— Твою мать! — ругнулся Душан, когда вступил в лужу.
Ночь, кажется, только пришла, только опустила свою тень на детей своих, подобно любящей матери, но уже было довольно темно. Осень только заявила о своих правах, но уже умело распорядилась своим временем: дул прохладный ветер, все небо затянуто тучами и лил проливной дождь. На небе ни звезды, только луны, будто глаза самой ночи, проглядывали сквозь облака, подмигивали. А вокруг никого. Пустые улицы, редкий свет из одиноких окон домов. Никто не шагает по брусчатке, никто не поднимает пыль скромных улочек, никто не кричит на рыночной площади. Только дождь скромно утешает опустевший и одинокий город. А может, это сама мать-ночь плачет, брошенная всеми. Зато не унимается ветер, только знает, что заигрывает с буйной зеленью трав, играет с ветвями деревьев. А дождь, он дразнит их, отбивает асинхронный, очень сложный ритм по листьям. Он заливает улицы, образует ручейки и лужи. Будто пытается смыть всю грязь, что наделали смертные за неделю своих необъяснимых блужданий и сует. Тогда у него много работы. А люди, как маленькие дети, нашкодив, укрылись в своих домах. Они не любят дождь, не чтят ночь. Теперь они мирно отдыхают, ведь скоро наступит новый день, а значит, новое веселье и новые проказы ждут своего часа. Пусть не печалится небо, а темнота не будет так сурова. Две личности не забыли о них, они рады оказаться в объятьях темноты. Руки ночи укроют своих детей от чужих взоров и дурных помыслов. Руки ночи взрастят еще несколько плодов греха.
Душан быстро шел по улицам, хлюпая очередной лужей. Пусть так, все равно никто не услышит. Его плащ развевался на ветру, а капюшон так и норовил слететь прочь, открывая дождю темную шевелюру. Борода уже успела промокнуть. Дождь играл, его только забавляют такие шалости. Хотя такая погода и не пользовалась популярностью, но она расслабляла. Созерцать и слушать, вроде того. Но Душан был переполнен азартом. Ведь состоялось то, чего он так долго добивался. Как аккуратно выстроенная последовательность домино, он сформировал свой путь. Первая костяшка упала, предопределив судьбу остальных. Душан смог приобрести свой первый цех, а значит, фундамент его дальнейшей империи. Это дело прошлого, сейчас уже появились новые заботы. Но это дело по заверению компаньонов требовалось оформить в особых красках. Алкоголь, женщины, музыка? Скума, конечно. Это выбор настоящих эстетов. Душан не хотел ставить эту костяшку в последовательность, но он был не одинок в ее формировании. Пока что. Провести время в компании одурманенных товарищей не кажется такой ужасной мыслью, когда понимаешь дальнейшие перспективы. Пусть это будет своеобразной платой, инкарнацией в новый будущий мир. Звучит вполне неплохо. Именно поэтому Душан мок под дождем и вглядывался в темноту. Разве не прекрасное сочетание для совершения порочных дел? Покупка наркотика должна бы относиться к таковым. Душан считал себя достойным грешником, наполненным порочности, но прямого отношения к преступному миру давно не имел. Сама мысль о такой связи вызывала недоумение. Весь мир может лежать у твоих ног, стоит только попросить. К чему весь этот фарс, присущий преступности? Пока они прячутся в тенях и углах, шарахаются от скрежета доспехов стражи, которая идет по их жизни, истинные мастера стоят у всех на виду и широко улыбаются. Они в лучах славы и сами светятся. В этом свете никто не увидит грязных пятнышек. Бросьте, они слишком небольшие для таких светил! Хотя внутри они давно сгнили. Эта мысль вызывает определенный восторг, пусть и с небольшим отвращением. Это пока чувствуется запах дерьма, но пройдет немного и это будет райский аромат цветущего сада.
Душан знал нужных людей. А они знали нужных поставщиков. Достать наркотик не так легко, как кажется, но и не так сложно, как могло бы быть. А еще Душан завидовал наркоторговцам: они прекрасны в своем деле, лучшие торговцы. Пока он носится по всей империи и пытается продать свой товар, пока рекламирует его, упрашивает обратить на себя внимание (как и все прочие торговцы), эти ребята не делают ничего ровным счетов, ведь клиенты сами к ним приходят. Разве это не удивительный пример прекрасной коммерции? Конечно, есть свои недостатки. Например, нужно встречаться в таких условиях. Но это лучше пыльных и душных кабинетов. Душан даже получал удовольствие от происходящего. Пьянящий аромат мокрой земли, буйной зелени сводил с ума. Этот чудесный ночной мир! Душан сам не заметил, как достиг назначенного места. Просто улица за большим домом, ничего особого. Здесь должен быть торговец, некоторая личность, ничего особого. Каджит, разве что, это все, что Душан знал. С другой стороны, он не на свидание шел, этого было достаточно. А еще он знал, что получит хороший товар. И пусть это будет так, иначе он не будет долго думать. Одно заклинание и этот кот будет пускать слюни всю оставшуюся жизнь. Как и большинство его клиентов, рано или поздно. А может, кошка? Едва ли это имеет значение. Даже сложно представить возможный роман или одна ночь между клиентом и поставщиком. Тем более с каджиткой. Вокруг никого. Неужели загадочное появление с тени? Нет, это только в книгах. Просто Душан пришел несколько раньше, чем планировал. Коррол он знал плохо, но пустые улицы не доставили каких-либо существенных проблем. Он сделал глубокий вдох, наполнил легкие этим прекрасным ночным воздухом, прохладным. Ветер принес лесные нотки. Душан облокотился у стены и спрятал руки в карманах брюк. Выдохнул. Остается ждать.

