Как найти одного-единственного мага в большом городе? Вопрос, конечно, нетривиальный. Наверняка, о нем знали многие. Трудно оставаться фигурой незаметной, будучи не самым слабым магом, к тому же занимающимся довольно востребованным, хоть и не самым дешевым искусством зачарования вещей. Трин искала лавку артефактов, или что-то подобное, но, похоже, мастер Ндас давно отошел о дел и теперь не распылял свой талант на амулетики очарования для горожанок. Даже его коллега, держащий как раз такую лавку, не смог сказать ничего внятного по поводу Рамотрана. А может - не захотел. Ведь каждый раз подсказывая потенциальному покупателю путь к конкуренту не заработаешь на жизнь и старость.
К тому же, только слепой не догадался бы, что кто-то из родителей странно любопытной путешественницы был соотечественником местных жителей, а посему они не были слишком разговорчивы. Большинство из них так точно. Были и исключения, подобно тем данмерам, что встретились ей когда-то в башне Нелота, но их дружелюбие не отменяло того факта, что они ничем не могли ей помочь. Сюда бы аккуратиста Фатриона, с его дневником! Вот кто точно вспомнил бы, где именно они с учителем нашли Ндаса. И почему она не догадалась поподробней расспросить его тогда? Обрадовалась, что нашлась хоть какая-то нитка, и так по-идиотски повела себя, надеясь на свою удачу и дальше. Оставался лишь один вариант. Кто знает город лучше тех, кто ходит в его тени? Воры, нищие, и прочие сомнительные личности. Трин до дрожи не хотелось связываться с отребьем, но выбора не было. Искать свою цель самостоятельно она могла до посинения.
Трущобы Блэклайта мало чем отличались от подобных в Рифтене, например. Разве что тем, что тут преобладали серокожие и красноглазые лица, а представителей других рас полукровка практически не видела. Но в остальном - типичный бедный район. Чумазые дети, носящиеся стайками, подобно мелким лесным пичугам, старуха, бредущая по улице и прижимающая к себе корзину, покрытую сверху серым платком, и даже пьяница, лежащий под забором в компании пары кудлатых собак. Как дома, даже вслед плюются точно так же и по той же причине. Как будто и не покидала Скайрим.
Полуданмерка иронично улыбнулась и направилась к играющим чуть в стороне двум ребятишкам. Девчушка, едва ли встретившая пятую зиму, сосредоточенно лепила из грязи нечто отдаленно напоминающее пирог. Наверняка играет в маму, и собирается скормить свое творение старшему брату, что с тоской провожает взглядом бегающих друзей, но не присоединяется к ним, а смотрит за сестренкой. Мальчик насторожился, завидев подошедшую к ним женщину и задвинул сестренку за спину, грозно, как ему, наверняка, казалось, нахмурив брови. Но Трин не собиралась причинять им вреда, или же подходить слишком близко, чтобы быть воспринятой за угрозу. Не известно, не ходит ли поблизости их мать, и совершенно не понятно, как она отреагирует на чужачку, что стоит рядом с ее детьми. Если все данмерки столь же импульсивны как Ирика, то полукровке точно не поздоровится. Не успеет слова сказать, как глаза выцарапают. Так что Трин остановилась в паре метров и, присев на корточки, заговорила, тихим мягком голосом, каким обращаются к пугливому животному:
- Привет, герой. Не скажешь мне, где тут находится харчевня? Я в первый раз у вас в городе и очень боюсь потеряться.
Мальчик нахмурился и помотал головой. Естественно, не понимает. Женщина закусила губу и, долго подбирая слова, спросила то же самое на данмерисе. Мальчишка просветлел лицом и залопотал что-то, быстро, глотая слоги, а то и целые слова. И если бы он одновременно с рассказом не тыкал рукой в вывеску где-то вдалеке, то Трин бы точно осталась ни с чем. Все же ее знакомство с языком отца было не самым близким. Даже мама, говорившая на данмерисе полжизни, иногда сбивалась и путалась, чего уж говорить о полукровке, которой эти знания до сих пор почти не пригождались.
Кивком поблагодарив парнишку, полуэльфийка направилась к указанному им дому. Внутри почти не было народу, что и не удивительно - до вечера оставалось еще несколько часов, и все возможные посетители, что придут сюда выпить кружечку дрянного пойла, сейчас наверняка работают. Трин не стала присматриваться к посетителям, боясь обидеть кого-нибудь пристальным вниманием, и подошла к седому данмеру, с изборожденным морщинами лицом, что стоял за высоким прилавком. Сперва заказать себе еды. У полукровки с утра не было во рту ни крошки. А потом можно будет и поинтересоваться, к кому тут лучше обратиться за информацией.

Отредактировано Трин Полукровка (16.03.2017 19:04:36)

