Воля богов… Боги придают всему происходящему смысл, они заботливо создали этот мир и подарили его нам. Однако бывает ситуация, когда хороший человек дарит прямо совсем неудачный подарок. Нельзя отказать, но гнетущая мысль о том, куда бы это припрятать, не покидает. Могли ли боги прогадать с подарком? Невероятно, ведь они знают все, наши творцы. Удивительно, как хоть у кого-то могут быть сомнения в этом благом мире. Но ведь они есть. Душан посещает каждую неделю храм, когда бывает в Имперском городе, но поклоняется только одному богу — себе. Воля богов… Есть только одна воля, которая имеет значение, и это его собственная. Идеальная позиция для человека, занимающего место Душана. Поэтому он его занимает. А может, ситуация сделала Душана таковым. Даже здесь вопрос первоосновы не разгадан. Но и здесь ответ не имеет значения, как с практической, так и с семантической точки зрения.
— Получается, что вы правы. Судьба была к ним иронично настроена. Да и тяжело уйти от богов, находясь в их мире. С другой стороны, они исчезли. Может, все же смогли сбежать.
Такие разговоры основаны на ощущениях и предположениях, они лишены практичности, хотя и обладают определенным изяществом, свойственным удачной мысли. Возникает ощущение, что подобная тема интересна, и даже более того, важна. У Душана не было такого ощущения. Обсуждение сводилось к спорам, утверждениям, давно потерявшим опору из логики и даже реальности. В итоге каждый остается при своем и злится на оппонента, хотя недавно он был другом. Для Душана они были просто бессмысленны, непрактичны. Куда проще согласится. Он заметил движение Летео, свидетельствующее о начинающейся головной боли. Или вино, или размышления. Неудивительно, разговор лежал в определенной степени в области «занудных», иногда не лишенных смысла, но все же. Но он внимательно слушал Летео, уж точно делал внимательный вид. Уперся локтями в стол, положил на них подбородок и неотрывно смотрел на Летео. Когда тот закончил, он, в свойственной ему за этот вечер манере, улыбнулся.
— Кажется, ваш давний опыт с деревянным мечом куда сильнее отпечатался в вашем сознании, Летео. Разве я оружейник? Когда-то и простое заклинание потока огня было опасным, и меч был опасным. Даже мой чай может быть опасным. Я не вправе учить людей жить. И лишать их выбора. Человечество со временем учится владеть новоприобретенным. А чтобы никто не обладал такой силой единолично, я распределю ее для всех, как и свое зелье, которым я не снабжаю только одну армию, но всех нуждающихся. И заклинание, которое я дал всему миру, а не какому-нибудь королю для гнусных целей. Но ваша ответственность в этом вопросе определенно заслуживает уважения. А на счет веры… Как вы говорили, двемеры не были цехом. Машины были инструментом или все же целью? Может, нам далеко до таких возвышенных целей, но мы учимся. И это уже будут наши машины, что-то новое. Прогресс — это естественный процесс, не стоит его останавливать, — сказал Душан и сделал глоток чая. Он был чуть ли не ментором, спокойным и рассудительным. Душан не мог назвать себя отличным оратором, но простая логика позволяла обеспечить собственные слова весом, которого вполне могло и не быть. Некоторые это называют демагогией. Да, они правы.
— Боги, Летео, ну и сравнение. Некромантия… Как на счет того, чтобы позволить человеку общаться с давно умершим родственником? Или который на расстоянии? А может, историю лучше рассказывать Мартину Септиму, а не скучному лектору? Человек может увидеть себя со стороны, а этого так не хватает многим. Да, души не будет. Только что такое душа, Летео? Только не говорите, что я новый двемер, только который использует иллюзии вместо машин. Что до некромантии, то я вас понимаю. Конечно, мы ученые и ищем знания… Но все имеет цену.
Душан готов платить любую. Но некромантия никогда его не привлекала. Специализация крайне узкая, ее очевидная связь со школой Колдовства была очевидна и прискорбна. Потому что данная школа для Душана и вовсе не считалась серьезной. Ее основы построены только на одном принципе — установление связи с Обливионом. Едва ли это достойно траты времени. Тем более некромантия, ее еще более узкое направление.

