И чуть более молодой. Он мне так понравился, что я не могу не.

-А потом стрела попала мне в колено,- наверное, в тысячный раз закончила свой, зазубренный до последней буквы, рассказ женщина и поднялась со стула.

-Еще! Расскажи еще!- наперебой загалдели трое рыжеволосых, как на подбор, ребятишек, до сего момента смирно сидевших на полу и затаив дыхание слушавших пусть и знакомую, но такую захватывающую историю. В ответ усталая женщина только лишь мотнула головой и шаркающей походкой вышла прочь из комнаты. Там, за порогом, дети уже шумно спорили о том, чья очередь сегодня быть Довакином, совершенно позабыв о матери. Крупная черная кошка Клякса, мирно дремавшая у камина, резко сорвалась с места и рванула за хозяйкой. Животное инстинктивно чувствовало, что скоро начнется игра, а это значит, что ей снова будет отведена неприятная роль Алдуина.

Женщина проводила взглядом кошку, тяжело вздохнула и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее глядело уставшее лицо с неухоженными волосами, серыми мешками под глазами и мелкими морщинками в уголках серых, безразличных глаз. Вздохнув еще раз, женщина поправила некое подобие прически и брезгливо отвернулась от своего отражения.

К тому же времени на самосозерцание совершенно не было. Впереди Довакина ждали новые подвиги...

Таз грязного, замоченного еще накануне, белья уже затух и источал неприятный запах. Прикасаться к холодной, мокрой и склизкой ткани совершенно не хотелось, но Довакин самоотверженно закатала рукава и с остервенением бросилась на "противника". Целых два часа ушло у нее на то, чтобы хорошенько выстирать, выполоскать и выжать белье. Еще полчаса на то, чтобы развесить. Времени до прихода мужа оставалось совсем немного, а ведь ей еще нужно было столько всего сделать...

Перемыть всю посуду, убраться в доме и приготовить праздничный ужин за полтора часа. "Невозможно" - скажете вы, но не тогда, когда за дело берется Довакин, Слышащий, Архимаг, Предвестник и Глава Гильдии воров в одном флаконе. Да и Роза Сангвина как всегда пришлась кстати. В то время, пока призванный дремора, облаченный в заляпанный фартук, изрыгая сквозь зубы непечатные ругательства, мыл посуду, а герой Совнгарда покорно выметал полы, героическая женщина хлопотала у очага под чутким руководством спектрального ассасина, который на удивление хорошо разбирался в кулинарии.

-Не забудь положить щепотку огненной соли. Она придаст бифштексу особую остроту и пикантность,- наставлял он, восседая на тумбочке и болтая в воздухе полупрозрачными ногами, -А перетертая шляпка бесовского гриба избавит тебя от тягот семейной жизни, - тем же тоном продолжал Лашанс, но вынужден был тут же прикусить язык, испепеляемый злобным взглядом Довакина.
Ужин был готов, разложен по серебряным блюдам, начищенным до блеска ради такого дня, украшен и выставлен на стол, дети умыты, приодеты и причесаны, помощники исчезли - кто в Обливион, кто в Совнгард, один только Люсьен гордо расхаживал по комнате, заложив руки за спину, и с присущим ему цинизмом рассказывал громко и во всех подробностях о последнем дне его жизни. Даже у видавшей виды Слышащей к горлу то и дело подкатывал тошнотворный ком на особо "пикантных" моментах, но заткнуть словоохотливого ассасина не получалось. Метко запущенный в его голову горшок с легкостью прошел сквозь призрачное тело и звонко разбился о стену.

-Шоровы кости,- выругалась женщина сквозь зубы и в полуодетом состоянии - в нижней юбке, да в тонкой сорочке, через которую отчетливо просматривалась обвисшая грудь с лиловыми штрихами растяжек, кинулась убирать осколки под ядовитые насмешки призрака. В таком-то виде ее и застал муж. Он вернулся домой ровно во столько, во сколько и обещал, надо отдать ему должное. Правда он был сильно пьян, впрочем как и всегда.

-Че раскорячилась?- заплетающимся языком проговорил он, -Жрать давай. Бегом,- прорычал он последнее слово и гордая женщина, гроза драконов молча подчинилась.

"Корова," - подумал он, глядя в рыхлую спину.