Что это за харчевня, в которой нет еды? Старик, свысока поглядывая на посетительницу, цедил слова буквально сквозь зубы. Нет, сэра, обед вы тут получить не можете. Разве что закуски к выпивке. Не хотите пить? Ну так у нас тут не греются просто так. Не хочешь ничего брать - проваливай. Полуданмерка проглотила ругательство и выставила на стойку небольшой столбик монет.
- Тогда может быть я угощу вас? У вас тут такое принято?
Лицо данмера исказилось в улыбке. Дружелюбной ее назвать было сложно, но это был уже кое-какой прогресс.
- Сэра желает еще чего-нибудь?
- Сэра желает информацию, - полукровка нацепила на лицо непроницаемую маску безразличия и скуки, - Может быть, почтенный трактирщик знает, где она может ее получить?
- Отчего же нет. Что именно интересует молодую леди?
- Я ищу одного данмера. Он маг и зачарователь.
- Тут я вам помочь не могу, - старик усмехнулся, - Но знаю того, кто может. Если сэра встанет лицом ко входу в мой трактир и повернет направо, то ей нужно будет пройти пять домов. Между пятым и шестым будет проход, ведущий к старому дому. В нем сэра найдет того, кто сможет помочь ей. Но не бесплатно, конечно же.
Трин кивнула и, добавив к уже имеющимся на стойке еще одну монету, быстрым шагом покинула заведение. Она уже не видела, как старик, гаденько ухмыльнувшись, что-то шепчет на ухо парнишке-подростку. И как этот подросток срывается с места и уносится куда-то вглубь служебных помещений она тоже не видела.
Полукровка, от души пнув подвернувшийся под ногу покосившийся деревянный столб, грязно ругалась. Нет, она не рассчитывала, что к ней будут относится более дружелюбно, чем дома. Но, все-таки, глухая обида ворочалась где-то в груди. Ничего, она привыкла. В родном краю она была эльфийским выродком, поганым смеском. Северяне, по старой памяти, недолюбливали любого, чьи уши были длиннее и острее их собственных. Здесь же - она была живым напоминанием о том, что далеко не все эльфы брезговали человечками. Или же о том, что в Квартале Серых частенько бывали случаи, когда пьяные и недовольные таким соседством норды могли разложить понравившуюся остроухую девчонку. В последние годы это, конечно, почти сошло на нет, ибо виновных, наконец-то, стали наказывать за подобные поступки, но Трин еще помнила, как Ирика, приехавшая к матери в гости, жаловалась на то, что не может смотреть на молодых девчонок, бегающих к ней за зельями, чтоб вытравить нежеланный приплод.
За то время, что полукровка пробыла в трактире, погода окончательно испортилась, и даже достопамятный пьяница, наверняка, проснулся и сбежал в более теплое место. В конуру к своим друзьям, например. Женщина укуталась в плащ и набросила капюшон. Хоть она и была привычна к холодному, пронизывающему ветру, но вовсе не любила, когда в лицо ей билась острая снежная крупа. Пять домов, значит. Полуэльфийка повернулась в указанном направлении и зашагала, стараясь обходить особо грязные места. В Скайриме сейчас было чисто и красиво, земля спала, укрытая пушистым снегом. А здесь же, кажется, снег, долетая до земли, смешивался с грязью, из-за чего царящая вокруг картина удручала.
Женщина отсчитала нужное количество домов и остановилась перед проходом. Интересно, что за информатор ее там ждет? И ждет ли вообще? Быть может, старик-трактирщик таким образом просто избавился от надоедливой девки, послав ее в сортир, например. Или в свинарник. Однако, реальность оказалась хуже вымыслов, что успела напридумывать себе метиска. Тупик, зажатый между плотно стоящими домами. И - ухмыляющиеся рожи, посмотрев на которые можно было сразу сказать что их занятие далеко от чтения катренов в храме.
- Вот старый мужелюб, - полукровка отступила назад, нащупывая левой рукой рукоять кинжала.

Отредактировано Трин Полукровка (16.03.2017 23:31:30)

Попытаться поговорить, убедить шваль не нападать? Идея достойная быть записанной на ее могиле. Сразу под надписью «здесь покоится уникальное существо без мозгов». Нашла кому верить - данмеру, с лицом висельника. А сейчас ее окружали, похоже, его дружки. Звать на помощь стражу бесполезно, этим она лишь повеселит нападающих. Даже если бы стража заходила в этот район, в чем полуданмерка сомневалась, едва ли они бы поспешили на помощь. Там ведь и поцарапать могут. Гораздо проще потом найти труп и делать вид, что ищешь убийц. А в случае с никому не известной полукровкой, даже этого делать не станут. Оттащат тело куда-нибудь подальше, чтоб глаза не мозолило, и на этом все закончится.
Женщина отступила к ближайшему дому, почти прижимаясь лопатками к деревянной стене. Глупо? Наверное, ведь путь к отступлению она себе отрезала. Но получить удар в спину ей тоже не улыбалось. Данмеры переговаривались между собой, скалились противно, обступая свою жертву как стая бродячих собак. Напугать стараются, лишить душевных сил. Ждут, когда глупая девка, поверившая их наводчику, заголосит или, не выдержав напряжения, рванется вперед, прямо в их руки. Ну так не дождутся. Полуданмерка на секунду опустила веки, выровняла дыхание, заставила себя выпрямиться и успокоиться. Рукоять левого «близнеца» привычно легла в ладонь и женщина чуть подалась вперед, плавно перетекая в начальную стойку.
- Ты эт, девка, не чуди, - один из данмеров гадко усмехнулся, демонстрируя съеденные болезнью зубы. - Бросай свою игрушку, отдавай кошель и разойдемся по хорошему. Тогда мы тебя, может быть, и не тронем.
Полукровка изобразила на лице смятение и испуг. Возможно, она погорячилась, собираясь вступать в прямую схватку. Трое против одной - это много. Стоит немного сократить их количество.
- Х-хорошо. Только не убивайте, прошу.
Если всхлип получился и не очень натуральным, то никто не обратил на это внимания. Дрожащая рука вытянулась вперед. Стеклянный кинжал безвольно повис в пальцах. Выдох - и упадет в грязь, будет затоптан чужими ногами.
- Вот и хорошо. Умная девка, все бы такими были.
Данмер сделал шаг вперед, чтобы забрать оружие из дрожащей руки полуэльфийки, тем самым совершая большую ошибку. На лице Трин на секунду промелькнула хищная усмешка, оружие провернулось в руке, ложась в ладонь прямым хватом и женщина, пошатнувшись вперед, словно от нахлынувшей слабости в ногах, вонзила лезвие под ребра бандита, чуть выше брюшины. Остальные еще не успели понять, что произошло, когда их товарищ схватился руками за живот и завалился вперед и в бок, падая в мокрый снег, подогнанный пинком по коленной чашечке.
Метиска брезгливо стряхнула с лезвия кровь, и широко улыбнулась. Едва ли она выдержит бой с превосходящим по силе и численности противником, но теперь у нее появилась возможность если не сбежать, воспользовавшись замешательством, то хотя бы забрать с собой на тот свет веселую компанию.

