- Мы в шаге от победы, Торальд. Имперцы и предатели удерживают только Солитьд, но и это не надолго. Я хочу, чтобы во время штурма города ты был в первых рядах, рядом со мной. Но, прежде, у меня есть для тебя еще один приказ. Я дам тебе отряд самых лучших и преданных Братьев. Вы отправитесь на север Хаафингара, к талморскому посольству и приведете их ко мне. Не нужно тратить жизни моих воинов, чтобы схватить этих эльфов живьем. Будут сопротивляться - убейте. Саму усадьбу сжечь, дабы и следа не осталось от власти Талмора в Скайриме. Я доверяю эту честь тебе, Серая Грива. Думаю, ты будешь рад поквитаться с желтыми за Северную крепость. Я прав?
- Да, мой король.
***

Настоящий норд может вечно смотреть на три вещи: на пляску пламени в родном очаге, на на переливы золотистого и тягучего меда, наполняющего его кружку и на то, как Братья Бури окружают последнее пристанище талморских юстициаров в свободном и независимом Скайриме. Будучи тем самым истинным нордом, Торальд Серая Грива откровенно наслаждался тем, как его воины растягиваются в цепь, замыкая кольцо вокруг ограды из металлических прутьев на каменной платформе, что служила стеной для Талморского посольства. Лучники по периметру, ударная группа у ворот, два десятка самых молодых и быстроногих солдат в двух резервных группах на случай если кто-то все же попытается сбежать - вот едва ли не лучший рецепт приготовления блюда "Жаренный эмиссар с гарниром из мелко нарубленных юстициаров". Блюда, в котором все норды, а Торальд больше остальных, оценят самую сладкую и острую из приправ - месть. Наглость, презрение к обычаям, гонения на истинно верующих, похищения, аресты, убийства..

"..каленое железо, острые ножи, темнота и неизвестность на холодном полу маленькой и сырой камеры в Северной сторожевой крепости. Сегодня вы ответите за все!"

Серая Грива поднялся на большой продолговатый валун, что лежал чуть в стороне от ворот и окинул взглядом строения за стеной. Небольшое здание, прилегающее к стене чуть левее ворот - очевидно конюшня. Сразу за ней довольно просторный двор прямоугольной формы, на дальнем конце которого можно увидеть крыльцо, ведущее в крупную и весьма изящную усадьбу с черепичной крышей и небольшими башенками, нависающими над арочным входом, закрытым массивной деревянной дверью. Этот вид заставил Торальда нахмуриться. Беспокойство вызывал не совершенно пустой двор и даже не отсутствие каких-либо следов баррикад у ворот посольства. Будь Серая Грива на месте талморцев он тоже не стал бы дожидаться врагов во дворе и баррикадировать ворота, которые все равно не удержать, когда начнется штурм. Лучше запереться в усадьбе, завалить главную дверь и отстреливать из окон тех, кто приблизится к зданию. Однако, именно сам вид усадьбы более всего смущал норда: ни заколоченных до состояния узких бойниц окон, ни вообще каких-либо следов фортификационных работ. Ничего. Даже снежный настил на дворе сиял нетронутой девственной белизной. Либо талморцы решили сдаваться без боя, что очень сомнительно, либо..

- Либо мы опоздали и они успели уйти. - мысль вызвала приступ гнева. Торальд несколько раз шумно вздохнул, успокаиваясь. - Нет. Этого не может быть. Ульфрик сказал, что его люди следили за талморцами и никто не покидал посольство. Тогда где они? Сидят в усадьбе и ждут, когда их спеленают и отведут на плаху? Это вряд ли. Какими бы мерзкими ублюдками они ни были, трусами этих эльфов назвать нельзя. Значит, разведчики напортачили и эмиссар и ее присные уже далеко? есть только один способ это выяснить.

Боковым зрением Серая Грива заметил движение слева. Хрольф, по прозвищу Свистун, командир лучников, понял вверх левую руку, сообщая что все стрелки на позициях. Может, свистеть Хрольф и не умел из-за отсутсвия двух верхних передних зубов, а в его вечно грязной и взлохмаченной бороде можно было при желании найти кусочки всего, что когда-либо варилось в походных котлах, зато он был отличным стрелком и очень дисциплинированным командиром.
Торальд одним движением вынул свой огромный топор из-за спины и спрыгнул с камня, лязгая сталью брони и заставляя тяжелый медвежий плащ трепетать словно парус.
Альфнир Живой Сугроб, командир ударного отряда, получивший свое прозвище за то, что однажды, перебрав меда, уснул на снегу и спал так, пока его вконец не замело и он не превратился в продолговатый сугроб, о который споткнулись сразу два его товарища, отправившиеся утром по нужде, увидел Торальда и поднял вверх свой меч.