"Алкаш," - подумала она, выкидывая осколки.

Хорошо еще, что дети в это время были поглощены игрой в Довакина. Судя по звукам - веселому смеху, боевым кличам и истошным воплям несчастной кошки, в детской сейчас развивались воистину эпические события последней битвы с Алдуином.

Усадив мужа за стол и положив ему бифштекс из хоркера на тарелку, женщина вновь юркнула за ширму, откуда вскоре вышла. Поверх нижней одежды было надето платье, хоть и не дорогое, но выглядевшее довольно хорошо. Впрочем, для кого она старалась? Для мужа, который смотрел на нее в последние годы как на пустое место? Для детей, которым было все равно, как выглядела их мать, лишь бы кормила, одевала, да рассказывала различные истории? Или для себя, уже давно плюнувшей на свой внешний облик, превратившись из женщины-воина в скромную домохозяйку? Сегодня особенный день и это многое объясняет. Как-никак, а десятая годовщина свадьбы - это важное событие, торжественное. И сегодня торжество было во всем - в этих серебряных тарелках, в этих блюдах на столе, в этом платье, в кольце святости брака, сияющем на пальце и даже в муже, хоть тот вернее всего забыл о сегодняшней дате.

-Цицерон,- неуверенно начала женщина, глядя на пожирающего мясо мужа, но договорить он ей не дал. Махом проглотив пережеванный кусок и запив его большим глотком эля, мужчина смачно рыгнул и спросил:

- Хочешь узнать, не забыл ли я о годовщине?- судя по голосу, здоровая домашняя еда его несколько отрезвила. - Сообщаю, что не забыл. Я даже подарок для тебя приготовил, - он хитро улыбнулся и подмигнул, после чего снова впился зубами в еще теплый бифштекс.

Дети, одержав сокрушительную победу над Алдуином, вскоре тоже вышли к столу. Ужин в теплом семейном кругу - что может быть лучше? И пусть муж устойчиво-пьян, и пусть дети шумны и непослушны, пусть прячется в углу запуганная кошка... Пусть.

Подперев кулаком щеку, Довакин не сводила глаз с мужа. Семейная жизнь его сильно изменила, бесспорно. Он стал менее эксцентричным, вся его напускная ненормальность и гротескность сошли на нет, даже голос его изменился, он больше не пел, не танцевал, не порывался каждую минуту кого-нибудь укокошить, он перестал вести дневники, да и о Матери стал отзываться нелестно, а свой старый шутовской костюм он сжег еще несколько лет назад. С грустью подумалось женщине, что больше никогда не увидит она того Цицерона, которого не добила когда-то по приказу Астрид, бок о бок с которым было обследовано не одно подземелье, которого она полюбила когда-то за всю его странность, ненормальность, необычность ,который в свойственной ему когда-то манере делал ей предложение. Тот Цицерон, что сидел сейчас перед ней, был жалкой серой тенью того Цицерона, но Довакин любила его. А может быть любила свое прошлое, подаренное им...

Дети уснули. Усталая женщина убрала со стола грязные тарелки и, вытирая руки полотенцем, направилась в спальню. В темной комнате не было слышно ни звука, даже громкий храп мужа не разрывал тишину. Довакин прислушалась, застыв на пороге. Комната молчала. Женщина сделала несколько осторожных шагов, и в это время сзади на нее кто-то набросился, крепко схватил и опрокинул на кровать.

-Красотку Нелли как найду, ей сразу в брюхо нож воткну,- пропел ей в ухо нарочито писклявый голос, а нахальные руки уже забирались к ней под юбки. И суровое нордское сердце растаяло...

Счастливая женщина лежала, нежно прильнув к плечу мужа, вслушивалась в его громкий, раскатистый храп и пыталась уснуть. Завтра ее снова ждут подвиги в виде большой горы немытой посуды, завтра дети снова что-нибудь набедокурят, завтра муж снова придет поздно и пьяный и совершенно не будет ее замечать... Завтра... Послезавтра... Через неделю... Через месяц... Все вернется на круги и будет тянуться, тянуться и тянуться. Женщина будет томиться долгими воспоминаниями о геройской жизни и сладостным предвкушением одиннадцатой годовщины свадьбы...

[audio]http://pleer.com/tracks/12261910JflX[/audio]

И в итоге нарисовал полуголую орчиху.