Детство

Гилур возился в песке у воды, в достаточно оживленный час Хла Оуд. Он мог играть и сам с собой - и это у него получалось. Ему, кроме его самого, никто не был нужен. Он строил из песка здания, а потом собственноручно крушил их. "Населением" в этих зданиях были муравьи, которых Гилур двигал палочкой, изменяя их маршрут движения под свое усмотрение. Или протыкал палочкой, если муравьи вдруг делали совершенно не то, чего ему хотелось.
-Ты кто?
Маленький данмер услышал этот вопрос внезапно и поднялся, оглядываясь. Рядом стояла девчонка с побитыми коленками и несколько других ребят. У девчонки были темные волосы и настырное выражение лица, и она ему не понравилась.
-Меня зовут Гилур, - несмело ответил данмер. Он вообще не особенно любил общество других ребят, но раз уж они пришли, ему не отвертеться от игры.
-Я Ивела Хлаано. Мы вместе с родителями приехали в Хла Оуд на время, пока папа решит свои дела. - Девчонка показалась ему серьезной и нахальной одновременно, и Гилур отвел взгляд. Остальные не вызвали у него никаких чувств. Мальчишки были явно потише Ивелы. Один из них был чуть младше Гилура, а остальные были ровесниками. Их звали: Гарнас, Эло и Фальсо. Фальсо себя назвал самый младший из детей. Фальсо постоянно хворал, и сейчас у него был насморк.
-Давайте играть, - вздохнул Гилур, понимая, что ему в любом случае придется играть. Он подвинулся, позволяя детям разглядеть свои "владения". Но Ивеле ничего из этого не понравилось, она сказала, что нашла ручей и собирается пускать кораблики. Гилур обреченно кивнул. Потом он тащился с ними из города, чтобы найти ручей. Когда они наконец дошли, Ивела набрала жуков и принялась пускать их на "кораблях", сделанных из щепок. Гилуру эта идея не понравилась, но что поделать. Ему больше нравилось разбирать жуков по частям, что он не замедлил показать. Он всегда пытался разобраться в любой из конструкций. Его ум был пытливым, несмотря на юный возраст.
Ивела была в ужасе, Фальсо заплакал, и все остальные тоже отодвинулись, потрясенно глядя на него.
-Да что с вами такое? - непонимающе спросил он. - Я всего лишь играю.
-Мы не хотим так играть! - воскликнула Ивела, нахмурив брови. - Ты портишь моих пассажиров.
-Они же живые, а ты... - пробубнил Фальсо, плача.
-Ну и сопляк же ты, - резюмировал Гилур. - Ты даже не знаешь, сколько у них ног, а я знаю! Разве что-то страшное в этом есть?
-Есть! - Сказала Ивела поспешно. - Ты так и вырастешь живодером. И данмеров тоже будешь... - Она замолчала.
Гилур понял, что с ним больше не собираются играть. Впрочем, это ему было не в новинку. Даже больше - ему отчасти этого хотелось.
-Ну, и идите тогда. Я один буду играть.
Гилур был прав. Они уходили.

Бытность в Шестом Доме

Улат-Пал никогда не понимал причины того, что их убежища были скрыты от чужих глаз. Напротив, они должны были быть открытыми. Открытая война была бы лучше, чем эти тайные убежища, где бродили последствия экспериментов Дагота Ура, корпрусные твари. А ведь когда-то они были мерами или людьми. Дагот Улат-Пал старался не попадаться чудовищам на пути, хоть твари его и не трогали, находясь под повиновением кого-то из наставителей. Улат-Палу не нравилась бездеятельность, и он не раз намекал на это Табетис и прочим. Но ответ был всегда построен так, чтобы у него не возникало вопросов.
Дагот Табетис была одним из близких родственников Ура, в отличие от Улат-Пала. Но что делала она здесь, далеко от Предела? Дагот не мог ответить. Она просто была здесь. Помогала тем, кто окончательно спустился, или тем, у кого не оставалось выбора кроме Шестого Дома. Улат-Пал был чем-то средним. Без помощи Дома он не смог бы остаться в живых до сих пор. Ведь его последним желанием было уйти в Эшленд и там свести счеты с жизнью. Он не мог выносить Песни тогда, она изводила его своими аккордами. Он ни с кем не общался в то время, глаза и щеки его ввалились тогда, и он выглядел, как ходячий мертвец, только глаза горели безумием. Появление на его пути представителей Шестого Дома было никак нельзя кстати. Если бы они не возникли из пепельной бури, то Улат-Палу пришел бы конец.