- Серая Грива! - закричал он.

- Аааахуууу! - отозвались солдаты, ударяя оружием о щиты.

Торальд шел к воротам посольства по узкому проходу меж рядами, глядя на горящие от предвкушения боя и талморской крови лица его Братьев.
Альфнир снова набрал воздуха и выкрикнул:

- Ульфрик!

- Аааахуууу!

Крик громче, щиты гремят от ударов плоской стороной мечей и топоров. Торальд вышел к первой шеренге солдат и повернулся к ним лицом.

- Скайрииииим!  - закричал он, поднимая свой топор высоко над головой.

Голос Серой Гривы почти потонул в ответном шквале криков и грохота.
Торальд двинулся к воротам, чувствуя как в нем самом разгорается жажда боя, крови и мести. Створки ворот были заперты лишь на деревянную задвижку, что разлетелась на в щепки от удара могучей ноги в стальном сапоге. Держа топор двумя руками в передней хватке, так, что если потребуется, можно было бы закрыть незащищенное доспехом лицо, Серая Грива двинулся через двор к главному входу в усадьбу. Он слышал как в нескольких шагах за ним, скрипит снег под ногами бойцов ударного отряда, как Альфнир отдает приказ проверить конюшню, как другие солдаты разбегаются по двору, понимаются на стены.
Торальд остановился в двух шагах от лестницы, что вела к главной двери. В усадьбе по прежнему не было никакого движения. Даже окна не были закрыты ставнями и стекло на них покрылось инеевыми узорами.

- Именем Ульфрика Буревестника, ярла Виндхельма и Верховного Короля Скайрима, приказываю эмиссару Талмора и всем его подчиненным и слугам выйти во двор и сложить оружие! - С каждым словом из рта Торальда вырывалось облачко пара и таяло в ясном морозном воздухе горного Хаафингара. - Выходите и да свершиться над вами справедливый суд народа Скайрима. Король справедлив и милостив! Те из вас, на ком нет вины смогут вернуться в свои дома. Остальные будут наказаны по закону Скайрима. Будете сопротивляться - погибнут все! Каков ваш ответ?

Над посольством зависла оглушающая тишина, прерываемая лишь поскрипыванием снега и стынущих кожаных доспехов братьев.