Отредактировано Трин Полукровка (17.03.2017 15:38:50)

Это было отвратительно, жестоко, грязно. Но в то же время, завораживало, заставляло жадно вглядываться, ловя каждое движение, подобное движениям танцора. Трин отшатнулась обратно к стене, по прежнему сжимая в руке верный клинок, но ей больше не пришлось применить его. Сейчас она могла лишь наблюдать, широко раскрытыми от шока глазами, за происходящим в темном переулке. Кто он, появившийся в тот момент, когда полукровка была готова к худшему повороту событий? Что за хранители послали к ней сейчас его, того, кто без раздумий и милосердия хладнокровно прирезал двух живых меров, управившись едва ли за два вздоха и полтора десятка ударов испуганного сердца полуэльфийки? Движущийся с грацией убийцы, но с лицом мягким и даже приятным. Клинок, покрытый медом, иль сладкий яд, что пахнет дымом и корицей. Страшный, пугающий до дрожи пальцев, опасный и... спасший ее сейчас.
Она жадно вглядывалась в его лицо, но не находила ответов на свои вопросы. Мужчина был ей не знаком, они точно никогда не встречались раньше. И, все-таки, она узнавала это выражение, что пряталось где-то в глубине глаз цвета темной, венозной крови. И не могла понять, откуда это понимание, откуда ей так знаком взгляд хищного, расчетливого зверя. Трин хотелось сбежать подальше от данмера, разглядывающего ее так, будто она была забавным зверьком, которого непременно надо вскрыть, чтобы понять - откуда оно, забавное такое? Как дышит и чем оно живет? Хотелось сбежать, но в то же время ее как будто поразили заклинанием паралича. Невозможно пошевелиться, лишь хриплые выдохи срываются с губ, оставляя в воздухе легкую белую дымку, тень дыхания.
Насмешливый, спокойный голос, словно его обладатель не плясал только что, щедро раздавая смертельные удары, а совершил легкую прогулку. Почему-то он стал той соломинкой, за которую и уцепился разум полуданмерки. Она встряхнула головой, рассыпав пепельные пряди по плечам, и глубоко вдохнула холодный, пахнущий кровью воздух. Помутневший рассудок вновь просветлел, и пелена упала с глаз. Перед метиской стоял обычный парень из народа данмер. О возрасте его можно было лишь догадываться, с этими эльфами никогда не понять, но он точно был еще молод. Лукавая улыбка, на не расчерченном морщинами лице, смоляная прядь, упавшая на лоб. Ничего примечательного, ничего общего с тем, кого она видела мгновения назад. Хищник спрятался в свою нору, оставив снаружи лишь тень себя.
- Зачем? - голос полуданмерки сорвался, - Кто ты?

В душе полукровки скрутился тугим узлом протест. Захотелось развернуться на пятках и исчезнуть отсюда как можно дальше, чтоб не вспоминать произошедшее в закрытом от чужих глаз переулке, чтоб не мелькали кровавые разводы, как только закрываешь веки, не ловить на грани слышимости предсмертные хрипы ублюдков, что посчитали, что нашли себе легкую жертву.
Они и нашли, на самом деле. Не ошиблись. Трин привыкла нападать со спины, из укрытия, одним-двумя ударами решать проблему. Так научили, у нее не было иной науки кроме той, что преподавала жесткая женщина с изуродованным лицом, ее мать. А мать не была воином, и не скрывала этого. Да и куда ей, коли любой нордке она дышала куда-то в район груди, а меч, любой, кроме коротких одноручных клинков, что на севере и не считались за достойное оружие, поднять и не пыталась. Вот и воспитанница ее едва ли выжить могла бы в схватке прямой, что не предполагала хитрых и подлых уверток. И лишь поэтому она не убегала, бросая спасителя наедине с собой и совершенным добрым делом. Бесчестным посчитала такой поступок. Может быть глупо и наивно, едва ли ей помогли из альтруизма и человеколюбия. Не тот тип перед ней сейчас стоял, что будет выворачиваться наизнанку за того, кто ему не интересен и не нужен. Но, раз уж он помог, то честным будет выслушать его и попытаться вернуть тяжелый долг за собственную жизнь, что горло давит стальным ошейником.
Кошель она приняла спокойно. Ее не волновало, что эти деньги, возможно, омыты кровью таких же, как она. Полукровка рано лишилась иллюзий и лишь сейчас сглупила, расслабилась, ведомая тонкой паутиной, что обещала ей короткий путь к той самой главной тайне, что была сокрыта за семью замками. И руку не одернула, когда он прикоснулся. Каас – вот странное же имя, хотя, когда у данмеров были другие? – был прав. Не стоило тут задерживаться. Если стража, все-таки, решит тут появиться, то виноватых отыщут быстро. И им будет совершенно все равно, что это было лишь самозащитой. Расизм, наверняка, цветет тут пышным цветом. Редоран, как-никак. "Ублюдочные фанатики, птаха. Даже хуже Телванни". Я помню, мам, спасибо.
Неспешно, словно пара на прогулке. Вот только лица скрыты капюшонами. Ну так не удивительно, погода уже не шепчет, а кричит: займи, но выпей.
– Меня зовут Трин, – полуданмерка нарушила молчание, не выдержав пытки тишиной и неизвестностью. – Зачем ты помог мне, Каас? Что тебе нужно?

