Напряжение, царившее в комнате, казалось, уже разрешилось. Каас смирился с тем, что, как бы ему ни нравилось мучить телваннийку, ничего от госпожи Лазивикии не добиться и нежеланные посетители собрались было удалиться без прощаний. Данмер пропустил Трин вперёд, избавляя её от необходимости подставлять спину чародейке, но, не сделав и двух шагов, полукровка едва не влетела в него на излёте.
По-северному высокая, но изящная и хрупкая как льдинка женщина пропорхнула мимо данмера, который проводил её недоумённым взглядом. По какой-то причине он только сейчас осознал, что Трин на самом деле выше его ростом. Каас улыбнулся своим мыслям.
- Могу я увидеть твой амулет? После этого я уйду, и мы больше никогда не встретимся, – спросила полукровка.
Намёк на улыбку тут же улетучился с его лица. Стоило задать ещё сотню вопросов, но Мирон знал, что Нелья для него больше не ответит и на один. И теперь, глядя на её лицо, он понял, что именно мгновение назад было идеальное время, чтобы уйти.
Чародейка побледнела. Каас заметил, как сжались тонкие пальчики в костлявые кулачки, он испугался, что Нелья банально влепит Трин по лицу. Ну а потом уже запылают огни. Он, конечно, догадался почему. И впервые за время разговора данмерка могла увидеть на его лице извиняющееся выражение.
Но произошло то, чего он не мог представить и в помине. Нелья медленно потянулась к шее, дрожащими пальцами нащупала за спиной крупный замочек, который открылся в нависшей тишине со звуком, напоминавшим резкий порыв ветра, гасящий открытое пламя. Этот порыв ветра, мимолётный, пронёсся через помещение, и Каас осознал, о какой силе зачарования в действительности рассказывала телваннийка. Но то рассказывала совсем другая женщина. Той Нельи больше не было.
На Трин большими фиолетовыми глазами смотрела женщина, не имевшая с Нельей Лазивикией ничего общего. Её круглое, пухлощёкое лицо было миловидным, но совсем не изящным выточенным образом данмерской аристократии. На самом деле данмерского в этом лице осталось совсем немного и не надо было быть экспертом в расовом филогенезе, чтобы сказать, что стоявшая сейчас молодая девушка – полукровка и один из её родителей происходил из рода людей.
Каас опустил взгляд, старательно, но очень неискренне изображая неловкость. Такой он видел её когда-то, те самые пять лет назад. Нелья находилась уже за той гранью стыда, когда смущение умирает, и начинается вызов. Она как будто уже не пытается скрыть свою наготу, она демонстрирует себя полностью - и в её глазах отчётливо читается простое: «НУ?! И ЧТО?!».
А перед северянкой висит амулет. Он совсем не похож на её наследие. Большая серебряная бляха с тонким червлением, а в середине, на оборотной от большого лазуритового камня душ стороне, можно увидеть выбитое клеймо.
Амулет медленно крутится, вися в руке чародейки-полукровки.
Трин может видеть, что клеймо действительно то же самое, но нельзя ни обратить внимание на то, что оно выполнено во многом проще. В подлинности сомнений не возникает, но разница между двумя амулетами такая, как если бы одна гравировка выполнялась в ручную, а вторая – отштамповывалась.
Каас издал тихий вздох, то ли удивления, то ли облегчения, и медленно вышел из комнаты, оставляя женщин наедине. Вот поэтому, - думал он, - бессмысленно искать телваннийца по портрету, ведь даже лицо чародея лишь продукт его воли.
Отредактировано Мирон Каас (10.07.2017 21:59:11)