Одеяние юстициара. Черное, как их воля, направленная против свободы, против Талоса, против людей. Золотое, как монеты, которыми они платят предателям, как их обещания тем, кто продает свой народ. Черное и золотое.
При одном взгляде на эльфа, стоящего в дверях посольства Торальд ощутил тот же приступ праведного гнева, что и каждый раз, когда со скрипом, полным неизбежности и отчаяния, открывалась дверь в сырой камере Северной крепости. Костяшки пальцев, сжимавших топор, побелели от напряжения.
- Часть меня навсегда останется там. - подумал Торальд - Та часть, что вечно будет ненавидеть черные с золотом мантии и тех кто эти мантии носит.
Совладав с собой, Серая Грива медленно поднял вверх левую руку с зажатой в кулак ладонью. Делая шаг на первую ступень трехсегментной лестницы, ведущей ко входу в посольство , он с удовлетворением услышал потрескивание медленно расслабляющейся тетивы на уже натянутых луках. На пути к посольству, он очень сомневался в том, что сможет удержать своих людей от расправы над эльфами, которых им приказали пленить. Какими бы верными и преданными солдатами они ни были - они норды. Многие из тех, кого Ульфрик послал вместе Серой Гривой люто ненавидели юстициаров, и совсем не из высоких убеждений и религиозных взглядов. У кого-то Талмор, руками марионеточной имперской власти, казнил друга, у кого-то были родственники в уничтоженных святилищах Талоса, кто-то сам побывал в их когтях. Последних Торальд понимал лучше остальных. И разделял их ненависть. О, с каким удовольствием он сейчас раскроил бы череп этому эльфу, окрасив его прямые золотистые волосы в красный цвет и добавив орнамент из кусочков кости и мозга на его мантию!
Приказ есть приказ. Привести живыми. И Торальд выполнит этот приказ, как всегда четко и с минимальными потерями, как выполнил уже десятки других.
Одолев последний пролет лестницы, Серая Грива поравнялся с эльфом в дверях. В кои-то веки ему не приходилось наклонять головы, чтобы смотреть в глаза врагу. Юстициар встретил его взгляд спокойными черными глазами, в которых, читался профессионал, подмечающий каждое движение противника. Ни тени страха или волнения. Воин, не шпион, не канцелярская крыса, что подписывает приказы об аресте сидя в теплом кабинете.
Тем лучше. Не будет неприятного ощущения от убийства слабака, если до этого дойдет. Несмотря на полное осознание приказа, Торальду очень хотелось, чтобы дошло до боя. Пока он своими глазами не увидел одного из тех, кого ему приказано взять под арест, он думал, что легко совладает со своей жаждой мести. Теперь он понимал, как нелегко подавить это нерациональное, жгучее, несвойственное ему чувство.
- Давай. - думал он, стоя напротив юстициара. - Дернись, достань меч. Дай мне повод.
Спокойствие и хладнокровный взгляд эльфа остудил разгорающийся в груди Серой Гривы огонь.
"Ты командир. Головой, а не сердцем."
Разъедающая душу жажда мщения окончательно уступила место холодному рассудку.
- Послание для меня?  - спросил Торальд, не отрывая взгляда от черных глаз альтмера - Я полевой командир Братьев Бури, а не король и не мне принимать ваши послания. Наш король - Ульфрик. Ему ты и скажешь все, что тебе велели сказать, когда я доставлю тебя и твоих друзей к нему на суд. Единственное, что я хочу от тебя услышать - где остальные? Где эмиссар Эленвен?

Отредактировано Торальд Серая Грива (14.09.2016 23:46:56)

Традиции священны для истинного норда. Без них потеряется всякая связь с великими предками, с их великими делами, их наследием. Как смотреть в глаза Тсуну, когда он спросит тебя, достоин ли ты пировать вместе с героями прошлого в чертогах Шора, если ты попрал их священные заветы?  Без традиций норды станут ничуть не лучше продажных имперцев или изнеженных бретонов.

Именно эта мысль удержала Торальда от приказа своим людям скрутить заносчивого эльфа, чтобы потом отнести его на плечах к ногам Короля, словно мешок с мукой. Обычай велит выслушать посланника, кем бы он ни был. А значит, Серая Грива, истинный сын Скайрима, выслушает слова своего врага и, если тому хватит ума быть учтивым и сдержанным, отпустит его с честью, раз уж у его командиров не хватило чести ответить за свои дела перед народом Скайрима. Тем более, что, как он и подозревал с момента, как увидел пустой двор посольства, эмиссар уже давно покинула Хаафингар. Один пленный юстициар ничего не изменит - разведка Ульфрика просчиталась.
Серая Грива повернулся к рядам своих воинов, заполнивших двор посольства.

- Окружить здание. Если кто-то выйдет из усадьбы до того, как выйду я - убить.   - сказал он десяткам обращенных к нему лиц, молодым и старым, бритым и бородатым, мужским и женским. Он отыскал глазами Хрольфа Свистуна, командира стрелков: - Отправь людей обыскать окрестности. Если вдруг наткнетесь на талморцев, сразу бегите за нами. В бой не вступать.

Последний приказ он отдал не потому, что надеялся, что эмиссар еще не добралась до кораблей. Наверняка, она, как и сказал альтмер, уже очень далеко. Просто нужно чем-то занять людей, пока он будет слушать талморское послание.
Убедившись, что Братья начали выполнять его приказы, он вновь обратил свое внимание на юстициара.

- Я выслушаю тебя, эльф. - спокойным тоном произнес Торальд. Он прошел мимо альтмера, больше по привычке, чем по необходимости, пригнув голову при входе в дверь.

Внутри посольства было пусто и немногим теплее, чем на улице. В давно погасшем очаге не теплился ни один уголек. Голые стены, хоть и защищали от ветра, дышали холодом камня.
Остановившись посреди комнаты, Серая Грива обернулся на талморца.

