Тарион слышал о беспорядках в Винтерхолде, но у него и без них хватало забот. В конце концов, у Винтерхолда был ярл. Какой-никакой, живущий от своего трона в Длинном Доме до лавки в таверне, лишенный хускарла, придворного мага, как бы это комично не звучало, и авторитета среди ярлов других городов, но ярл, и, по мнению, альтмера, именно этот самый ярл и должен был заниматься проблемами жителей своего владения. В первую очередь. Магам Коллегии же нужно было по расписанию являться на занятия, готовить лекции для учеников, поддерживать в порядке само здание и мост к нему, избавляться от аномалий, в изобилии порожденных активностью Ока..
Полно работы, в общем.
И, тем не менее, местные пришли сюда. О фермерах, сгрудившихся у основания моста, Тариону донесли еще полчаса назад, когда волнение едва-едва зародилось, и эльф был уверен, что Фаральда справится с этим. Она всегда справлялась.
Не в этот раз. В этот раз к Архимагу прибежал Древис, спеша сообщить, что привратница вынуждена была повести по мосту представителей от народа. Особенно отметил, что среди представителей видел Неласара. Тарион тихо хмыкнул, коротко кивнул данмеру и оттолкнулся руками от алхимического стола, над которым склонился.
В этот раз Коллегию придется уберечь от гнева Винтерхолда. Аидор знал, что Савосу Арену не раз приходилось этим заниматься, и покойный темный эльф всегда выходил сухим из воды. Почему бы его преемнику не повторить этот скромный подвиг?
Впрочем, Тарион все равно немного нервничал. Он был куда моложе опытного данмера и большего уважения среди местных добиться еще попросту не успел.
Фаральда поведет «гостей» в Зал Стихий, в этом сомнений не было, и альтмер, приведя себя в порядок, одернув мантию и глубоко вздохнув, спустился в самое сердце Коллегии. Столб мерно подрагивающего голубого света из магического колодца безмятежно устремлялся ввысь, пронзая многочисленные этажи башни. Обходя вокруг него и слегка жмурясь от слепящих искр, Тарион думал об Оке. Об Анкано, что умер здесь. О псиджиках, остановивших время. Теперь все это казалось таким нереальным, почти призрачным..
Как если бы призраки не были реальными. Или вампиры. Подняв руку, маг коснулся пальцами шрамов на собственной щеке и скептично поджал губы. Пожалуй, он много бы заплатил за то, чтобы вампиров в этом мире никогда не было.
Когда скрипнули массивные ворота, мер сделал пару шагов, остановился посреди залы, чтобы магический колодец оказался у него за спиной, сложил руки одна на другой чуть ниже груди и сдержанно кивнул «гостям» в знак приветствия. Их оказалось двое – Ранмир и Неласар. Забавное сочетание.
- Приветствую, друзья мои. Я слышал, вы желаете говорить со мной?

Звание главы гильдии накладывало на каджитку не только кучу обязательств, но и помогало в освоении совершенно необходимых на посту умений. К примеру, года два назад Алва с большим трудом слушала речь Векс и читала донесение Делвина. А может и не испытывала бы трудностей, ибо и в письме и в разговоре все шло об одном. Фалмеры.
Соловей уже с ними встречалась. Мерзкие уродливые твари, которым, в то же время, нельзя было не посочувствовать. Впрочем, жалела воровка их весьма своеобразно – стрелой меж невидящих глаз. Быстрая смерть и никаких более тягот жестокой жизни. Твари, однако, были прямо противоположного мнения и стремились донести свои мысли до стрелка. Существа почти не носили брони, так тряпки какие-то, чтобы прикрыть то самое, что так смущает молоденьких девиц знатного происхождения. Зрения эти остроухие были лишены давным-давно. Но все эти недостатки компенсировали потрясающим слухом и пугающей агрессией. Подстрелив одного Алва привлекала к себе собратьев несчастного, они точно знали откуда прилетела стрела. Наверно, не будь за спиной Брина и Карлии, Алва испытывала бы очень большие трудности в общении с этими существами. В общем, кошка помнила об этих тварях, но не предполагала что ее нынешняя деятельность вновь столкнет с пугающими слепцами.
А и правда, она – вор, они – подземные чудища, что крайне редко выходят на поверхность. Но сейчас явно что-то пошло не так. Существа осмелели и стали нападать на деревни, путников и на торговцев. Первые две категории жертв были Алве мягко говоря безразличны. Разве что вызвали бы легкое любопытство (и совещание с Делвином – а можно ли на этом что-нибудь выиграть) Но торговцы, в отличие от всех прочих, находились под покровительством Гильдии Воров. Они платили гильдии, а гильдия следила, чтоб их не «щипали» наглые разбойники и не трогали воры-одиночки. Поскольку война вроде как закончилась и патрули стали стабильно шастать по дорогам, то от разбойников торговцы страдать перестали. А тут – внезапно! – их ограбили. Да кто – фалмеры! На них остроухая подумала бы лишь выпив очно много скумы, но дело решилось так, что страхолюдины перебежали ей дорожку, когда она пребывала в печально-трезвом состоянии.
- Фалмеры значит, - задумчиво протянула Глава Гильдии. Векс насторожилась. На ее лице так и читалось «Шеф, ты действительно в это веришь?» и вместе с тем – надежда, что кошка, неведомым образом оказавшаяся на верхушке иерархии скайримских воров, лучше знает как с этой напастью бороться. Причем под напастью имперка явно подразумевала неплательщиков.
- Кажется, мне надо лично познакомиться с врагами наших доходов. Торговцев пока не трогаем, но лучше посчитать, сколько они нам задолжали. Как только разберемся с проблемой на дорогах, спросим. Хм… пожалуй лучше даже немного накинуть, в конце концов, мы не мы виноваты в их желании экономить на охране товаров.
Алва поднялась с насиженного места, сунула письмо Делвина между станиц дневника и направилась к своему сундуку. Дело было странным и интригующим. Самое то, чтобы стряхнуть пыль с прекрасной Соловьиной брони. И потом, Алва решила пока не привлекать внимание к гильдии в этом деле. Вот если старик (образно) Мелори не просчитался и оказался прав относительно выгоды, вот тогда-то Гильдия и заявит о себе. А пока…
«Стрел маловато» цыкнула Алва, поправляя колчан за спиной. В дорогу голубоглазая собралась шустро. Чем быстрее она выяснит причину странного поведения фалмеров, тем меньше убытков понесут скайримские воры. Выскользнув за ворота (стражники демонстративно не замечали худенькую фигурку в плаще), девушка подошла к своему коню. Зверюгу в коллектор не затащишь и потому лучше и легче было оставлять ее на попечение Шадра. Парень при каждом удобном случае (как только замечал владелицу черного коня, если быть точнее) начинал ныть и жаловаться, что конь кусается и «всячески пакостит»
- Ну что, тварь, соскучился?
Конь шевельнул ушами и всхрапнул, не то отвечая согласием на слова хозяйки, не то посылая ее к даэдра. Не желая выслушивать жалобы, будить Шадра кошка не стала и лично занялась подготовкой зверушки к путешествию. Если кто-то думал, что Алва меньше огребала от пакостливой скотины, то он ошибся. Хирсин был почти идеально послушным, если рядом с каджиткой был кто-то еще. Но вот наедине… Харасса злобно стукнула коня по носу, тот тянулся к ней с недвусмысленным намерением цапнуть. Кони кусаются больно, это Соловей знала по своему опыту.
Зачем ей это существо? С таким-то характером. Ответ был прост – более выносливой и быстрой сволочи в Рифте нужно было ее поискать. Алва долго торговалась с Мавен, чтобы та продала новой главе гильдии эту тварь. В итоге обе остались довольны. Кошка получила умного коня, а Мавен избавилась от злобной скотины в своей безупречной лошадиной коллекции.
Дорога предстояла не близкая. Еще нужно было найти добрых людей, которые присмотрели бы за конем, пока хозяйка будет пропадать неизвестно где.