Этой паре предстоит долгое сотрудничество, так что некоторое выравнивание отношений могло пойти на пользу. Если в вопросах магии Летео был уверен, но обходителен, то, когда речь пошла о моральной подоплеке, он был категоричен, несмотря на свою мягкость. Впрочем, это было совсем неудивительно. Однако необходимо было решить, как это использовать. К сожалению, для Душана, он был вынужден поставить Летео равным себе, значит, не имеет смысла пытаться давить. А этот разговор был лишен чего-то конкретного, так что и говорить можно что угодно.
— Боги, Летео, вы опережаете события, я прошу вас уменьшить обороты, — мягко, но с нажимом сказал Душан. Его низкий голос и суровый вид обычно хорошо ему добавляли убедительности, — это просто размышления вслух, не более. А Колсельмо считает любое сотрудничество посягательством на свои исследования. Не хотел бы говорить дурного о коллеге, но… Однако он выдающийся исследователь, это правда. Ладно, вашу позицию я понял. А конструктив диалога незаметно истлел. Так что закончим эту тему. Может быть, когда меня спросят, как спасти людей из очередной обвалившейся шахты, меня посетит какая-нибудь другая изысканная мысль, — Душан был категоричен. Обычно ученых беспокоят только открытия, но никак не последствия. Эти люди отдали себя на алтарь науки без оглядки. Летео оказался ученым иного толка. Это может вызвать сложности. Если в очередной момент он начнет заводить свои речи, мне придется его бросить. Подобное только тормозит. Не хотелось бы, но у меня нет времени промывать ему мозги.
— Во-первых, любая иллюзия — надувательство. Как и ваше моделирование, вполне тоже может оказать надувательством. Во-вторых, вы так и не дали ответ на вопрос «Что есть душа?». Если нет ответа, то нельзя сделать иллюзию. К тому же я и не хотел воссоздавать полностью людей, только слепок. Но если так видеть дело, может быть мы решили бы вопрос смертности, который так долго мучает людей. И нет, сейчас этого делать не имеет смысла, потому что в подобном эксперименте будет ноль научности и показательности. Я по-прежнему в восторге от вашей ответственности, но ваша категоричность… меня удивляет. Вы не знакомы с алхимией, но позвольте вас немного ввести в курс дела, — Душан занял более боевую стойку и жестами подчеркивал слова, — почему мое зелье стало популярным? Оно дешевле и крайне эффективно. Эффективность его состоит в использовании более сложных свойств и определенном порядке взаимодействия. Так, по-простому говоря. Я не хотел бы утруждать вас тонкостями. Но почему оно дешевое, что каждый себе может его позволить? Я использую ядовитые растения, которыми так полны леса, Летео. Да, при взаимодействии с компонентами они лишаются токсичности и дают плоды. Чтобы это понять, я был вынужден изучать яды, а ведь никого, боги упаси, травить не собирался. Я надеюсь, мой небольшой жизненный опыт вам поможет смотреть на вещи иначе, — ответил Душан. Было необходимо сразу расставить границы, потому что в дальнейшем к такому возвращаться не хотелось бы. Все же терять мастера иллюзии было бы непозволительной роскошью. Но если он постоянно тянет назад — значит, не по пути.
— Я хотел бы с вами обсудить камни душ. Это отличный источник энергии, он позволяет заряжать магические вещи. Но они крайне неэффективны. Во-первых, все те же души, о которых мы говорили. Странно, что вы не протестуете против зачарователей. Но я согласен — использовать живых существ это просто жестоко. А еще камни разрушаются, хотя двемеры смогли их использовать в своих машинах долго. Извините, мы по кругу идем, — сделал вид, что случайно обмолвился, Душан, — но вы видите какие-нибудь альтернативы? Если бы сделать коллекторы магической энергии, идущей просто от Мундуса, ведь эта энергия просто идет никуда, это было бы великолепная идея. Это могло бы стать решением тех проблем, которые вы обозначили ранее. Каково ваше мнение?
Душан снова сменил тему и ушел в науку. Подобные темы он обдумывал и не раз, так что не ожидал узнать новое. Но ведь перед ним мастер магии, и его нужно переключить, пока он не поднял священную войну. Снова чарующая магия иллюзии — магия обычных слов.
