Так вот он, значит, какой – Фалинести.. Некромант ни секунды не сомневался – Ходячий Город ему не понравится. Не прогадал.
Это было дерево. Огромное толстое густонаселенное, пожри его сарака, дерево! Обозреть его полностью не представлялось возможным – лес вокруг Фалинести был не таким плотным, будто бы уступая место великому древу и образуя вокруг него небольшую площадь, но, тем не менее, большая часть кроны города тонула в бесконечном буро-зеленом месиве никогда не опадавшей листвы. Будто исполинский улей, Фелинести гудел от переполнявшей его жизни.
Едва только в поле зрения появился мясистый ствол, куда больше похожий на подножие грандиозной башни, Телиндил испытал навязчивое желание убежать обратно в кусты, стыдливо поджав хвост и уши. В его время Ходячий Город был символом и легендой, одним из важнейших органов Леса, в окончательную пропажу которого никто никогда не верил. Нету гриба без грибницы – говорили босмеры - как нет Валенвуда без Фалинести.
И вот он, значит, какой, город-миф. Сосредоточение магической, а то и божественной мощи – это чувствовалось. Маормер, чувствительный к токам смерти, ощущал – тысячи жизней переплетаются здесь, вязкой кровью текут в венах этого поразительного, выстроенного вертикально то ли города, то ли мира.
У подножия, в корнях Фалинести расположились более привычные каменные постройки, но орк напомнил – в посольство некроманта из руин в первозданном виде пускать не велено. Телиндилу оставалось только поглубже натянуть на голову капюшон, подавленно прижимая уши.
Тьма опустилась на Ходячий Город к тому моменту, как меры вступили на лифт – деревянную платформу, придерживаемую лианами. Их потянули вверх – то ли босмеры, то ли сам Фалинести. В свое время Телиндил не раз и не два убедился: эти деревья – живые, и воля их куда сильнее, чем воля смертных. Всюду переливались гроздья грибов и растений-симбионтов, рассыпанных по ветвям и стволу и светящихся ярким зеленовато-желтым светом, а где не было их, там дорогу освещали пойманными в колбы и банки светлячками. Несмотря на близкую ночь, бесчисленные босмеры сновали прямо под ногами, некоторые окрикивали друг друга, мол, обернись, посмотри, какие дылды. Орк на полуросликов не обращал никакого внимания. Маормер клял весь белый и черный свет за то, что вынужден был ступить под сень Фалинести.
Король высоких эльфов так и не ответил ни на один из вопросов, что скопились в голове у морского, но что-то подсказывало Телиндилу – они еще встретятся не раз и не два. Не король мертвых.. Кем же.. или чем тогда он был? Откуда могильный холод под кожей или привкус трупной слизи во рту? Откуда мертвенное голубое сияние Хладной Гавани? Откуда навязчивое, непреодолимое желание протянуть руку, прикоснуться, почувствовать и понять?
И одежда.. Никто больше из уже встреченных в этом времени альтмеров не был облачен в одеяния с золотым орлом, хотя в прошлом сей символ украшал нагрудник, шлем или мантию любого высокого эльфа. Со временем эта мода сохранилась лишь у особ королевских кровей?
Или же.. все иначе?
Телиндил не задавал вопросов, просто молча следовал за своим конвоиром. В легендарном городе босмеров ему было столь же комфортно, сколь было бы босмеру в гнезде гигантского морского змея. Лес помнил его. А Фалинести – часть этого леса.
Первым делом Кергор потащился к целителю. Некроманту тоже досталось, и вдвоем они успели ретироваться раньше, чем престарелому босмеру удалось продать им какую-то мазь для, как он сказал, восстановления здорового цвета кожи. Мазь воняла птичьим дерьмом, а собственный цвет кожи маормера более чем устраивал.