Отредактировано Алва (05.01.2015 03:11:06)

Время становится субъективным во мраке и особенно – в темноте пещер. Настойчивое чувство уведомило Скейнара, что на поверхности скорее всего уже наступает рассвет. Прошло уже часов шесть, но казалось, что куда больше. И в то же время куда меньше. Тьма задает свои правила.
Скейнар чувствовал себя всё неуютнее, несмотря на свою привычность ко мраку. Ощущение десятков, сотен метров камня над головой начинали давить. Но вампир умел сосредотачиваться на деле. От попросту отбросил все мысли и прислушался к тишине. Камень тихо потрескивал, едва слышно ощущались потоки воздуха, периодически поднимающиеся из глубины и приносящие странные звуки, далекий монотонный гул и тихий пульсирующий рокот. Еще реже были слышны звуки жизни. Её Скейнар избегал. Пока что это удавалось вполне успешно, но всё чаще попадались странные и неприятные на вид сооружения фалмеров, похожие на уродливые наросты. В воздухе едко воняло сопревшими грибами, хитином и продуктами жизнедеятельности.
Впереди раздалось шуршание. Вампир замер, потом беззвучно отступил в тень. Из-за поворота показался темный силуэт фалмера, почти беззвучно идущего по каким-то своим неведомым делам. Скейнар едва заметно улыбнулся. Потом осторожно расстегнул кожаный ремешок, крепивший лук к спине и вытянул стрелу из колчана. Затем наложил ее на тетиву, не сводя глаз с монстра. Тетива едва слышно скрипнула. Фалмер резко повернул голову и открыл рот, издав шипение. Которое длилось очень кратко. Стрела тихо свистнула, попав ему прямо между тем, что некогда было глазами. Фалмер захрипел и содрогнулся, потом рухнул на пол, неуклюже сложившись и выронив звякнувший меч на каменный пол. Издалека раздалось шипение и топот тварей, услышавших звуки. Скейнар мысленно выругался и отступил, поняв, что тут он уже пройти не сможет, ибо судя по звукам, тварей было слишком много. Придется искать иной путь… Скейнар выбрался из узкого прохода и повернул в иной, ведущий вниз еще более вертикально. Спустя сотню метров он услышал шум падающей воды, причем падающей с немалой высоты. Затем сквозь тьму проступило едва заметное сияние, слабое и имеющее оттенок ночного неба, куда более приятный, чем резкая зелень светящихся грибов. Скейнар словно вновь услышал мелодичное шипение слов Матери Ночи. Кажется, он был на верном пути.