— По правде, у меня еще есть интересная тема для разговора. В наше время ученые скептически относятся к разным недугам душевного порядка: депрессии, разные помешательства и так далее. Вам доводилось применять иллюзии для лечения подобного? Я знаю, вы не практикующий целитель, но запросы от знатных особ, с которыми вы чаще имеете дело, вполне могли быть. Конечно, без имен и прочего, полная конфиденциальность. Думаю, такие люди особо поражены разного рода нервным расстройствам, учитывая их напряженный труд.
Упоминая круга общения. Эта тема несколько болезненная для Летео и может его остудить, ведь он так стремится не выглядеть знатным и аристократичным.

— Верно, не могу так говорить о школе Иллюзии. Иначе, зачем бы ее изучал. Только можно ли одни иллюзии называть «надувательством», а другие — нет? Что ж, ваши доводы звучат очень разумно, и я не могу не согласиться. Похоже, что мой полет мысли потерял основательность. Вам, наверное, бывает знакомо подобное.
Душан погасил разговор, успокоив возмутившегося ученого. Он был прав в своих заключениях, только вот Душан не видел ни одной проблемы в его доводах. Действительно, обман, но разве это ужасно? Весь мир лишь субъективная модель нашего разума. Обман в обмане, ничего противозаконного. Как обычно, приходится считаться с воспалившейся железой моралиста очередного праведника. Воссоздать разумную жизнь, придав ей магическую основу? Только скажите цену, и Душан отдаст все свои скромные миллионы. Это и отличает его от других — видеть цену там, где остальные видят или пыль, или отвращение. Так считал про себя он, аморальных богохульник.
— Да, конечно, реализовано. Но и вы, и я, и многие другие пришли в тупик с коллекторами магии. А отказаться от камней душ можем. Можете не есть животных или не давать толчок развитию некромантии, или технологий двемеров. Иногда я с трудом улавливаю канат, по которому вы проходите, где по одну сторону мораль, а по другую — ее отсутствие, — улыбнулся Душан. Он видел некоторый консерватизм в идеях Летео, но в остальном — типичное заблуждение людей. Они легко делят мир на хорошее и плохое, точно зная разницу между одним и другим. Душан был лишен такого замечательного навыка, вводя свои смутные критерии. К примеру, он полюбил вещи, приносящие деньги. К тому же замечательно, если после них не приходится отмывать собственное имя. Он полюбил науку за ее загадочность, будто это женщина, которой он стремится владеть, животное и глубинное чувство. Желание проникнуть, побороть завесу. Любые знания — просто знания, они не могут по определению быть добрыми и злыми, ведь появились куда раньше подобных категорий. Очередная тема для разговора и она тоже не нашла отклика в Летео.
— Порой разум пациента просто разрушается, он начинает забывать близких, различать реальность и результаты его бреда. Мне приходилось в бытность практики в больнице видеть подобное. Может быть, вы правы, — тихо заметил Душан. Он постоянно «кидал» утверждения, имеющие риторическую эмоциональную оценку, будто пытался указать на моральное разложение собеседника. Может, чтобы отвлечь внимание от своей несостоятельности?
— Правда, жаль, что иногда магия просто не в состоянии решить все наши запросы? А может быть и к счастью, — снова тихо заметил Душан. Безусловно, мир должен быть благодарен, что такие люди, как он, ограничены множеством законов, в том числе и магическими. Мир вовсе не податлив. Даже мастерам школы Изменения. Изменить его, будто попытка протиснуться сквозь гранитный блок. А на пути стоят разные Летео, с лицом невинного младенца причитающие о морали и честности, ничего  не понимая ни в том, ни в другом. Что они знают об этих вещах и их цене? Душан посмотрел вниз, впадая в размышления. Пол выложен досками, образовывая незатейливый узор. Чистый. Люди живут в своих жалких мирках, украшенных вот точно такими же незатейливыми узорами и такими же чистыми. И все у них просто и очевидно. Это можно, а то нельзя. И всем будет хорошо, ведь я знаю. Душан осознавал, что сам часто становится таким же, но считал, что знает цену этой «морали» и этой «честности». Он знал, как ложь спасает жизни, но каждый ли может нести такое бремя? Похоже, что нет. Одни чувствуют бессилие и рвутся вперед, а другие считают это в порядке вещей.
— Давайте сменим тему, — улыбнулся Душан, вернув взгляд «на место», — расскажите лучше о ваших последних проектах. Кроме моделирования, конечно. В нем мне нужно будет разобраться детально, и тогда у меня определенно появятся новые вопросы. Рад, что вы согласились составить мне компанию в небольшом путешествии. Будет возможность все обдумать и обсудить этот проект.

