«…не Заяц, но Маленькая Лиса отныне», - от Его голоса кости черепа мелко вибрировали, как медные тарелки, по которым ударили камешком, - «прими свою новую сущность и его, чьи ноги быстры, как ночной ветер, но помни, что за верность он требует платы. Мы еще встретимся».
Так сказал Хирсин – и так будет, она знала. Слышала предсказание, предупреждение в каждом его слове, что раз за разом прокручивала в своей голове. Чувствовала касание большой, сильной руки, жесткой от натертых копьем мозолей.
Облик Владыки Охоты давно истаял – исчезли гордые рога, потускнел блестевший от времени олений череп, истончился и выветрился резкий мускусный запах, которым тянуло от бронзово-смуглой, как будто реальной кожи. Свита Его, верные охотники, вскинули руки, приветствуя и принимая Лису, и тоже растворились в холодном воздухе.
В тот же миг силы окончательно покинули девушку – и она упала, подломившись в коленях, как срубленное деревце, опрокинулась, без сил повалившись на землю. Сердце гулко стучало в груди, не торопясь успокаиваться, от обилия воздуха – слишком свежего, слишком холодного, слишком разреженного после топких болот и влажных лесов – кружилась голова. Изалите казалось, что купол неба раскачивается над ней – под ней, а сама она, грязная, потрепанная, держит на спине упругий шарик земли, но вот-вот упадет и уронит его следом, полетит в эту бесконечную сизую серость.
Реальность облетала снегом. Великодушно возвращенный плащ отгонял сырость, чары на одежде не давали холоду подобраться к коже, но девушка понимала, что никакие чары не утолят чувство голода и вызванную им слабость.
Сколько времени прошло здесь, покуда она была в Угодьях? День, неделя? Или несколько месяцев – сколько она рвала жилы в беге, исчерпывала себя до последней границы, творя заклятия?
Почему не видно такого привычного и родного хребта гор? Где привычные запахи, звуки?..
Изалита через силу встала, приподнявшись на локтях, и огляделась. Капюшон слетел с головы и снежинки оседали на свалявшихся в грязный ком волосах, почти сразу тая до состояния крошечных блестящих капель.
Местность была незнакомая. Настолько незнакомая, что эльфийка с трудом подавила искушение упасть обратно и бочком-бочком, незаметно отползти куда-нибудь – да хоть бы и под корни ближайшего дерева – и там закончить свои дни, блаженно свернувшись в клубочек.
Нет. Нельзя. Не для того она сражалась за свою жизнь, чтобы вот так бесславно протянуть лапки здесь – всего-то от сильной усталости и далеко не самого страшного голода.
Решив так, девушка встряхнулась и медленно поднялась на ноги. Ее немного шатало, но она определенно была способна идти. Что более важно – она ощущала в себе достаточно сил, чтобы сотворить простое, но важное в нынешней ситуации заклинание. Повинуясь короткому напряжению и усилию разума, туман возник на девичьей ладони и заклубился между пальцев искристой голубоватой дымкой.
Бесконечно подвижный, но не терявший формы, он впитал в себя желание создательницы и стек на землю. Замер ненадолго под ногами – а затем прокатился в сторону, оставляя за собой светлые, быстро таявшие в прохладном воздухе лоскутки. Глядя на то, как быстро заклинание определило путь, Изалита понадеялась, что до цели – безопасного поселения, где можно будет отыскать кров и пищу – не придется идти долго.
Недостаток заклинания был в том, что у него не хватало – вернее сказать, вовсе не было – мозгов определить короткий и вместе с тем удобный путь. Ограничиваясь лишь «коротким», оно порой заводило в такие непроходимые дебри, что иной человек, возможно, и вовсе бы плюнул, отправившись своей дорогой. Вот и теперь – чары завели девушку в болото. Но у ведьмы было преимущество – новое тело, меньше человеческого и не в пример легче, рыжее, опиравшееся на четыре лапы, под которым не проваливались болотные кочки.
Первое превращение оглушило ее – звуки леса, реденького и почти беззвучного для человеческого или даже эльфийского уха, для лисы казались стеной шумов. Шорохи, шепоты, треск, четыре лапы, запахи, хвост – все смешалось и Изалите потребовалось, наверное, не меньше получаса, чтобы хоть немного привыкнуть к своему положению.
Тем не менее, миновать топкие хляби, в которых наверняка непоправимо застрял бы кто угодно крупнее, ей удалось достаточно быстро. Совсем скоро деревья поредели еще больше, а затем и вовсе расступились, открывая взору истинно пасторальную картину – горстку домиков, издали казавшихся игрушечными, ненастоящими, вроде тех затейливых пряников под сахарной пудрой, на которую вполне походил мягкий, недавно налетевший снег.
Обрадованная, Изалита обернулась собой – это получилось так просто и естественно, что она поневоле засомневалась, почему не умела подобного раньше? – и едва не упала, запутавшись в ногах, которых вдруг снова стало две. Чтобы удержать равновесие, она ухватилась за дерево – и медленно сползла по стволу, решив дать себе минуту отдыха перед последним рывком.
Однако растревоженное было тело и разогревшиеся мышцы, стоило им расслабиться, быстро уступили сонливости – та словно поджидала нужного момента, а дождавшись, свалилась на девушку, как сеть.
Изалита смежила веки, казалось, лишь на секунду – и не заметила, как буквально провалилась в сон.

Сон девушки, пусть и настигший ее в месте, мягко говоря, мало для того подходившем, был глубок и спокоен – поддавшись усталости, Изалита заснула быстро и не могла бы, наверное, спать крепче даже на королевской перине. Шерстяное платье, ужасающе грязное и замызганное сверх всякой меры, тем не менее, исправно держало наложенные когда-то чары и прогоняло холод, хотя само по себе выглядело совершенно неуместным в такую погоду. Корни дерева – кривые, выхлестнутые из земли – по степени удобства перещеголяли бы самое лучшее на свете кресло.
Разлившаяся из-под век темнота бархатным занавесом накрыла эльфийку, а та даже не пыталась противиться, черпая силы в неожиданной дреме.
Но альтмер, соскочивший с симпатичной крепкой кобылки и мгновением позже склонившийся над ведьмой, конечно, не мог об этом знать. И вонючую гадость под нос Изалите он сунул исключительно из самых лучших побуждений. Естественно, точно так же не зная, что обоняние конкретно этой особы было несколько острее, нежели у большинства ее ровесниц.
Едкая, отдававшая мочой вонь ударила в нос и, казалось, моментально добралась до задней стенки черепа, взорвавшись в голове удушливым грязно-желтым облачком. Девушка вздрогнула, поморщилась – уже проснувшись, но еще не поняв – и содрогнулась еще раз от немедленно подкатившей к горлу тошноты. Мысли разбегались спросонья, словно вспугнутые тараканы, и Изалита разом попыталась сделать несколько дел: слепо отмахаться одной рукой от источника запаха, другой зажать пострадавший нос и рот и всем телом перевалиться в сторону, перегибаясь через особо крупное корневище. Эльфийка несколько конвульсивно дернулась, давясь сухой рвотой – от спазма ненадолго свело горло и что-то больно отозвалось в грудной клетке.
Когда же судороги миновали и пальцы, сдавившие несчастный желудок, разжались, ведьма с облегчением сплюнула кислую слюну и выпрямилась, одной рукой опираясь о корень. Кое-как утерла губы тыльной стороной ладони – обмотки царапнули подбородок – и наконец подняла немного растерянный взгляд на того, кто столь бесцеремонно прервал ее сон.
Два озера беспокойства – на нее смотрели васильково-синие глаза незнакомого альтмера. Незнакомого до самой крайней степени – она даже никого похожего в жизни не видела. И дело было не только в добротной одежде, но во всем облике в целом. Изалита удивленно моргнула и длинно потянула носом – от эльфа пахло странно: немного – конским потом, алхимическими реагентами, свечным салом и чем-то еще, таким теплым, чуть сладковатым, что девушка не могла разобрать. Возможно, ей стоило бы его испугаться – хрупкой девице, оказавшейся в весьма незавидном положении на милости совершенно незнакомого мужчины. Но как-то не получалось бояться того, кто трогательностью взгляда мог бы посоревноваться с жеребенком, да и ничего плохого не подразумевал, иначе вовсе не стал бы приводить Изалиту в чувства.
Эльфийка открыла рот, явно намереваясь что-то сказать – но вместо этого звонко икнула. Тут же нахмурилась, уставившись как будто куда-то внутрь себя, глубоко вдохнула и запрокинула голову, давя не вовремя напавшую икоту.
Спустя несколько секунд она медленно выдохнула – и снова перевела беспардонно пристальный взгляд на альтмера.
- Уберите, - не отводя глаз, негромко и на удивление спокойно попросила она, подняв руку и указательным пальцем отведя от себя пузырек с солью, - пожалуйста. Слишком резкий запах.
Ее собственная рука, впрочем, неприятно подрагивала - от слабости, которая определенно не желала покидать ведьму из-за того, что та прикорнула под деревом.