- Значит, ты остался здесь, зная, что мы придем? Что ж,  это вызывает уважение. - странно, но когда он думал о этом юстициаре, как о посланнике, а не враге, он не чувствовал той жгучей неприязни, что питал к ему подобным. Было ли это влияние обычая или же уважение, какое воин питает к воину, Торальд сказать не мог.  - Прежде чем ты начнешь, помни, что наши традиции защищают посланников, но посланником ты остаешься лишь до тех пор, пока говоришь учтиво и уважительно.

Торальд подошел к пустому очагу, и демонстративно, медленным движением прислонил свой топор к его холодным камням.

- Я гость в твоем доме, талморец. - Торальд обвел взглядом пустые стены посольства ."Если можно так выразиться".  - И я слушаю тебя.

Отредактировано Торальд Серая Грива (28.09.2016 20:26:59)

Глаза командира Братьев Бури бегали по строкам на желтой бумаге свитка. Слова, написанные четким и ровным почерком, в какой-то момент стали расплываться в глазах норда, будто из жалости пытаясь скрыть ужасающий смысл, что стоял за ними.
.."был захвачен в плен".."информация, полученная от него при допросе".."позволили сбежать".."был установлен контакт".."«Маркартский инцидент» был чрезвычайно ценен".."опосредованная помощь Ульфрику должна быть аккуратно отмерена"..
Торальд не хотел верить ни одному слову. Не хотел верить своим глазам. Отказывался верить. Брат Бури внутри ревел как умирающий медведь, требовал порвать этот лживый клочок бумаги и убить желтого подонка, что пытается своими трюками и враньем подорвать веру в лучшего из нордов, в героя Скайрима, в Маркартского Медведя, в Короля. Однако, рассудительный кузнец, которым Серая Грива был большую часть своей сознательной жизни, отогнал разъяренного зверя, запер его далеко на задворках сознания, откуда доносились лишь отголоски его почти животной ярости. Сейчас не время и не место поддаваться эмоциям.

Серая Грива снова перечитал содержимое свитка, скрепленное печатью Талмора. Если это ложь, то ложь умело составленная: Ульфрик действительно побывал в плену и смог бежать, освобождение им Маркарта действительно стало той искрой, что разожгла пламя восстания. Мог ли Талмор помогать началу восстания? Да, мог. Ведь кому, как не Талмору было бы выгодно ослабить таким образом своего злейшего врага - Империю. Вот только победа Братьев Бури в их планы не входила. Выходит, что их Король, их Освободитель - просто сорвавшийся с цепи талморский пес? Что, если вся эта война и даже сама победа Братьев Бури - всего лишь уловка, тактический ход, направленный только на то, что бы лишить Империю еще одного союзника? Что, если вся кровь, все погибшие в братоубийственной мясорубке сыны и дочери Скайрима - лишь шестеренки в огромной военной машине построенной Талмором, что бы пожрать Империю?

Эта мысль обжигала, как раскаленный до красна железный прут. Торальд предпочел бы еще тысячу раз пережить все пытки в Северной крепости, чем узнать такое. Нет, он не поверил словам на бумаге, но не мог не признать, что все сказанное если не правда, то, во всяком случае, звучит правдиво.

Серая Грива оторвал взгляд от свитка и взглянул на юстициара. Тот стоял у дальней стены, с отрешенным видом разглядывая камни из которых эта стена состояла. Он воистину достоин уважения! Нужно совершенно не знать страха, чтобы согласиться передать такое сообщение. Этот эльф не мог не понимать - это задание практически самоубийство. Будь на месте Серой Гривы Галмар Каменный Кулак или Коттир Красная Отмель, юстициар уже расстался бы с жизнью и никакие законы и обычаи его бы не защитили. Не потому ли талморцы адресовали это послание именно Серой Гриве?..
Торальд понимал, почему это сообщение было передано именно сейчас: если победа Ульфрика не входила в планы Талмора, то лучший способ не дать Скайриму встать с колен - назвать Буревестника предателем народа и талморским псом. Правда это или нет, они выбрали не того адресата..

- Когда ты выйдешь отсюда, - произнес Торальд пристально глядя на эльфа. - пусть ни одно слово из этого свитка ни коснется слуха моих людей. Любовь к тому, кого порочит этот кусок бумаги, может перевесить в них уважение к обычаям и тогда даже я не смогу удержать их от расправы над тобой.