- Нет, не мы, - огрызнулся Тарион. В этот момент Архимаг больше всего напоминал загнанного в угол волчонка – шерсть дыбом, уши прижаты. Уши, к слову, альтмер действительно опустил пониже, но вряд ли Ранмир, в отличие от Несалара, умел считывать настроение собеседника по положению ушей.
Но только в этот момент. Уже в следующее мгновение эльф взял себя в руки и тихо ругнулся сам на себя за собственную чрезмерную импульсивность. Но, даэдра побери, ему было попросту обидно. Тарион достаточно хорошо знал старого пьяницу-норда, чтобы теперь понимать умом, но не сердцем, что маги, живущие на краю пропасти по ту сторону таинственного зачарованного моста, никогда не станут своими для простых жителей города-тени, всего, что осталось от былого величия Винтерхолда, и недоумевать по этому поводу. В конце концов, не эти ли самые маги защищали местных от драконьих налетов?
Несалару и вовсе хотелось ответить что-то вроде «Никому я ничего не должен», но увы, такой ответ был недостоин Архимага Коллегии. А жаль.
Тарион вздохнул.
- Повторюсь, мы не причастны к нападениям фалмеров на угодья горожан, - он кинул быстрый взгляд на сородича, мысленно желая Несалару провалиться сквозь землю вместе с Ранмиром. Кому понравится, когда на него в принудительной форме пытаются повесить лишние обязательства и уже заранее начинают тыкать ответственностью за них? Аидор никогда не был против, наоборот, был даже за то, чтобы оказывать посильную помощь и поддержку пострадавшему от Великого Обвала городу, но порою этот город требовал слишком много. Не говоря уже о том, что статус козла отпущения к магам Коллегии прилип, похоже, намертво.
- Хорошо. Мы постараемся выяснить, что так взбудоражило фалмеров. Вам не хуже моего известно, что этим созданиям не свойственно столь.. смелое поведение. И, прошу, успокойте горожан. Сложно работать под такой шум.
Тарион кивнул Несалару и последовал за своими «гостями» к воротам Зала Стихий. Обменявшись в дверях выразительными взглядами с Нирией и Толфдиром, альтмер вздохнул и решил проводить их до подножия моста. Во избежание, как говорится. Ранмир продолжал ворчать, по десятому кругу жалуясь на все же те проблемы с козой и медовухой, Несалар молчал. Когда эти двое, наконец, миновали небольшую площадку, на которой обычно Фаральда подвергала испытанию юных магов, Тарион остановился, окидывая взглядом толпу. Да тут, похоже, действительно собрался весь Винтерхолд. Фаральда стояла у столба, сложив руки на груди, и внимательно наблюдала. Присутствие Архимага добавляло ей новый повод для беспокойства – его безопасность. Мало ли кому из горожан вздумается метнуть в эльфа вилы. Тарион, конечно, и сам был способен за себя постоять, но меньше всего сейчас Коллегия была готова к выбору нового Архимага.
Неожиданно на глаза попалось девичье лицо, знакомое, но не принадлежащее никому из известных Аидору винтерхолдцев. Мер удивленно вскинул брови, и этого мгновения хватило, чтобы память услужливо подкинула короткое и по-человечески простое имя.
- Аника?

Когда сидеть надоело, Ньярла прилег на камень, вздрогнув от прохладно-теплой бархатистой поверхности, которая коснулась его оголенной разгоряченной кожи груди. Ощущение магу понравилось - медленно, шелковисто проскальзывая, потерся щекой о мельчайшие ворсинки влажного мха. Приятно. Нежно. И, как был, так и съехал, не удержав упора на руках, по склону валуна, приземлившись во что-то менее прохладное, но мерзкое. В разы более мерзкое. С хлюпаньем и хрустом. Если бы тут был Виктор, он бы сказал, что это - треснувшая оболочка, все что осталось от вылупившихся маленьких корусят. И корусята вылупились буквально часы назад. Но Виктора не было. Было тело Виктора и его уставший разум. Как будто мужчина махнул на все рукой и скрылся в отдельной комнате, оставив гостей на себя самих. Как будто скрылся в коконе, испугавшись чего-то извне. Шок. Страх. Или невероятная боль. Боль, способная прогнать даже такого мага, как Виктор, на самую глубину реки, что течет в преисподнюю. При условии, что та существует.
Ньярла удивленно пытался рассмотреть жидкость, которая сразу налипла, куда не просят. Поднес руку почти к самым глазам. Но нет. Ни цвета, ни отблеска, который позволил бы понять, чем бы слизь могла бы быть. И запах. Незнакомый. Сладковатый, с гнильцой, немного мыльный. Попробовал на вкус бы, да ведь кто знает, какое у этой штуки происхождение. Но запах. Что бы это могло быть? Чье. Слепцы ориентируются на запахи. На слух. Знать бы еще, являются ли существа, оставившие после себя хитиновые скорлупки, безопасными для карликов, и не станут ли карлики убивать Ньярла, если почуют эту липкую штуку. Но лучше так, чем никак. Тем более, что окружающая, кхм, природа, даже на Ньярловский взгляд сильно разнообразием не сверкала. Собственно, ничего живого, кроме карликов и многоножек, увидеть не удалось.
Ну, и черных змей. Они порой возвращались, правда, уже миражно. Маг больше не чувствовал их. Физически. Даже когда они заползали в вены и трогали их изнутри.
Выкарабкался на чистую землю, чтобы снова вляпаться в ляп из знакомой уже клейкой дряни. И пойти по ее следам. Куда бы не ушли существа, ее оставившие, следовало бы воспользоваться максимумом возможностей, вытащить предел пользы. Виктор бы сразу заметил, что капли и кляксы оставлены так, будто бы существа были летающие - потряхивались в воздухе, брызгая крыльями и тельцем.
Но не Ньярла. Ньярла не видел тонкостей.
Альтернативный вариант следов, почти исчезая ближе к воде, привел мужчину к берегу реки. Звенели пучки красной штуки, похожие, как, опять же, сказал бы Виктор, на корни Нирна. Ньярла мог сказать только то, что листья немного светились и были ужасно погрызены.
Сел рядышком, пощупал. Теплые. Теплые, плотные, упругие листья. Оторвал один, покрутил в руках. Надкусил. Нет, не упругие, очень жилистые, а на вкус - совсем не похоже на траву. Скорее сырое мясо, очень отдаленно, но оно. И без металлического привкуса крови, сладковатое. И хрустело забавно. Сжевал первый листик, посмотрел на воду. Блестит. Есть ли что в этой воде? Можно ли ее пить? Пускай пить не хотелось сейчас - послевкусие растения прошло довольно быстро, оставив после себя какую-то легкую стерильность, - но пить, наверное, захочется потом.
Подсел, подобравшись, к самой кромке воды. Потрогал ладонью. И охнул едва заметно, стиснув зубы. Она обожгла его ледяной прохладой, пробравшейся до самого плеча. А после - объяла той же странной влажной теплой прохладой, которая была похожа, или скорее - идентична той, что Ньярла смог почувствовать от мха. Так странно. Так приятно.
Погрузил руку по локоть - слизь, остававшаяся еще на руке, не спешила смываться. Да и пусть лучше будет, чем не будет. Течения почти не было. Тихая заводь. Красное растение, видимо, любило спокойную воду.
Вытащил, приложил мокрую ладонь к груди. Молча прикрыл глаза от удовольствия. Да. Как тогда, на камне. Сейчас бы сбросить ненужные тряпки, войти в реку, или озеро, как это обозвать, сначала по колено, затем по пояс, опуститься, растворяясь в ощущениях мягкости и согревающего холода, под воду целиком. Может быть, всему виной его восприятие температур. Может быть, что и нет.
Осторожность. Эта вода могла быть абсолютно пуста. Эта вода могла просматриваться на мили, если смотреть там, в ней. Ньярла не знал. И проверить не мог. Потому что если он ошибается, то некому будет выныривать. Он ждал знака, сорвав себе еще листик. Быть может, явятся черные змеи, которые будто бы страшились звенящего звука и не приближались. Явятся и без опаски утянут его за собой. Возможно, было бы невообразимо красиво, если бы на воде отражались звезды и полная луна. Но их не было.
Тишина и спокойствие - звон не в счет. Как будто не рыскают страшные хищники на поверхности. Не воюют расы. Никто никого не грабит, не убивает, не насилует. Истории нет. Мира нет. Есть только ты и эта блестящая тьма кругом с островками призрачного света. Правила? Законы? Жизнь? Смерть? Даже буйный нрав мага будто бы затих в океане вечного "всегда", которое повисло в воздухе. Это все под землей? Так почему же так легко дышать. Легче, чем наверху. Чище.
Ньярла не знал.

