Густая тишина разбавлялась размеренным глубоким мужским дыханием, которому вторили невесомые женские вздохи. Прошелестела простынь, кожа коснулась кожи, Каас почувствовал, как длинные волосы защекотали его обнаженную грудь.

- Ты что, собираешься уснуть? – сказал смешливый девичий голос, и он медленно открыл глаза.
Над его лицом зависли две огромные луны, контрастные, как Джоун и Джоуд – зелёная и жёлтая. Вокруг них как звёзды горели на щеках и носу веснушки, и спутанные волосы, с одной стороны блондинистые, с другой – крашеные зелёным, под стать разным глазам.

Мирон нежно улыбнулся одной из самых востребованных куртизанок дома земных наслаждений Блэклайта.
- Ты можешь полежать спокойно две минуты?
- Оо-о, а мгновение назад я уже готова была поверить в то, что Мефала реально благословляет своих шлюшек! – дерзко защебетала Лиллисфина, шлёпая данмера по внутренней стороне бедра.

Мирон изобразил усталый вздох и театрально запрокинул голову, пользуясь ещё секундой передышки, ловя нерастаявшие ощущения, разносимые пока неуспокоившимися ударами сердца. Тут же он почувствовал то, на что напрашивался – пухлые губы босмерки впились в его шею.

- Расскажи мне о ней, - неожиданно прошептала девушка.
- О ком?
- О Ней, - добавила она многозначительно, и данмер недоумённо открыл один глаз. – О Мефале.

Если подумать, ничего удивительного в этом нет. Чернорукая Госпожа – покровительница искусств, в том числе искусств плотских утех, и, пожалуй, в Морровинде естественно относить дома наслаждений в сферу Её влияния, если бордели и проститутки вообще в глазах морровиндцев заслуживают некоего божественного покровительства.
Впрочем, сами девочки обычно вопросами метафизики интересовались в последнюю очередь.

- Зачем тебе, Лили? – серьезно спросил Каас.
- Ну, мне интересно. В этом что-то есть. Что-то тёмное и притягательное, знаешь, как в похабных историях озабоченных бардов про богинь секса и всё такое, - Лили ткнула пальцем под рёбра одному такому менестрелю и Мирон заливисто рассмеялся.

Лили, как и многие дамы  «Пурпурной Свечи», хорошо знала Мирона. Они знали вообще многое, эти хитрые девочки госпожи Нилем, и много секретов хранили. Действительно, насколько, должно быть, они близки и милы Господину-Госпоже Тайн и Секретов, и насколько близки и милы маленькому паучку, для которого «жрица любви» - далеко не куртуазная метафора.

Вместо ответа Каас сначала приподнялся на ложе, увлекая за собой миниатюрную эльфийку. Кожа коснулась кожи, краткая ласка отразилась дрожью. Данмер мягко опустил Лили перед собой и, оказавшись сверху, наклонил лицо к её острому уху.

Тёмное и притягательное, про богинь секса.

Каас тихонько запел на ушко девушке, одной рукой едва уловимым касанием прокатываясь по её телу, от шеи к небольшой аккуратной груди, по животу и ниже. Голос дрожал от возбуждения, что только наполняло баритон данмера сочными вибрациями. Горячему дыханию и словам эхом вторил тихие короткие стоны.

Я - смерть и рождение, я - взлет и падение.
Я - мир и боренье, покой и движенье.
Я - то, что ты ищешь, чего избегаешь.
Я - то, что ты жаждешь и что отвергаешь.

Не счесть моих ликов, не счесть воплощений,
Предсмертный твой крик я, и стон наслажденья.
Блуждая во мраке, открой мое имя,
Какой меня видишь, такой к тебе выйду!

***

Густая тишина разбавлялась судорожным мужским дыханием, резко и внезапно вырвавшемся в одном звучном вдохе, как у утопающего, оказавшегося, наконец, над водной поверхностью.

Мирон хватал ртом воздух, не в силах надышаться. Его тело не слушалось команд сознания, что не удивительно при учёте того, насколько шатким было его положение между сном и явью. Наконец, данмер заставил себя пошевелиться, осознавая, что лежать на полу весьма неуместно.

Опёршись рукой о край роскошной кровати, простынь которой большей частью была там же, где и Каас, он поднял себя до условно вертикального положения.

Сделал шаг. Пустой кубок, оказавшийся на пути, со звоном отлетел куда-то в сторону. Нога угодила в красное пятно.
Ещё шаг. Туман в голове начал отступать, ровно, как и пелена перед глазами, очертаниям предметов вокруг возвращали должную чёткость. Рубедо под ногами заставила Мирона поморщиться. Хозяйке этот дебош не понравится.
И ещё один шаг, прежде чем ноги подвели эльфа. Блуждающий взгляд Кааса смог сосредоточиться на тёмно-красной жидкости на полу и проследовать по ней, как по путеводной нити.

На стуле перед туалетным столиком, с запрокинутой через спинку рукой, расположилась Лиллисфина. Своими глазами Каас мог видеть только часть её вызывающей причёски, восходящей над резным деревом, но в роскошном зеркале, окружённом уже потухшими свечками, открывалось более чем достаточно.

Горло куртизанки было раскрыто от левого уха до правого угла нижней челюсти, алый водопад спускался с шеи на нежную салатовую сорочку и продолжался грязными разводами в сторону Мирона. Взгляд её огромных разноцветных глаз, лишённых малейшей искорки жизни, обернулся леденящим кровь ножом ужаса и шока, распоровшим живот данмера.

Морок, владевший членами Мирона, тут же покинул его, но от этого стало только хуже. Он бросился к Лили, не обращая внимания на то, что тяжелая дверь комнаты начала сотрясаться от ударов.

Её кожа всегда была бледной, но сейчас она была белее фарфоровой куклы, с таким же застывшим лицом, красоту которого не смогло забрать оцепенение смерти. Каас прикоснулся к её тонкой шее, ощущая под пальцами улетучивающееся тепло.

Дверь взорвалась вспышкой щепок там, где была щеколда. Мирон не нашёл в себе сил повернуться.

Отредактировано Мирон Каас (08.05.2017 00:17:35)