Альтмер рассматривал Изалиту, Изалита рассматривала альтмера. И если мужчину явно в большей степени заинтересовали ее глаза, – с чего бы? –  то сама девушка с куда большим любопытством отнеслась к одежде незнакомца, его фигуре в целом – какой-то непривычно мягкой для высокого эльфа, которым обычно положено быть вытянутыми и сухощавыми – и рукам. Когда эльф протянул руку, лопоча что-то про холод, леди и согревание, девушка вывернула голову и коснулась носом чужих пальцев. От них едва ощутимо пахло чернилами и пылью, все остальное, увы, перебивал кисловатый запах кожи – быть может, от поводьев.
От флакона с зельем Изалита поначалу отвернулась, жмурясь и поджимая губы, определенно не горя желанием покорно глотать нечто совершенно ей неизвестное, да еще и после того, как содержимое предыдущего вызвало у нее рвотный позыв. Но уже через секунду она вновь взглянула на склянку, привычно уже потянула носом и, удостоверившись, что ничем ядовитым не пахнет, наконец обхватила горлышко бутылька губами, осушив его в полтора глотка.
От зелья, по консистенции напоминавшего жидкий кисель, на корне языка осела травянистая горечь, а от горла и пищевода по телу начало распространяться тепло. Изалита и до того совсем не умирала от холода, а теперь, отогретая напитком и заботливо укутанная в чужой плащ вовсе начала ощущать жар.
- Должна. – Вновь вперив в альтмера горящий янтарем взгляд, ведьма кивнула и попыталась встать, поначалу самостоятельно. Однако первая попытка успехом не увенчалась – натруженные, а затем получившие неожиданный отдых ноги совсем не желали слушаться и самой эльфийка больше напоминали ломти полусырого теста, нежели стройные конструкции из мышц и костей. Коленки подломились и Изалита сползла по стволу обратно, в довесок ощутимо приложившись крестцом о корень. Покачав головой, она приняла помощь альтмера – сжала пальцами его запястье, а встав, ухватилась за предплечье. Опираться на него было куда мягче и удобнее, чем на дерево и про себя ведьма решила, что так можно делать и впредь, по крайней мере, пока она не доберется до места, где не нужно будет полагаться на стороннюю помощь в вопросе передвижения.
- Ранений нет, ожогов и следов отравления, – девушка неожиданно заговорила, комментируя свое состояние; опустила голову, будто бы прислушиваясь к собственным ощущениям и, после короткой паузы, продолжила, предвосхищая вероятные расспросы, - тоже. Усталость и истощение пройдут после нескольких часов сна и полноценной трапезы.
Она говорила ровно, немного монотонно, словно не о себе речь вела, а зачитывала перечень товаров для погрузки в телегу – стороннему наблюдателю такое поведение могло бы показаться проявлением, например, шока. Или легкого сумасшествия.
Тут девушка вскинула глаза, заглядывая в лицо альтмеру – ресницы взвились, как две подхваченные ветром пушинки. Чужой плащ покрывал ее от плеч и до земли, ниспадая складками, от чего Изалита могла показаться еще меньше, чем была.
То ли удивленно, то ли жалобно вскинув брови, она обратилась уже непосредственно к эльфу:
- Мои силы исчерпаны. – Ее интонации неожиданно сменились: отрешенное и какое-то незаинтересованное спокойствие исчезло, голос зазвучал мягче, тише, будто живее – и в то же время, менее уверенно, с некой типично девичьей дрожью. – Я нуждаюсь в помощи. Вы проводите меня?