Душан почесал бороду. Деформация Запада — поразительная аномалия, окутанная множеством тайн. Особенно благодаря стремительному развитию политической обстановки. Удивительные истории, которым уже двести или двести пятьдесят лет, прошли сквозь время, и как обрели много нового, так и потеряли имеющееся. Мир полон загадок, которые выбиваются даже на фоне повсеместной магии и невероятных событий. Душан предпочитал держать дистанцию от подобного. Это были вещи высокой магии, слишком фундаментальной, чтобы работать с ней. Не хватит и жизни, чтобы разобраться. По крайней мере, человеческой. Летео покраснел, упоминая очевидцев. Очевидцев того события? Поразительно вообразить жизнь существа, длящегося так долго. Но для эльфов это не было большим чудом, к тому же Летео похоже знаком с очевидцем и эта связь несет личный характер. Кто-то из родственников? Наверняка, весь его род обвиняли в произошедшем событии. А имели ли они действительно влияние на Чудо мира — вопрос без ответа. И ответ совсем не нужен. Зато эта тема позволила перезапустить разговор. Это было необходимо хотя бы потому, что ответы от Летео Душана начинали раздражать. Но даже здесь он умудрился выставить себя в неловком положении, хотя бы для себя самого. Тактичным было не заострять на этом внимание. Душан попытался так и сделать (что сложно, когда болтаешь с вечно красным эльфом).
— Поразительно просто. На наше время выпадает столько событий. Я действительно кое-что слышал о происходящем сейчас, но только слухи. Вы думаете, это действительно повторения Деформации? Люди и животные часто пропадают, такие уж времена. А дерево… Я не сомневаюсь, что вы все тщательно проверили, но, обычно, самое просто объяснение верно. Дерево могло быть результатом какого-нибудь заклинания, эксперимент в рамках школы Изменения. Я в свое время плотно изучал эту школу, насколько я знаю, вы тоже, и не вижу особых сложностей, чтобы воплотить что-то похожее. Где оно находится? Мы могли бы по пути в Мехту заскочить туда, хотелось бы взглянуть на это, — поинтересовался Душан. Это определенно вызывает научный интерес, который побудили все эти разговоры об открытиях и исследованиях. Довольно давно Душан занимался чистой наукой, чаще перекладывая разные поручения на других. Иногда полезно вспомнить с чего все началось.
— Прошлый раз произошло, скажем, так, многое. Надеюсь, в этот раз Хай Рок избежит подобных потрясений. Империя на наших глазах разваливается. Достояние множества лет рушится, и Хай Рок пока остается частью чего-то большего. Может быть, ему стоит подчиниться изменениям, а может — и нет. Впрочем, это уже политика. Я стараюсь держаться от нее в стороне, хотя на локальном уровне это проблематично. Но думаю, вы, Летео, часто имеете с ней дело, учитывая вашу работу. Кстати, раз уж я затронул эту тему, можете кратко ввести в курс дел на моей Родине?
Душан был уверен, что ни в какой курс он введен не будет. Если Летео и интересует политикой (или вынужден интересоваться), он не захочет ее обсуждать. В большей степени потому, что его склад характера кажется слишком чуждым этой отрасли деятельности. Вполне возможно, Душан был прав, когда ранее заметил, что Летео лечит бородавки и учит детишек. Сложно увидеть в нем интригана. Не столько из-за внешности, сколько из его мыслей, построения речи и даже поведения. Но умный человек умен во всем, и даже без интереса, но будет в курсе событий. С другой стороны, люди часто не могут различить умных и способных. Человек может казаться очень образованным, но это будет лишь плод его феноменальной памяти, терпения и усвоения информации. Ум есть нечто куда сложнее, но и определить, измерить его затруднительно. Возможно, сложнее, чем чудеса с деревом, которое описал Летео.
— Да, Летео. Хотел бы выразить обеспокоенность вашей работой с аномалией. Будьте осторожны. Если дереву, возможно, и неплохо быть наполовину старым, то вам вряд ли, — невозможно было не сказать подобное. Но это интересно: как отразится на человеке или эльфе подобное? Как будут работать органы? Просто размышления. Разве нельзя быть просто порядочным человеком?