Что такое ожидание? Иногда ты просто стоишь в очереди вместе с прочими братьями и сестрами по неудаче. Бывает так, что ты окружен лишь мертвыми и молчаливыми стенами, мебелью, которую уже неделю никто не протирал. Ты один и ждешь. Тебе нужно принять решение или оно само тебя ищет. В такие минуты можно увидеть каков человек на самом деле. Звучит несколько преувеличено или даже романтично? Верно, но не лишено истины. Душан был подобен статуи. Он стоял неподвижно, только грудь вздымалась вверх, вниз. Он ждал и был подобен ребенку, который скоро осуществит свою проказу. Но ведь здесь не было чего-то существенного. А что существенно? Как на счет стены напротив? Просто несущая стена, старая. Множество трещин и пятен покрыли ее, как саван. Но ведь она еще не погибла. А плющ, он свил чудные узоры, прикрывал морщины и старческие недостатки, увенчал, как корона, голову старца. А мох внизу, это, безусловно, сапоги, проверенные опытом. Это важно? Эта стена погибла, но по-прежнему хранит покой какой-то семьи. Она держит крышу, укрывает от непогоды, согревает. И пусть плющ дрожит от каждой падающей капли, здесь скрыто и некоторое величие. Важно? Нет, это ведь просто стена.
Твою мать, — мелькнула мысль. Душан продолжал смотреть на стену, пребывая в задумчивости. Но будь он само сосредоточение, он не заметил бы приблизившуюся каджитку. Он невольно вздрогнул от ее касания. Она, конечно, вышла не из тени, но достаточно эффектно. Это талант или профессиональная черта. Может, магия? Знающие искусство, часто находят применение своим навыкам в самых разных областях. Хотя это и трата времени, преступная деятельность, но здесь, во тьме и под дождем, не место осуждению и скрытию покров. Сейчас все равны. Тем более, все здесь ради одного.
Да, это была каджитка, женщина. Что говоря о ее внешнем виде, то, если это естественный рабочий костюм для всех наркоторговцев, Душан вряд ли когда-нибудь возьмется за это необычное ремесло. Она выглядела бедно, даже очень. Плащ, весь в грязных пятнах от луж, едва ли укрывал от дождя и согревал. Но, насколько хватало естественного освещения, она не выглядела голодающей, спящей на улице, больной или лишенной всего. Напротив, ее шерсть была чистой, без проплешин (насколько можно судить). А зеленые глаза горели чудным пламенем и завораживали. Достаточно впечатлительных людей, естественно. Они были подобно двум драгоценным камням. Действительно, произведение искусства. В остальном она была обычной кошкой. Душан сомневался в том, что смог бы ее узнать после этой встречи. Он не особо имел дела с каджитами, но ему всегда нравился их природный голос, очень специфический. Жаль, среди них ему не попадались барды, разные певцы и музыканты.
Как стоит себя вести в таких ситуациях? Ненастоящие имена, кодовые слова и многозначительные взгляды? А может, стоит просто побеседовать о погоде? Оба варианта кажутся по-своему смехотворными. Однако будет не до шуток, когда за ними нагрянет стража. Хотя убаюкивающая капель отводит все возможные мысли об угрозе. Что может пойти не так? На самом деле, ровным счетом все.
— Душан, — улыбнулся в ответ (угадайте кто?) Душан, представившись своим низким голосом, — о, нет. Я просто наслаждаюсь умиротворенной погодой. Не находишь в ней что-то чарующее? Жаль, только лун почти не видно. Говорят, лунный сахар это дар самих лун. А его квинтэссенция — скума. Как думаешь, луны одарят меня? По-моему отличная ночь, чтобы найти скуму. Особенно, если есть чем платить. Я всегда готов платить, — ответил Душан. Нельзя было просто сказать, что «я хочу скуму». Это улика, если есть свидетели. Особенно, если сама торговка и есть этот свидетель. Кто знает, может у кого-то из власть имущих возникло желание переловить наркоманов. Каджитка, вышедшая из-за угла — это прям клише какое-то.