Альтмер был обходителен и осторожен сверх всякой меры – по мнению самой Изалиты, конечно. Он упорно кутал девушку в плащ и прикасался к ней так, словно она была не то хрустальная, не то из пуха, который при неосторожном обращении разлетится по всей округе. Впрочем, нельзя сказать, чтобы ведьме подобное отношение к собственной персоне было неприятно – отнюдь, это казалось… привычным. А потому – правильным.
Что ей не нравилось, так это лошадь со своим неожиданно прорезавшимся характером – прежде чем устроиться в седле, Изалита посмотрела на кобылу, одарив ее долгим, неподвижным и холодным взглядом, в котором, загляни кто девушке в лицо, легко можно было бы различить… не открытую неприязнь, но нечто вроде сдержанной брезгливости.
Одомашненные – ручные – звери ведьм не любили. Изалита не знала, с чем это связано – с тем, что в ведьмовских ритуалах зачастую фигурируют жертвоприношения, или с тем, что вот такие упитанные, ухоженные, разнеженные зверушки в картине мира Хирсина и его последователей не сошли бы даже за достойную жертву. Так, корм…
- Ничего страшного. – Не сводя с кобылки пристального взгляда, ответила эльфийка.
Тупой скотине не разъяснишь, что ведьмы лишь следуют правилам и никогда не убивают звериный народ просто так, а к большинству лесных обитателей относятся с большим почтением, чем простой люд или даже дриады. Эти безмозглые ходячие кусты, способные лишь бездумно охранять отведенный им клок земли и, преследуя эту цель, захватывать сознание зверья, в понимании ведьмы мало походили на благодетелей леса.
Изалита беззвучно фыркнула в глупую лошадиную морду и устроилась в седле, тут же разом утратив какой бы то ни было интерес к кобыльей персоне. Очевидно, ее рабочий умишко был слабоват для таких размышлений, в отличие от мозгов хищников. Ну так и нечего тратить на нее время.
Поерзав, девушка привычно поджала ноги, сжав голенями кобыльи бока – до стремян, с ее-то росточком, ей было не достать.
Кобыла, очевидно, смирилась. Да и владелец, шагавший подле, определенно ее успокаивал, так что та не порывалась взбрыкнуть и скинуть неприятную ношу. Что же, тем для нее, лошади, лучше. Здоровее будет.
Тем временем Изалита плотнее завернулась в плащ – ей нравился теплый запах и фактура материала. Взгляд девушки отстраненно блуждал по округе, подмечая особенности незнакомой местности: старый мертвый выворотень недалеко от дороги, рассохшийся указатель, грубо отесанные камни, очевидно, когда-то бывшие фундаментом ныне перенесенного или просто разрушенного строения, старый невероятно запущенный сад вокруг небольшого дома… В какой-то момент эльфийка снова – в который уже раз – уставилась на альтмера, своего нежданного благодетеля. Только затем, чтобы обнаружить, что и он смотрит на нее во все глаза.
Большие, как плошки, невозможно синие глаза.
Изалита медленно моргнула и вопросительно склонила голову к плечу, ничуть, однако, не смущенная столь пристальным вниманием.
- Я? – Уточнила она, перебрасывая ногу через луку седла. – Это разноплановый вопрос, так?
Слегка подвинувшись, девушка без усилия соскользнула с конской спины – прямиком в руки эльфа. Подумать только, кажется, он даже на землю ее поставил осторожненько, словно куклу! Это даже мило. Немного похоже на то, как к ней относился Мигель.
- Я Изалита. – Оказавшись на твердой земле, ответила эльфийка и слегка кивнула, будто здороваясь. Так себе знакомство, конечно. – Для начала.
Уже покидая денник, она незаметно обернулась и быстро по-звериному оскалила на лошадь мелкие зубы.
Альтмер провел ее в дом, заботливо усадил подле очага – и тут же забегал-заторопился, хлопоча по хозяйству. Изалита, подобравшись на стуле, медленно поводила головой то в одну сторону, то в другую, наблюдая, как эльф возбужденно кружится вокруг: он зажег магический свет – о, так значит он маг, а не просто ученый или практикующий алхимик! – и растопил очаг, загрохотал котелками. Совсем скоро комнатку заволокли запахи пока еще только составляющих конечного блюда. Но и так ароматы были приятными. Уж точно лучше той мерзкой соли.
Стороннее мельтешение, разливавшееся в помещении тепло и негромкий перестук посуды подействовали на девушку умиротворяюще – она расслабилась, спустила со стула одну ногу, о другую же, согнутую в колене, оперлась щекой, с ленцой наблюдая за эльфом из-под опущенных ресниц. Теперь у нее была возможность рассмотреть его получше, в полный рост, ни на что не отвлекаясь. Эльф был славный. Полнее, чем можно было ожидать от альтмера, но его это не портило - только добавляло какой-то трогательной мягкости всему образу. И, быть может, молодило его - определенно, будь он сухим, как щепка, то выглядел бы много старше. Самую малость дерганый и очень энергичный - даже за простой готовкой его руки, довольно ухоженные, кстати, так и порхали над столешницей, да и самому эльфу будто бы трудно было стоять спокойно на одном месте более минуты. Еще у него были красиво вьющиеся волосы, сейчас блестевшие от капель - растаявших снежинок.
Впрочем, уже совсем скоро созерцание альтмера ей наскучило – он, конечно, был интересный и по своему, как это говорят, «милый», но… В доме ведь не одна комната, верно?
Естественно.
Изалита выпрямилась, повела плечами и огляделась. Кухонька начиналась там же, где и прихожая, то есть, располагалось все на едином пространстве – из которого в неизвестность вела пара дверей. Эльфийка наугад выбрала левую и, соскользнув со стула, тихонько вышла из комнаты. Ноги, к счастью, в этот раз не подвели и даже шаги были практически неслышны. Ну, или это эльф так шумел.
В комнате, что в одной, что в последующей, ничего особенно интересного не нашлось - холодно, темно, мебель, немного пыли, но все с запахом чего-то обжитого и не покинутого. В воздухе не ощущалось затхлости, из чего можно было сделать вывод, что помещения часто проветривали - а значит, в них нередко кто-то бывал. В третью комнату ведьма не стала спускаться – та крутой лестницей уходила вниз, в темноту, а девушка не была уверена, что сможет сойти по едва ли не вертикальным ступеням, не свалившись. Хотя букет разнообразных запахов, незримым облаком пахнувший в лицо определенно интриговал - эльфийка мысленно велела себе обязательно туда заглянуть.
А вот еще одно помещение – совсем маленькое, так, клетушка – Изалиту заинтересовало несказанно. Несколько лет назад она уже видела нечто подобное, и даже имела возможность пользоваться. Комнатка была выложена гладкой плиткой, по полу стелился соломенный коврик, у стены стояли какие-то ковшики и деревянная бадья, а рядом, чуть повыше нависал...
Умывальник. Здоровенная широкая чаша с привинченной снизу трубой и парой краников сверху.
Девушка шагнула в комнатку, небрежно прикрыв за собой дверь, и отвернула кран. Тот поначалу загудел и недовольно зафыркал, но мигом позже сердито выплюнул струю воды – от которой шел пар. Ого, даже горячая! Или приятно теплая, если немного отвернуть второй вентиль. А еще выше над ними важно выступала полочка с небольшим зеркальцем, заставленная флаконами, от которых при ближайшем ознакомлении тянуло лавандой, ягодами шиповника и еще чем-то теплым, чуть пряным, чего Изалита не могла разобрать.
Несколько секунд Изалита молча смотрела в серебристый отражающий пятачок, а после встряхнулась – словно вспомнив о чем-то, распахнула чужой плащ и оглядела себя как будто критически. Внешний вид, после всей беготни от охотников, оставлял желать лучшего – саму девушку он беспокоил мало, но она знала, что окружающие такое считали «неприличным». Или непристойным?..
Медленно кивнув самой себе, эльфийка огляделась – и осторожно сложила плащ на отыскавшийся рядом небольшой стульчик. С той же любовной аккуратностью она сняла украшения – тусклые от налипшей грязи, а вот остальную одежду стащила уже без особых церемоний – и замусоленной грудой свалила на пол. От прикосновения не прогревшегося еще воздуха кожа моментально покрылась мурашками.
На краю умывальника отыскался свернутый пучок мочала, от которого пахло мылом. Само мыло нашлось тут же – премилый брусочек с запахом, за каким-то скампом, земляники.
Первым делом Изалита наклонилась и сунула под струи воды голову – и с остервенением, на какое были способны пока еще слабые руки, принялась мылить волосы. Запах земляники забивал нос, а смываемая с прядей пена поначалу была серой от грязи. Когда же она наконец приобрела положенный ей белый цвет, шевелюра едва ли не скрипела от чистоты. Кое-как стряхнув излишки воды, ведьма отбросила со лба налипшую челку и, выпрямившись, ничтоже сумняшеся, взялась за мочалку.

Отредактировано Изалита (02.11.2015 02:10:05)