Простите, я проглядел свою очередь..

   Аника среагировала быстро, но удивительно легко и по-девичьи плавно. Будто и не удивилась вовсе старому знакомому. Впрочем, а чего ей было удивляться, альтмер-то остался на прежнем месте.
   А вот на ней имперских доспехов больше не было. Ни на ком в Скайриме, кажется, их не было больше.
- Вот уж правда, - немного растерянно отозвался эльф, улыбаясь в ответ.
   Сколько, бишь, лет назад было, когда они встретились в пещере после того, как одни попали под обвал, а другие – в нехитрую, но смертоносную ловушку? Около двух, кажется. Тариону в свои почти сотню легко было промахнуться годом-другим.
   Эльф коротко и беззлобно усмехнулся. Момент, когда он думал, что спустя мгновение на него кинутся с мечом и совершат то, что не удалось шипастой стальной решетке, надежно врезался в память.
   А вот от бесхитростного вопроса девушки архимаг ощутил себя как кот, которому прищемили хвост, так что шерсть на спине дыбом встала. Это ж теперь, получается, ему перед всей этой толпой оправдываться придется.
- Эм, - Аидор скользнул бегло взглядом по глазам ближайших горожан, ожидающих от него ответа, как от, по их мнению, самого ответственного и виноватого в набегах фалмеров на Винтерхолд. – Как я уже сказал Несалару и Ранмиру, мы к нападениям не причастны, но сделаем все, что в наших силах, чтобы разобраться в ситуации.
   Отвечал он, конечно, больше местным, чем Анике. У Аники в руках не было факелов и вил. И Аника наверняка не стала бы цепляться за его мантию, спустись он с моста в толпу. В голову закралась неприятная мысль, отозвавшаяся в душе глухим беспокойством. Коллегия идеально подходила для того, чтобы выдержать практически любую осаду, но источников пищи, окромя города, вокруг нее было крайне мало. Меньше всего хотелось магу превращаться в пленника крепости, ставшей его домом.
   Сделав еще один осторожный шаг вперед, эльф поманил девушку к себе, желая хоть немного оторвать ее от недоверчивого люда, и когда Аника подошла, вполголоса нашептал ей, чтобы подошла к мосту, когда народ разойдется. Не желая привлекать излишнее внимание, Тарион тут же отступил, перекинулся парой слов с Фаральдой – альтмерка невозмутимо кивнула в ответ – и направился прочь, подставляя себя всем скайримским ветрам, вечно норовящим столкнуть неосторожного путника с зачарованного моста.

   Прошло еще часа два, прежде чем большей части недовольных попросту надоело стоять на холоде под пристальным взглядом чародейки-привратницы. Пожалуй, тяжелый взгляд Фаральды сыграл немалую роль в утихомиривании беспорядка. Все еще ворча и то и дело огрызааясь друг на друга, как голодные дикие псы, обыватели потихоньку расползались по своим домам. Впрочем, большая часть случайно или намеренно заглядывала в таверну – видимо, чтобы удовлетворить свою потребность в обсасывании увиденного и произошедшего. Завидев нордку, о которой говорил ей архимаг, Фаральда мягким жестом подозвала Анику к себе, осмотрелась, убеждаясь, что никому из мелькающих на улице местных не понадобилось вдруг лишний раз возмутиться, и повела ее за собой, то и дело останавливаясь на узлах, чтобы легкими короткими пассами зажигать в колодцах магическое пламя.
- Иди прямо, в Зал Стихий, это прямо. Полагаю, он ждет там.
   Тарион действительно ждал. Сложив руки за спиной, он прохаживался из стороны в сторону, следя задумчивым взглядом за крошечными огоньками, вертящимися в голубом луче магического света в центре зала. Обернувшись на скрип двери, эльф с улыбкой покачал головой и расцепил руки.
- Твой вопрос мог стоить мне пары лишних часов на морозе, - шутливо упрекнул он нордку. – Я архимаг теперь, и спрос с меня соответствующий.