Серая Грива встретился взглядом с черными глазами альтмера.

- Что ему мои предупреждения? Смерти он не боится. - за непроницаемым взглядом черных глаз юстициара Торальд на секунду различил что-то..знакомое, словно отголосок своих собственных чувств и мыслей, что переполняли его сейчас, только глубже, острее, старее. Или это просто игра теней в пустой комнате.

- Это все?  - спросил норд, не отводя взгляда.

Интонация альтмера, уверенные движения, прямой взгляд черных глаз.. В какой-то момент Торальд поймал себя на мысли, что начинает воспринимать этого эльфа с тем же уважением к противнику, даже с сожалением о необходимости считать достойного воина - своим врагом. До сего момента, он думал так лишь о тех нордах, что сражались на стороне Империи. Но ведь они соплеменники, норды, одна кровь, а этот - он эльф, альтмер, юстициар, объект жгучей ненависти и презрения. Разве нет?

- Да, - прозвучал внутри голос, так похожий на голос отца. - Да, он враг, и  он - воин. Как и ты.

Серая Грива шумно выдохнул. Слишком много откровений для одного норда за один день. Однако, возможность узнать истину о человеке, что будет решать судьбы тысяч и тысяч жителей Отчизны стоит одного тяжелого дня.

- Вопросы? - спросил Торальд. Однажды, ему возможно, придется говорить с Ульфриком о том, что написано в свитке, скрепленном печатью с золотым орлом. Если этот день настанет, то Серая Грива хотел бы знать как можно больше. Как можно больше лжи? Возможно, но, почему-то, Торальд был уверен, что даже если в досье нет ни капли правды, этот эльф, Арнаирил из Фестхолда, лгать не станет.

"Арнаирил из Фестхолда."

Серая Грива с трудом сдержал усмешку. Сколько Хрольфов из Данстара, Эйриков из Айварстеда, Локиров из Рорикстеда сражалось рядом с ним в этой войне? Сколько из них погибло от рук юстициаров? А теперь один из них, Арнаирил из Фестхолда стоит перед ним, смотрит в глаза и, Талос свидетель, Торальд не хочет его крови. Да, Талмор -  зло и должен быть уничтожен во имя всех людей, но зло ли этот Арнаирил из Фестхолда? Он просто воин, который сражается за то, во что верит. Как и Серая Грива, как тысячи сынов и дочерей Скайрима.

"Такие уж ли мы разные? Мы просто ненавидим и сражаемся с теми, кого указали нам наши отцы и деды. И это правильно. Хорошо, что наши враги - те, кого можно уважать."

- Скажи мне, Арнаирил из Фестхолда, где и как "сбежал" Ульфрик? - Торальд замешкался на секунду. Таким вопросам пристало звучать от имперских дознавателей и шпионов, этих ползучих тварей, а не из уст истинного норда, но когда речь идет о том, кому вручат заботу о будущем Отчизны.. Он не думал, что воин, такой как этот эльф, мог присутствовать на допросе, но все же.. - Скажи, мог ли Ульфрик догадываться о том, что его просто отпустили? Не показалось ли тебе, что он знает, что его побег подстроен?

Серая Грива почти поморщился, когда слова, отразившись от стен еле заметным эхом, коснулись его слуха. Неприятно даже задавать такие вопросы. Серая Грива был уверен: слушать ответы будет ни чуть не приятнее.

"..видел то, что хотел видеть."
Слушая рассказ альтмера, Торальд, вопреки собственным ожиданиям, представлял не Ульфрика, истощенного и сломленного, бредущего через лес со связанными руками, в грязных тюремных лохмотьях, все еще хранящих удушливый смрад подземелья и страха самого узника. Перед глазами Серой Гривы всплывали воспоминания о его собственном побеге из талморских рук. Бег на подкашивающихся ногах по извилистым, узким, темным коридорам; круглые, словно, выеденные червями ходы канализации пропитанные нестерпимой вонью, одновременно вызывавшей тошноту и щемящее чувство отчаянной, почти безумной надежды. Мог ли он сам тогда хоть на секунду помыслить о том, что появления брата  - лишь спланированный врагом спектакль? Нет, не мог. А если мог - просто не стал бы. После нескольких месяцев в каменном мешке, где одиночество в сырой тьме сменяется лишь пытками и допросами, надежда опьяняет, заставляет потерять голову. Даже Торальд, что отчаянно выбранил безрассудного младшего брата, сунувшего свою глупую, горячую голову в змеиное гнездо, не мог подавить в себе отчаянное желание поверить в близость свободы.