Под напором грубоватой мочалки грязь слезала с тела едва ли не пластами. Продолжая жестко скрести руки и шею, Изалита невольно подумала, что в стекавшей с нее воде было столько земли, что впору картошку сажать. 
У налипшей пыли, засохшей болотной тины и прочей гадости, впрочем, не было никакого шанса в битве с теплой водой и славно пенившимся мылом. Девушка, отмочив задубевшую, исцарапанную кожу до того приятного будто бы пористого состояния, когда кажется, что еще немного – и она вовсе испарится с косточек, щедро облилась из ковша и встряхнулась, рассыпая вокруг себя брызги. Раскрасневшаяся от беспощадного трения кожа совсем немножко зудела и стала чувствительной.
«Как устрица без раковины», - улыбнулась про себя ведьма и отошла от умывальника, намереваясь застирать одежду.
Ровно в этот момент за дверью, прикрытой весьма неплотно, раздался голос. Альтмер? Эльфийка навострила уши, концентрируясь не столько на словах гостеприимного мера, сколько на тоне и интонациях его голоса – говорил он как-то странно, делая большие паузы между словами, и слегка запинался. Подобная перемена удивила девушку отсутствием видимых причин – он расстроен? Что-то случилось на кухне? Или просто подвержен перепадам настроения?
Решив уточнить, она отвлеклась от сваленной в кучу одежды и шагнула к двери, отводя ее в сторону. Однако вопросительный взгляд наткнулся лишь на пустое пространство, дохнувшее неприятной прохладой – эльф уже ушел. Оставив вместо себя стул и какую-то ткань на нем.
Изалите моргнула три раза. Наклонилась, разглядывая сверток – при ближайшем рассмотрении тот оказался аккуратно сложенной одеждой – и даже понюхала ее. От материи пахло самую малость затхло, как от вещи, которая несколько дней лежала в старом шкафу, и тонко – лавандой, средством от настырной прожорливой моли. Девушка провела кончиками пальцев по вещи и, слегка улыбнувшись, резко подхватила ее и быстро скрылась в ванной, с хлопком закрыв за собой дверь.
Это оказалась мантия, какого-то очень вкусного – словно скорлупки жареных каштанов – цвета, с неброской, но чрезвычайно милой золотой вышивкой. Изалита не отказала себе в удовольствии просто поглазеть на вещь, которая, пусть и была невозможно велика, все же пришлась эльфийке по душе.
Однако одеваться было еще рано, если, конечно, не ставить себе целью испачкать и этот наряд. Аккуратно сложив мантию к плащу, столь же великодушно отданному владельцем, ведьма набрала в умывальник воды и плюхнула туда свои вещи. Чтобы полноценно вычистить их, нужна была, как минимум, стиральная доска, но мыльной воды, тщательного полоскания и работы не самых профессиональных рук хватит, чтобы хоть не дать одежке зацвести плесенью.
Совсем скоро и с этим было покончено – и Изалита ощутила странное удовлетворение, граничившее с удовольствием. Собственные вещи она как могла отжала и оставила сохнуть на бортике деревянной бадьи, а сама же натянула мантию – и, конечно, незамедлительно в ней утонула. Рукава смешно полоскались по воздуху, а ворот постоянно сползал в сторону, обнажая плечо. Туго, насколько это было возможно, Изалита затянула поясок, набросила на шею шнурок с костяной свистулькой, подхватила оставленные украшения и плащ и вышла из ванной.
Холодный воздух моментально лизнул мокрые волосы и забрался за шиворот, вызвав неприятную дрожь вдоль позвоночника, отчего эльфийка поспешила обратно в кухню-прихожую – где витали какие-то уж совсем соблазнительные запахи и было намного теплее.
- Она очень красивая. – С явным одобрением и какими-то почти мурлычущими нотками в голосе, сказала девушка, возвращаясь на покинутое место. – А мыло почти закончилось.
Взобравшись на стул, она без особых затей повесила плащ и многочисленные свои побрякушки на спинку оного, поджала ноги, выпростав из-под полы босые разнеженные после мытья ступни, и сложила руки на коленях, подтянув рукава к локтям. Склонила голову к плечу, с вернувшимся интересом оглядывая альтмера, медленно и глубоко вдохнула через нос.
- Запах хороший. – По выражению лица Изалиты было неясно, о чем она говорила в этот раз: о лавандовом духе, пропитавшем мантию, об ароматах, которыми полнилась кухня, или о запахе самого мера, заинтересовавшем ее еще там, под деревом.

Отредактировано Изалита (03.11.2015 12:48:28)

Эльф, чьего имени она так и не узнала – так как покинула комнату за миг до того, как мужчина представился – был просто невозможно милым. Совсем как те булочки, которые он подал на стол – от них, кстати, шел головокружительный аромат горячей сдобы и корицы. Пожалуй, если подключить немного фантазии, то можно было подметить даже внешнее сходство.
Изалита с интересом оглядела накрытый стол и вздрогнула, когда у нее внезапно – и довольно громко – заурчало в животе. Все-таки сутки – или больше? – вынужденного голода сказывались.
Девушка встала и придвинула стул, который, видимо, чем-то необъяснимо ей понравился, к столу. Вновь села на него и быстро, с азартом даже пододвинула к себе миску с рагу – вопреки возможным ожиданиям, мясо интересовало ее больше выпечки, хотя и на ту ведьма периодически поглядывала.
- Я в порядке. – Ровно ответила эльфийка, оторвавшись от миски и слегка кивнув альтмеру. От нее явно не ускользнул его обеспокоенный тон. Равно как и все поведение в целом: самую малость суетливые движения выдавали его взволнованность, а во взгляде на фразе про «слишком поздно» мелькнул легкий испуг. Несколько секунд Изалита не мигая смотрела на эльфа, словно над чем-то раздумывая. Казалось, в глазах у нее что-то поворачивается, как шестеренки. Внезапно девушка улыбнулась – едва заметно, лишь дрогнули уголки губ, но выражение лица наверняка смягчилось. – Вы очень добры. Но эти опасения беспочвенны – мне не угрожала опасность.
Она ненадолго замолчала, зачерпнув ложкой рагу и, не дождавшись, пока оно остынет, тут же отправила его в рот. Перекатила мясо по языку и даже зажмурилась от удовольствия – вкусно.
- Не та, о которой можно было подумать, по крайней мере. – Шумно сглотнув, эльфийка продолжила. – Зачарование на некоторых моих вещах защитило бы от холода и сырости. Ран у меня нет. Я не подвергалась воздействию яда. Хотя поддаваться сонливости, наверное, было глупо.
Последняя фраза прозвучала менее уверенно, нежели все остальные – девушка повела плечом, выражение лица ее стало растерянным, будто она сомневалась – а могло ли что-то случиться с нею спящей? Как будто сама идея подобного Изалите казалась неправильной.
Встряхнувшись, словно отбрасывая сомнения, эльфийка потянулась к большой кружке, от которой приятно пахло травами и вишней. С шумом придвинув ее поближе, девушка первым делом сунула туда нос и несколько секунд просто дышала запахом. Затем выпрямилась, мимолетно улыбнулась альтмеру и наконец сделала большой глоток. Облизнула губы и снова взялась за ложку.
По тому, как она ела – аккуратно, но без особых церемоний, иногда как-то по-звериному прищелкивая зубами, легко было догадаться, что девушка не принадлежала к какому-либо благородному сословию. И не сказать, чтобы стремилась создать такую видимость.
Миску с рагу она выскребла дочиста, даже остатки подливы собрала с краев кончиком пальца – и незамедлительно его облизала.
- Все время хотите что-то спросить и не делаете этого. – Отодвинув опустевшую миску, Изалита придвинула к себе ополовиненную кружку и взглянула на альтмера поверх краев. В глазах читался вопрос вкупе с легким недоумением. – Обычно я не кусаюсь.
Она протянула руку, удерживая слишком просторный рукав другой, и взяла с тарелки булочку.
- Даэдра. – Эльфийка пространно повела булочкой, окружая себя запахом корицы. – С ними бывает сложно, да. Какой сегодня день?

Уголки его губ подрагивали так очевидно, что не стоило и пробовать подавить улыбку – попытки эти не ускользнули от внимания ведьмы и она немедленно уставилась на мужчину: пристально, долго, но при этом без эмоций – каких можно было бы ожидать и любых других вообще.
- Я не «хочу сказать», - она качнула головой, выделяя последующие слова голосом, - я говорю.
Прежде, чем ответить на вопросы, мгновением раньше брошенные в нее, словно снаряды скорострельного оружия, Изалита отвлеклась и быстро подсчитала дни. По итогу подсчетов выходило, что за те сутки с небольшим, что она провела в Угодьях, здесь в Нирне прошло…
- Пять дней. – Эльфийка удовлетворенно кивнула с таким видом, будто чего-то подобного и ожидала изначально, после чего вновь посмотрела на владельца дома. В этот раз – задумчиво, с явным сомнением. Впервые за все их кратковременное знакомство она обратилась мыслями к тому, насколько разумно и безопасно будет что-либо рассказывать этому меру. Он был, несомненно, мил, как внешне, так и поступками, однако же казался слишком… Слишком культурным. Окультуренным даже, сродни той кобылке, заботливо подкованной и холеной, шлепавшей губами и скалившей зубы на то, чего не могла понять. Не начнет ли этот добрый, такой наивный в своем искреннем желании помочь и запредельном гостеприимстве эльф делать так же, обо всем узнав?
Тем временем, объект ее размышлений взирал на ведьму глазами-блюдцами – и без того выразительно большие, теперь они расширились прямо-таки до неприличных размеров. Изалита про себя удивилась, как это глазные яблоки вовсе не вывалились. И как это сам альтмер, опасно накренившийся на стуле, все еще не рухнул под стол.
- Если предположить… - Медленно начала эльфийка, опустив очи долу. Она придвинула к себе кружку и принялась водить кончиком пальца по кромке. – Если предположить, что некая девушка оказалась избрана Зайцем в Охоте Хирсина, но смогла выжить и покинуть Его Угодья – что бы вы сказали?
Нельзя сказать, что Изалита начала издалека, отнюдь – но она все-таки опустила историю предшествовавших событий, равно как и сведения о себе лично.
- И немногим больше одного дня в Угодьях оказались равны пяти местным суткам. – После небольшой паузы добавила девушка и мельком глянула на собеседника – как отреагирует?
Наблюдая за реакцией, эльфийка медленно откусила от позабытой булочки. Тщательно прожевала и с удовольствием проглотила сдобу, ненадолго отвлекшись.
- Очень вкусно. – Невпопад всей ситуации похвалила она и слегка улыбнулась, оттого сразу утратив холодность и давяще серьезный вид.