Когда до главы гильдии Воров докатилась информация о вылазках фалмеров на поверхность, он на минуту забыл, как правильно дышать. Взойди вдруг посреди ночи солнце, поглоти Мессер Секунду, и одновременно с этим обрети стражники Рифтена чувство юмора — Ри’Шаар-дар не был бы так выбит из седла жизни. Он словно падал в пустоту своего собственного разума, не зная, что ждет его внизу. Может и мягкие тени, может — острые пики.
  Любой мог упустить подобную информацию: списать на пьяные бредни, на обнаглевших бандитов, даже просто на закоренелую привычку народа буквально во всём винить фалмеров. Любой, но не он. Не каджит, видевший падших меров собственными глазами и восхищающийся ими. Не глава гильдии, жизнь которой зависела от беспрерывного потока информации. А ведь это была не просто информация, это была информация которую он просто не мог упустить. Даже если откинуть нездоровую «любовь» вора к разумным расам, оставался тот факт, что эти события влияли на жизнь его гильдии ухудшая «улов», и в будущем могли стоить жизни кому-то из её членов. Ведь так легко представить, чем это может закончиться: учащающиеся набеги, неспособность ярлов никого защитить, беженцы, сгущающееся напряжение, обозлённые стражники, все на стороже и подозревают друг друга, уличные беспорядки, капля холодного страха за каплей бессильной злобы, и с каждым днем все сложнее что-то украсть… А потом переломный момент — веточка, ломающая спину Сенче-рату — и незадачливого вора, вызвавшего малейшее подозрение, разрывает на части обезумевшая толпа. И не важно, что он вообще не может иметь какого-либо отношения к набегам фалмеров. Таков уж народный суд в своей чистейшей форме.
  Прокрутив у себя в голове этот сценарий, каджит усилием воли остановил падение. Потом сделал глубокий вдох, и, медленно выдохнув, жестом отпустил побледневшего информатора на все четыре стороны и к даэдра за пазуху. Наверное, грязный до безобразия человек в обносках впервые увидел, как улыбчивая морда с растопыренными усами застывает холодной маской.
— Всему свое время, всему свое время… — Одними губами прошептал Ри’Шаар-дар, разворачиваясь на пятках в сторону дома и выбирая самый пустой и темный путь.
  Ту ночь он провел в темноте своего «кабинета» — крохотной комнатке его небольшого дома — за грубым деревянным столом, укрытым картой Скайрима. Каджит просто сидел и всматривался во тьму комнаты, словно ожидая услышать от неё ответ на клубящиеся в собственном разуме вопросы. Ри’Шаар-дар не мог занять позицию довольного наблюдателя, как это бывало в случаях, когда подобные происшествия не касались его прайда. Но и без должной информации он мог забыть про позицию игрока: пускай фалмеры и занимали на пару с двемерами особое место среди его любимых рас, но знаний о них он имел ничтожно мало. Да, в погоне за Скелетным ключом он увидел (и, как хороший вор, унес) куда больше, чем любой простой смертный, но добавь к этим знаниям новые крохи истины, вычлененные из рассказов и слухов, — и вопросов станет только больше. Почему, как и где фалмеры вышли на поверхность? Можно ли их как-нибудь загнать обратно и подальше, пока дела гильдии не пострадали еще сильнее? Зачем им похищать детей? Зачем резать скотину?
  Может, тьма действительно нашептала ему ответ, может он сам пришел к этому выводу — ни в чем нельзя быть уверенным, когда твоя душа навеки связанна клятвой с даэдрической Принцессой — но когда небо только-только окрасилось цветами рассвета, тонкие черные губы растянулись в привычной самодовольной усмешке.
  Утро он посвятил короткому разговору с двумя другими Соловьями. Если во время обычных «прогулок» вне Рифтена он мог попросту исчезнуть, оставив одну лишь не всегда цензурную записку в «Буйной фляге», то сейчас ему пришлось действовать куда более серьезно. Насколько это вообще возможно, когда тебя изнутри распирает от нетерпения и предвкушения. Главное, что не смотря на свое настроение и украденный по пути сладкий рулет во рту, Ри’Шаар-дар смог донести до них идею затаиться и не нарываться. Суетливые же сборы заняли несколько часов: несколько сложно вспомнить в каком тайнике лежат нужные вещи, и как, собственно, нужный тайник вскрыть. Сушенное мясо, фляга с водой, походная карта с личными пометками, уголь, склянки с зельями и ядами, запасные кинжалы, и рыболовная снасть в мешочке из грубой кожи — все это аккуратно ложилось поверх капюшона Соловья, аккуратно сложенного на самом дне заплечного мешка. Все остальные части удивительной брони, включая нелюбимые каджитом перчатки, уже были проверены на зашитое в подкладку золото, одеты, и надежно спрятаны под тяжелым плащом на медвежьем меху.
  Когда он, воспользовавшись одним из тайных ходов гильдии — в этот раз Ри’Шаар-дар решил не раздражать стражников на воротах, и без того ласково называющих его «целованный в колыбели сырной задницей Шеогората мешок с блохами!» — оказался за стенами города, солнце уже плавно подбиралось к своему зениту. Найти возницу оказалось несложно: его, явно по слову одного из триады Соловьев, уже ожидал один из тех хмурых нордов, чье имя он не удосужился запомнить, зато отлично помнил знак «Под защитой» нацарапанный рядом с его домом. В гильдии не переставали удивляться, почему гильдмастер наотрез отказывается заводить собственную лошадь. Сам же каджит объяснял это просто: «Обвинят в воровстве и отберут, потом догонят и еще раз по голове отберут!» говорилось так же часто, как и «Ахаха, да кто в своем уме, прокатившись на Сенче, захочет ездить на лошади?!».
  И вот, пару золотых монет и кодовое слово спустя, Соловей, съежившись в комок и замотавшись поплотнее в плащ, ехал в скрипучей телеге знакомиться с библиотекой Коллегии Винтерхолда…

Отредактировано Ри'Шаар-дар (14.02.2015 03:51:21)

Эльф выдохнул мягкий смешок и легким ненавязчивым движением скинул с головы капюшон дорого расшитой мантии.
- Благодарю. Для многих мое назначение стало неожиданностью, - вспомнился древний данмерский бог, однажды посетивший Коллегию. Сказать по правде, Тариону это событие до сих пор навязчиво казалось каким-то дурным сном. – А для кого-то до сих пор остается нелепостью..
   Девушка выглядела обеспокоенной, но альтмеру не хватило разумения понять, каких тревог он доставил ей в отместку за ее неудобный вопрос. А в беспокойстве, учитывая сложившуюся ситуацию, не нашлось для него ничего такого, что требовало ли отдельного уточнения.
- Мм..
   Отведя взгляд куда-то в сторону, Аидор досадливо покачал головой, поджимая губы. В отличие от того же по отношению к жителям Винтерхолда, Анике он вполне мог продемонстрировать свои обиду и недовольство.
- У города есть ярл, есть хускарл, есть стража, - альтмер красноречиво фыркнул и вздохнул, опустив плечи. – Но выбора нам, кажется, не оставили. Никто из нынешних членов Коллегии не интересуется фалмерами и, уж тем более, никак не мог спровоцировать агрессию с их стороны. У меня нет никаких идей, с чем это может быть связано. И да, я не сомневаюсь в том, что это именно фалмеры. Фермеры склонны преувеличивать, но бывших снежных сложно спутать с кем бы то ни было.
   Вновь обратившись взглядом с лучу синего света в центре залы, архимаг прошелся по окружности колодца – несколько шагов вперед, плавный поворот на каблуках сапог и обратно по направлению к Анике. Этого времени хватило на то, чтобы решиться добавить к уже сказанному кое-что, что могло, в конечном итоге, оказаться важным. Хотя Тарион сильно в этом сомневался.
- Мой отец был страстным любителем фалмеров, - заговорил он вполголоса, будто рассказывал историю за кружкой добротного меда, сидя вечером напротив камина. – Пропадал на несколько дней, а то и на недели, возвращался покусанный, но счастливый. С головой отдавался своим исследованиям. Так и не вернулся однажды, я тогда еще совсем мал был, - мер остановился и развел руками. – Я даже примерно не знаю, чем он занимался. С тех пор ничего не осталось.
   С предложением касательно разведки Тарион согласился, не стал он отказываться и от помощи нордки, которая давно уже оправдала его доверие к собственной персоне. Она была внимательной, выносливой и действительно умела сражаться. Годы, проведенные в обществе ее обычно светлокожих и светлоглазых сородичей, научилы эльфа ценить каждого такого воина, которого он мог бы назвать союзником.
   На том и порешили. Договорились встретиться утром на окраине города, и, угостив Анику кружкой меда и отяжелив ее карманы парой сладких рулетов, Тарион отпустил девушку в город. Ночевка в Коллегии нехорошо сказалась бы на ее репутации у встревоженных местных.

   Наутро стало известно о смерти Ранмира. Спустившись из своих покоев, архимаг застал в Зале Стихий практически все население Коллегии. Маги суетились и нервничали, как муравьи, в муравейник к которым ткнули палкой.
   Немудрено. Ситуация ухудшилась. Под сердцем неприятно кольнуло – Тарион надеялся, что Анику не зацепил первобытный гнев местных жителей. Да и Ранмир.. Не настолько плохим парнем он был, чтобы закончить вот так, в сухих узловатых руках того, что осталось от когда-то гордого народа.
- Я отправлюсь один, - альтмер решительно закинул за спину посох Магнуса, затягивая удерживающие его кожаные ремни. Никто не нашелся, что возразить.
   За главных остались Толфдир и Эйвар. Аидор не стал говорить, что делать магам, если он не вернется, хотя и предполагал такой вариант. Все же намеривался вернуться. В Коллегию было велено никого не пускать и защищать мост от возможных посягательств при помощи магии, не вредя ни городу, ни горожанам. Архимаг не терял надежды восстановить если не доброжелательные, то хотя бы нейтральные отношения с жителями Винтерхолда. В противном случае места для Коллегии Магов в Скайриме могло и не остаться, рассуди Верховный Король, что чародеи, истребляющие мирный люд – это лишнее. И будет не так уж не прав.
   По мосту с Фаральдой едва ли не бежали, капюшон хлестал по лицу, а извечно недружелюбный ветер так и норовил швырнуть за пазуху лишнюю пригоршню снега. Крепленый за спиной посох неприятно давил на лопатки, но к этому ощущению Тарион уже привык. В конце концов, он мог с гордостью считать себя хранителем сего могущественного артефакта. Изучить бы его еще, раскрыть все свойства..
   Но это обождет.
- Прошу, успокойтесь! – Аидору пришлось повысить голос, чтобы перекричать галдящих горожан. Люди были напуганы. Куда сильнее, чем какой-то единственный день назад. Эльф достиг подножия моста и спустился на пару ступеней ниже, но покидать последний оплот своей безопасности не спешил, не уверенный в том, что не него попросту не кинутся с мотыгами и лопатами. Заклинание Железной Плоти уже было заготовлено едва заметным лазурным комочком в одной из рук. – Я отправляюсь в пещеру, где, к моему сожалению, был убит наш добрый друг Ранмир, прими Совнгард его душу.
   Тарион искал глазами Анику, все еще беспокоясь, в порядке ли она. Ну и в том случае, если девушка просто покинула город, то действовать альтмеру придется в одиночку, что сильно снижало его шансы на успех. Кто бы мог подумать, что однажды он подвергнется серьезному риску закончить так же, как его отец..
- Кто-нибудь из вас окажет мне честь и проводит меня до этого места?
   Было страшно. За себя, за Коллегию. За город и его жителей. Все эти люди с перекошенными лицами.. Каждого из них альтмер хорошо знал, многим из них помог в свое время, и теперь они готовы были растерзать его, обвиняя в бедах, к коим он был непричастен.

Fox Amoore – Remember Me

Бесполезная бумажка, которую Ньярла все же сохранил, заложив за голенище сапога. Он не был уверен, что этот обрывок непонятных письмен пригодится. Он не был уверен ни в чем. Совсем уже ни в чем, ощущая приступ удушливого жара.
Надеялся, что они прекратились уже давно. Надеялся, верил наивно, но все было плохо. Очень плохо. Он снова хотел домой, не представляя себе, что такое дом, где его искать. Черный предел, эта застывшая вечность, снова его пугала, до слез.
До тех самых слез, которые он даже не стирал с щек основанием ладони. Они пришли из неоткуда, прорвались, не жгучие, но и не холодные и липкие, как скисший бульон. Очень легкие, проскальзывающие отдельными бусинами, как кометы на небосводе. Тяжелые, как драгоценные камни.
Ньярла знал, что это - не его слезы. Они шли и изнутри, и отовсюду, и все равно мимо него самого. Выражение лица было отстраненное. Немного обиженное. И спокойное.
Маг грустно опустил взгляд на свои руки. Сжал и разжал пальцы, на которые сорвались с подбородка мягкие шелковистые капли, когда он моргнул. Потрогал кожу на груди, очень осторожно, будто бы боялся обжечься. Затем - аккуратно положил ладони, одну на другую, поверх сердца, переплетя пальцы - да, неудобно, болезненно, неестественно. Где-то там, под мышцами и кожей, под ребрами, в уюте легких. Оно билось. Гоняло кровь. Такую же бесполезную, как и он сам. Он сам - он. Он, впервые ощутивший себя ненастоящим. Несуществующим. Несущественным. Кристально чисто осознав, что что-то не в порядке. Но что именно?
А потом он смеялся. Смеялся тихо, надрывно, обнимая себя за плечи, всхлипывая, потерянно, жалобно. Почему так? Почему?
Потом бродил по окрестностям, спотыкаясь, шугаясь каждого шороха. А вместо дымных змей вокруг - одна птица, почти не шевелящая крыльями, с длинным хвостом, уходящим во тьму. Очень знакомая птица, пение которой он мог бы попытаться вспомнить, если бы мог.
Но он не мог. И просто шел, куда она его то вела, то подталкивала. И птица не боялась красной вкусной травы, кажется, сама любила ее. Бесстрашно проносилась мимо мест, которые сам бы Ньярла обошел стороной, ожидая бы чего угодно и кого угодно.
А потом птица села на камень - и Ньярла обнял ее. Прикрыл глаза. Открыл - очередное наваждение исчезло. Птица просто замерла в воздухе, вертя головой и глядя умными глазами. Пиромант готов был поклясться, что отдельные перья ее раскинутых крыльев уходят в бесконечность, упираются к потолок и стены, держат их или удерживаются ими. Как и, наверное, хвост. А сам он обнимает что-то больше и полукруглое, оказавшееся на поверку ногой большого золотого человека.
Без сердца. Оно лежало рядом, вырванное, с погнутыми дугами. С красным камешком в центре сферы.
Ньярла, испытав жгучую горечь, поднял механизм, в котором видел мертвую жизнь, взял в руки. Тяжелый. Прижал к себе, будто бы нянча, присел у ступни существа, поджав колени и укутавшись в алую ткань. Едва заметный свет от далекого фонаря. Настоящего фонаря с призрачным светом на краю отвесного склона далеко наверху. Немного света и цвета.
А птица под лучами приобретала алмазный блеск, колючий, яркий, жизнерадостный.
Не тень. Сама жизнь. Прозрачная и лучистая, как бриллиант, что не сверкает без света.
Ньярла ласковыми касаниями плавил и гнул металл, возвращая стрелам орбит былую идеальную форму. Почему-то это казалось... Важным. Очень важным. Потому что не мог с той же легкостью исправить и спасти себя?
Кого - себя?
Кропотливо и усердно, не оставляя ни единого лишнего изгиба, разминая податливый металл обжигающими пальцами.
Этот железный человек должен будет жить. Только человек тот ли это будет? Ньярла знал, что сделает с ним. И сделал, завершив работу над сердечником.
Порядком уставший, умаявшийся от скитаний и пустоты - и тишины - маг с готовностью взялся творить. Его ладони мяли и разглаживали золото, по крайней мере, если это было и не золото - он не знал, будто глину на гончарном круге. Железный человек становился утонченнее, изящнее, обретая в своей конструкции небывалую легкость. Длинные аккуратные пальцы, запястья, руки, плечи, из которых брызгами застыли роскошные перья, нагрудная броня, украшенная витиеватыми знаками и рунами - Ньярла помнил их, но не знал, откуда, и что они значат. Грозная и прекрасная вязь.
Изменились и ноги.
Каждое сочление человека маг переработал, сохранив подвижность, даже улучшил ее. Сделал переходы между деталями более плавными и неприметными. И даже даровал новое лицо. Не то, которое он увидел, не хозяина голубых глаз. А просто печальное лицо невыразимой скромной красоты, достойное быть лицом самого сострадающего существа, самого доброго, самого великолепного душой. Идеального. Несуществующего.
Металла хватило даже на длинные пышные локоны. Каждый волос - гибкая стальная нить. Ньярла замучился их делать, но результат поражал даже его самого.
Одно было плохо. Одно убивало всякую радость от выполненной работы у мага.
Существо перед ним не дышало. И не могло дышать. Никогда.
Птица все так же висела, наблюдая за всем, что делал Ньярла, с самого начала.
А маг, проследив за ее взглядом, поднял с земли сердце и, затаив дыхание, вставил с щелчком в подходящий вырез на броне.
И.
Ничего не произошло.
Это убило бы мага. Но не сейчас. Сейчас он слишком не верил, что этот большой и прекрасный мужчина перед ним так и останется статуей. И снова руки тянутся к сердечнику, проникают внутрь. Держатся за алый камень в центре, а языки пламени, отделяясь от пальцев, лижут самоцвет, насыщая энергией. 
Минута. Две. Десять. И Ньярла все еще стоит на цыпочках, прижавшись к металлу вплотную, прислонившись щекой - иначе до сердца уже и не достать.
А потом механизм оживает. И Ньярла падает на землю, привстает. И с бесстрашным ужасом понимает, что ничего не знал, наивно полагая, что обретет в золотом человеке что-то близкое и родное. И что его творение смотрит на него равнодушным взглядом машины. И снова обидно.
Он ведь поделился с ним своим временем. Поделился энергией. И вновь слезы, но уже его собственные. Сомкнутые выгнутые брови, пытающиеся скривиться прыгающие губы.
Не убивай. Пожалуйста.
Во взгляде.

Отредактировано Ньярла (28.02.2015 23:29:30)

Винтерхолд роптал, неуловимо напоминая стаю голодных волков. Как быть провинившемуся? Поджать уши и хвост, выказывая покорность, умилостивить негодующих, умалить их гнев, или же, наоборот, держаться уверенно, с достоинством признавая вину и, тем не менее, не пряча силы и готовности защищать себя? Это были норды. Норды не терпят слабости воли и характера, и Тарион храбрился, досадуя на то, какую плохую службу служило ему теперь все эльфийское, выращенное в нем заботливой матерью.
   На глаза попалась Аника. Насколько Архимаг мог видеть отсюда, девушка была в порядке, ждала на условленном месте, наблюдала, не участвуя в волнении. Заметив ее кивок, альтмер немного взбодрился и, невольно набрав в грудь побольше воздуха, шагнул вперед, окончательно покидая мост. Вокруг уже вертелись редкие стражники, призывающие местных успокоиться и взять себя в руки, один из них прикрикнул на незнакомого каджита, велев ему убираться, но не удосужившись проследить, внял ли угрозе мохнатый зверолюд с подвижными светлыми усами. Фермеры огрызались на стражу, и не нашлось никого, кто вызвался бы сопроводить чародея до пещеры. Выслушав тех, кто указал направление, Тарион кивнул, лишний раз пообещал разобраться с постигшим Винтерхолд несчастьем, и направился прочь из города. Горожане нестройным шлейфом последовали за ним, будто хотели убедиться, что высокий эльф не струсит и не схоронится в каком-нибудь погребе. С одной стороны. С другой – очень уж это походило на похоронную процессию.
   На окраине города местные, к счастью, отстали. Все, кроме Аники и каджита, которого эльф заметил не сразу.
- Никому бы не пожелал такой участи, - пробормотал Тарион, на ходу прикидывая, каким путем добраться до пещеры, чтобы покороче и не пришлось продираться, по колено утопая в сугробах. После подобных вылазок длинная мантия намокала, тяжелела и доставляла множество неудобств. Глянув на нордку, краем глаза эльф заметил назнакомый силуэт и обернулся, с некоторым недоумением воззрившись на того самого каджита, так невовремя прибывшего в Винтерхолд. – Эм.. Да? Могу быть полезен чем-то?
   Аидор не был уверен, что бетмер хорошо понимает на общем и, в принципе, приготовился объяснять на пальцах, что ничем помочь не может, занят и предпочел бы, чтобы его оставили в покое.

Игнорировать толпу за спиной было так же легко, как и стражников — главное сделать глупый вид и растопырить замерзшие уши, вслушиваясь в любой звук, чтобы случайно не упустить тот момент, когда хоть одна частичка ощерившегося чем попало людского стада сорвется и попытается напасть. Но люди не нападали, они просто медленно шли следом, словно многоликий страж ведущий мага на плаху. Снег размеренно скрипел под их шагами, и Ри’Шаар-дар, не нашел ничего лучше, чем вцепиться взглядом в такого же чужака, как и он сам.
   Девушка была примерно на полголовы выше каджита и крепкого телосложения, внешне — типичный, молодой (не больше двадцати пяти лет) представитель расы нордов. Куда более интересным ему показалась её хромота и манера держаться: меч и броня были явно не для красоты. Вероятней всего — наемник, искатель приключений за деньги. Возможно, нанятый господином Архимагом для защиты. Не настолько же он самонадеян, чтобы в одиночку лезть к фалмерам. Тем более, что от мага не веяло железным высокомерием, как от других редких альтмеров, которых ему повезло встретить в своей жизни.
   Теория приобрела некоторый вес, когда толпа отстала и исчезла, забрав с собой гнетущее чувство напряжения, а они — окрещенные игривым умом как Вор, Маг, и Наемник — остались одни посреди белого снега. Что же, лишний игрок не помешает. Именно игрок: Соловью пришлось признать тот факт, что в этой партии жизни ему придется разделить свое место с другими, а не просто дергать нити фигур из теней. Хотя из мага игрок явно был плоховат — если девушка уже давно приметила приобретенный «хвост», то альтмер не замечал его до самого последнего момента.
   Один вопрос, второй вопрос, а наемница куда смышленее, чем можно было подумать. И Ри’Шаар-дар широко улыбнулся, сбрасывая с языка ожидаемый парочкой тягучий, как растопленный лунный сахар, акцент и отвечая привычно-чистой речью:
— И тут я хотел спросить, как пройти в библиотеку, но белокурая леди меня опередила! Ха-ха, как же так неловко получилось.
Искренне наслаждаясь произведенным эффектом каджит поднял руку, уже не заботясь о том, что кто-то заметит спрятанную под плащом броню, и натянул капюшон на голову, наконец-то пряча многострадальные уши от холода.
— Возможно она теперь сама придумает, и скажет господину магу, зачем же я собрался с вами в гости к милым безглазым мерам, и мне ничего не придется объяснять. Или, может, господин маг на этот раз применит заклинание и прочитает мои мысли?
   Вор понимал, что слишком затягивать с игрой слов не стоит, но он слишком долго отказывал себе в небольших играх, чтобы удержаться в этот момент и быть серьезным. Они нужны ему, он нужен им, и пара минут потраченных на сомнительное развлечение этого не изменит.