Проснуться от чужого пинка в бок для Псины было привычным делом – таким же обыденным и естественным явлением, как увидеть восход солнца ранним утром или появление лун на небосводе Нирна безмолвной ночью. Даже при столь грубой манере пробуждения мальчишка предпочел бы поупрямиться еще некоторое время, вплоть до того момента, когда бы его сбросили с повозки на землю, однако противный голос имперца Тренуса – распорядителя, отвечающего в их труппе за хозяйственные дела и своевременную подготовку артистов к выступлениям, – умел и мертвого из могилы поднять.
До чего Лоркан ненавидел этот голос и его обладателя в частности.
– Мы что, уже приехали? – сонно пробормотал он, пытаясь разлепить веки и заодно понять, почему вокруг все еще так темно. Осознание ответа явило себя быстро: до первых рассветных лучей оставалось несколько часов, а треклятый Тренус не преминул перебудить половину труппы для того, чтобы совместными усилиями разбить стоянку под стенами Вайтрана.
– За работу, малявка! – вновь окликнул его голос самого противного – и самого упитанного, – человека в их бродячем цирке.
– Ты чего такой нервный, толстяк? Никак Малентус твою заначку с олениной нашел, так теперь ищешь, на ком сорваться, а? – с нескрываемым ехидством обратился Псина к Тренусу, за что незамедлительно удостоился сильной затрещины от последнего.
Ах, до чего же ему было лень... Но иного выбора,кроме как слезть с устланной шкурой повозки и приняться за работу у Лоркана не оставалось. Лишь когда наступил рассвет и высокие шатры цирка во всю красу раскинулись подле «жемчужины Скайрима», первый город нордского королевства, который видел метис, он умудрился улизнуть от актеров, только и норовивших, что нагрузить метиса дополнительной работой.
Впрочем, не от всех.
– Ты чего прохлаждаешься, малой? – вскоре настиг его до тошноты раздражающий голос, на этот раз перемежавшийся еще и с шумным, противным чавканьем.
«Опять он жрет» – со вздохом подумалось Псине, – «Опять половину провизии растаскает, а свалит все на меня»
– Так работы нет, – безучастно ответил он Тренусу, уже заранее догадываясь, что его наверняка намереваются запрячь в очередное бесполезное дело. А это означало, что говорить следовало осторожно и хитро.
– Я со всеми приготовлениями закончил, а Ниттериус зачем-то в Вайтран ушел. Сказал быть здесь и ждать его, пока не вернется. Прости, Тренус, но слово хозяина – закон.
Словно в подтверждение своих слов подросток беспомощно развел руками, мол, ничего с этим уже не поделать, и в следующую секунду победоносно захрустел яблоком, прихваченном из шатра.
– Так, значит? – с прищуром взглянул на него распорядитель, – Только дай мне радость узнать, что опять отлыниваешь – клянусь Восемью и Одним, я тебя за волосы подвешу на следующем представлении.
– Да пошел ты, – тихим шепотом бросил Лоркан вслед толстяку, удаляющемуся обратно в шатры.
В такие моменты ему обязательно хотелось, чтобы какой-нибудь великан наступил на этого имперца: больше всего на свете хотелось увидеть подобную кончину ненавистного ему Тренуса, только и гораздого, что спихивать на других свои обязанности и придумывать неприятные наказания из «воспитательных» побуждений. Однако фантазии оставались фантазиями, а неприятная действительность заставляла все чаще размышлять не над карой свыше для обижающих его людей, а над способом навсегда удрать от них.
Пальцы тем временем, бросив в сторону то, что осталось от яблоко, ловко шныряли в волосах, сплетая распущенные волнистые пряди на одной стороне в аккуратную косу. Заслышав приближающиеся шаги, подросток поднял взгляд с мешков, на которых сидел, скрестив под собой ноги.
– Хей! – окликнул Псина редгардскую женщину, державшую курс явно на их стоянку, – Мы пока не даем выступлений, приходи позже.

С нескрываемым скепсисом в оливковых глазах Псина глядел на танцовщицу в то время, как очередной кусок яблока, на которое он отвлекся от приведения шевелюры в порядок, тихонько похрустывал во рту. Слова девушки спровоцировали бурю внутренних противоречий, среди которых главенствующее положение заняло ничто иное, как удивление. Неожиданное и приятное в угоду легкому нарциссизму подростка, спровоцированное привлекательным созданием противоположного пола. Пусть и взрослее его самого.