Альтмер реагировал настолько бурно и в то же время искренне заинтересованно, что это невольно вызывало улыбку. И безо всякой агрессии или осуждения, что интересно.
Изалита действительно слегка улыбнулась и, глядя на то, какое восторженное выражение поселилось в глазах эльфа, расслабилась.
- Рассказать? – Повторила она, склонив голову к плечу. – Рассказать…
Девушка провела рукой по шее, оправив воротник, который в очередной раз свалился с плеча, коснулась пальцами ключиц и отыскала шнурок, на котором покоилась костяная свистулька – Хирсинова милость. Одна из двух.
Изалита вытащила свисток из-под мантии, прокатила его между костистыми пальцами, царапнула ногтем устьице.
- Допустим, получила. – Эльфийка повела плечом и сжала свисток в кулаке.
«Допустим, даже не что-то одно», - добавила она про себя, не без удовольствия вспомнив свое странствие через болото – грязь и трудности пути не задержались в памяти, так же, как и оглушающий шум и полотно запахов, рухнувшие на девушку, когда она только-только обратилась. Но обострившиеся чувства, ощущение нового тела, направляющая тяжесть хвоста… Думать обо всем этом было почти физически приятно.
Встряхнувшись, Изалита наклонилась вперед, все-таки отпустив свисток – тот упал поверх мантии и закачался над столом – и продолжила:
- Мне не дано понять выбор Хирсина. – Теперь ее голос звучал спокойнее, исчезло сомнение и некоторая опасливость. Больше того, взгляд эльфийки стал как будто бы отстраненным – так, как иногда бывает, если слишком глубоко погрузиться в раздумья о чем-то, как минимум, неплохом. Несмотря на все пережитые тяготы, юная ведьма действительно вспоминала об Охоте не с ненавистью к Принцу Даэдра или его слугам, не со страхом, но с гордостью – она выжила! Выжила, показала, что не является покорным травоядным, обвела их всех вокруг пальца. Разве нет здесь повода для гордости?.. – Альрабег. Он был в этой форме – огромный мужчина, чье лицо скрыто под оленьим черепом. Ни он, ни его охотники – те, которых можно было счесть достаточно разумными – не пояснили, почему был сделан именно такой выбор. До начала Охоты проводились ритуалы – освещение Зайца и Охотников, песнопения и помазания, призванные очистить всех участников. Были объяснены правила: Жертве дается фора, но в ходе Гона она не может навредить охотникам ни рукой, ни ножом, ни камнем, ни магией.
Она ненадолго замолчала, вновь откусив от булочки и запив травяным чаем – в небольших руках кружка казалась неприлично большой, а судя по тому, как долго из нее пила Изалита, та была вовсе бездонной.
- Среди охотников были даэдра-служители. Не похожие на обладающих полноценной волей. А еще люди – и несколько меров. – Эльфийка отодвинула уже давно пустую миску и принялась чертить пальцем по столешнице. – Все проходило в лесной храмине. Они – полукругом, Жертва – перед ними, связанная. Когда прозвучал сигнал, ее отпустили, перед этим рассказав о шести ключах – единственной возможности выйти живой.
Изалита сложила руки на столе и опустила на них голову, уже немного сонно смотря на альтмера – согретая и теплом комнаты, и сытной едой, девушка совсем разомлела и теперь даже моргала медленно, порой ненадолго закрывая глаза.

Повисшая пауза заставила Изалиту напрячься, ожидая неприятностей – чего угодно: криков, ругани, обвинений в святотатстве, презрения во взгляде…
Однако секундой позже альтмер рассеял все опасения, с восторгом выдохнув. Глаза его горели отнюдь не гневом, и в нем самом эльфийка видела зеркало, устроенное так, чтобы увеличивать даже самые незначительные детали – эльф словно отражал эмоции самой девушки, ее трепет и радость, однако проявлял их многократно ярче. Ведьма не могла отрицать, что такое отношение, такое восприятие – было ей приятно.
Казалось, еще немного – и его вовсе разорвет от переизбытка чувств. Мужчина вскочил, роняя все на своем пути и непрестанно за это извиняясь, и ринулся к сумке, оставленной в углу комнаты – оттуда он выудил пухлую потрепанную книгу и принадлежности для письма, от которых практически сразу потешно измазался, неловко прихватив грифель зубами.
Когда же он наконец успокоился и вновь сел за стол, Изалита, до того молча наблюдавшая за судорожными передвижениями, встала. Слегка покачиваясь от вернувшейся сонливости – в этот раз, впрочем, приятной, вызванной теплом и доброй едой, а не жестоким истощением – она обошла вокруг стола и, оказавшись позади альтмера, наклонилась вперед.
- Шесть ключей есть составляющие единого, - сказала она, одной рукой легко опираясь на плечо мужчины. Другую же она вытянула – и бесцеремонно забрала из пальцев эльфа грифель. Отыскала пустое место на странице и перенесла на бумагу набросок – небольшой, но достаточно аккуратный. – Я не знаю, как они могут выглядеть, но для меня это был расколотый амулет, сухой и теплый, украшенный резьбой сцен охоты и триумфального убиения загоняемых зверей.
Ненадолго замолкнув, она вложила грифель обратно в руку слушателя будто ни в чем не бывало.
- Первый отыскался случайно – возле пустовавшей оленьей лежки. – Именно в тот момент ей, растерянной и запыхавшейся, стало ясно, что шанс выжить действительно есть – и она вцепилась в него хваткой оголодавшего волка. – Не было никакой системы в том, как они были спрятаны – я не удивлюсь, если Хирсин лишь бросает их каждый раз, достаточно широко, чтобы их непросто было найти.
Качнувшись в сторону, она задрала рукав и уже на собственной коже пальцем, перепачканным в грифельной пыли, вычертила фигурку – в линиях смутно угадывался толос или моноптер.
- Части нужно было соединить и вознести на алтаре в лесном храме. Так открывался проход – лаз, ведущий прочь из Угодий. – Девушка повела плечом и добавила с легким недоумением: - Не возвращавший, впрочем, туда, где была найдена Жертва.
Несмотря на суть последнего замечания, в голосе Изалиты не было и следа сожаления или недовольства – очевидно, она ничуть не скучала по родным местам. Спроси ее кто, она ответила бы, что рада была оказаться как можно дальше оттуда – тем самым получив возможность и повод повидать мир хоть сколько-то дальше привычных границ.
- Но было трудно. – Тряхнув уже почти высохшими волосами, она продолжила, заглядывая альтмеру в лицо. – Охота нескончаема, отдыха не было. Пришлось бросить плащ и обувь, ступать нужно было стараться по камням и корням. Порой удавалось спрятаться на дереве или даже в реке – под водой, дыша через соломинку. Размыть или изменить следы помогла магия, а сбить запах получилось травами и звериным пометом.
Она словно нарочно не употребляла в речи «я» - как если бы не хотела лишний раз акцентировать внимание на себе, ограничиваясь описанием событий и действий будто бы со стороны.
Когда мужчина взглянул на нее и задал вопрос о смене облика, Изалита выпрямилась, несколько удивленная подобной догадливостью. Впрочем, от этого какие-то неловкие, чуть стесненные нотки в голосе эльфа от нее не ускользнули – он очень осторожно подбирал слова, то ли не желая ее обидеть, то ли избегая назвать девушку оборотнем и тем самым признать, что впустил в дом чудовище.
Девушка покачала головой и качнулась, привалившись к мягкому альтмерскому плечу.
- Владыка Охоты явился после возвращения, Он обозначил победу. Мою. – Впервые сославшись на себя напрямую, девушка улыбнулась, не скрывая гордости. Она коротко и негромко – как шелестом листьев – рассмеялась и вскинула взгляд к потолку, словно видела там Хирсина во всем его хищном величии. Затем краем глаза взглянула на эльфа, совсем не тая озорных искорок в глазах. – Но я не ликантроп.
Продолжение фразы повисло в воздухе, распространив вокруг ощущение загадочности и тайны, небольшой игры.