Долгий и утомительный день завершился в таверне. Ночью на рынке делать было нечего, да и Телиндил начал то и дело пытаться уснуть на ходу, что было чревато последствиями на дорогах, сотканных из ветвей. Таверна расположилась в многоуровневом дупле исполинского дерева, и здесь все выглядело куда более привычно – пол, потолок, стены, пусть и все деревянное. Из живого дерева. Некроманту было плевать, кому там платил орк и сколько, у него самого все равно при себе не было ни единого золотого. Только посох да флейта, и морской предпочел бы выкорчевать половину Фалинести, чем поделиться с кем-либо своим добром.
Да, непременно. Выкорчевать, - думал маормер, вяло стягивая с себя обрывки того, что когда-то было добротной мантией, - обязательно выкорчевать. Но как-нибудь утром..

На сей раз Телиндилу снились сны. Неприятные, темные, липкие, они заставляли ворочаться и болезненно жмуриться в бессилии и тревоге. Он снова был не он – лишь Тень самого себя. Слабая, готовая вот-вот раствориться в неподвижном холодном воздухе Каирна Душ. Высокие валенвудские деревья упирались кронами в грозовое небо, белые молнии до жути бесшумно сверкали промеж узловатых голых ветвей. Сухая и черная земля была усыпана костями, и Тень тянулась к ним в надежде вдохнуть в них жестокую ложь, иллюзию жизни, по старой памяти подчиняя себе, но кости собирались в скелеты огромных хищных кошек и нападали, едва успев обрасти плотью. Мертвый лес, отравленный тленом, желал отмщения, длинные желтые зубы рвали на части призрачную материю, и за пиршеством жадных сенчей невозмутимо наблюдал Жнец. Пройдет время, кошки объедят слабое тело, и останется только сердце с душой, заключенной в нем силой бога. Жнец терпелив и заберет его себе, чтобы хранить и терзать.
Вечность.
В вязкой полудреме прикосновение к плечу показалось его когтями. Будто бы они прорвали тонкую, как бумага, кожу, потянулись под хрупкие ключицы к квинтэссенции и без того едва-едва пробудившейся жизни.
А своей жизнью делиться некромант был не готов и не намерен.
Морской взвился, распахнув ничего не видящие глаза, и отпрянул, попутно – совершенно случайно – со всех имеющихся у него сил двинув орсимеру коленом в челюсть. Ударился лопатками о деревянную стену и, в первые несколько мгновений не найдя рядом с собой заветного посоха, схватился за сползшее одеяло и судорожно натянул его до ключиц в интуитивной попытке хоть как-то защититься.
- Ты.. – сорвано выдохнул маг, окончательно просыпаясь и начиная осознавать происходящее. – Ты, сучий.. Ау! – дало о себе знать основательно ушибленное колено, и Телиндил подтянул его к груди, растирая сустав ладонями и яростно шипя себе под нос ругательства на всех известных ему языках. – Тебя в детстве мамаша головой об Темный Якорь, что ли, приложила?! Я об твою гребанную челюсть ударился!

На сей раз некромант не столько испугался, сколько разозлился. Это животное так и будет вцепляться ему в глотку по каждой более-менее веской причине? Телиндил ответил бы сразу, но только судорожно хлопнул ртом, как выброшенная на берег рыба. Сдавленные связки отказались порождать какие-либо звуки, кроме жалобного влажного хрипа. Но смотрел мер все равно с гневом и вызовом, скаля крепкие зубы. Уродец его не убьет. Не тогда, когда так близко посольство Талмора и желанное вознаграждение.
- Я.. не от большого.. счастья.. – прерываясь на трескучий кашель, просипел маормер, держась на собственное горло. Наверняка останутся очередные синяки от грубых зеленых, похожих на несвежие колбаски пальцев. Бесит. – Век бы твою рожу поганую не видел..
Вместо ответа в Телиндила прилетел комок собственной одежды, и прилетел с достаточной силой, чтобы стальные пряжки больно прошлись по ребрам.
- Да пошел ты. – маормер огрызнулся и откинул одеяло. Себя он любил и ничуть не стеснялся, в конце концов, что может быть постыдного в обнажении действительно привлекательного тела? И даже колючий песок, налипший на кожу, грязные разводы, отпечатавшиеся на постели, и многочисленные остатки кровавых ссадин – раны-то целитель залечил, а с их последствиями разбираться предстояло самому – не могли помешать некроманту себя любить.