Отредактировано Трин Полукровка (19.03.2017 21:13:14)

Менестель, как же. Если он менестрель, то полукровка воплощение Акатоша. Но Трин ничего не сказала и не позволила своему сомнению отразиться на лице. Кто он такая, чтобы подвергать сомнению его слова? Не хочет говорить – его святое право. Тем более, что ответы на вопросы он умудрялся виртуозно обходить, то ли прикидываясь дурачком, то ли считая за дурочку свою спутницу. И пусть. Только немного напрягала его заинтересованность в деле, за которым полуданмерка приехала в Блэклайт. Какое ему дело до того, что она ищет? Эти мысли царапались изнутри черепа, не давали покоя. Ничего, она сумеет разгадать его мотивы. Наверное. В любом случае никогда не поздно послать его к фалмеру.
Воспользовавшись советом Кааса, полукровка устроилась на постоялом дворе. Конечно, обещанной скидки она не дождалась. Но она и не рассчитывала на такой атракцион невиданной щедрости. Кажется,"менестрель" не обратил внимания на то, что его новая знакомая немного полукровка. А дом Редоран, помимо своей религиозности, славился и расовой нетерпимостью. Так, по крайней мере, рассказывала мама, а у Трин еще не было поводов сомневаться в ее словах. В комнате женщина кинула поклажу на пол и со стоном растянулась на жесткой кровати. Все эти пляски в подворотнях вымотали ее гораздо сильнее, чем она осмелилась показать своему нечаянному спасителю. При чем не столько физически, сколько морально. Она не любила убивать, и старалась решать проблему мирно, если видела такой шанс. Сегодня был явно не тот случай. Нет, метиска не винила себя в смерти того данмера. Он напросился сам. Волчьих законов никто не отменял – или ты, или тебя. Среди двуногих этот закон был применяем даже чаще, чем среди серых лесных братьев. Но все равно полукровке было противно и тоскливо. Она лежала на кровати и рассматривала слабо мерцающее в свете свечей зеленоватое лезвие. Сколько жизней оно унесло? Ведь до Трин им пользовалась другая, куда менее милосердная женщина. Сколько крови выпили они оба, те, кого их первая владелица называла проклятыми близнецами? Погрузившись в нерадостные мысли, женщина не заметила, как задремала, во сне прижимая к себе свое оружие, словно единственное дитя.
Ближе к вечеру полуданмерка спустилась в нижний зал и, заказав себе горячего питья, уселась в самый дальний угол, из которого просматривался вход. Она грела ладони о чашку, но почти не притронулась к ее содержимому, не сводя взгляда к двери. Интересно, он придет? Или же, он посчитал свой долг выполненным, а прощальная фраза была просто враньем или шуткой над наивной полуданмеркой?

Отредактировано Трин Полукровка (22.03.2017 15:55:12)

Полуэльфийка настолько погрузилась в свои мысли, что пропустила момент, в который появился ее новый знакомец. Хотя, казалось бы, она не отрывала взгляда от дверей, но вот он уже запихивает свои пожитки куда-то под стол. Трин казалось, что она висит в пустоте, что прячется по ту сторону звездного неба. Густой, как кисель, безмолвной, как гробница, давящей на грудь и голову, не дающей мыслить и дышать. Каас говорит, но она лишь наблюдает за движениями тонких, четко очерченных губ, но не слышит ни звука, кроме далекого гула бушующего моря. Откуда тут, в Блэклайте, море? Оно там, далеко за городскими стенами. Холодное, северное море. Безжалостное и пугающее в своем неукротимой мощи.
Он исчезает, чтобы через несколько минут вновь появиться в компании кувшина, ставит на стол пузатые, выточенные из дерева стаканы. И в этот момент звук возвращается, обрушиваясь на полукровку, как волна во время шторма на беззащитную рыбацкую лодку.
– Что вы мне скажете, Трин?..
Голос его насмешлив, но глаза серьезны. Полуэльфийке снова кажется, что данмер вскрывает ее взглядом, как хозяйка вскрывает брюхо курице, чтоб выкинуть ненужные потроха. Она почти жалеет, что послушалась его совета и остановилась тут, что не сбежала к скамповой матери, когда была такая возможность. Но, в то же время, чей-то тихий потусторонний шепот говорит ей, что эта встреча неслучайна, что так угодно было судьбе, а ведь судьба не дура. И Трин, наконец-то, расслабляет плечи и откидывается назад. Вновь пропадает видение опасного зверя, уступая место менестрелю, смешливому и опасному не больше, чем домашний сытый пес для хозяйского ребенка. Метиска улыбается в ответ на его улыбку и смотрит в глаза прямо, не пряча больше взгляд. Ей становится интересно, что же за мер такой, в котором причудливым клубком сплелись опасность и беспечность, огонь творца и лед умелого воина. Ей интересно вскрыть маску, и посмотреть что там под ней. И все равно, что любопытной белке в детской мудрой сказке откусили хвост. Она свой хвост побережет.
– Зависит от того, что вы хотите услышать, Каас. Могу легенду северную рассказать, о старом лживом короле, что победил дракона хитростью, а не так, как подобает воину. Могу поведать о своих недолгих странствиях, но право, это не самый интересный сюжет. О свойствах трав могу говорить часами. Что интересно вам?
Женщина отхлебнула напитка из своей чашки, с сожалением констатировав, что он остыл и сделался невыносимым. Она помнила его вопрос, озвученный днем. Но хотела, чтобы он подтвердил его еще раз. Быть может, ей не хотелось об этом говорить с первым встречным, ведь это дело касалось ее семьи, пусть и косвенно. А может, ей хотелось отомстить ему за витиеватость и мутный поток его собственных речей. Или же, посмотреть на реакцию в ответ на неприкрытую, хоть и не самую обидную насмешку. Давай, раскройся маска, покажи его лицо. Какое из лиц настоящее, какая маска лишь иллюзия? Не ясно, но так хочется узнать! Зачем? А кто знает. Трин и сама порой не понимала себя и своих желаний. Но всегда старалась следовать им, ведь интуиция ее еще ни разу не подвела. Вдоволь насладившись произведенным эффектом, она все-таки решила смилостивиться и дать ответ на мучивший мужчину вопрос. Как он сказал? Тайна? Вот уж действительно, тайна. Такая, что и сама она ее не может разгадать.
– Ндас Рамотран. Жил когда-то, три десятка лет назад, в Блэклайте. Для человека срок достаточный чтобы состариться и сдохнуть, но не для мера. А значит моя надежда найти его еще может оправдаться.