Отредактировано Изалита (04.11.2015 00:59:31)

Выражение ее глаз изменилось, когда Изалита услышала слова альтмера.
- Сильная? – Переспросила она с явным недоумением в голосе, выпрямилась, качнувшись и отстраняясь, и повернулась, взглянув эльфу в лицо. – Нет. Не так, как следовало бы, чтобы… Не так. Просто очень хочу жить.
Последняя фраза прозвучала отлично от прочих – словно с какой-то затаенной тоской. Девушка тихо вздохнула, в один миг как будто став меньше размером, и неожиданно опустилась на пол – только прошуршала по половицам мантия. Вытянув из-под подола ноги, эльфийка задумчиво постучала по колену и запрокинула голову. Уперлась макушкой в бедро мужчины, который сидел, казалось, как громом пораженный, чуть повернулась, чтобы лучше видеть его лицо. Он говорил о сожалениях, которых не было – и не могло быть в принципе, говорил так, как если бы это было что-то необычное.
- Мне не о чем жалеть. – Негромко ответила ведьма, рассматривая доброе мягкое лицо из-под опущенных ресниц. – Я не просила об этом, но мало кто просит об испытаниях. Оно пришло ко мне, как приходило многое, без спроса. Но здесь у меня была возможность бороться – и я выдержала. Тут нечего стыдиться. Я рада, что все так сложилось.
Она говорила вполне искренне, на этот раз не таясь и не играя – для нее, спустя несколько дней после рождения выбранной стать ведьминой ученицей, в жизни не покидавшей границ одной провинции и знавшей остальной мир по книгам, эта Охота стала лазейкой прочь из череды одинаковых дней, ножом, который рассек путы обыденной серости. Бабушка, старая карга, далеко не сразу заметит ее отсутствие, заметив – не сразу начнет искать, привыкшая к послушанию. К тому моменту, как она опомнится, Изалита будет уже далеко или возвернет достаточно сил, чтобы обезопасить себя от визита привязчивой наставницы. Она не испытывала ненависти к старой ворожее. Парадоксальным образом это не было и было проблемой одновременно – она не испытывала к ней ничего. Настолько глубокое чистосердечное «ничего», что не сыскалось бы хоть одной, даже самой ничтожной причины оставаться подле нее.
Конечно, эльфийка многого еще не узнала, не постигла всех ритуалов древней женщины-птицы. Но познав их, ей пришлось бы стать такой же – кривой, как старое нездоровое дерево, обсыпанной редкими перьями, от чего болезненный вид лишь усиливался бы, наполовину утратившей разум. Позабывшей о том, что есть жизнь за пределами пещеры и леса вокруг. От подобной перспективы в Изалите поднялась волна отвращения – и тут же выплеснулась сильной дрожью во всем теле. Будь у нее шерсть – она бы вздыбилась от вопиющего всепоглощающего омерзения.
Теперь у нее появился шанс жить именно так, как хотелось: посмотреть мир, людей, воочию узреть все то, о чем читала в книгах, опробовать собственные способности, в конце концов, в чем-то большем, чем стычка с неорганизованными бандитами, гон на оленя или проблемы селян. Она не собиралась упускать свой шанс.
Это было хорошо.
Так хорошо, что Изалита блаженно зажмурилась от мыслей, вновь ушедших в доброе русло, успокоилась и сладко потянулась. Забросила за голову руки и выгнулась, с негромким стоном вытягиваясь в струнку, прогоняя упрямую сонливость. Тело хотело спать, но вот сознание упорно отодвигало отход ко сну в пользу интересной беседы с кем-то, кто умел слушать. И, что удивительно, совсем не осуждал.
Эльфийка расслабилась, с легким глухим стуком упав на прежнее место. Неожиданно вскинулась, подбирая ноги, смещая вес на сторону, и с шорохом крутанулась на коленях.
- Опять? – Она склонила голову к плечу и медленно улыбнулась. Чуть шире, чуть заметнее – с чуть большим лукавством – чем обычно. Уточнила словами, которыми уже реагировала на точно такой же вопрос. – «Это разноплановый вопрос, так»?
Пронзительно-голубые глаза альтмера, казалось, заранее просили не играть в шарады и увертки. Глядя в эти глаза, ведьма неспешно опустила и подняла веки, явно довольная таким интересом – и, быть может, совсем немного испытывая терпения эльфа на прочность.
- Это неправильный вопрос. – После короткой паузы отметила девушка и с легким неодобрением качнула головой. – Он подразумевает или слишком большой ответ, или великое множество малых.
В какой-то момент могло показаться, что вопрос мужчины так и останется без какого-то, пусть даже и малого ответа – лицо Изалиты посерьезнело, улыбка пропала.
Но она просто зевнула, по-звериному сморщив нос.
- Я, - продолжила, проморгавшись, подвинувшись ближе, - многое. В свете направления разговора могу сказать: «я - лиса». Не ликантроп. Маленькая Лиса – так Он меня назвал и дал другое тело, сказал, что оно есть отражение моей сущности. А свисток вовсе не для этого.
Девушка вновь запустила руку под ворот мантии и выпростала оттуда свистульку. Простая и даже в чем-то грубая, она все же не казалась ни бесполезной, ни безобидной.
Привычно перекатив костяную колобашку по ладони, эльфийка наклонилась вперед, и положила ее на колени мужчины. Чтобы свисток не свалился, ей и самой пришлось умостить подбородок на ноге – чуть повыше колена.
- Я не знаю, кого он призовет. – Пояснила она свою нерешительность. – И не хочу, чтобы нечто съело меня – платой должно стать мясо.