Табетис, выхаживала его, перевязывала раны - осторожно, едва касаясь, - и Дагот бесконечно был благодарен ей. У нее была легкая рука. Легче, чем у других наставников. Табетис разбиралась в травах. Но алхимиком ее было сложно назвать. А еще знала то, чего не знал Дагот - магию. Это, вкупе с ее происхождением, вызывало в Даготе уважение. И ничего, что язык ее был подчас суров и язвителен.
Он был здесь новичком, и все для него было внове. Но большая часть ритуалов ему не нравилась. Он поначалу не видел в них смысла. Понимание появилось, когда он стал Спящим. Здесь не было особого посвящения - он лишь слушал музыку Колоколов и чувствовал запахи особых трав и благовоний, и разум его постепенно засыпал, уступая место видениям. Табетис поощряла рвение неофита помогать культу. Несмотря на то, что Улат-Пал был выше многих других на голову, он оставался лишь неофитом. Долго.
Дагот делал все, что делали прочие посвященные. И параллельно пытался добиться расположения наставников. Вернее, одной наставницы. Ее же, Дагот Табетис.
Он дарил ей цветы, которые цвели в фоядах. Потому что она сама напоминала ему цветок, выросший в суровой земле. Но ей были безразличны цветы, ее смыслом жизни было служение. Этого он никогда не понимал и не мог понять. Как и причину, приведшую ее сюда, к неофитам. Она не была милосердной и редко проявляла сочувствие, будучи независимой и гордой. Видимо, власть над чужими душами ей нравилась сильнее, чем подчинение у пепельных вампиров.
В своих поступках Дагот чувствовал аккорды Песни. А Табетис не поддерживала их, держась в стороне. Аккорды были фальшивыми - она не желала поддаться Песни, хоть и сама была ее проводником.
Именно от нее он узнал историю отношений двух Домов данмер - Двемер и Дагот. Узнал о своем происхождении настолько подробно, насколько мог. Он происходил родом от кузена Дагота, и оба родителя его имели отношение к падшему Дому. Отец Улат-Пала был Даготом по крови, мать же была на часть редоранкой. Оба из них погибли в бесполезной борьбе с другими Домами, отдав ребенка бездетной семье, согласившейся принять его. Род Табетис был близок к Уру. Табетис, как оказалось, была старше Улат-Пала на несколько десятков лет.
-И все же, война должна быть открытой, - говорил Улат-Пал. - Почему мы не отбираем у Домов то, что принадлежало нам? Они должны поплатиться за то, что сделали с нами.
-АЛЬМСИВИ - наши враги. - Табетис искоса взглянула на него. - Их ложью пропитано было ложе Неревара. Они убили Неревара и уничтожили верный ему Дом. И должны поплатиться именно за это. И за то заплатить, что чужеземцы ходят по нашей земле.
Ее слова отозвались новым аккордом в душе Дагота. Но он думал, что Табетис скажет, когда именно начнется новая война.
-Если верить тем воспоминаниям о Войне Первого Совета, что я слышал пересказанными из уст в уста, то Вивек наш главный враг. И тогда все сказанное тобой правда. Но когда мы выступим против этой лжи? И не ложь ли то, что по тысяче раз было пересказано?
-Не стоит торопиться, Улат-Пал. У главы нашего Дома есть планы, как поступить с остальными Домами. Еще ничего не готово. Мы должны усерднее трудиться на благо Дома. - Табетис смотрела в пол, словно зачарованная.
-Я надеюсь, что когда-нибудь эта месть свершится. Но не нам тягаться с Вивеком. Я слышал о его силе. Я был у его храма - и я видел поклоняющихся ему меров. Знаешь... Я никогда не был полностью предан АЛЬМСИВИ. Наверное, моя нелюбовь к ним возникла с рождения. А ты?