Отредактировано Трин Полукровка (30.03.2017 22:00:48)

- Чародей, колдун... Не знаю точно, - Трин покатала по столу вынутую из кармана мелкую монетку, - Зачарователь.
Пусть знает, - подумала полукровка. Ведь хуже-то точно не будет никому. Зачем разводить секреты на ровном месте, цепляясь за мифическое объяснение в том, что это касается ее матери. Уже не касается. Теперь это касается всего-лишь кулона из не ограненного рубина. Кулона, что должен мертвых отгонять, но сломан. Быть может, сэра Ндас согласится починить его? Отличный повод его найти. Не спрашивать про ту, для кого он создан был, а просто починить игрушку старую. Да, так она и сделает.
Полуданмерка расстегнула амулет на шее и взвесила каменный осколок на ладони. Почему-то амулет, всегда соприкасающийся с ее кожей, в любой ситуации оставался прохладным и никогда не нагревался. Когда-то, в далеком детстве, полукровка стараясь носить его поверх одежды, спасаясь от неприятных прикосновений, а теперь - гляди ка ты, - привыкла. Женщина перевернула украшение клеймом вверх. Все то же, чуть потертое изображение скрещенных рук скелета, объятых магическим пламенем. Странно было бы, если бы оно изменилось.
- Вот, - полуэльфийка протянула собеседнику открытую ладонь с лежащей на ней безделушкой. - Вы видели где-нибудь такое изображение, Каас?
Быть может ей повезет. Маги любят загадки и тайны вертеть вокруг своего имени и убежища. Может быть, Рамотран спрятал свой дом в городе, но снабдил его своим клеймом, для тех, кто будет искать его? Ведь не мог же он просто кануть в воду, раствориться?
Маги живут долго, очень долго. Особенно телванни. И страшные  сказки ходят про них, черной магией свои дни продлевающих, в ночи младенцев пожирающих. Слухи глупые, не больше. Они, конечно, эксцентричны, но не более того. Даже данмеры не позволят своим опускаться так низко. Интересно, почему же мать тогда так не любила представителей этого дома? И почему приняла вещь, изготовленную телванийцем? Кругом загадки и тени, скрывающие ответы. Иногда Трин казалось, что ее мать и сама была хитрой данмеркой, а не прямолинейной нордкой. Уж слишком много тайн она оставила и слишком хорошо спрятала ключ.

Глупо было надеяться. Откуда ему знать? Он не маг, и точно не телванниец. Тех за версту видно, по задранному вверх носу. В этом они, пожалуй, уступали лишь представителям славного Дома Редоран, да и то не сильно. Бывали, конечно, исключения, но они терялись на общем фоне. Да и не стал бы представитель какого-нибудь Дома заступаться за нее в подворотне. Не ярлово это дело, по подворотням шляться. Храмовые символы? Возможно, возможно. Но едва ли. Представители дома колдунов никогда не отличались особой религиозностью. Да и стоило вспомнить упоминание Фатриона о черных камнях душ, о которых его учитель беседовал со стариком Рамотраном, как предположение о том, что зачарователь мог взять такое клеймо из соображений религиозности отпадало само собой.
Трин забрала свою подвеску из руки Кааса и сжала ее в ладони. Острые грани, не ранящие плоть, но весьма ощутимо впивающиеся в кожу, не давали забыть о цели поисков, не давали просто так опустить руки. Она, скапм побери, добралась сюда из самого Скайрима! А несколько месяцев назад вообще посетила остров Солтсхейм, чтобы найти хоть какую-то зацепку. И ведь нашла! Нашла, хотя имела на руках лишь каменный осколок на цепочке и слова, что вскользь обронила та, что раньше амулет сей на груди носила! Так неужели сможет сдаться сейчас? Нет, никогда. Перед собой же будет стыдно, сама себя поедом съест.
Пусть мысль о том, что Ндас мог оказаться церковным фанатиком, была смешна и нелепа, но проверить этот вариант тоже стоило. Хотя бы для того, чтобы потом не мучиться от мысли, что разгадка могла быть близко так и не проверена была лишь из-за того, что "это смысла не имеет". Женщина подняла взгляд, до сих пор застывший на не очень чисто поверхности стола, на данмера.
- Вы отведете меня в храм, Каас? Я хочу увидеть тот символ, который напомнил вам клеймо мастера.
Надежда - штука непонятная, а порой вредная и глупая. Но мысль отказаться от нее была невыносимой. Какой шанс, что среди многих тысяч вариантов ей выпадет тот, в котором она все же найдет этого колдуна? Какой шанс, что он сможет ответить на ее вопросы? Никаких шансов, они настолько мизерны, что их нельзя учитывать. Но надежда теплится, упрямая дура.