- Воды, чтобы я мог, наконец, привести себя в порядок? – Телиндил неохотно развернул мантию и поднял ее на вытянутых руках, разглядывая с откровенной тоской. – Какой тогда смысл мне одевать ЭТО? Или в Четвертой Эре взяли моду мыться прямо в одежде? – он перевел скептичный взгляд на орка.

Некроманта снова куда-то волокли, как тюфяк с овощами, он снова сопротивлялся, и снова безуспешно. В такие моменты Телиндил чувствовал себя как прутья той злополучной клетки, из которой ему удалось выбраться в орочьей крепости. Медленно разлагающимся под влиянием непреодолимых внешних сил, оставалось только гадать, когда лопнут пеньковые канаты и без того не самого впечатляющего терпения. Маормер знал, что будет трудно, еще тогда, когда принимал решение ослушаться приказа и отсылал от себя наиболее преданных сородичей, не желая им схожей участи, но чтобы настолько.. 
И на сей раз вывернуться удалось только благодаря тому, что орк ослабил хватку.
- Эти грязные клопы не стащат мой посох? – некромант беспокойно обернулся, потирая ноющее запястье. – Никак нельзя, чтобы стащили.
Лишний раз попросив Сакатала хоть на мгновение обратить свой божественный взор на свое не самое преданное детище, Телиндил критично осмотрел комнатушку. Она была причудливой неправильной формы, с неровным низким потолком – еще чуть ниже, и и маормеру, и орку пришлось бы наклоняться, - и откровенно тесной. Мебели и принадлежностей тоже было негусто. Какое-то корыто, будто бы вырезанное из дерева плотником с яйцами вместо мозгов, ведра, похожие на ласточкины гнезда.. Маг разве что смутно надеялся, что метод изготовления у них отличен от птичьего. Деревянная же перегородка, частично вросшая в потолок, пол и стены, частично подвижная, только вид у этой подвижной части был такой, что трогать ее не хотелось. То ли натянутая на каркас шкура, то ли какая-то мембрана.. Пучок неизвестно чего – видимо, мочало. Однозначно узнанной осталась только костяная щетка с густым животным ворсом, а на выступе стены обнаружилась даже – какая роскошь – баночка мыла. К счастью, без указания, из кого это мыло сварили.
Маормер тяжело вздохнул, прохаживаясь по этой утрированной ванной и с тоской вспоминая роскошные каменные купальни Пиандонеи, окруженные густыми тропическими лесами. Яркие певчие птицы, фонтаны, отделанные драгоценными металлами и камнями, сладкие фрукты..
Где теперь это все?
Оскорбительный вопрос орка заставил Телиндила раздраженно дернуть ухом, холодно глядя на него через плечо.
- Мне сто двадцать три года, орк. – морской досадливо усмехнулся. – Не считая неизвестного мне количества лет в заточении между жизнью и смертью. Да, я смогу это сделать сам. – шагнув вперед, некромант стряхнул с себя не застегнутую толком мантию и пренебрежительно повесил ее на сомнительную ширму. В зеленовато-желтом свете – а окон здесь не было – его кожа казалась землисто-бурой, а страшные шрамы, протянувшиеся по лопаткам до середины спины, - следами борьбы двух обозленных зверей. – И было бы дивно, убери ты хотя бы сейчас свою мерзкую рожу с моих глаз.

На комплимент – если это был он, а не очередная насмешка – некромант не среагировал. Только хищно отвел уши назад, стягивая с себя остатки омерзительно грязной одежды. Плотная ткань хрустела от забившейся в мельчайшие петли почвы и липла к коже от едва различимой на черном материале крови.
А вот на шлепок не отреагировать оказалось невозможно. Меньше всего Телиндил ожидал от орка шлепка под зад. Сдавленно ойкнув, он подскочил и резко обернулся, едва не выронив из рук обрывки собственных штанов и глядя на уродца оторопело и потерянно.