Ученым часто не чужда привычка окунаться в мысли с головой, отрицая естественную связь с реальностью, как отвлекающую, а порой и лишнюю. Им это видится, очевидно, необходимым приемом, и в своем эгоцентричном порыве они забывают даже о том, что перед ними сидят люди и ведут с ними разговор. Как относиться к этому — вопрос. Еще большим является вопрос — кому эти слова адресованы. Душан не любил подобные проявления вычурных натур ученых. Ты приходишь к ним, объясняешь им задачу, сроки выполнения, что стоит улучшить и что рассмотреть, а они в ответ впадают в транс, будто чародеи племен, а не профессионалы, и начинают что-то щебетать. Душан не стал отмечать вслух, что мысли Летео крайне туманны, когда есть более простые варианты. Знатоки школы Разрушения давно научились «старить» вещи, вызывать ржавчину доспехов и ветхость разного обмундирования. Они считают это ловким ходом, позволяющим приобрести колоссальное преимущество, но это не что иное, как умелое воздействия магии Изменения на объект. И время можно вынести за скобки. Но наука должна вызывать любопытство, а если его нет, иногда можно и помочь ей, увидеть того, чего нет. Проще простого для иллюзиониста. Душан решил подыграть научному порыву собеседника, не разрушая его восторг. Похоже, что все люди видят сложное в простом. Только каждый в своем. Так что он только кивнул, выражая согласие увидеть дерево. Сам ведь предложил. Посмотреть на дерево. Два искушенных в магии профессионалов отправятся в лес, чтобы посмотреть на дерево. Этому дереву определенно нужно придать какой-нибудь важный статус, написать о нем книгу. Кажется, Летео уже начал продумывать магию, осталось все это воплотить в книгу, придав хаотичным мыслям словесную окантовку.
Душан посмотрел на чашку. Чай уже давно остыл, но он с надеждой сделал глоток. Вполне употребляемо. Можно было бы заказать еще, но у такого смелого решения могут быть плачевные последствия. Учитывая, что разговор еще не подходил к концу. Время еще позволяло, но некоторые вещи необходимо заканчивать до того, как они начнут давать неприятный запах. О, это великое искусство — поймать момент. Например, та самая пресловутая пара человек, работающих на Душана, очевидно считали, что пора заканчивать. Их скучающие физиономии и блуждающие взгляды выдавали их с лихвой. Но им не привыкать, а Душан не испытывал жалости к людям, которым он платит. Это договор, а его нужно выполнять. Или не заключать вовсе. Он бретонец, а они знают толк в договорах и в их нарушениях. Наверное, потому он и завел разговор о политике. Здесь, в Хай Роке, можно услышать от любого мужика и деревенщины все политические ходы: он будет с невозмутимым лицом подрезать копыта овце и говорить о плюсах и минусах политики Даггерфолла. Такие здесь живут люди. Возможно, слишком искушены, что не позволило бретонцам создать свою империю. Вместо этого эти вольные художники и ремесленники, маги и фермеры так и остались частью империи, которая практически развалилась за несколько лет. Удивительно, да и только. А также было удивительна, но все же предсказуема, позиция Летео к политике. Как и думал Душан, он вовсе ею не интересовался, даже не стал ничего рассказывать, отделавшись заверениями в своей верности, будто кто-то ставил их под сомнение и кому-то это нужно было знать. Альтмер, лишенный изящества, высокомерия, и не интересуется политикой. Слишком, разве нет? Вполне нормально. Разве можно чему-то удивляться в этом мире? Даже тому, что эльф заверил в осторожности. «Мы»? Это он обо мне беспокоится? Я там пробуду пять минут, отдам должное «удивительному» дерево и отправлюсь дальше. И едва ли когда-нибудь даже рядом буду. А вот тебе, Летео, стоит быть осторожным. Складывается ощущение, что ты можешь свернуть шею, запнувшись о корни твоего «удивительного» дерева. Объект и субъект поменялись местами — для нынешней науки это будет невероятное, но не без юмора, открытие.