- Я понимаю, - Трин кивнула, нахмурившись.
Действительно, где Храм, а где старик-зачарователь? Он же не редоранец, в конце-концов. И клеймо, скорее всего, намекало вовсе не на набожность. Женщина прикрыла глаза, вспоминая. За последние несколько месяцев рисунок на тыльной стороне талисмана так часто рассматривался ей, в поисках новых, не замеченных деталей, что она могла восстановить его в голове с точностью до царапины, пересекавшей одну из костяных ладоней. Если Ндас хотел что-то сказать этим, то что? Полукровка поморщилась. Какая разница? Вполне вероятно, что клеймо это он создал сотню лет назад, и сейчас все намеки, которые в нем были скрыты, наверняка не имели никакого смысла. А вот идея обойти скупщиков и ювелиров ей понравилась. Но так же ей была весьма неприятна мысль, что для этого ей придется принимать помощь Кааса. Соваться туда одной не было никакого смысла, чужеземке, да еще и полукровке, никто ничего не скажет. Другое дело - данмеру. И не просто данмеру, а барду, язык у которого по умолчанию подвешен хорошо. Ее по прежнему терзал вопрос: зачем ему это понадобилось. Неужели у него нет других дел, кроме как таскаться за угрюмой метиской? Помощь в переулке можно было списать на рыцарство и милосердие к женщине. Барды такие, любители покрасоваться перед прекрасной дамой. Даже если она не прекрасна, да и не дама вовсе. Или на то, что у него были свои счеты к этим отморозкам, и просто случай удобный подвернулся. Но дальше... Трин бы ничуть не удивилась, если бы ее спаситель не явился на назначенную им самим встречу. Это было бы в порядке вещей. Но он пришел, и более того, собирался вновь прийти завтра, и даже помогать ей в поисках зачарователя. Зачем? Что он хотел? В сказку о любопытстве полукровка не верила. Но что она могла сделать? Отправить его к фалмерам, отказавшись от помощи? Ну и идиотка же она тогда будет. Без него она не справится, это метиска уже поняла.
Женщина прикусила губу. Не о том думает, совсем не о том. Да, возможно данмер потребует с нее плату за свою помощь. Но кто сказал, что она не потянет ее? Денег у нее достаточно. Да и вполне могло статься, что он говорит правду, и действительно помогает ей из любопытства и добрых побуждений. Сейчас лучше прислушаться к умному меру, а не забивать себе голову глупостями. Завтра ее ждет трудный день. Но когда это пугало истинную дочь севера?
Проглотив ужин и рассеяно попрощавшись, женщина вернулась в свою комнату.

Отредактировано Трин Полукровка (05.05.2017 21:10:38)

Женина лежала поверх не расправленной постели и смотрела в потолок сухими, воспаленными глазами. Сон не шел, заблудившись где-то на полпути к ее бедовой голове. Трин привыкла к тому, что день ее заполнен действием. В теплый сезон она собирала и сушила травы, охотилась, варила зелья впрок. Зимой - путешествовала по родной провинции, в поисках и неизведанного, открывая для себя новые места и события. Не говоря уже о том, что от нее требовалось поддерживать порядок в доме, готовить пищу и шить себе одежду... Полукровка всегда была чем-то занята, а посему этот день, в большинстве своем наполненный ничегонеделанием, стал для нее не долгожданной передышкой среди забот, а скорее наоборот - тяжелым испытанием на прочность. Сон не шел - она отлично выспалась днем. Хотелось действовать, идти куда-то, заняться чем-то полезным, или хотя бы просто почитать, а не просиживать штаны в комнате, запертой от всего остального мира.
Метиска дурой не была. Слегка диковатой, в отличие от "цивилизованных" жителей Сиродиила, к примеру, в чем-то недалекой и бесхитростной, но не дурой. Она прекрасно понимала, что ночная прогулка по Блэклайту, это совсем не то, что нужно молодой женщине. Скорее совсем не то, что нужно, если она, конечно, не желает познакомиться с собратьями по ремеслу недавних трупов. Но тоска-то от этого понимания никуда не девалась. Наоборот, хотелось выть и кататься по полу, царапая себе грудную клетку, чтобы выпустить то скребущее чувство наружу, избавиться от него хотя бы на эту ночь.
Трин села, подобрав под себя длинные ноги и тихо, полушепотом-полу шорохом, себе под нос, запела старую колыбельную, которую когда-то слушала, свернувшись в маленький клубочек на своей кровати. Когда мама была еще жива, а ей самой было не так много лет. Слова всплывали в памяти за мгновение до того, как сорваться с сухих искусанных губ. Пальцы бездумно перебирали цветные бусины, вплетенные в серые волосы. Остекленевший, словно схватившийся ледяной коркой взгляд, блуждал по стенам, не задерживаясь нигде. Кажется, она просто не видела ничего вокруг, погрузившись в свои воспоминания.
Полуэльфийка погасила лампу и устало прислонилась спиной к стене, прикрыв глаза. В темноте под закрытыми веками плясали красные круги.
Она не помнила, когда покинула мир бодрствующих, не помнила, что преследовало ее во снах, но когда она в следующий раз разомкнула ресницы в воздухе пахло утренней свежестью. Все тело затекло от неудобного положения, в котором полукровка умудрилась уснуть. Женщина потянулась, разминая сведенные мышцы и принюхалась. Пахло от нее, мягко говоря, не лавандой. Трин поморщилась. Она не любила неопрятности и не позволяла ее себе тогда, когда была возможность приводить себя в порядок. Женщина взяла свои вещи и спустилась вниз. До рассвета было чуть меньше часа. Как оказалось, можно было попросить доставить воду для утренних процедур в комнату, но Трин предпочла поинтересоваться местонахождением общественных купален. Что толку с того, что она ополоснет лицо и руки? Запах от этого никуда не денется.
Возвращалась она чистая, в сменной одежде, и весьма довольная жизнью. Иногда для того, чтобы почувствовать себя лучше, не нужно многого. На постоялом дворе, не смотря на ранний час, уже царило оживление. Женщина огляделась, выискивая среди множества серых лиц одно, более или менее знакомое, но быстро бросила эту затею. В конце концов, найти своего попутчика она может и позже. После того, как позавтракает. Вчера она едва сумела заставить себя проглотить несколько кусков. Принимать пищу при незнакомцах она так и не научилась.