Орсимер шлепнул его по заднице. И что, это тоже нужно было принять, проглотить и переварить? Просто позволить подобным вещам происходить, будто так и положено?
Будто бы мир сошел с ума. Может быть, в Третьей Эре. А может, раньше. Или позже. Для маормера уже не было никакой разницы.
Морской не ответил орсимеру, так и смотрел на него широко раскрытыми глазами, пока тот не ушел, закрыв за собой дверь. Потом отступил на шаг, опустил взгляд, глядя на изорванную ткань в собственных руках. Тонких, с сухими жилами, проступающими под тонкой, немного прозрачной кожей. На длинные пальцы с выделенными суставами. Многие ногти отвратительно обломались, под ними скопилась жирная черная грязь.
Грязный. Именно так он себя чувствовал. Будто бы на голову со смехом и гыканьем попросту вывалили ушат гуарова дерьма. Приподняв голову, Телиндил скользнул взглядом по неровным стенам. Он мог бы.. Многое мог бы. Да только клятое дерево тогда само утопит его в том самом тазике с водой. А орк, вернувшись, хорошенько пнет бездыханное тело, бесконечными ругательствами посылая некроманта в последний путь.
Маг не был уверен, что точкой невозврата для него станет именно Этериус.
Ребра натужно вздымались, натягивая кожу на округлых костях, жадно всасывая в легкие тяжелый влажный воздух. Гнев и ярость распирали изнутри, едва теснясь в тщедушном теле, от этого тяжело было дышать. Мер судорожно сглатывал, но лучше не становилось. Разве что глотку кололо, будто бы он с минуту назад проглотил такое же мочало, как то, которым ему предстояло мыться.
Ударить бы что-то или кого-то - и то нельзя.
С силой сжав пальцы – суставы отозвались глухой болью – Телиндил медленно поднес штаны, давно превратившиеся в бесформенную тряпку, ближе и прижал к лицу, закрывая глаза. Дышать стало еще сложнее. Вдох, выдох. Каждый – как новое испытание.
Такого не должно было произойти. Ничего из этого. Он не должен был проиграть.
За какие ошибки – такая расплата?..
Скрипнув зубами, маормер с силой отбросил от себя комок темной ткани. Не дождутся. Не сломают. Они совершали большую ошибку, оставляя его в живых, минута за минутой, час за часом, день за днем. Он запомнит каждое лицо, каждую руку, каждый голос. И сдерет заживо кожу с каждого из них.
Сила – вопрос лишь времени и усердия. Телиндил уже доказал на собственном примере – время относительно. А усердия его хватило бы на все Саммерсетские Острова.
К тому моменту, как раздался стук в дверь, морской уже закончил. Стоял, прислонившись спиной к стене, и задумчиво вертел в пальцах баночку мыла. Пахла эта вязкая субстанция скверно, но зато с кровавыми пятнами справилась на ура.
- Только крики понимаешь, да?

Еда – как и все здесь – вызывала навязчивое, гудящее в висках желание плюнуть и выйти вон. В дверь, в окно, да хоть в канаву, лишь бы подальше отсюда. Неохотно накалывая на костяную вилку жесткие куски чьего-то мяса, маг снова и снова мыслями возвращался домой. В свое время. В свой мир, где пылали факелы и сияли велкиндские камни, выхватывая из мрака алтари и ритуальные шесты, изрезанные причудливыми письменами на смеси даэдрика и маормериса. Остаться бы здесь, в мечте и фантазии, в сладкой иллюзии собственного былого величия, но – нет. Безумие – не панацея. Безумие хуже смерти.
Некромант вздохнул, призывая богов – глухих и далеких – даровать ему терпение. Богов, от которых он отрекся.