«Она что, пьяна?» – промелькнула мысль в светлой голове, не привыкшей слышать подобные комплименты в свой адрес, но тут же стихла под размышлениями о том, как следует реагировать.
– Аэ... ну... ты тоже симпатичная... – пробубнил он спустя затянувшуюся паузу, предварительно уткнувшись взглядом в землю перед собой и опустив голову, дабы редгардская девушка не увидела, как кровь прилила к лицу в наплыве истого смущения.
Впрочем, с его темным оттенком кожи подобный «румянец» едва мог бы быть замечен невооруженным глазом. Главное, что это не помешало ему и дальше уплетать яблоко. Ведь может случиться так, что и эту маленькую радость у него в скором времени отберут – нельзя понапрасну растрачивать удачный момент и даже беседа с обворожительной танцовщицей тому не повод.
– Ша-азра... – медленно протянул Лоркан, как бы стараясь распробовать на вкус новое имя, – Миленько. А меня можешь называть Псиной – моя труппа так и делает. Удивительно, что я вообще помню, как меня раньше звали.
Хотя с куда большей радостью он бы предпочел забыть как свою прошлую, так и нынешнюю жизнь.
– Главный по Вайтрану сейчас шатается. Ты, впрочем, можешь поговорить с нашим распорядителем, но у этого жирдяя на уме вечно лишь девки да выпивка. Сомневаюсь, что он сможет тебе чем-то помочь, но...
Задумавшись на мгновение, Псина лениво махнул рукой в сторону одного из далеких шатров, где обычно ошивался имперец в компании со спиртными радостями и плотным завтраком.
– Если пойдешь к Тренусу – постарайся не запнуться об складки его живота, – хихикнув, акробат вновь отложил поеденное яблоко в сторону и вернулся к прежнему занятию, занявшись оставшейся копной волос.
«Красивый... Ха.» – все так же скептически подумал он, вновь пунцевея в районе щек.

– Эй, это мое! – возмущенно фыркнул Псина и скрестил руки на груди, буравя девушку недовольным взглядом. Но продолжалось это недолго: вновь мазнув по привлекательной фигуре танцовщицы взглядом, он тут же отвел его в сторону, так и не решившись отнять назад свое яблоко. Что-то было не так в присутствии этой редгардки: не то рабочее утро вымотало Лоркана, не то ее комплимент смутил настолько, что по обыкновению злой и острый на язык мальчишка забыл о своей неприязни ко всему вокруг.
– Ага, как же. Солнце не взойдет в тот день, когда кто-нибудь из этих козлов пойдет на уступки для чужих, – честно ответил он на вопрос танцовщицы, – Мы здесь стоим с середины ночи, но Тренус говорил, что утром наша труппа пойдет дальше. К какому-то Сольтуду или вроде того.
Псина недоверчиво скосился на Шазру, удивленный ее вопросом.
– Ну и что, что прозвище – меня оно устраивает, какая тебе разница?
«Нет у меня имени, чего вдруг пристала...» – вредно додумал метис то, что не стал говорить вслух. Ситуация складывалась весьма неловкой: он бы и дальше продолжил настаивать на том, что иначе, как «Псина» обращаться к нему не стоит, однако звуки приближающихся голосов предотвратили все старания подростка по означенному поводу.
Едва Лоркан только успел предположить, кому из артистов труппы теперь что-то понадобилось от него, чужой палец уже примкнул к готовым обреченно вздохнуть устам, а рука оказалась в плену у танцовщицы, поведшей его прочь от шатров цирка.
– Эй, куда ты меня тащишь? Это похищение? Мне нужно звать на помощь? – флегматично заговорил подросток, после пары ленивых, безуспешных попыток выскользнуть из хватки руки девушки сдавшийся ей на милость. Возможно, история: «Меня украла циркачка из конкурентов...» станет прекрасным оправданием его отсутствию и сопутствующему тому безделью. А если нет, то Тренус в любом бы случае нашел повод наказать юного артиста.
Уж лучше пойти с Шазрой и узнать, чего ей вдруг понадобилось.