Отредактировано Трин Полукровка (11.05.2017 00:18:58)

Данмер оказался на удивление ненавязчив и, продемонстрировав женщине свое присутствие, навязываться в компанию, все-таки, не стал, позволяя ей спокойно позавтракать. Трин сосредоточенно жевала какой-то неизвестный ей овощ и поминутно прикладывалась к чашке с травяным отваром. Количество специй в блюдах местной кухне ужасало. Привыкшая к пище простой, но сытной, полукровка страдала. Однако, метиска не позволила своему неудовольствию отразиться на лице. Маска оставалась безучастной, сменившись выражением вежливой заинтересованности только тогда, когда Каас, все-таки, подошел и завел разговор о планах на этот день. Выслушав его, Трин кивнула и поднялась со своего места, закидывая на плечо сумку. Говорить что-то она посчитала лишним. Зачем тратить слова, если все и так понятно?
Она двигалась по улицам Блэклайта, стараясь держаться как можно ближе к своему проводнику, но все-таки держа между ними небольшую дистанцию. Вчера она была слишком шокирована произошедшим, что не сопротивлялась, когда данмер взял ее под руку. Но сегодня она не собиралась позволять нарушать свое личное пространство. Трин бесили чужие прикосновения. Так же она не любила тех, кто позволял себе жестикулировать при разговоре, размахивая руками у нее перед лицом. Ей всегда хотелось поймать такую мельницу за палец и взять его на излом, раз и навсегда отучая от дурной привычки. Каас был прекрасным собеседником и не позволял себе лишнего, не считая вчерашней выходки. Но метиска признавала, что тогда он поступил правильно и по ситуации. Так что злости или раздражения в адрес красноглазого барда она не ощущала.
Несколько раз она отвлекалась, разглядывая вывески лавочек и трактиров, стараясь угадать то или иное название. Письменный данмерис давался ей с трудом, она едва отличала один символ от другого, но не просить же менестреля читать ей вслух вывески, в надежде запомнить, а потом соотнести звуки с буквами. Это было бы весьма... унизительно. Поэтому она просто шла рядом, не пытаясь заговорить или как-то отвлечь своего спутника. У нее было время подумать, пока ноги несли ее вперед.

Неуютно - вот то слово, что сейчас подошло бы для описания состояния полукровки. Она старательно держала лицо и даже пыталась слушать то, что рассказывает ей ее проводник по городу, но внутри у нее творилась настоящая буря. С одной стороны ей было любопытно наблюдать чужую культуру так близко. Она впервые, не считая поездки на Солтсхейм, оказалась на земле темных эльфов, и теперь терзалась любопытством и желанием понять. С другой же стороны - ей как никогда хотелось бросить начатое дело и сбежать домой, в родную провинцию, к таким привычным и знакомым нордам. Сейчас она бы расцеловала даже последнего бродягу, если бы у него была светлая кожа и глаза не отливали бы затухающими углями. Непривычная архитектура, чужой язык на вывесках лавок и в речи прохожих - все это только усугубляло мрачную решимость метиски исчезнуть отсюда при первой возможности, наплевав на свое "расследование".

Новость о том, что владелец лавки, кажется, был имперцем, Трин восприняла едва ли не с ликованием. Наконец-то в водовороте серых лиц появится хоть какая-то проплешина. Уточнение о его смерти полуданмерка пропустила мимо ушей, как несущественное. Если у него осталась супруга, значит еще не все потеряно. Кивнув Каасу, метиска решительно потянула дверь на себя и перешагнула порог.
В полутемном помещении, где она оказалась, еще оставались следы былого благополучия, но похоже, что лучшие времена прошли. На стекле витрин, в которых были выставлены вычурные дамские безделушки, виднелись отпечатки рук и мутноватые разводы, а на полупустых полках осела пыль. Женщина осмотрелась, в поисках владелицы, но никого не обнаружила. Вероятно, женщина не ждала посетителей так рано, и занималась делами где-нибудь в подсобке. Нужно было просто подождать.
Полуэльфийка повернулась к одной из витрин, чтобы занять себя хоть чем-то пока длится ожидание. Рассматривание побрякушек в данном случае было ничем не хуже чем, например, рисование в пыли причудливых закорючек или плевание в потолок.
Украшения Трин не особо любила. Как и любую женщину ее привлекали красивые побрякушки и сверкающие камни, но она никогда не хотела чем-то подобным обладать. Полюбоваться со стороны - одно, но надевать на себя что-то лишнее, мешающее... От колец опухали пальцы, браслеты цеплялись за одежду и предметы, от серег болели уши, а от диадемы - голова... Нет, это было не для нее.
Лежащий на темно-синей бархатной подушке амулет определенно был красив. Ограненный в виде капли темно-фиолетовый камень закованный в объятия черненого металла. В его глубине виднелись черно-алые искры, как будто в самоцвет заточили кусочек первородной тьмы. Трин наклонилась, чтобы получше рассмотреть его и вздрогнула, когда услышала за спиной чей-то тягуче-мягкий, как расплавленная патока голос:
- Хороший выбор, дорогая.
Полуэльфийка обернулась, чтоб наконец узреть владелицу этого места. Определить ее возраст Трин бы не решилась, но видно было, что она уже не молода. Будь она человеком, метиска бы с уверенностью сказала, что женщина перешагнула порог четвертого десятка. Но она не была человеком. Вопреки ожиданиям метиски, владелица лавки оказалась данмеркой. Ее лицо еще хранило след былой красоты. Наверное когда-то она сводила с ума мужчин. В ее высокую прическу вплетена нить черного жемчуга, что довольно гармонично смотрелось на белых волосах. В уголках глаз, лукавых и удивительно мудрых, собрались тоненькие морщинки. В левой руке у данмерки была зажата изящная трубка из красного дерева, распространяющая вокруг себя сладковатый дым.
- Весьма любопытная вещица. Она очистит разум носящего ее, помогая мыслям успокоится, а новым знаниям разложиться по полочкам. Полезно для тех, кто жаждет знать больше остальных.
- Я не за этим, - полукровка мотнула головой.
- Что же тогда привело тебя ко мне, дорогая? - эльфийка мягко улыбнулась, - Чем я могу помочь тебе? Ты желаешь зачаровать что-то из своих вещей, или зарядить вышедшую из строя?
- Я хочу узнать, кто сделал мой амулет, - северянка расстегнула цепочку. - И где сейчас найти этого мастера.
- Чары нарушены, он бесполезен сейчас, - данмерка провела ногтем по рисунку на тыльной стороне кулона. - Ты хочешь починить его? Это могу сделать и я. Едва ли тот, кто создал твою безделушку тебе поможет. Он отошел от дел уже давно.
- Нет, - Трин нахмурилась. - Я не хочу его чинить. Так вы знаете, чье это клеймо? Скажите, где я могу его найти?
- Знаю. И, возможно, скажу тебе. Если мы сумеем договориться. Надеюсь, у тебя есть золото. Тысяча монет меня вполне устроят.