Отредактировано Изалита (04.11.2015 21:51:10)

По какой-то непонятной причине альтмер напрягся и принялся смотреть в другую сторону – почти демонстративно. Хотя спустя несколько мгновений, очевидно, он что-то для себя решил и вновь перевел глаза на Изалиту – будто приклеившись взглядом к ее лицу.
Девушка удивленно моргнула, не понимая – в чем вдруг дело? Однако спрашивать не стала, для себя отыскав причину в повадках мера – он и до того действовал немного непоследовательно, неуклюже, как-то судорожно. Добавить кисточки на уши – и он бы начал походить на рысенка из богатого, щедрого леса, родившегося у заботливой здоровой мамки. Такой же объемистый и мягкий, немного нескладный – разве что не пушистый.
А волосы у него казались мягкими даже на вид…
Девушка снова зевнула и довольно прищурилась, глядя на крупные золотистые завитки. Они были похожи на украшения из сотен тончайших блестящих проволочек.
Эльф весь, если подумать, выглядел собранным из каких-то дорогих материалов. По крайней мере, Изалите казалось, что они должны были быть дорогими – к примеру, на те блестящие синие камушки, которые были так похожи на глаза мера и которые теперь скучали в шкатулке далеко-далеко, селяне едва ли не слюни пускали.
Однако каким бы беспокойством не веяло от собеседника, девушка и думать забыла о нем, услышав слова о красоте лис – в этот момент глаза ее расширились, а в горле что-то затрепетало, задрожало, прокатилось по языку звенящим шариком озорного смеха. Ведьма откровенно хихикнула и смешливо фыркнула в мужское колено – «красивые»!
Восприятие природы, лесов и существ их населяющих городскими жителями всегда смешило ее – они, казалось, видели зверей только на гравюрах в ученых книжках, где иллюстраторы со всем тщанием изобразили густую шерсть, крепкие зубы и горящие дикостью глаза, либо вживую, но в зверинцах, где существа были откормлены и ухожены куда более, чем могли бы быть на воле.
На деле же большинство животных в лесу выглядели куда как менее впечатляюще, нередко были тощими – настолько, что на ребрах можно было сыграть, постучав палочкой – и пегими от линьки.
Благо, разговор затрагивал не ту область, так что у альтмера не было повода ляпнуть еще что-нибудь, например, про «почитание баланса природы». Честное слово, только дитя цивилизации могло на полном серьезе рассуждать о какой-то там гармонии, в то время как реальная природа на эту самую гармонию выразительно плевала, периодически пытаясь тебя убить.
Впрочем, слова эльфа звучали искренне. Без пафоса и этих интонаций «я-знаю-что-говорю» в голосе. То есть, это был комплимент, так ведь это называется?
- Спасибо. – Успокоившись, Изалита чуть повернулась и подложила ладонь под щеку. – Это забавно, но спасибо.
Проглоченное мером «взглянуть» повисло в воздухе – и эльф, казалось, смутился этого. В смысле, еще больше, чем раньше. В ответ девушка ненадолго прикрыла глаза, лениво выражая согласие – его желание увидеть превращение было не то чтобы понятно, но возмущения определенно не вызвало.
- Я покажу. – Со спокойной уверенностью, почти как обещание – но предусмотрительно без уточнения, когда именно. Просьбу не использовать свисток она оставила без комментариев – неразумность такого поступка была очевидна. Если, конечно, Изалита не собиралась скармливать мера в качестве уплаты – а она не собиралась. Он был слишком интересный для этого. А еще очень уютный.
- Хочу. – Сонно прикрыв глаза, ответила девушка, не предприняв при этом ни малейшей попытки встать на ноги. Она пригрелась и, пожалуй, могла бы уснуть прямо тут – на чисто выметенном деревянном полу, греясь чужим теплом под щекой, объятая ароматами корицы и мяса, и яблок, и трав с вишней.

Отредактировано Изалита (05.11.2015 08:08:58)

Веки, совсем уже тяжелые, окончательно смежились. Поразительно удобно устроившаяся девушка и вправду негромко курлыкнула, выражая наивысшую степень довольства жизнью вообще, а так же ситуацией и своим нынешним положением в частности.
Она уже совершенно не обращала внимания на поведение альтмера, смущение которого стало настолько явным, что не заметить его мог разве что слепой. Изалита слепой не была, однако стыда – и совести – в традиционном понимании была лишена практически напрочь, да и на многие иные вещи, в цивилизованном обществе по тем или иным причинам считавшиеся табу или попросту неприличными, смотрела в корне иначе. Не от безнравственности или вредности, как можно было подумать, а просто от воспитания - весьма своеобразного в восприятии большей части окружающих. Выражаясь проще, эльфийка росла, словно лопух в придорожной канаве - достаточно глубокой и влажной, чтобы лопуху не зачахнуть от невзгод и не быть сорванным, но в остальном предоставленным самому себе. Отбором книг, в немалой степени повлиявших на формирование характера, естественно, никто не занимался, а селяне испытывали слишком большой пиетет к персоне ведьмы, чтобы хоть как-то пытаться воздействовать на ее внучку.
Из-за этой разницы во взглядах Изалите уже нельзя было полноценно объяснить, что в культурном сообществе считалось приличным, а что нет - сам факт она бы приняла, но так, для галочки, без глубинного понимания, необходимого для коррекции собственного поведения. Потому-то удивление и легкий протест, который она продемонстрировала недовольным стоном, касались отнюдь не того, что эльф взял ее на руки – скорее девушку покоробил тот факт, что, дабы подхватить ее, мужчине невольно пришлось стряхнуть ее голову с собственного колена. Изалита распахнула глаза, нахмурила брови и поджала губы – в общем, моментально приобрела чрезвычайно недовольный и обиженный вид, несмотря на то, что мимические выражения в ее исполнении всегда бывали достаточно сдержанны.
Но уже через мгновение досада исчезла с ее лица, будто ее стерли ластиком: эльф, с уже знакомой осторожностью, будто девушка была стеклянной, подхватил ее под коленки и спину и поднял с пола, невольно прижимая к себе - какой бы легкой ни была эльфийка, нести ее на вытянутых руках было бы затруднительно и неудобно.
- Хорошо. – Сонно – и потому немного глухо ответила она, безмятежно прикрыв глаза и уронив голову на плечо альтмера. Вид у маленькой ведьмы был такой, словно все происходившее – совершенно нормально. Чуть поерзав, она выпростала руку и обняла эльфа за шею - просто из личной прихоти и чтобы ему было удобнее ее, Изалиту, нести.
Где-то внизу проплывали половицы, над головой качнулся и сразу исчез дверной проем, а девушке было наплевать на все, кроме себя, мягкого альтмера и его рук. Ей было тепло, хорошо и уютно – щеки касалась добротная ткань чужой одежды, сквозь которую слабо ощущалось ритмичное биение сердца, аромат корицы еще не выветрился до конца и теперь звучал тонко, едва ощутимо, окрашивая воздух последними сладкими нотами. Звук пульса, словно немного торопливого, но не ставшего от этого менее умиротворяющим, наводил сон не хуже колыбельной.
В итоге Изалита уснула прежде, чем мер успел донести ее до постели – ткнулась носом в воротник и тихонько засопела, дыша глубоко и ровно. В этот раз она не провалилась, но охотно соскользнула в сон – сытый и спокойный – предоставив заботливому эльфу самостоятельно разбираться с проблемой, например, дверей, для открывания которых совсем немножко нужны были руки.