Халат и правда едва доставал маормеру до колен. Он да ножные обмотки – вот и все облачение, в котором орсимер поволок морского наружу. Телиндил не сопротивлялся. Утренний ветер, прохладный и любопытный, забирался под курчавый мех халата, оседая на еще влажной коже россыпями мелких мурашек. Дорога – густое переплетение толстых ветвей – мерно покачивалась под ногами, с пучков густой листвы драгоценными камнями скатывались крошечные капли росы, поблескивая в редких лучах солнца, дотянувшихся до глубин Фалинести. Время, наверное, было раннее – некромант не знал – но большая часть населения города уже заполонила улицы. Как тысячи лохматых белок, босмеры пробудились, стряхнули с себя остатки сна и заспешили по своим делам, на ходу делясь новостями со знакомыми, а то и незнакомыми сородичами. Пробегая мимо двоих рослых меров, лесные оборачивались, а то и останавливались, провожая взглядом орка и того, кого считали за голого альтмера в босмерском халате.
Рынок, как и таверна, располагался в стволовой части древа. Длинные вереницы ларьков и стоек хаотично переплетались, загибались и путались, лишая случайного путника малейшей возможности обнаружить в их расположении хоть какую-то закономерную структуру.
Орку маормер снова не ответил. Глянул на него угрюмо и плавно, но настойчиво высвободил руку из его крепкой хватки. Уродец будто бы беспокоился – оборачивался постоянно, придерживал, как если бы ухаживал за душевнобольным или немощным стариком.
Хотя они, наверное, своих стариков убивали. Или бросали умирать, как многие звери. Зачем в стае могучих хищников слабые и больные?
Лучше так. Им недолго осталось терпеть присутствие друг друга. Телиндил не надеялся, что в застенках Талмора ему будет проще, но даже альтмеры – грязнокровые, высокомерные и ограниченные – лучше, чем это животное, по недоразумению оказавшееся мером.
Выступив вперед, маг прошел вдоль ряда похожих друг на друга стоек с похожими друг на друга торговцами. Доспехи, оружие, броня.. Все – из кожи, кости, меха, жил. Как и две Эры назад, лесные эльфы были верны своему Зеленому Пакту. Кое-что с годами не меняется.
- Хей-хей! – выделить голос очередного босмера из толпы таких же крикунов удалось только благодаря особому бархатному тембру. – Ты хоть штаны бы надел, а? Негоже, негоже.
Телиндил дернул ухом и искоса посмотрел на торговца. Маленький, как и все лесные эльфы, гибкий и коренастый. Шрамирование оставило многочисленные расположенные в строгом порядке белесые шрамы на его смуглом лице. А глаза были светлые, желтовато-зеленые, наверное, как осенняя листва. Говорили, что иногда листва по осени желтеет. Сам маормер никогда такого не видел.
- Чудная порода ваша. – беззлобно проворчал эльф, перебирая какие-то свертки на собственной стойке. – Ну право же. То укутаны все по самые уши, мантия в три слоя, доспех с подкладкой, так что цвет кожи только по недовольной роже и видно.. Ой, лицу. – небрежно поправился он. – То в одном халате, без исподнего даже! Али больной ты какой?
Некромант подошел к стойке, без особого интереса изучая представленные на прилавке вещи. Все то же самое, что у любого другого местного торговца. Босмер же наклонился вперед, едва не ложась на свой скромные ассортимент грудью и пытаясь заглянуть морскому в лицо. Маг ответил холодным раздраженным взглядом.
- Ой, ой, а ты слепой, что ли? – лесной помахал перед собой ладонью, видимо, так пытаясь определить слепоту потенциального покупателя. – А что же один-то, что же не проводит тебя никто? Опасно так в нашем городе-то.
- Я зрячий.
Эльф запнулся и лишний раз внимательно осмотрел остроухую каланчу. По его мнению, иначе как страшными бельмами такие глаза назвать было нельзя. Но клиент подцепил пальцами черно-бурые штаны и принялся рассеянно их изучать, и сомнений у босмера не осталось – он действительно видел.
- Есть мантии? Для магов.
- Твоего размера – в Сильвенаре, разве что.
- А все остальное что, моего размера есть?
- Ну-у.. – босмер замялся, заслужив поистине испепеляющий взгляд. – Есть смекалка, дружище!
- Я тебе не дружище.