Отредактировано Трин Полукровка (06.06.2017 11:32:23)

Они говорили на данмерисе, не обращая никакого внимания на присутствие тут постороннего лица. Говорили не скрываясь, даже наоборот играя на публику - эмоциями, жестами, мимикой... Оскорбленная невинность и ласковая удавка. Леди, вынужденная подчиняться обстоятельствам и благородный разбойник. Трин не понимала и половины их слов - слишком быстро и, к концу разговора, слишком тихо. Но суть она ухватила. О какой семье говорила вдова? Она родственница этого барда? Нет, едва ли. Тут другое. Что-то более глубинное, что-то более сокрытое. По спине полукровки пробежал холодок и она вздрогнула, вновь теряя нить их беседы. И отвернулась, рассматривая внутреннее убранство лавки, чтобы не выдавать того, что понимает их речь. Такой козырь всегда лучше держать при себе.
Воспоминания - полустертые, полузабытые, потерянные и вновь найденные в сундуке-памяти - мама учила нордик вместе с ней и до конца жизни говорила на языке что должен был быть ей родным, с резким акцентом уроженца Морровинда. Но и данмерскую речь она старалась не использовать лишний раз, предпочитая мертвый и безликий тамриэлик. Кто знает, если бы она смогла перебороть себя и лучше обучать свою дочь, то понимала бы та сейчас тот смысл теневой, что слышался в речах торговки и менестреля? Нет, конечно нет. Тут дело было не в словах и фразах, а в общей тайне, которую несли те двое - черный плащ один на две спины. Трин нахмурилась, радуясь, что повернулась к ним спиной и лица ее перекошенного недовольством они не видят. Данмерский снобизм, фалмер бы их подрал.

Резкость в голосе хозяйки лавки обжигает, но теперь хотя бы на понятном языке. Женщина обернулась, чтоб последовать вынужденному приглашению и наткнулась на взгляд-речь-улыбку Кааса - как споткнулась. Лукавый, в глазах смешинки как хлопья снега - пушистые, красивые. Помнить бы только, что снег жжет руки когда прикоснешься. И Трин помнит, отвечает ничего не значащей улыбкой, бросает вполголоса:
- Удивлена.
Я думала Хлаалу, - добавляет голос-внутри, но вслух она того не произносит. Нет, обидеть хозяйку не боится. Телванни трудно обидеть, - говорила когда-то седая женщина с уродливым лицом. Просто не время для глупых шуток про стереотипы. Трин чувствует, что разгадка ее тайны близко-близко, ведь кто может знать о другом Телванни лучше, чем тот, кто с ним в одном змеином клубке? И все же ей становится страшно, хотя должно быть радостно. Вновь холод обнимает, прикасаясь тонкими ладонями к позвоночнику. Кажется, что лишь мгновение и она замерзнет, а потом разобьется на мириады сверкающих рубиново-снежных осколков, стоит лишь кому-то из данмеров бросить слово бритвенно-острое. Других они, кажется, и не умеют.
Она приводит гостей в небольшую комнату, которую, вероятно, использует как склад для заготовок и место для отдыха дневного. Здесь стол, на который небрежно брошен изящный расшитый стеклянным бисером кисет. Шкаф, закрытый от любопытных глаз. Нет станка зачарователя, расчерченного рунами и пентаклями, но кто же поведет чужаков туда где творится магия опасная? Уж точно не эта леди, что теперь кажется полукровке похожей на скорпиона. Не поворачивайся больше спиной, беловолосая, опасайся ее, - говорит голос-внутри. И Трин ему сразу же верит.

- Что ты хочешь знать о старике? - обращается данмерка к Трин, небрежным жестом откидывая прядь белоснежную с лица. Наверное, этот жест не одного мужчину заставил чаще дышать. Северянка не смогла сдержать себя от короткого взгляда в сторону Кааса. Что она хочет увидеть там? Подтверждение тому, что тот пугающий чужак, что иногда смотрит его глазами, сейчас тут? И верно - камень и тот живее выражением обладает.
- Где его найти? Я хочу задать ему вопросы сама.

Отредактировано Трин Полукровка (12.06.2017 02:18:23)