— А как тебя зовут, родная? Невежливо скрывать свое имя. К тому же наша «случайная» встреча может обернуться неплохим знакомством, — продолжил Душан. Возможно, стоило назваться Жан-Жаком, дерганым наркоманом, лопающим сладкое до прихода новой дозы. Он мог быть одним из богатеньких детишек мелкой аристократии или жалким работником, тратящим последние копейки на блаженную влагу. А можно было бы даже сменить внешность иллюзией. К сожалению, его каналы в преступный мир работают дуплексно: он знает о них, а они о нем. Наверное, этой каджитке уже известно о Душане все. А может, она просто глупая наркоторговка, которая даже не поняла его псевдовычурное приветствие. Тогда жаль.

Тишина, выдержанная, как хорошее вино. А капли дождя, пусть это будут дубовые нотки от бочек, в которых тишина хранится. И тут вдруг смех, рушащий эту легкую и забавную метафору. Будто это самое вино пролили на скатерть. Она багровым пятном распространилась по хитросплетенным ниткам, все шире и шире. Говорят, вежливый человек не тот, кто не прольет вино, а тот, кто не заметит, как это сделал другой. Ладно, надо быть вежливым. Это особенно было актуальным, выслушивая насмешки. Так-так, кто тут у нас? Жалкая грязная кошка, торгующая наркотой? Мнит себя важной персоной, привыкшей потешаться над жалкими наркоманами. От таких людей особенно приятно слышать их важное мнение.
— О, я рассмешил тебя? Приятно-приятно. Да, мы, наркоманы, часто отличаемся особым юмором. Когда ломки нет, — ответил Душан, улыбаясь, но по-доброму. Так непривычно было называть себя наркоманом. Обычно Душан представлялся ученым, дельцом. Приходилось играть роль разбойника и грабителя. Но назвать себя наркоманом было, сродни признать себя слабым, подневольным. И впервые. Странное чувство, будто попал в низшую лигу. Но нельзя отрицать, что в этом что-то есть. Это возможность не гнаться вперед в попытке выглядеть лучше всех, выбраться на яркий свет солнца из-под ветвей более крупных деревьев-оппонентов. Душан никогда прежде не играл слабых, просто не мог себе этого позволить. А сейчас это даже интриговало. Было самоуверенным поступком пытаться выглядеть наркоманов, ведь торговка видела их десятками. С другой стороны, ему просто нужна была скума и не попасться. Но странное желание создать скрытую и необычную атмосферу вокруг всего этого возникло не только у Душана. Каджитка вела себя сверх театрально: выдала изящный пируэт, осмотрелась вокруг, поддержала многосложность речи. Да, еще особенность каджитов говорить о себе в третьем лице. Эта необычная черта раздражала не меньше, чем ее колкости. Хотя это и очень интересный культурный эффект зверорасы, вероятно, скрывающий под собой многовековой ход развития их цивилизации, Душану было глубоко плевать на это, как и на торговку. Он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на нее. Митра? Душану сложно было судить, насколько это типичное для ее расы имя, настоящее ли вовсе. Оно было простое и лишено всякого благозвучия. Главное, легко запомнить — рассудил Душан. Когда она спрятала руки, он напрягся. Было странным полагать, что она достанет кинжал и бросится на него. И действительно, она бросила ему что-то другое. Душан поймал это и покрутил в руке. Белое чудо, оправдывающее не только эту не самую приятную встречу, но и в целом существование каджитов, способных добывать и производить наркотик. Душан осмотрел сахар, отломил кусок и попробовал. Сладковатый, нет, даже приторный вкус. К сожалению, он знал этот вкус. Товар был таким как надо. Душан кивнул, но не вернул кусок обратно. Неплохо для привлечения внимания, но это ничего не значит. Наркоторговцы часто к небольшой дозе чистого экстаза добавляют множество мусора, который часто бывает даже вреден для здоровья. Впрочем, наркотик тоже вреден, конечно.
— Да, очень похоже на то. Я знал, что найду нужное. Луны благосклонны ко мне, — весело и довольно ответил Душан, возводя руки к небесам. Он продолжил это театральное кривляние, хотя и был уверен, что здесь нет подвоха. Впрочем, при желании, он мог бы уйти отсюда и сахар представить как улику страже. Или заняться шантажом. Нет, глупая идея, конечно. Потому он перестал крутить кусок сахара и кинул его обратно.
— Заплатить иначе? Хм… Я знаю, многие готовы отсосать за пару капель. Но думаю, тебя это не заинтересует в виду… анатомических сложностей. А если их учесть, то, увы, у меня аллергия на грязь и вонь. Что же до моего кошелька… Тебя вообще нахрен не должно волновать это. Называй цену и…, — он на мгновение замолчал. Где-то раздался непривычный шум. Или это просто мираж, вызванный естественным беспокойством?
—… и закончим на этом. Я всегда уважал честный торг, но я могу быть достаточно щедрым, если увижу хорошее обслуживание клиента и попробую настоящий товар, а не приманку для херовых неофитов. Лучше проявляй профессионализм, чтобы избежать возможных… казусов, — холодно закончил Душан. Она определенно была хорошим посредником с черным рынком и, если сделка пройдет выгодно, можно продолжить сотрудничество. Кто знает, что еще она может достать.