Но лесной уже не слушал – нырнул под прилавок, копошась в ящиках и что-то бормоча себе под нос. Появился обратно он уже с ворохом какого-то тряпья в руках, которое выгрузил на стойку.
- Вот смотри. Нам они свободные и длинные, а тебе ну вот так, ну вот пониже колена будут. Шерсть, тончайшая выделка, ты потрогай только! А это вот на, как исподнее сгодится. А во-от смотри-смотри, это кожа, смотри мягкая какая. Тут вот так вот ремни, они безразмерные. – торговец нагло пользовался тем, что потерявшийся в барахле некромант возразить попросту не успевал. – А есть еще.. – вдруг продолжил он заговорческим шепотом, так что пришлось напрячь слух. -  А еще есть прям твой размер. Сапоги и перчатки. Прямиком из Хай Рока!

- Э-э.. – лесной явно растерялся, снизу вверх глядя то на «альтмера» в халате, то на внезапно спонсирующего его орсимера. Если первого обсчитать было как два раза пальцами по стволу дерева щелкнуть, то по поводу орка босмера одолели сомнения. Не столько касательно того, получится ли провести и его, а относительно к нелицеприятным последствиям такого необдуманного поступка. – Зачем мерить?
Взгляд широкоплечего клыкастого покупателя оказался красноречивей слов. Примерить было жизненно необходимо. Для продавца.
- Ну.. У нас тут негде вообще.. Обычно не меряют..
Телиндил закатил глаза и протиснулся за прилавок, оттесняя лесного эльфа от булыжника, на котором тот, видимо, сидел, когда не пытался ничего втюхать прохожему.
- Нет, не устраивает. – с кривой усмешкой отозвался некромант на вопрос орсимера. – Но из всех зол, говорят, принято выбирать меньшую.
- Вам сюда нельзя! – заверещал босмер, размахивая руками.
- Давай одежду свою. Вон то, то и.. ну, вот это. И вот то самое из Хай Рока.
Торговец, пытавшийся отвязать выбранные мером штаны от общего хаотичного клубка, перестал ворчать и покосился на него с вызовом и недоверием.
- Это дорого.
- Это неважно. Талмор платит.
Талмор оказался для лесного пострашнее орсимера.
Телиндил, уже занятый натягиваем на себя черно-бурых порток, поднял взгляд на Кергора и ядовито ухмыльнулся, щурясь. Морскому змею под хвост все то, что будет дальше. Сейчас маормерскому некроманту вручили толстый кошелек альтмерских денег, и он просто не мог себе позволить не воспользоваться этим.
Исподнее, немного тесные в бедрах штаны из тонко выделанного меха – действительно чуть ниже колена - и безрукавка, представляющая из себя несколько десятков сплетенных друг к другом кожаных лент оказались впору тощему эльфу. Тихо фыркнув, босмер положил рядом с «альтмером» свой самый ценный товар – пару высоких добротно сшитых сапог с железной оковкой и наколенниками, крепящимися к голенищу, и длинные – по локоть – перчатки-наручи. Украдено все это было явно у одного и того же бретонца, так как по фасону и цвету подходило одно к другому.
А что украдено, Телиндил не сомневался.
Финальным аккордом стал широкий кожаный ремень, пряжкой которого маормер щелкнул с самым высокомерным видом с тех пор, как пробудился в Четвертой Эре.
- Ну? – нетерпеливо поинтересовался босмер, пропустивший из-за этой парочки уже с десяток потенциальных покупателей. – Довольны?
- Нет. – маг пренебрежительно отряхнулся. – Безвкусные тесные сшитые из мусора тряпки.
Не глядя больше на лесного, у которого от возмущения аж кончики ушей покраснели, Телиндил выбрался из-за прилавка, недовольно кривя губы и то и дело поправляясь. Штаны сидели низко и так и норовили сползти, зато безрукавка, видимо, задумывалась для босмеров туникой, и полностью закрывала живот. Маг затянул ремень потуже и сложил руки на груди, ожидая, пока орсимер за него расплатится.