Странно все это было: обычно таким образом - хватали за руку и уводили, - с ним поступали лишь в труппе для того, чтобы вернуть на рабочее место, с которого полукровный мальчишка каждый раз хитро умудрялся улизнуть. И делал он это не потому, что был непослушным ребенком с улицы - просто жесткое отношение к нему остальных артистов настолько бесило Псину, что не хотелось тратить на помощь этим бездельникам и лишней минуты из собственного времени. Даже общение с каджитом-охранником в последнее время стало редкостью - Тренус всячески препятствовал свободному разгулу самого молодого в цирке акробата, а тот, в свою очередь, всеми способами старался испортить жизнь ненавистному распорядителю. Пожалуй, жирдяй-имперец по праву мог считаться еще худшим существом, чем хозяин их цирка, которому в целом было одинаково плевать на всех своих подопечных, покуда их выступления продолжают приносить деньги.
И возможно, именно из-за нехватки простого общения Псина так податливо вел себя с Шазрой - не послал девушку на все четыре стороны, как обычно бывало со всеми посторонними, которые только удумают приставать к озлобленному после выступления мальцу со своими разговорами, а завел с ней короткий диалог. Вернее, сам Лоркан думал, что оный окажется коротким, ни к чему не обязывающим - и совершенно не расчитывал на большую его продуктивность, пока циркачка не увела его нагло с собой. Не так далеко, как хотелось бы, однако все равно - неожиданность.
- Ладно-ладно, посижу. Обратно-то мне точно теперь нельзя, - практически обвинительным тоном заявил он Шазре - больше все же наигранным, нежели действительно сердясь на темнокожую танцовщицу. Да и чему тут было на самом деле злиться? Хуже ведь точно не будет, а Тренус накажет его в любом случае - когда хозяин вернется из Вайтрана и скажет, что наказал Псине готовиться к выступлению.
Плечи метиса дрогнули, когда чужие руки коснулись их, принимаясь разминать. Приятные ощущения - новые, незнакомые, расслабляющие.
- Ни на кого я не злюсь... просто бесите вы меня все, ясно?
Слишком неубедительно прозвучало заявление: в конце Псина даже сорвался на тихое мычание, как нельзя лучше передовавшее удовольствие от действий Шазры, и невольно откинул голову назад.
- И труппа моя особенно бесит... Эти говнюки относятся ко мне так, будто я их животное. А сами не больше меня делают.
Да, ему определенно нравилось. Даже злиться не получалось так же красочно и честно, как прежде. Однако тот факт, что кто-то дотрагивался до него без спроса, безнадежно будоражил строптивость полукровного мальчишки, в этот же раз больше смутившегося, нежели желавшего продемонстрировать редгардке все шипы своего вредного характера. Быть может, сейчас? Или еще подождать, ведь ее пальцы такие приятные...
Впрочем, появившийся из неоткуда Тренус сумел прекрасно все испортить за него.
- Эй, да не отлыниваю я! - тут же стал защищаться Лоркан, - А веду переговоры с конкурентами! Хозяину не слишком понравится, если по возвращению он увидит чужие шатры рядом с нашими, а ты в своем состоянии если и договоришься с кем-то - так только со свиньями, чтобы те подвинулись...
Договорить подросток уже не успел: пришлось уворачиваться не только от словесных нападок имперца, но еще и от его сапога, в ином случае грозившего оставить на лице яркий темно-синий цвет.
"Вот ведь идиот" - преувеличенно вздохнул Лоркан, наблюдая за тем, во что все это переросло: за Шазрой, попытавшейся его защитить и за Тренусом, ведшим себя не лучше разгульной шлюхи, коей успел окрестить чужую танцовщицу. Однако следующие его действия превзошли все ожидания мальца.
- Собственно... Тренус, - вздохнул Псина из-под упавшей на него Шазры, хотя едва ли буйный имперец еще нуждался в оглашении своего имени. Не сразу на ум метиса пришло осознание того, что благодаря пьяным кривляньям распорядителя девушка лишилась предмета верхней одежды - лишь после того, как пальцы случайно дотронулись до ее груди. Дотронулись... и замерли на ней вместе с застывшем дыханием Псины, не то удивленного, не то напуганного поменявшимися обстоятельствами происходящего.