-Я не знала АЛЬМСИВИ никогда, - ответила она уклончиво, - да даже если и знала бы, не придала им значения. Их сила зиждется на Сердце, если верить старым книгам. Но Сердце не вечно. И есть тот, кто может сгубить все. Нереварин. Глава Дома высказал мне опасения. Мы должны бороться с ним... или принять его. Другого не дано.
Свеча у нее в руках придавала ее облику дьявольский вид, красные пляшущие тени ложились на щеки и лоб.
-Ты говоришь сейчас о Нереварине? - Дагот взглянул на нее изумленно. Она кивнула:
-Сейчас - да.
-Он должен знать нашу историю. Должен.
-Кем бы он ни был, он опасен для нас. Незнанием своим он может внести больше ущерба, чем кто бы то ни было другой.
-Табетис, мы выдержим все, что ни послала бы нам судьба. Но мы должны бороться.
-Сейчас это не нужно. Оставим этот разговор.
И она ушла настолько же поспешно, насколько он попытался остановить ее. Песня бесновалась в его висках.

-------------------------------

Беседа о Песни
Среди кругов алых свечей было тихо. Пламя их колебалось от легкого ветра и частично - от дыхания. Дагот, которого звали Улат-Палом, расставлял их ранее в верном порядке, помогая - его помощь сейчас требовалась. Теперь же он должен был их собирать. Да, все они помогали друг другу, ничего не прося взамен. В целом, они все были... семьей, хотя и несколько странной, как показалось бы любому. Каждый имел свои обязанности, но часто менялся с другими. Например, после этой работы Дагот должен был ехать в ближайший город. Там он покупал нужные вещи и нес весть о возрождении Дома. Это было всегда опасно, но Спящие не знали страха. Как не знал его и Улат-Пал.
Его глаза были прикованы к женщине, стоявшей у колоколов. Она руководила расстановкой свечей и была Звонарем. Одним из. Наставителем. Ее звали Дагот Табетис, и Улат-Пал опасался ее. В ней чувствовалась какая-то особая сила - во взгляде, в осанке. Именно она помогла ему не умереть в фоядах, а дала возможность жить. И жить так, как он не жил до сих пор. Поэтому - да, он опасался и относился к ней с уважением. А еще они оба достаточно долгое время были одиноки, и он тщетно пытался добиться ее внимания. Чаще всего она молчала и не заговаривала с ним, занятая своими делами, и в единичных случаях обращала на него внимание.
И вот сейчас она молчала.
Рядом с ней Песня становилась яснее и четче. Это было необъяснимо.
-Табетис, ты никогда не задумывалась о причине Песни? - Положив последнуюю свечу в мешок, поинтересовался Дагот. Она коротко взглянула на него, но продолжала молчать. - Ты вызваниваешь Песнь, я понимаю. Позволяешь проникнуть в ее суть всем, кто никогда не знал ее. Но еще вопрос, почему мы ее слышим? Возможно, это осталось нам от двемеров. Наши Дома были близки. Я думаю, мы слышим эти тоны от Сердца. Но не умеем ими руководить.
Он был вдохновлен.
-Мы слышим то, что должны слышать. Такова наша природа, Улат-Пал. А домыслы твои ни к чему. Ты не должен думать, чтобы рассудок твой спал до поры до времени. Слыша Песнь постоянно, любой успокаивается.
-Табетис... это важно. - Дагот покачал головой в разочаровании. Она никогда не слышала чужих слов. Упрямо гнула свою линию. Любое инакомыслие ею отвергалось, она была настоящим магистром этой... секты. Дагота не настолько поглощало то, что происходило в храме Шестого Дома, и разум он сохранял. Но частично. По большей части затуманенный Песнью. Табетис придавала Песни большое значение. Но никогда не интересовалась природой ее. Дагот не понимал этого. Она боялась? Боялась узнать правду? Или хотя бы подойти к правде вплотную? Понять, что здесь нет никакой тайны?.. Пожалуй, последнее.
-Я должен идти. Завтра будет тяжелый день. Завтра я должен быть в городе.