— Вы не желаете прогуляться? Кажется, вьюга стихла, а луны хорошо освещают путь. Ночи зимой полны шарма. Если вам не чужда некоторая романтичность. Как бы я ни старался быть серьезным ученым, я ведь дитя народа художников и поэтом, — засмеялся Душан. Он подозвал официантку и попросил счет. Таким образом, он, в общем-то, не давал особого выбора Летео. С другой стороны, тот уже давно ничего не заказывал и вряд ли стал бы. Душан оплатил его с Летео счет, включив туда и скромные заказы своей охраны, и щедрые чаевые. Пора освежить мозги, верно?

Добавлено спустя 4 часа 23 минуты 28 секунд:
Отредактировано для соблюдения правил.

Отредактировано Душан из Мехты (14.01.2017 13:33:55)

Обслуга шустро подали верхнюю одежду. Разумеется, зачем я еще им плачу? Я взял оставленный ранее свой тяжелый плащ и быстрым движением закрепил на плече. Он хорошо укрывал от ветра, а морозы меня никогда не беспокоили. К тому же всегда есть возможность применить пару хитрых заклинаний из школы Изменения. Несмотря на свою ограниченность в сравнении с иллюзиями, нельзя недооценивать важность некоторых чар, когда-то созданных мастерами менять мир.
—Вы удивитесь, Летео, но влияют. Особенно это заметно на водяных растениях. Это связано с распределением тока сока от корня к листьям. Конечно, есть и более значимые вещи, как, например, циркадные ритмы, то есть смена дня и ночи, но нельзя умалять значимость даже мелких деталей. Как только прибуду домой, поищу для вас томик по лунным циклам. Древняя вещь, полна литературных, а не научных описаний, но там очень наглядно расписано влияние всех возможных положений лун. Разумеется, все аспекты редко учитываются при выращивании необходимых культур, но плоды это дает. Забавная игра слов получилась.
Я улыбнулся и осмотрелся. Мои люди ждали знак, и я едва заметно помахал головой. Они должны выйти после и соблюдать дистанцию. Ночь еще не полностью взяла бразды правления, но всегда стоит быть осторожным. Так в основном думают о моей охране. Нет, эти люди заблуждаются, эти люди совсем не охранники. Они — длань моей воли, инструмент власти. Силовое воздействие еще долго будет сохранять первенство, так что без такого инструмента не обойтись. Я никогда не принимал жестокость, но никогда не страдал мягкосердечностью.
— Значит, парк? Тогда вперед! — будто генерал объявил поход, я с задором принял эту идею. Единственная преграда между теплым и уютным залом ресторана и холодной снежной пеленой была деревянная дверь со стеклянными вставками. И она легко поддалась моему воздействию. Как и все прочие преграды. Ветер со свистом ворвался в теплое помещение, но он не был морозным, немного колючим, задорным, будто призывал сыграть в игру. Я вдохнул полной грудью и вышел. Под ногами приятно захрустел снег. Было видно, что гостеприимные работники часто орудуют лопатами и метлами, но неутихающий снегопад сводил на нет все их усилия. Тщетность перед силами природы. Я всегда любил мягкие зимы, будто попадаешь в другой мир. Снег скрывал калейдоскоп звуков, прятал все недостатки, давал красоту тому, что и не мечтало преобразиться. У каждого есть шанс стать другим зимой. Я сделал еще несколько шагом и огляделся. Благословенная тишина, только снег ложился на плечи, волосы, медленно превращая человека с седого старца. Чтобы испытать такое, я купил дом под Брумой. А здесь люди могут каждый год испытать такое. Конечно, Имперский город знает что такое зимы, но морской климат Хай Рока делает их мягкими. Нельзя забыть и о горном хребте. А луны действительно были почти вровень друг другу. Небо чистое, ни облачка. Уже видны первые звезды. И снег, он начинает поигрывать искрами от небесного света и зарева огней факелов. Я посмотрел назад, где Летео покидал помещение. Темнота видоизменила ресторан. Если при дневном свете он казался аристократичным, но все же вполне милым, то сейчас он начинал казаться величественным, приобретать вид мрачного замка, которыми усеян весь Хай Рок. В верхней одежде Летео выглядел еще более нелепо. Холера, у этого парня просто талант. Девяностолетнего парня, нужно не забывать себя поправлять.
— Ведите, Летео. Пока ночь окончательно не наступила, нам нужно посетить парк. Что вам больше всего нравится в этом городе? — спросил я, конечно, чтобы поддержать разговор. Хотя скорей всего Летео посетил куда больше мест на моей Отчизне, чем я сам. Разумеется, ведь, кроме Мехты и пути между ней и Сиродиилом, а также путь сюда, я нигде и не был. Было бы у меня больше времени. Только времени мне и не хватает.

Кто-то скажет, что снега много не бывает. Бывает, это уж точно, но сейчас его было достаточно. Двое мужчин минули тропу и все скользкие преграды, чтобы, наконец, добраться до вершины мира. Небольшого и уютного мира, мягкого от неугомонного снега, закрытого надвигающейся темнотой, будто сжимающей пространство до небольшого островка, где разместились две фигурки, просто пешки в планах мироздания. Зато они были вдвоем и скрашивали свое одиночество, а близость с природой, как ни что иное объединяет противоречивые натуры. Тяжело поверить, что это место может использоваться в боевых целях: здесь царила необъяснимая магия, когда-то здесь родилось святое таинство, озарив место покоем, благодатью. Здесь раскинулись и могучие дубы, и ветвистые акации, и множество другое их братьев и сестер, стройных и молодых, древних и величавых. Высокие кусты подмигивали красными ягодками. Тяжелые гроздья тянули ветви вниз, но ветки с достоинством доблестных рыцарей держали это вечное бремя. В этом месте время шло совсем иначе. Здесь все было иначе.
— Может быть, вы откроете влияние лун и на магию. Мы, подобно растеньям, тоже можем испытывать влияние лун, а, стало быть, и магия может быть иной. Кто знает, — задумчиво ответил Душан, оглядываясь по сторонам. Казалось святотатством нарушать тишину, будто все вокруг лишь сладостный мираж и в одно мгновенье он испарится, открыв существование другого мира, ненавистного мира. Наверное, оттого Душан стал говорить тише, меланхолично. Или просто в тишине его и так слышно.
Почему-то узнавать о том, что делал Летео до рождения Душана, было неестественным. По-прежнему было так легко упустить из виду возраст мастера иллюзий. Отчего-то эта фраза приобрела стариковский характер. Но это все ерунда.
— Алхимия неточная наука только в руках и умах дилетантов, Летео. Более точной и сложной науки не найти. Дозировки, алгоритм действий, материал инструментов, температуры, время — можно вечно перечислять. У меня сложились стойкие ассоциации со всеми школами магии, что и определило мой выбор. В Иллюзии я находил страсть поиска знаний. А алхимия давала мне покой. Самозабвенно и методично заниматься приготовлением зелья, смотреть на медленно кипящую жидкость, как пламя играет под котлом. Нарезать нужные компоненты. Даже приводить в порядок ингредиенты — я в этом нахожу небывалое умиротворение. Это сложная наука, как и любая другая. До тех пор, пока не найдешь правильный подход. Не скажу, что он универсален, но в моем случае дела обстоят так. Здесь нет ни гонки, ни охоты. Каждый компонент созревает, а ты его ждешь и лелеешь, как друга. И здесь нет никакой тайны. Очень точные дозировки, разделение процесса на простые составляющие и множество ответственных людей. Здесь больше влияют ненаучные методы. К тому же я сам выращиваю все компоненты.
Вероятно, Летео не сталкивался с промышленным подходом к науке. Он творил, но наука также и просто производит. Задача куда тривиальнее, но необходима. Создать новое зелье — трудоемкая задача, но изготавливать по известному рецепту куда проще.
— Надеюсь, вы осторожны с кормов. Не все стоит давать белкам, хотя они и кажутся не особо разборчивыми.
Душан вытянул руку. Едва заветное свечение оплетало ее, а потом соскользнуло и коснулось земли. Снежные комки не спеша покинули обжитые места и стали группироваться. Буквально за полминуты из пустоты возник небольшой снеговик, буквально четверть метра высотой. Магия творит не только великие дела. Душан пнул снежную фигуру, и она рассыпалась. В детстве он часто лепил с детьми с помощью магии что-то подобное.
— Кажется, вы почти весь материк изъездили, — улыбнулся Душан. Разговор о доме наводил только на грустные мысли, но не в его правилах было выставлять внутреннее состояние на обозрение. Для многих дом являет собой святое место, обитель, гавань, где есть уют, где ждут. Душан нигде не мог найти покой, и никто его не ждал. Чем же тогда одно место отличается от другого? Пустые стены особняка, уютные рестораны, ночные парки, где компанию составляют случайные люди, богатые аристократы на приеме жужжат под ухом или падшие женщины согревают в постели, увлеченные ученые в своих мирах или бедные крестьяне, пытающиеся освоиться в этом мире. Где тут найти покой, в этом безумном и бездушном проклятом месте?!
