О соблюдении очереди спрашивающих не сказано. Я рад, что ты, Ишу, (впервые так назвал) выбрана. Я, кстати, голосовал за тебя. Расскажи своё заветное желание. И свой самый большой страх.

Представь, что в руках Ишуннидан сила. Много силы - равная Трибуналу в её лучшие годы. Как бы ты поступила?

У тебя есть возможность построить собственный План Обливиона. Каким он был бы?

Если Ишуннидан поймёт, что Азура предала данмеров или делает им зла, как Ишуннидан поступит?

Если бы у Ишуннидан была бы возможность наладить отношения с Нереварином или безпроблемно их разорвать, что она выбрала бы?

Какой приказ Нереварина заставит её обернуться против него?

Какое действие Вивека могло бы заставить Ишуннидан полюбить его? Или для этого нужен долгий процесс? Процесс чего?

Кого Ишуннидан считает самой большой угрозой для данмеров? Для себя? Для своего культа?

Самая большая слабость Ишуннидан? Самый сильный приём?

*Сдержанно* Вижу я ко мне интерес у Советника не иссяк. Что же…

*Долго молчит* То верно говорят, что власть есть песнь из бездны. Подумалось мне, сколь многое могла бы сделать я. Пастух-Ашхан. То, что сгнило – отсечь, дабы дать росткам новым да чистым взойти. Дланью своей течения направлять. Громом и пламенем стать Тем-чья- Кровь-Хладна и пеплом осыпать грязные болота их. Покуда жизнь моя длиться Землей быть, и воле моей быть Солнцем.
*Смиренно* Но то есть путь властью развращенный, прям он, но по костям лежит и костьми закончиться ему удел.
Со всею силою той мне вечною не быть. Ежели не оборваться жизни моей вместе с кончиной народа данмерского, остаться им без пастыря и сгинуть иль страдать есть их удел. Дитяти быть, чьи ноги ходьбе разучились.
Мудрее, думается, силой той не пользоваться без нужды лютой и меры. То лучшее, что сделать можно, есть направлять как смертная шаманка направить может и готовить ту, что место мое займет.

Быть ему отраженьем земли моей родной, Морровинда. Местом ему быть, где данмеры жить смогут не страшась ни юга, ни запада, ни севера, от всякого врага извне огражденное.
Но думается мне, под силу ль народу моему будет в мире жить, ежели не будет нужды страшиться врагов иных кроме самих себя?

*Хмурится* Сомненья есть у меня в том, что тому случится, Советник. Но ежели истинно то, мне надлежит делать то, что должно, дабы защитить и уберечь народ мой.

О, искушенье у меня есть уйти тенью на рассвете. Племя мое также во мне нуждается, думается. И не по душе мне мать оставлять одну. *Вздыхает* Но, должно мне быть рядом с ним. Потому рядом буду я.

Приказ единственный не заставит. Шаг каждого подвести может, но мудрый или искренний в желаньи не навредить пытаться будет поступь свою изменить, дабы ошибок не повторять более.
Узреть мне стоит, как на путь, что данмерам вредит, ступил он, усилья и помыслы свои я обращу на то, дабы с дороги темной этой его направить. Ежели, то невозможно будет…
*Переводит дыхание и продолжает очень спокойно* 
То, что должно сделаю я. Думается. Так думается мне.

*Вспыхнула, взмахнула рукой* Двадцать Второй своими старыми путями пройти решил? Тому не быть. *Упрямо сжимает губы*

*Возмущенно хмурится * Нет культа у меня. Культы создавать не есть мой удел.
Страшусь я тех, кто на юге и западе. Они есть звери, что дремлют под ногами у нас. Шум драки средь данмеров разбудит их. Страшусь я жажды их и жадности. Коль пробудится зверь, клыков его не пережить мы можем.
*Молчит, раздумывая над ответом, и недоверчиво смотрит на Вивека*
С опаской я смотрю на то, что под стопами зыбко, а пред глазами лживо.

*Грустно опустив взгляд* Слабость моя есть сердце мягкое мое. Сила моя в пониманьи.