Отредактировано Изалита (05.11.2015 08:38:58)

Сон обволакивал, опутывал, как паутиной, теплом и спокойствием, комфортом, сновидческим чувством чего-то необъяснимо хорошего. Пожалуй, впервые за долгое время Изалита спала настолько крепко – она не проснулась, вовсе никак не отреагировала на шорохи и шум, исходивший от альтмера, покуда он управлялся с постелью, только напоследок цапнула его за рукав, выпростав руку из одеяла, в которое эльф ее заботливо окуклил. Цапнула, не давая уйти живому источнику тепла, но почти сразу отпустила – разжались пальцы и тонкая рука расслабленно упала на матрас. Прежде, чем одеяло прогрелось, девушка успела немного в нем поворочаться – и в итоге закопалась с головой, оставив лишь небольшую щель между краем покрывала и подушкой, чтобы иметь возможность свободно дышать. Так, спрятавшись в самую удобную на свете нору, Изалита проспала до утра. Тишина, каковой никогда не было в обустроенной под жилище пещере близ Дуторгенн, подействовала на эльфийку благоприятно – ее не посещали ни ночные видения, ни размытые, а потому лишь более тревожные воспоминания о событиях прошедших дней.
Утро подоспело незаметно. Запоздалое, как всегда на пороге зимы, оно пролилось в окошко мутным молочным светом, где-то по пути разбудив какую-то полоумную пичугу – птаха, как обезумевшая, принялась выводить за окном визгливые трели. В уютной тиши комнаты это настырное пищание звучало неуместно и громко, как резкий поскрип сверла, пытающегося прогрызть слишком твердую древесину. Разбуженная этим возмутительным представлением Изалита некоторое время крепилась – терпела, туже натягивая одеяло на голову, зарываясь под подушку, старалась не слушать, не слышать, снова уснуть. Но в конце концов она все-таки не выдержала. Резко села в постели, отбрасывая покрывало, спустила с кровати ноги и босая прошлепала к окну. Пичуга не унималась, продолжая самозабвенно горланить истеричное «трррри-и-и-и» - и эльфийка, воинственно одернув в очередной раз свалившийся с плеч ворот, принялась искать на окне задвижку.
Та нашлась быстро, но поддаваться сразу не захотела – потому-то, когда ставни в итоге распахнулись, впуская в комнату прохладу и несколько снежинок, Изалита была раздражена уже всерьез. Отыскав глазами мерзкую нарушительницу спокойствия, она, не отводя взгляда, собрала с козырька под окном немного снега, скатала его в плотный шарик – и, щедро размахнувшись, запустила в птицу. Не попала, конечно, не снежок взорвался, хлопнувшись в ствол, достаточно близко, чтобы напугать пернатую пакость, и та, возмущенно крякнув, снялась с насиженного места и стремительно удалилась. Ведьма проводила ее пристальным взглядом, словно желала удостовериться, что птица улетит как можно дальше от дерева, от дома и от нее, сиречь самой Изалиты в частности.
Откуда-то снизу донеслось протестующее ржание – беспокойная кобыла, очевидно, осталась недовольна тем фактом, что ее лишили общительной компании. Эльфийка лишь фыркнула в тон и захлопнула окно. Ну, как «захлопнула» - со скрипом закрыла, некоторое время поборовшись с ссохшимися петлями.
Покончив с этим делом, она обнаружила, что уже совершенно не хочет спать. С тоской поглядела на постель, где печальной грудой развалилась недавно еще уютная одеяльная нора и мягкая подушка, и со вздохом вышла из комнаты: заставлять себя уснуть в обратную, когда сна уже ни в одном глазу – дело зряшное.
Посему, чем терять время на бессмысленное занятие, Изалита отправилась умываться и приводить себя со сна в порядок. Оказавшись в уже знакомой ванной, проверила постиранные накануне вещи – до конца еще не высохли – и отыскала на полу позабытый вчера нож. Поверх несоразмерной – и уже ощущавшейся удивительно «домашней» - мантии он смотрелся нелепо, поэтому девушка примотала ремешок с ножнами к запястью, поближе к локтю.
Как выяснилось немногим позже, эльфийка оказалась предоставлена сама себе: владелец дома еще не проснулся, в чем девушка убедилась лично, когда любопытно заглянула в его комнату и понаблюдала, как мужчина спал, а кроме него в домике жильцов не было. Где-то, правда, скреблась мышка, но вряд ли ее можно было воспринимать всерьез.
За ночь в помещениях немного похолодало, поэтому первым делом Изалита решила растопить печь, благо, девушка ощущала себя значительно лучше и вполне могла сотворить огонь магией, чтобы не возиться лишнее время. Да и примостившийся подле печи небольшой ларь с поленьями оказался почти полон.
Разобравшись с печными вьюшками и заслонкой хайла, ведьма отправилась исследовать дом. Комната, в которой она спала, ее не заинтересовала, а вот еще одна, другая, уходившая куда-то под дом – о, сколько там должно быть интересного!

Магический фонарь, что расцвел на ладони и мгновением позже шмелем взвился в воздух, теперь мерно кружил вокруг девушки, пока она спускалась по крутой лестнице, и временами настойчиво норовил чиркнуть эльфийку по ушам или просочиться сквозь извечный вихор на макушке. Конечно, подвижный светляк не был разумным и даже собственной волей, по сути, не обладал – но при создании неизбежно впитывал некоторые черты самой заклинательницы, что и сказывалось на его поведении. Изалите он не мешал. Светит исправно – и ладно.
К тому же, чем ниже спускалась девушка, тем сильнее отдалялись ее мысли от такого рода незначительных мелочей – комната удивительным образом была ей знакома. Еще не рассмотрев обстановки, не успев сойти с лестницы, она, тем не менее, уже знала, что сейчас увидит: множество склянок с травами, непримечательными на первый взгляд косточками, быть может, ушами, вытяжками, тинктурами, пучки растений по стенам и на столе, где-то наверняка отыщется нож или серп, покрывшийся горькой пленкой от сока многочисленных срезанных растений…
Все – так. Изалита довольно улыбнулась, спустившись и встав в центре весьма небольшой, надо признать, комнатки. Эти резкие запахи, эта удивительная мозаика приглушенных цветов, складывавшаяся из потемневшего дерева стеллажей, тусклого индиго и охры сушеных цветов, приглушенного пылью глянца десятков сосудов, скромный золотистый отблеск ножи – все это было ей близко, привычно. Шагнув в облако резких запахов, проследив кончиками пальцев дородный изгиб перегонного куба и задорную рябь нагревающих спиралей, девушка почувствовала себя дома. Что странно – будучи действительно дома, она ничего подобного не испытывала.
Глубоко вдохнув, эльфийка встряхнулась, будто отгоняя оцепенение – приятно, не возникшее не вовремя – и огляделась внимательнее. Маленькая лаборатория пребывала в беспорядке, здесь было множество вещей, по мнению ведьмы, совершенно бесполезных – однако она понимала, что у владельца может быть иное мнение. Да даже Бабушка – и та держала при себе целю груду бессмысленного барахла – и время от времени ухитрялась-таки отыскать всему этому применение.
Внимание привлекла книга – чуть-чуть потрепанная, но не от небрежного обращения, а от частого использования, впрочем, наверняка аккуратная, пухлая, как владелец дома. При ближайшем рассмотрении это оказался рабочий журнал, полнящийся самыми разнообразными заметками. Подписанный.
«Летео Диренни», - Изалита склонила голову к плечу, с некоторым усилием вспомнив, де же слышала фамилию, звучавшую, как перезвон колокольчика. Ах да. Диренни. Кажется, они известны. И Ада-Мантия… О, нужно будет о ней спросить!
- Летео, - произнесла девушка вслух, будто пробуя чужое имя на вкус. Растянула «л», зажав на кончике языка, отчего в слове засквозила какая-то томность. – Диренни. Летео.
Красивое имя. Хорошее. Погадать на него потом?
Поддев ногтем обложку, эльфийка открыла журнал и вчиталась в текст. Поначалу ей пришлось вглядываться в чужой почерк, но совсем скоро она привыкла и смогла разбирать рукописные буквы без особых усилий.
Часть записей мало ее заинтересовала – другая же вызвала удивление. Ощупью отыскав стул, Изалита забралась на него, спустив одну ногу и задорно чиркая пальцами по полу, устроила книгу на коленях и, схватив лежавший на столе карандаш, принялась вносить правки – обводила вызывавшие сомнения пункты и выписывала правильные, по ее мнению, действия на поля. Например, в одном месте она подкорректировала пропорции зелья, в другом – метод и время сбора ингредиентов.
Время от времени она отвлекалась, чтобы обновить светлячок и добавить ему яркости, и задумчиво поводила глазами вокруг – в голову закралась мысль, пока еще не оформившаяся до конца, но эльфийка уже прикидывала, найдется ли здесь все нужное для ее воплощения или же придется отправиться на поиски.