Серая Грива опустил глаза на свиток с золотым орлом.

- "Не лежит ли где-то такой же, только с моим именем на нем? Не написано ли в нем, что и я предал свою честь и согласился сотрудничать с Талмором?" - норд провел пальцем по талморской печати - "Вот только я  - не Король. И такая бумага, попади она не в те руки, не станет причиной новой войны в Скайриме."

Торальд свернул свиток и убрал его в кожаный кошель на поясе. Нужно сохранить этот клочок бумаги. Сохранить в тайне.

Он поднял глаза на юстициара. Странно было видеть перед собой не великого полководца, не короля или политика, а простого воина, чьи руки помогли перевернуть такую важную страницу в истории Отчизны. Мог ли он тогда подумать, что ведет по лесу будущего Короля Скайрима? Если вдуматься -  факт, что Серая Грива стоит сейчас посреди пустого талморского посольства как победитель был рожден из профессионализма стоящего напротив альтмера. Да, боги воистину имеют чувство юмора..

- Ты сказал, что говорил с ним.. Что ты тогда сказал ему? - спросил Торальд. "Если уж все равно пришлось запустить руки в эту грязь, то еще пара пятен уже ничего не изменит." - Ты называл ему свое имя?

Одно дело читать слова, порочащие короля, на бумаге. Слышать такие слова из уст талморца - дело совсем другое. Торальд сжал кулаки, унимая гнев. Он не знал на что он злится больше: на наглость юстициара, который, похоже, поддавшись раздражению от долгих распросов начал говорить уже так учтиво, как начинал или же на то, что слова эти звучали правдиво.
Серая Грива шагнул к давно остывшему камину. Медленно положил ладонь на оголовье своего топора. Небесная сталь ярко блеснула бритвено-острым лезвием, когда Торальд поднял оружие. Такую сталь веками ковали его предки и теперь, если он хочет, что бы и его потомки жили под сенью Небесной кузницы и ковали такую же сталь, Торальду придется быть очень осторожным в своих словах и делах. Он вдруг осознал, что вряд ли, он теперь сможет жить той простой жизнью кузнеца и воина, как это было до войны. После боя у Горного Приюта он почувствовал это впервые. Теперь же, со всей огромной ношей тайны и подозрений, это чувство усилилось стократно. Если оказаться посреди темных дел между орлом и медведем, даже коню придется отращивать свои клыки и когти.

- Я выслушал твое послание и я.. - на мгновение Торальд замешкался. Сложно было говорить традиционными словами с врагом, пусть он был врагом достойным, воином, которого можно уважать. - И я благодарю тебя за него. Ты волен уйти, когда пожелаешь, но не советую тебе испытывать стойкость моих людей. Хоть ты и посланник, но все еще остаешься нашим врагом.

Серая Грива прошел мимо юстициара, слушая как его шаги гулким эхом звучат меж стен пустого посольства. Он толкнул дверь и вышел на морозный воздух Хаафингара. Солдаты его отряда, выполняя приказ окружили здание усадьбы. Рядом с конюшней уже горел костер. Доски, выломанные из стойла для юстициарских коней трещали в нем, сизое облачко дыма поднималось в ясное небо, где солнце уже перевалило далеко за полдень.

- Братья!  - Серая Грива повысил голос, что бы его услышали все, кто находился рядом с усадьбой. Он указал рукой на дверь посольства - Сейчас из этой двери выйдет эльф. Он - посланник наших врагов. Традиции нашего народа защищают посланников, кем бы они ни были. Не опозорьте себя его кровью в глазах наших богов и предков. Альфнир! Мой приказ - отпустить посланника. Проследи, что бы он ушел отсюда живым.

Торальд обернулся к распахнутой двери, где в полумраке пустой усадьбы виднелся прямой силуэт юстициара.

- Ты можешь идти, Арнаирил из Фестхолда. Надеюсь, наши пути больше не пересекутся.
"..если они пересекутся - один из нас умрет. Мы будем врагами, пока этот мир не изменится. Даже если не хотим этого."