Отказ Империи людей подчиниться был не просто возмутителен — оскорбителен.
За урон, нанесенный всему альтмерскому народу Кризисом Обливиона, дань, которую Доминион требовал теперь с Империи — еще невысокая цена. Если бы Сиродиил не отозвал свои войска, если бы не запрещал захваченным Тайбером землям иметь свои армии — все сложилось бы иначе. Удалось бы сохранить жизни стольких меров, защитить Хрустальную Башню. Никакой компенсацией этого не исправить. Ни септимами, ни территориями. Но с ними все же лучше.
И ведь в Империи по сей день молились как богу человеку, виновному во всем этом. Тому, кто из собственных алчности и жажды власти вторгся на острова, никогда прежде не знавшие над собой захватчика, и привел с собой не армию, а двемерское творение, чью сложность не смог бы постичь и за десяток жизней. Перед чем тут было поклоняться, что почитать? Подлость? Предательство? Бессмысленную агрессию? Неуемный аппетит завоевателя? Каким невежеством должны обладать неды, чтобы ставить человека настолько низкого вровень с аэдра?
Не менее легитимным было и требование о роспуске Клинков. Отловив столько шпионов на своей территории, Талмор мог требовать гораздо большего за один лишь доказанный шпионаж.

Иными словами, Мелитар не сомневался в праведности своего дела — и дела всех альтмеров, всего Доминиона — ни в миг, когда поднимался по трапу в Алиноре, ни несколькими днями позже, сходя на берег Валенвуда. Задолго до того, как стало известно об отказе нового императора людей подчиниться, из каждого крупного порта островов, когда-то известных как Саммерсетские отчалили корабли, несущие на борту воинов из каждого из альтмерских королевств. Встретиться те должны были уже на суше, и там же — объединиться со своими босмерскими и каджитскими союзниками.
Встав лагерями на границе Анеквины и Сиродиила, они выжидали. Маги-иллюзионисты сменяли друг друга, непрерывно поддерживая завесу, что должна была скрыть их присутствие. Разведчики патрулировали округу, чтобы предупредить появление врага — или случайного путника.
Но новость принес не разведчик. К королевской палатке явился маг — один из тех, кто обеспечивал связь этого лагеря с другими. Он явно торопился: дыхание сбилось от спешки.
– Ваше Величество, срочное донесение!
– Докладывай, – кивнул Мелитар. Но уже в тот момент он знал, что услышит. Сегодня Тит Мид должен был получить «дары» от Талмора — и услышать требования. Все они ждали ответа. И только один вариант мог потребовать спешки:
– Сиродиил ответил отказом.
Значит… война?
Мысль об этом и радовала, и пугала одновременно. Все они — все альтмеры, собравшиеся здесь, в Валенвуде — ждали этого, готовились, распаляли свою храбрость рассказами о подвигах предков в войнах Междуцарствия и более ранних. Но в то же время, ни одна война ни обходится без смертей и ран. Кто знает, кому не суждено вновь ступить на цветущую землю Алинора и Ауридона?
– Труби сборы, – твердым голосом приказал Мелитар герольду. Он не имел права даже на краткий миг усомниться в целях и в солдатах. В этом лагере — одном из множества, вместившем лишь часть войск Алинора и Шиммерина — не было никого выше по званию, хоть наступлением в целом и командовал Наарифин.

Походные палатки спешно сворачивали, кострища засыпали песком — еще немного, и от лагеря останутся только опустевшие стены лагеря.
Мелитар наблюдал за этим и ждал, когда вверенная ему армия будет готова выступить, когда можно будет вскочить в седло и повести их за собой. Стройные ряды воинов альдмери были не такими уж и стройными, но раздражения это не вызывало. Ветеранов, защищавших свою родину, когда открылись Врата Обливиона, здесь было немного. Большую часть армии составляли юноши и девушки, возрастом и опытом не превосходившие сыновей Мелитара. И сегодня, в день, когда война только-только начиналась, когда войска имперцев не могли дать достойный отпор, он мог позволить себе быть снисходителен.
Даже альтмеры могут порой позволить себе быть чуть менее идеальными.
Потому Мелитар, хоть и заметил нездоровую бледность кинлорда Шиммерена, но говорить ничего не стал ни в момент его появления, ни позже, когда тот высматривал кого-то позади, за спиной Мелитара.
Нелоир выглядел таким воодушевленным, будто был рожден для этой войны и всю свою жизнь провел в ее ожидании. Разумеется, реальность была куда прозаичнее.
– Да, – просто ответил Мелитар.
Таков был план, составленный еще в Алиноре Аранеллией и Наарифином, одобренный Высшим Советом Талмора: застать Империю врасплох. Выступить быстро и слажено прежде, чем в приграничных фортах узнают и об ультиматуме Талмора, и об отказе Мида, и о головах Клинков, рассыпанных по дворцовой площади. Кампания в Сиродииле была нужна для отвлечения внимания, и на громкие победы в ней изначально не рассчитывали, что не делало ее менее важной.
– Мы займем Лейавин прежде, чем имперцы опомнятся.
Сослагательному наклонению тут не место — никаких «если» и даже «должны». Уж в этой части у них не было ни права, ни шанса на провал.
Тогда еще Лейавин — как и прочие города, избранные первоочередными целями — оценивался как место, где, возможно, придется держать оборону до конца войны. К тому моменту, когда подойдут войска Имперского легиона, городские стены должны будут защищать армию Доминиона, а не преграждать ей путь.

Две недели? Сдержать непрошеный смех Мелитар смог, но удивление отчетливо отразилось на его лице. Он хорошо помнил тактическую карту Сиродиила и расстояния на ней. Путь от Лейавина до Имперского города в самом деле занимал немногим меньше двух недель — когда на пути не стоял Имперский Легион.
– Если только все встреченные нами имперцы будут сдаваться без боя.
Армия Доминиона превосходила людей по многим параметрам, но не настолько, чтобы те аннигилировали при встрече от одного лишь осознания своей никчемности. