В тюрьме Соулреста Ллевелин оказался совершенно по глупому. Причем настолько, что он не стал бы это рассказывать даже под пытками, просто чтобы потом не помереть со стыда. Хорошо хоть что глупые рептилии поверили в байку и фелука так и ждала своего хозяина в бухточке на острове.
Тюрьма у рептилий оказалась куда хуже, чем в том же Лейавине. В имперской камере можно было хоть прыгать, низкорослый босмер бы не достал до потолка, здесь же он даже просто вытянув руку вверх касался пальцами холодного свода, сама камера больше напоминала альков, в метр шириной и пару метров глубиной, вход в который был забран решеткой, а с другого конца тек поток воды. Света же в этих коридорах практически не было, стражники ходили со своими фонарями, а жечь факелы в коридорах считали излишне расходно.
Хуже всего для теплолюбивого босмера был холод царивший в местных казематах. Остроухий совершенно не понимал откуда ему взяться, на поверхности тропики и буйство растительности, где от яростного взора Магнуса спасала только тень, а под землей холод, будто тут жила мать всех снегов Скайрима! Может это подлое болото высасывало всю жизнь из казематов. Спасался от этого холода Ллевелин только своими чарами восстановления, да жалкой подстилкой и прыжками, когда виски уже начинало ломить от магического перенапряжения.
Когда решится его дело босмер не знал, даже не был уверен что про него вообще не забудут тут. Аргония давно уже не относилась к провинциям Империи, а вместе с ней все медленно возвращалось к своему обычному порядку, зарастало тиной и затягивалось жирной болотной грязью. Скорее всего следствием того что “Аргония не Империя” “Имперцы валите домой” была и слабая приспособленность местных условий под кого-либо кроме аргониан. Взять к примеру штаны, вот кому, Кому!? В здравом уме придет в голову делать дырень на штанах во всю задницу. Нет, аргонианам конечно хорошо, завязал тесемку поверх хвоста и побежал, а вот остальным что делать большой вопрос. Впрочем, даже самые маленькие штаны, для Ллевелина гораздо больше чем нужно, так что через некоторое время проблема решилась простым отворотом, получились пусть и невысокие штаны с короткой юбочкой. Вообще хорошо что они были, без имперцев аргониане вообще начинали забывать про одежду.

Через пару дней отсидки обстановка стала поинтереснее, в основном потому что напротив посадили достаточно симпатичную девушку. Даже не аргонианку, а альтмерку. Вот уж кого никогда не ожидаешь увидеть за решеткой. Хотя даже в тюремной робе и кандалах эльфийка выглядела просто замечательно. Правда, поболтать пока не представлялось возможным, потому что стражники будто растревоженный улей проходили то туда, то сюда.
Вот и снова послышались шаги по коридору. Правда, подошвы касавшиеся пола были мягкими ничуть не похожими на цокот когтей стражников-аргониан. Последние вообще не любили спускаться сюда, скорее всего как раз из-за холода. Камеру обдало ароматом мыла и недорогих духов, когда мимо прошелестел кто-то определенно в длинной юбке. Это было довольно необычно, так что босмер быстро прошептал слова заклинания и зрачки его глаз стали выглядеть вертикальными. Ллевелин не знал зачем древние маги придали заклинанию такой вид, поскольку его собственные глаза не менялись, просто течение света вокруг становилось немного другим, позволяя видеть чуть ли не в полной темноте.
По коридору двигалась девушка и снова не аргонианка! Само её появление в этой темнице было просто невероятно. Девушка прошла до конца коридора, а потом направилась обратно. Впрочем, не успела она дойти вновь до закутка босмера, как по коридору прогремели шаги стражника. По коридору сразу же заплясал луч света от фонаря. Это был все тот же стражник, что до этого вёл записи с допроса.

- Миссссс, вам нельссся тут находитьсссся.
Стражник приблизился к посетительнице и взяв её за руку потянул её к выходу. Впрочем, о почти сразу остановился и направил фонарь бычий глаз на камеру рядом с девушкой, полностью залив её ярким светом фонаря и высветив фигурку в грязной тюремной робе.

- Ксссстати, это та сссссамая убийца, которую задержали благодаря вам. Ссскорее всего её казнят завтра или через несколько дней, или приберегут для масссссовой казни. Будет хорошшшшее предссставление.
Стражник с интересом рассматривал заключенную. Непонятно, то ли вспоминал её досмотр, то ли пытался прикинуть какой будет казнь.

Ллевелин меж тем не терял времени, пока посетительница и стражник разговаривали, он быстро скользнул к решетке своей камеры, прижавшись к металлу всем телом. Длины рук как раз хватало чтобы дотянуться до пояса стражника недотепы и не задеть его хвост, мотыляющийся перед решеткой. Аккуратно снять с пояса ключи было делом пары секунд. Оставлять себе всю связку остроухий не собирался, слишком уж это палевно. Ранее он уже видел каким ключом запирали его камеру и камеру убийцы напротив, использовался один ключ для всех решеток. Парень быстро и почти бесшумно снял нужный ему ключ и быстро спрятал его за щеку, а остальную связку собрался повесить обратно. Только вот стражник уже сделал шаг вперед опасно подойдя к камере убийцы и до него было не дотянуться. Короткий приступ паники вылился в то, что связка ключей исчезла в кошеле девушки всё ещё стоявшей недалеко.
Это было конечно не очень хорошо, но при воровстве лучше не медлить, а то можно остаться и без рук. К слову, торопился босмер и правда не зря, потому что стражник не стал рисковать долго находясь у камеры убийцы, почти сразу поспешно отсутпив и вновь взял нарушительницу под локоть и потянул на выход, а Ллевелин перевел дух.

Правда, для самой Камелии покинуть тюрьму так легко не удалось. Стоило ей дойти сопровождаемой стражем до решеток перед выходом, как сразу возникла заминка, имперец принялся искать свои ключи.

- Острый-шип!
Почти сразу показался давешний угрюмый тюремщик.

- Чо?
- Впуссссти нас! Почему вообще сссвидетельница хходит по камерам?!
- У тебя же есссть ключи.
Слова Острого-шипа даже звучали как-то лениво и растянуто, он тем временем достал свою связку и отпер решетку.
Молодой стражник нервно рванулся вперед, уже даже как-то грубовато таща за собой Камелию.

- Были. Не знаю куда они делиссссь, может тут забыл!
Он принялся шарить по столу, за которым сидел всего с десяток минут назад. Меж тем Камелия почувствовала как кто-то тянет её за пояс, а потом над самым ухом протяжный, ленивый голос Острого-шипа протянул.

- Ключи.
Молодой стражник обернулся почти моментально, чтобы увидеть как Острого-шипа вытягивает его связку из кошеля торговки. Морда аргонианина была не приспособлена для людских эмоций, но взгляд сказал всё что он думает о Камелии и всех людях в частности так, что тяжело было описать, тут смешалось всё от отвращения, до звона разбитого сердца.

- Утром разберемсссся. Бросссь её в какую-нибудь камеру. Мне надо выпить.
С этими словами он резко выхватил связку из рук напарника и более не глядя на девушку вышел из караулки. Острого-шипа между тем задумчиво смотрел на Камелию. После чего улыбнулся краем губ и покопался в одном из ящиков у стены, после чего бросил на пол перед девушкой такую же рванину в которой она до этого видела убийцу.

- Раздевайсссся. Одевай это. Если не ххххочешь. Я раздену тебя сссам.
При этом отворачиваться Острого-шипа и не собирался внимательно глядя, чтобы преступница ничего не утаила.

Отредактировано Ллевелин (13.03.2017 11:22:16)

А босмер-то был не полный дурак. Что тот босмер, Эланте догадалась, в основном, по вороватым повадкам и невысокому росту. В тюрьме было темно, но глаза Эланте уже успели привыкнуть ко мраку, и кое-что она могла разглядеть. Хотя бы кое-что, и то было не так уж плохо. Она видела движения босмера и его перемещения по камере. Оба, по-видимому, находились в похожих ситуациях, поэтому развязать друг другу языки не собирались.  У Эланте была целая вечность, умещающаяся всего в двое-трое суток. Потом ее поведут на казнь, а что сделают с босмером, она и знать, честь по чести, не желала. Необязательно знать такое, когда ты сам по уши завяз в крайне неприятной ситуации. Да, это звучало эгоистично, но Эланте и была крайне эгоистична, особенно в такие моменты. Если нужно было идти по головам – она пойдет. Если нужно убить – она убьет без каких-либо зазрений совести, втемную, исподтишка. Кого угодно, где угодно.
А слух ее был хорош, чтобы расслышать тихие слова. Эльф прошептал что-то – Эланте это слышала, – и, казалось, немного пододвинулся к дверной решетке. Он что-то хотел провернуть – Эланте достаточно хорошо разбиралась в мерах, чтобы такое предположить. Его вороватость говорила сама за себя. Чего бы он там ни хотел, лучше всего было быть настороже. Весь опыт Эланте говорил за то. Она бывала в ситуациях и похуже, когда лишь ее жажда жизни помогала выбраться. Ей попадались люди, которых она обманывала или хуже того – оставляла на верную смерть. Было достаточно легко представить, что так могут поступить и с ней.
Этому субъекту у нее особо веры не было. Он мог сделать все в разы хуже, чем было до того.
Она услышала разговор, заметила свет факелов и прищурилась на свет недовольно. Вот она, та самая девушка – Эланте сжала зубы так же сильно, как могли бы сжаться ее руки на чужой шее. Нет, этой девчонке ее арест не сойдет с рук, если альтмерка выберется, разумеется. Если сможет. Эланте, по крайней мере, не переставала надеяться.
Ее бегающий в бессильной злобе взгляд остановился на босмере. Нет, действительно, не полный дурак. Можно даже попробовать подговорить его, тем более, он такие взгляды бросал на нее… Такие, какие обычно бросает мужчина на желанную женщину. Кем бы ни был босмер… неважно, дальнейшие его действия были единственно верными в его ситуации.
Босмер потянулся через решетку к связке ключей стражника. Эланте подняла голову и застыла, молча, глядя одобрительно на чужие действия сквозь щели глаз. Этих сволочей, разглядывающих ее через прутья решетки, как опасное животное на хаммерфельской ярмарке, она бы порезала, как имперских свиней.
Она еще долго будет ненавидеть аргониан после этого. И любые приказы, связанные с ними, исполнять старательно и точно, даже более жестоко, чем обычно.
На плачущую невинную жертву она бросила насмешливый взгляд, в котором читалась неприязнь. По большей части, это не было делом Эланте, а личные дрязги босмера и имперской девчонки. Она решила оставить это обоим.
─ Как тебя зовут, босмер? – прошептала она босмеру, налегая на решетку, разделявшую их. – Ловко же ты обманул этих недотеп.

Отредактировано Эланте из Фестхолда (13.03.2017 11:33:18)

Когда шар упал на камни пола того закутка в котром сидел босмер, последний сразу прыгнул вперед и схватил его обеими руками. Представители лесного народца вообще не отличаются широкой костью и склонностью к полноте, этот мер также выглядел вполне тощим, хотя может дело было в том что он тут уже не первый день, потому и набросился так на "ужин". Ллевелин сжав шар, с силой огрел его о стену, так что что-то хрустнуло и шар безвольно упал на пол раскрывшись на половину.
Стражник ушел обратно в свою каморку, а эльф расположившись на каменном полу приготовился отужинать, правда, о своих соседках он все же не забыл. Он подобрал какой-то камешек в углу камеры, зажал его в кулаке и прошептав несколько слов, кинул его в проход между камерами. Через несколько ударов сердца коридор наполнился призрачным светом, которого еле хватало чтобы осветить камеры, зато вполне хватало чтобы сидя у решетки видеть свою еду, ну или выловить её из подстилки. Местный ужин в постели мог доставить куда больше проблем, чем хлебные крошки под одеялом.
Ллевелин уже довольно привычно, сгреб свой ужин и полностью развернул шар. Чтобы добраться до мягкого оставалось всего ничего, босмер первым делом оторвал десяток  жестких лапок, больше похожих на крючья, после чего жилистая ладонь сжалась на уродливой голове мокрицы, захватывая и шейный щиток. Один рывок и голова, вместе со всеми брюшными пластинами и пищеводом, полетела в отхожее ведро, а мер запустил пальцы в оставшеейся содержимое. После такого способа отчистки в панцире будто в длинной пиале оставалась только студенистая масса, с волокнами мышц прилепившимся к панцирю. Размешав как следует содержимое, босмер поступил самым простым способом, просто выпил что смог, а остальное принялся собирать пальцами.
Видимо немного перекусив, босмер прнишел в нормальное расположение духа, потому что только теперь ответил на слова новенькой.

- Хм... чтобы не выйти отсюда живой тебе надо ооочень постараться, босмер знает. За кражу тебя продержат может до утра или ещё денька два, предложат заплатить штраф и отпустят. В лучшем случае, если не придёт Видящий-за-Углом. Босмер слышал от других заключенных, что он приходит раз в несколько дней. Он покупает самых сильных заключенных. И всех девушек, особенно пушистых или у которых нет хвоста.
Вытерев руки о грубую ткань тюремных штанов, юноша, на вид лет семнадцати, хотя пойди разбери этих босмеров все тощие и мелкие, а улегся на свою тощую подстилку и видимо собрался отойти ко сну. Глядя напротив на Эйлонви, он уже зевая довольно сонно вновь заговорил.

- Эйлонви, а ты правда кого-то грохнула? Эти ящеры прутся по ассасинам.
После чего он устроился поудобнее на своей подстилке, тайком разгребя её, чтобы лежать было неудобно и чтобы холодный камень не давал заснуть. После чего босмер смежил веки так чтобы мерка напротив видела что он засыпает. Призрачный свет как раз угас после этого маленького спектакля поружая коридор во тьму и давая босмеру возможность открыть глаза и уже не притворяться что спит в уверенности что покров темноты не даст рассмотреть этого.

Отредактировано Ллевелин (18.02.2017 23:45:45)

Слава Восьми, громадная мокрица до нее не добралась. Она тупо, как и любое насекомое, поползла к темному углу комнаты и, упершись в угол, продолжала ползти. Ей хотелось спрятаться – не меньше, чем альтмер. В нескольких словах, здесь были обоюдные страх и отвращение, поэтому данный исход был более чем предсказуем. Эланте тяжело вздохнула, вжавшись в противоположный угол и дрожа от отвращения. Ее изящный нос поморщился от гадливости к мерзкому насекомому. Она в мыслях известными и неизвестными ей словами крыла пристрастия аргониан в еде. Как вообще они могли есть подобную гадость? Хотя, впрочем, они и сами были не верхом красоты: ледяная кожа, чешуя и огромные глаза на ощеренной морде. Сомнительно даже ей было, что подобные рабыни имели успех у данмеров, как рассказывал ее отец. Хотя их пристрастия он разделял не особенно. Да, впрочем, лучше было не думать сейчас о нем – мысли были более чем неприятными и без того. Возможно, за эту ситуацию ей следовало благодарить именно его. За «случившийся» Талмор и нынешнюю скудную во всех смыслах жизнь. Нет, возможно, бывать на приемах и устраивать их было бы не так неприятно – взамен тому, что подкидывала жизнь сейчас. Фестхольдская даже закрыла на мгновение глаза, чтобы представить то, чем она могла бы жить сейчас, сложись обстоятельства иначе.
Эланте, в появившемся словно из ниоткуда освещении (видимо, кто-то из ее сокамерников был магом), убедилась в том, что мокрица занята надолго своим побегом, встала и подошла к решетке, разглядывая босмера. Мальчишка занимался своим обедом – да, в ее возрасте она относилась к столь молодым уже не более, чем к мальчуганам, – оставалось только сглотнуть подкативший к горлу комок. По-видимому, он уже привык к местной пище. Эланте же нисколько не собиралась этого делать. Если не повезет, тем более, ей недолго придется пользоваться тюремным гостеприимством, в худшем случае, день или два.
─ Грохнула, и правда. Спи, ─ недовольно, неохотно откликнулась она. Мальчишка был любопытен. А Эланте не желала и не должна была рассказывать все как на духу. Она не желала ни потерять свою работу, ни стать преступницей в бегах, на чью голову охотилось бы кое-что пострашнее, чем имперцы и хвостатые. Талмор. Да, при звуках этого слова она трепетала – и страшилась, и свыклась до такой степени, что можно было сказать, любила. Вот только любовь эту взаимной назвать было невозможно. Саммерсет и Талмор относились к ней как к изгою, хуже, чем к представителю низшей расы. У нее не было имени на островах – уже давно, с того времени, как она впервые ступила на земли Тамриэля. Она потеряла все тогда, и что она обрела теперь? Лишь сомнительную гордость за свои способности, которые сейчас подвели ее.
Она вжалась в скользкую, грязную решетку, словно в попытке своим весом продавить ее. Ничего не происходило, кроме речей словоохотливого босмера. Кроме… Видящий-за-Углом. Это что, имя какого-то работорговца?.. Эланте со злобы ударилась об решетку плашмя. Да, она крепко попалась на этот раз. Но ничего, выход есть всегда. Вот только она не знала, как глубоко ошибалась. Она забыла что-то важное.
Стражники и вправду всполошились, словно заключенных хотела посетить важная личность. Эланте смотрела в темноту, сжавшись в углу, в кромешной тьме, и старалась размеренно дышать, чтобы вонь из других камер не достигала ее чувствительного обоняния. Все эти условия заставляли ее дрожать от отвращения в большей степени, чем от холода. Стражничью суету она заметила, и в скором времени возле тюремных камер появилась еще одна фигура. Аргонианин. Одетый богато, но все же ничем не отличавшийся от остальных аргониан. Что он делал здесь? Эланте даже подняла голову, зажмурившись от света фонарей, направленных на нее.
─ Вот эта? ─ спросил чешуйчатый. Стражник кивнул. Эланте пропустила мерзкую усмешку. Эти хвостатые твари любили убийц. Эланте знала их традиции частично. По крайней мере, эту часть их традиций она знала и вспомнила лишь сейчас, смело встретив взгляд ящера. Аргонианин уважительно кивнул ей.
─ Эйлонве? ─ спросил он имя, которое Эланте была вынуждена была сказать страже. Эланте улыбнулась. Возможно, это было ее спасением. Или хотя бы временной отстрочкой следующих событий.
─ Да, меня так зовут.
─ Жаль, что так вышло. Прими мое уважение и эти дары. ─ При взгляде на дары Эланте облегченно вздохнула. Это была имперская еда. По крайней мере, хоть что-то.
─ Благодарю тебя. ─ Будь Эланте хоть чуть добрее, возможно, это было бы от чистого сердца. Но нет. Лишь усмешка скользнула по ее губам. А аргонианин пошел осматривать другие камеры.

Как осматривали Камелию Ллевелин почти не видел, свернувшись на полу своей камеры, баюкал отбитые ребра и живот. Так что снаружи была видна только загорелая спина, да тощий зад парнишки. На самом деле боль, конечно, была не так уж и сильна, когда растешь в подмастерьях у старого вора и шпиона, рано или поздно привыкаешь, что периодически бывает больно.
Вот и сейчас босмер лежал сжавшись в комок на холодных камнях пока стражники не ушли, только тогда он завозился и перекатился на свою лежанку. Побитое тело болело и ныло, так что о сне не было и мысли, да и не собирался босмер сегодня спать, слишком уж много дел было на сегодня.
Ключ все так же лежал в потоке и ждал своего часа, оставалось надеяться, что с ним не будет никаких проблем. О том, что он может не подойти босмер предпочитал не думать.
Шум в коридоре затих уже давным давно и время теперь тянулось тяжело, как густой дикий мед, сочащийся из небольшой дырочки, тянулся, тянулся, да всё никак не капнет.
Через некоторое время из закутка босмера вновь полился слабый, еле заметный, призрачный свет, не такой как от светляка, а скорее просто ощущение света, намек на него. Эланте, если ещё не спала могла видеть, что зеленоватый свет, шёл из под ладоней эльфа, которыми он оглаживал побитые участки своего тела, скорее всего это было заклинание восстановления. Свет с перерывами появлялся ещё несколько раз. В конце концов, босмер чтобы перебороть сон поднялся с лежака и некоторое время стоял оперевшись спиной на решетку. Так проще было не спать.
Через некоторое время эльф уже не в силах терпеть направился вглубь камеры, к потоку воды.
Улегшись рядом босмер погрузил руку в поток и принялся шарить по дну в поисках ключа. Вода холодила и надежно прогоняла сон, только вот ключ всё никак не хотел нащупываться. Ллевелин уже начал немного паниковать, когда пальцы наконец наткнулись на металл запутавшийся в зелёной бороде выросшей на камне. Вообще, наличие водорослей в канале не удивляло, поскольку вода в желобе текла довольно чистая, аргониане особо заботились об этом, без воды они никак не могли.
Тщательно вытерев ключ о подстилку босмер подкрался к решетке, хотя в этом не было абсолютно никакого смысла. Глаза воришки снова налились фосфоресцирующим свечением, что объясняло его уверенные и точные движения в почти полной темноте. 
Ллевелин подтянул к себе скорлупу оставшуюся от его ужина и зачерпнув со стенок остатки, похожие на жир откладываемый обычными животными, и осторожно смазал каждую петлю на решетке в свою камеру. Только после этого он аккуратно вставил ключ в замок и попытался повернуть его. Однако, упрямая железка даже не пожелала поворачиваться в замке.
Как не пытался эльф, замок не хотел открываться, но ведь он видел как стражник отпирал этим ключом двери камер Камелии, убийцы напротив.
Очень хотелось выругаться, но Ллевелин не позволил себе этого, вместо этого он вернулся к желобу. Решением сбежать сегодня было твердым как никогда. Босмер осторожно встал в холодную воду, опустился на колени, а потом и вовсе лёг в водный поток. Да плечи почти касались скользких мохнатых от водорослей бортов, но общие скромные габариты, которыми славилась его раса, позволяли полностью поместиться в канал.
До Камеры Камелии было всего пара метров и скорее всего поворот канала. Ллевелин прикинул свои возможности, после чего набрав побольше воздуха, погрузился в воду и рванул по каналу, отталкиваясь ногами, коленями, локтями от скользких камней. Это оказалось даже проще чем думал эльф сначала, поток воды вроде бы незаметный из камеры, теперь толкал в пятки и спину, буквально таща остроухого вперед. В результате поток притащил босмера и впечатал в решетку, за которую стекала вода. За решеткой можно было различить темную шахту уходящую куда-то вниз. Оттуда тянуло уже реальным холодом пробиравшим до самых костей.
К слову, здесь уже можно было немного подышать, потому что над решеткой было пространство, даже с каменной плитой, на которую можно было сесть. Правда, место было уже немного занято, по плите были разбросаны какие-то кости и даже аргонианский череп. Череп, да и остальные кости были очень маленькие, судя по всему аргонианин был даже меньше босмера, может ребенок. Среди костей магическое зрение углядело какой-то металлический блеск.
Протянув руку Ллевелин выудил из пыли и грязи небольшой серебряный медальон. Неожиданная находка порядком удивила босмера, впрочем, оставаться тут не было смысла, либо замерзнешь, либо от голода станешь как этот. Махнув на прощание скелету, мер снова нырнул и устремился по каналу, который вел к камере Камелии.
Здесь вода казалась уже даже теплой, но и ползти было в разы тяжелее, потому что вода теперь била прямо на встречу. Перед глазами уже поплыли круги, а от желания сделать вдох, мер почувствовал пустоту над головой. Первый порывом было вынырнуть и сразу же надышаться вволю, только силой воли босмер заставил себя медленно поднять голову над поверхностью воды и медленно вдохнуть. То что он прибыл правильно, недвусмысленно говорила фигура девушки, съежившаяся у одной из стен. Ллевелин выждал немного, после чего аккуратно выбрался из воды на холодные камни. Чтобы не оставлять после себя луж, а хотя бы мокрые следы, он быстро пробежался по телу ладонями, смахивая влагу. Только после этого осторожно прокрался к решетке мимо “воровки”. Ключ повернулся сразу же отпирая дверь камеры. Отчего по телу босмера прокатилась волна нетерпеливой дрожи, скорее бежать, только благоразумие заставляло действовать медленно и осмотрительно.

Когда все успокоилось, Эланте захотела наскоро взглянуть на то, что ей принес аргонианин. По многим признакам еда была свежей, во всяком случае, пахло от нее едой, а не отбросами. Яблочный пирог, достаточно хорошо приготовленный. Запахов ядов, аналогично, не чувствовалось, а Фестхольдская в вопросах ядов была профессионалом, а обоняние ее было чутким. Эланте решила оставить его на случай, если проголодается. Или на случай подкупа босмера, укравшего ключ от камер. Все же не каждый день он питался нормальной пищей и наверняка польстился бы на часть пирога.

Хуже всего было слушать чужой храп. Эланте не могла заснуть и прислушивалась к происходящему. Пока все было тихо, кроме рулад из противоположных камер. Фестхольдская поморщилась, мысленно проклиная этих яйцеголовых ящериц – даже они храпели так, что пол содрогался.

Босмер тем временем что-то делал в своей камере, но Эланте не имела понятия, что именно. Потом послышался плеск. Фестхольдская удивленно взглянула в сторону его камеры – там его уже не было. Он спустился в проточный канал, неужели?! Зачем? И каким образом? Фестхольдская напрасно напрягала зрение и слух – более ничего не происходило. Какое-то время. Затем снова послышался плеск, на грани слуха, из камеры имперской девушки. Эланте сразу же догадалась, что они собирались сделать. И ее догадки были верны – дверь камеры вскоре открылась.

Они убегут – и без нее? Хотя вполне естественно, убийца за спиной никому не нужен, и без разницы, что этот убийца в беде худшей, чем их беды. Камелия (так звали девушку?) едва ли захотела бы путешествовать в компании Эланте, которую она сдала. И даже глупый понял бы, почему.
─ Эй, возьмите и меня. У меня хотя бы еда есть, я поделюсь. ─ Эланте пыталась прикинуться не такой злобной, какой она была обычно, но сама поняла, что безрезультатно. – Пожалуйста, я не хочу умирать здесь!

Ллевелин последовал в зловонный лаз следом за девушками, впрочем не забыв аккуратно прикрыть за собой крышку. Внизу всю троицу вновь окружила полнейшая темнота, которую рассекала только серебристая сетка чар босмера.
Путь был довольно долог, под ногами хлюпало, а воздух казалось иногда был чуть ли не материальным. Пару раз под ноги Камелии попадали какие-то кости. Врядли это были беглецы, скорее всего просто несчастные погибшие в тюрьме, которых без всякой щепетильности просто скидывали в сток и забывали.
Ллевелин старался не отставать от девушек, но чувствовал что силы его почти на исходе, даже несмотря на то, что только спустившись в сток, он перестал поддерживать все свои заклинания, кроме зрения.
И всё равно в голове и груди нарастало сосущее чувство пустоты. В конце концов босмер перестал поддерживать и своё зрение, предварительно ухватившись за край рубашки шедшей впереди Камелии. Пустота в голове нарастала, вызывая боль и головокружение.
Наконец, впереди показался свет, предвещая окончание долгого пути. Босмер очень боялся, что в конце пути их будет ждать решетка. Она и ждала, только скрытая слоем илистой грязи лежала полностью погрузившись в болото.
Ллевелин нетерпеливо разорвал последнее плетение чар, отошел чуть выше по течению и просто бухнулся в воду, в которой и остался лежать, растопырив конечности и чуть ли не физически ощущая, как холодные лучики звезд покалывают кожу. Мер даже не заметил как ушла убийца, как выворачивало в кустах торговку, почти не двигаясь он лежал в воде какое-то время.
Джунгли жили своей жизнью, совершенно не обращая внимания на беглецов. Местная растительность была совершенно не похожа на привычную сиродиильскую. Неба практически не было видно из-за сплетающихся над головой ветвей, а земля внизу была сплошь покрыта толстым моховым ковром, под которым было совершенно непонятно, земля под ним ещё, вода уже, или разверстая пасть какого-нибудь крокодила, которых в этих краях водилось более чем предостаточно. Стволы деревьев во множестве покрывали какие-то светящиеся лишайники, тут и там виднелись разные слизни, как грибы в обычном лесу, и не всегда было понятно, светящаяся фиолетовая грива на ветке, это цветок, хищный гриб или какой-то из местных зверьков.

Магическое истощение молотами стучало в висках, холодная вода же била в плечи и напитывала штаны влагой. Свет звезд казалось бы легонько покалывает кожу вновь напитывая магическим светом.
Босмер ощутил легкое прикосновение к груди и распахнул глаза, чтобы увидеть темный силуэт торговки на фоне звездного неба. От её скрытого в ночи лица, темными змеями к груди тянулись мокрые локоны. Мер скосил глаза на свою мокрую грудь. Амулет, он уже успел и забыть про него.
Сев юноша снял украшение с шеи и отдал девице.
- Отняли. Босмер нашел его, когда лез к тебе в камеру.
Ллевелин тяжело поднялся на ноги, смахнул с боков влагу и побрел вверх по течению. Скоро должно было взойти солнце и возможно за ними пришлют кого поискать. Выходить на сушу он не собирался, так и бредя по илистому дну по колено в воде.
Несмотря на то, что мер больше ничего не говорил и устало брел вперед, все же он иногда останавливался и оглядывался назад, на Камелию, не отстала ли она.
Запах тюремной канализации никак не желал оставлять беглецов. Ллевелин вообще не знал, сможет ли теперь когда-нибудь забыть его.
Вокруг же сияли своими ночными цветами и жителями джунгли, распускали многочисленные реснички хищные растения. Один раз, Ллевелин проходящий под деревом подвергся нападению каких-то лиан, которые попытались обвить худые плечи, но мальчишка в несколько рывков смог освободиться отделавшись всего несколькими царапинами и кусочками кожи.
Примерно за час до того как на небосводе показались отблески Магнуса поток по которому брели беглицы вывел их к более крупной речушке. Ллевелин перешел на другой берег и уже принялся спускаться по течению более крупного потока.
Первый привал он сделал когда над горизонтом показался лик Магнуса, просто подскользнувшись и упав на илистом берегу. Когда стало понятно, что подняться требует слишком много сил, он позволил себе немного расслабиться.
Впалый живот подводило от голода и даже Камелия могла слышать как недовольно он ворчит. Полежав немного, мер вновь поднялся на ноги.
- Поспим здесь.
Только и сказал он, после чего скинул в грязь штаны и несколько вяло принялся смывать с себя следы ночного побега, желая наконец-то избавиться от ненавистного запаха. Для этого Ллевелин крупными горстями зачерпывал ил и песок со дна реки и растирал по телу. Когда он смыл все это непотребство, от запаха на теле не осталось и следа, пусть и чувствовал он себя после этого будто его всю ночь кошки драли.
- Поспим по очереди до обеда?

Магическое истощение все же опасная штука, вот и Ллевелин рухнул на песок, провалившись в сон. Хорошо хоть успел из воды выйти, а то так бы и захлебнулся на мелководье. Бормотания Камелии мер уже не слышал, полностью отбыв в царства снов. Даже её обидное “я покрепче тебя” прошло мимо измученного сознания.
Проснулся Ллевелин от того, что Магнус немилосердно припекал грудь и живот, в рот набился песок, а рядом кто-то рычал.
Вот последнее и заставило босмера вскочить на четвереньки, после чего он и принялся осматриваться с ошалелым видом. Впрочем, никого опасного Ллевелин рядом не обнаружил, источником рычания была его спутница, распластавшаяся на песке в метре от босмера. Оставалось только удивляться, как беззаботная парочка не проснулась в желудке какого-нибудь хищника. Впрочем, видимо храп Камелии распугал всю живность в округе.
Всю да не всю, когда Ллевелин продрал глаза, то обнаружил более чем странные вещи.
Ну да, в первую очередь горку ягод на листе рядом. Одну из которых он и сунул в рот, предварительно понюхав. В процессе этого он обнаружил у себя на ногах и теле странные знаки, сделанные явно кровью. Примерно такие же обнаружились и на Камелии, а также вокруг очерченного вокруг парочки круга.
Ллевелин не очень понимал, что значат все эти знаки, но смутно угадывался круг защиты от злых духов. К слову, за пределами круга на большом плоском камне горкой были сложены тушки какой-то лесной живности, кровь которых и была использована для знаков. Сначала босмер решил что это Камелия забавлялась, чтобы не заснуть, однако следы на песке вокруг камня говорили что это была не она, потому что ступня у присутствующих была гораздо шире, короче и было куда больше когтей.
Впрочем, про всё это он на время забыл, от голода казалось живот прилипал к спине, потому мер с жадностью набросился на те ягоды что лежали на листе и немногочисленные фрукты на камне. 
Утолив первый голод, босмер откинулся назад и опять растянулся на песке радуясь Магнусу, ощущению еды в животе и свободе. Впрочем, валяться долго было нельзя, нужно было продолжать путь, пока они не угодили обратно в аргонианскую тюрячку.
Ллевелин посмотрел на храпящую Камелию, и стряхнув песок с ладоней почесал бок. После чего недоуменно уставился на измазанные кровью пальцы. Мер успел уже забыть что весь измазан кровью, как и его спутница, вытерев руку о песок, он поднялся на ноги и отправился в воду. После жаркого взгляда Магнуса в воде было просто офигенно, потому плескался босмер довольно долго.
Когда он закончил плескаться, то первое что увидел это чуть ли не десяток каких-то краснолицых обезьян, рассевшихся на ветках и с любопытством рассматривающих парочку на берегу речки. В тени джунглей, их шерсть отливала каким-то голубоватым светом. Это сбивало с толку, но на общем фоне выглядело почти обычно, а на фоне неба, так и вовсе идеальный камуфляж.
Как обычно зрелище обезьяны сопровождали пережевыванием каких-то фруктов.
Коварный план моментально созрел в голове босмера. Он выбрался на берег, вытерся штанами, а потом натянул их на ноги, задрал голову и для пробы присвистнул и скорчил рожу пострашнее для мартышек.
Это определенно привлекло внимание кормящегося стада.
Приободренный первым успехом босмер принялся корчить рожи, пародировать крики обезьян и вообще их поведение. Полностью завладев вниманием своих жертв, Ллевелин подхватил с камня тушку ящерицы и метнул её в обезьян, сопроводив издевательским смехом. Обезьяны подняли страшный крик, но прежде чем в босмера полетела первая ветка, ему пришлось ещё дважды кидать в лесных обитателей какой-то мусор, что валялся на пляже.
Через некоторое время возмущение обезьян достигло предела и в Ллевелина полетело уже все что было у них под лапами, в основном ветки, куски коры, фрукты и орехи. Хитрому босмеру только и надо было этого, оставалось только уворачиваться от снарядом и иногда швыряться чем-то чтобы пыл обезьян не остывал.

Стоит признать, что метод босмера хоть и имел в плюсах довольно большую кучу снеди, в качестве минуса от него шёл пляж знатно закиданный ветками, древесным мусором и экскрементами обезьян. Выбор у древесных жителей в снарядах был не очень велик.
Вмешательство Камелии окончательно спугнуло мохнатых, так что можно было наконец немного отдохнуть и посмотреть что удалось в итоге добыть. К съедобному безусловно относились какие-то фрукты, босмер видел как их ели обезьяны, и орехи, остальное все было непригодно.
- С пользой, - согласился босмер. - Только не шуми так. В джунглях лучше вести себя как можно тише.
Ллевелин сполоснул один из фруктов в реке и осторожно надкусил его, на вкус фрукт был очень даже ничего. Пока Камелия буянила из-за кровавых рун, а потом и отмывалось босмер какое-то время наблюдал за ней, а потом тоже забрался в реку, отмыться после схватки с обезьянами.
- Босмер думает, что это значит, что кто-то, не будем уточнять кто, но это был тот кто нес первую вахту - заснул. При этом храпел так, что листья с деревьев облетали, а какие-то местные твари… Если судить по следам на берегу что-то типа гоблинов. Приняли нас за злых духов, сделали защитный круг и принесли дар из местной дичи.
Когда Камелия закончила приводить себя в порядок, Ллевелин добавил.
- Ладно, нам нужно двигаться и так уже здесь долго сидим. Не знаю, найдем ли ещё фрукты, так что Ллевелин предлагает забрать все эти. Давай твою рубашку, сделаем из неё мешок, в руках все не унесем.

Отредактировано Ллевелин (24.05.2017 19:57:59)