-Ты не прав насчет Песни. Оставь свои мысли, - Табетис гнула свое. Дагот улыбнулся и подошел к ней вплотную. - Оставь, пока не стало поздно.
Страх? Чего она боится? Он никогда не знал этого.
-Я всегда здесь. Ничего не бойся. - Она пропустила мимо слуха тщетные попытки успокоить ее. Но Дагот знал, что когда-то она станет его женой. Неважно, что сейчас она хранит тайны, что сейчас она бьется в его руках, как пойманный скальный наездник. Неважно. Когда-то они станут говорить на равных, и когда-то он станет чем-то большим, чем пришлый бродяга, умиравший от голода и ран - в ее глазах.

-------------------------------

Песнь и Табетис
Он застыл за дверью. Прислушивался, пытался понять, что говорят, ловил каждый отзвук. Из-за двери доносились отрывки разговоров. Он ждал ту, которую практически всегда пытался подкараулить после завершения ее жреческой работы. Замкнутая и нелюдимая, почти полностью поглощенная своим культом, отнимавшим у нее все силы, Табетис никогда не менялась. Она, взвалившая на свои плечи все, что касалось тайных собраний, несметное число дел мелочных, тащившая на себе весь культ, не ломалась. Она была твердой, как камень, и только боги знали, почему. Эту же твердость она привносила с собой во все. Спокойная, ничто не могло поколебать ее спокойствия  ─ как камень.
Ухом прислонившись к двери, Дагот слышал большую часть беседы между Табетис и кем-то иным. Боясь выдать свое присутствие до положенного времени хотя бы вздохом.
Табетис и кто-то еще просто спорили.
─ Брат Ксиомара, но мы не можем просто взять ее...
─...будет полезна в одном деле. Ее имя ─ Мирили.
─ Действительно? Она совершенно не понимает, каково это...
─ Мера легко научить, вне зависимости от его способностей. Она... сможет. И будет полезна нам.
─ Ах, это вопросы, которые мы обсудим... Позже. ─ Табетис открыла дверь и оказалась лицом к лицу с Улат-Палом. Она прижимала к груди книгу и выронила ее ненароком, настолько не ожидала встречи, и глаза выдавали ее недоумение и испуг; Дагот, казалось, даже слышал, как участились удары ее сердца. Глаза... глаза ее расширились непомерно, она сморгнула нескоро, видя перед собой молодого Дагота, а не, как она ожидала, каменный коридор, совершенно пустой. Дагот предугадал эти события и наклонился, поднимая книгу, вложил Табетис в руки ее со словами, не поднимая взгляда:
─ Тебе надо когда-то, да отдыхать. Ты совсем не жалеешь себя.
─ Ты мне надоел. Оставишь ты когда-нибудь меня?  ─  До того потухшие глаза Табетис сверкнули. ─  У меня полно дел, а ты путаешься под ногами.
─ Будто это когда-то мне мешало. ─ Он, не испросив разрешения, взял в свою ладонь руку данмерки. Грубо. Он в тысячный раз проклял свою грубость. ─ И что же за брат Ксиомара? Я всего лишь хотел...
Табетис прервала этот нежелательный ей плен, вырвав руку. Ее это несколько смутило, но признаваться себе в этом она не стала, опустив голову. Дагот, напряженно следивший за ней, заметил секундную заминку Табетис. Смущение ее могло рассказать о столь многом, но о том ли, чего так жаждал ее последователь?.. Она не коснулась его в ответ, но и не отвергла его жест, как обычно. Никогда не касалась, даже когда они были близки в беседе, находясь на расстоянии ладони друг от друга.
У нее никого не было, сколько он ее помнил. Она держалась отгороженно, даже обособленно. Даже настороженно ─ и среди культа. Сложно было добиться ее внимания, а не легче ─ задержать его. Но он был один. Он всегда был один, и среди собратьев, выбиваясь из их братии своими суждениями. Табетис поначалу даже заинтересовалась им, но вскоре утратила всякий интерес, загроможденная непосильными проблемами культа. Улат-Пал был для нее чем-то вроде отдушины поначалу. Вскоре, однако, он стал для нее просто еще одной занозой, которая ныла, когда на нее натыкались. Она устало покачала головой:
─ Пусти, Улат-Пал. Ксиомара ─ наш вестник... Он теперь будет заниматься частью дел, которыми прежде занималась я. ─ Табетис произнесла последнюю фразу, помолчав. На щеках ее горел румянец. То ли от волнения после разговора с Ксиомарой, то ли от вполне ожидаемого внимания Улат-Пала. Она не напоминала сейчас ту серьезную женщину, которой выглядела в глазах других. Нет. Она была взволнована... впервые.
