Юноша охотно принялся за работу по устройству лагеря. Его голубые глуповатые глаза просияли, а руки, предназначенные, очевидно, как и вся его натура, исключительно для физической работы, наконец замелькали, выкладывая из тюков снаряжение. Понятное дело: идти дальше ему совсем не хотелось, поэтому он ставил палатку с изрядным рвением, быстро и на совесть. И даже принялся насвистывать что-то вроде "Рагнара Рыжего", но, поймав неодобрительный взгляд Торбьорна, который, нахмурившись, вглядывался в туман, улыбнулся по-дурацки, мол "Понял!" и затих, продолжая работать и краем глаза наблюдая за патроном.
Тот же, в свою очередь, стоял неподвижно, словно статуя, скрестив руки на груди и вглядываясь куда-то вглубь сумерек. На душе у Лукавого было неспокойно, он чувствовал, как говорят в таких случаях простые люди, нутром, что где-то впереди, в тумане, притаилась угроза. Он ощущал это где-то в глубине своего тела, но в мозгу засела мысль, что это все, вероятно, игры его воображения. Постояв так еще несколько секунд он опустил взгляд и присоединился к устройству палатки.
Атли в это время быстро оглядел округу и, приметив сухое дерево, отправился к нему, чтобы наломать веток для костра. Воин ломал ветви быстро, бормоча что-то в свои моржовые, рыжие с проседью усищи. Конечно, устройство лагеря в таком месте, да еще и с горящим костром, как всегда, было делом небезопасным, и куда как лучше было управиться за день, чтобы сейчас, пусть и по темноте, но возвращаться назад...Бррр...Атли явно было не по себе от этого места. С сухим хрустом отломив очередную ветвь, он думал о том, какое бы сейчас счастье он испытал, оказавшись на широком тракте на Морфал, и как многократно увеличилось бы оно, услышь он от трактирщика "Ваша кровать готова!". С другой стороны - кому они нужны в такой глуши? Да и жив ли этот нужный Торбьорну человек - кто его знает?
- Готово! - гордо возвестил юноша, хлопнув в ладоши и потянувшись вверх, словно то, чем он занимался, съело у него не несколько минут, а много часов.