— Сиродиил, — коротко ответ Душан и отвернулся.

Неожиданно Летео присел и занялся кучей снега. Непреодолимое желание ударить его носком сапога прямо в висок росло темпом факториальной последовательности, а это, как известно, самый быстрый математический рост. Я отошел на несколько шагом, будто решил детальнее рассмотреть рядом росшее дерево. Эта секундная слабость, меланхолическое недоразумение было замечено, и казалось, будто здесь произошло массовое убийство, а не детская забава. Я сжал кулаки и сделал несколько вдохов. Холодный воздух молниеносно наполнил мои легкие, и зимний мирок одарил меня своим незыблемым спокойствием. Я сразу записал Летео в число слабых, а рядом с такими легко расслабиться. Зачем быть всемогущественным, когда достаточно просто быть посредственным. А в гонке важно найти время для перерыва. Холера, и так я себя оправдываю?! Что со мной твориться здесь… Простой визит в «родные» края и… Нет ни одного повода в жизни, который оправдал бы посредственность. Это жалкое существование, юдоль других. Не желая оставаться рядом с актом преступления против силы, я отошел еще дальше.
— Как я сказал, это мое видение. В алхимии поспешность губительна. Думаю, Синдерион подтвердил бы мои слова, если не лично, то своим безрассудным примером.
А Летео продолжал говорить, и каждое его слово, будто нож, впивалось в мое терпение. Мне подходит… Неужели он не может заткнуться хоть на секунду и не говорить, что мне подходит? Или это «умудренный» взгляд с высоты лет? Что он обо мне знает, чтобы говорить и сравнивать? Слабые любят упрощать все сложное, наделяя его односторонними и карикатурными чертами: серьезный, великий, талантливый, умный и так далее. Они и понятия не имеют о том, кто такие творцы. Зато, очевидно, себя мнят сложными натурами, полными противоречий и страданий. Их жизни полны ограничений и сложных выборов, жизнь кажется тяжелой ношей, которую они с трудом тянут в одиночку. Уникальные личности.
— Думаю, я на своем месте, Летео, чтобы попытаться занять место в Совете, — ответил Душан. Он рассматривал эту возможность, но единоличная власть его прельщала больше. Зачем обрекать себя лишними цепями, тратить множество денег, чтобы купить себе место? Все равно власть за теми, у кого деньги и армия, но не мандат.
— Это ответственная работа и она отвлекала бы от науки. А так я могу объединить и свою страсть, и пользу людям принести. Хобби и работа.
Вполне неплохой ответ. Интересно, он и вправду думает, что так легко занять место в Совете? Или априори считает, что я могу все купить, и все в Империи продается? Хотя, последнее утверждение правдиво полностью, а вот второе, увы, нет. Для начала, я не смог купить тебя. Есть слишком дорогие вещи, что и не наскребешь. Тяжелый урок в мире продажности и разврата. Но я остаюсь убежденным, что всему есть цена. А что на счет ценности? Ах, из пустого в порожнее. Я пнул небольшую кучу снега, от чего он, мелкой сыпью понеся на плечах своевременно подоспевшего ветра. И смотрел, как снежинки вальсируют в воздухе. Куда как изящнее, чем это делают на баллах знать. Природа была эталоном, которому мы только жалко пытаемся подражать.
— Верю, вы еще побываете на своей исторической Родине. Кто знает, может обстоятельства изменятся. Но не ждите слишком многого. Обычно, наши ожидания и желания разбиваются о неумолимую действительность. А внешний лоск сменяется недоумением. Так было со мной, когда я попал в Имперский город. Надеюсь, вас избежит подобная участь.
В действительности, Имперский город олицетворял собой клоаку. И чем больше барахтаешься, тем глубже тонешь. Я пошел еще дальше, оглядывая парк. Чем дальше, тем больше личных вопросов.
— Было бы здорово посетить все государства, которые вы перечислили ранее. А может и дальше, отправиться за материк в поисках новых земель. Интересно, как там все. Какая там магия, какая жизнь. Как считаете?