─ Мне больно, что ты так мало времени уделяешь мне. ─ Улат-Пал, действительно, не врал, а обнажал душу перед культисткой Ура. Хотя и делал это в своей, язвительной манере.  ─ И неофитам. Им нужна твоя помощь больше, чем тому же Ксиомаре. Мне кажется, этот фрукт вполне себе разберется без чьей-либо помощи.
Да, именно так он и сказал. Ярко-алые глаза Табетис сощурились. Оскорбления она не потерпела. Это же касалось ее культа!
─ Ты просто очень надоедлив. Было бы иначе, и, может, я взглянула бы на тебя. И не смей говорить о члене культа в таком тоне! Ты всегда отличался непокорностью.
Улат-Пал поник. Он говорил едва слышно, едва шевеля губами:
─ А как же мне поступать? Ведь ты отдаешь всю себя работе, Табетис. Мы много говорили о Песни прежде, но последнее время я редко тебя видел. Я бы хотел возобновить эти занятия. А что до Ксиомары... приношу свои извинения, седура.
Он притянул ее к себе против ее воли. Табетис быстро сдалась ─ возможно, потому, что просто устала за прошедший день. Улат-Пал, напротив, осмелел, чувствуя, как гремят в висках аккорды Песни. Их Песни. 
─ Ты ведь тоже чувствуешь это. ─ Сказал молодой Дагот тихо. ─ Так почему ты ведешь других, забывая о себе? Если тебе будет нужна помощь, я всегда буду здесь. Если ты захочешь поговорить, ты всегда найдешь собеседника в моем лице.
─ Меня так... воспитывали, что...
Ксиомара приоткрыл дверь и стал свидетелем их невольной встречи. Взгляд его был безэмоционален, когда он переводил взгляд с Улат-Пала на Табетис ─ Улат-Пал не знал, что он всегда был таким, а вот Табетис знала. Знала и молчала, покуда он проходил мимо, и не удосужилась сказать после. В подземных коридорах шаги его долго гулко отдавались, не давая покоя сердцу Табетис.
Молодому Даготу все это было решительно безразлично. Как и, в сущности, строгие постулаты, которым он должен был следовать. Он забросил книгу с ними давно. Табетис же была взволнована из-за того, что их застигли на чем-то, как она считала, запретном. И неважно, что Ксиомара не видел и не слышал всего.
─ О, Мефала! Да мне плевать, что думает этот тип. Будь он хоть трижды Ксиомарой. ─ Ясно выразил свое отношение Дагот. Не имел он привычки бояться и прятаться, предпочитая нападение защите.
Улат-Пал поцеловал крепко стиснутые губы, казавшиеся холодными в этих подземельях еще более, чем они были на самом деле. Культистка не отбивалась более, как раньше случалось, но и не помышляла о том, чтобы дать волю едва зародившемуся чувству. Она пыталась все переосмыслить, отчаянно хватаясь за старые устои, но пользы в том не было. Возможно, за такими бунтарями, как Улат-Пал, было будущее, а не за ней, прицепившейся к прошлому. В его крови, в его взгляде рвалось на свободу что-то дикое. Что-то хищное. То же самое было в ней, но дремало. Касаясь молодого Дагота, она невольно ощущала эту силу, и, замирая, покорялась ей. Ей никогда не думалось, что чувств может быть столь же много, сколь воды в океане. Пусть это будет их морем. Она прикрыла глаза. И во всем этом звучала Песнь. Но не та, которую она слышала обычно, а более яростная и страстная, покоряющая себе ее тело. Их аккорды сливались воедино, подчиняясь единому ритму.

Отредактировано Дагот Улат-Пал (01.04.2018 11:56:27)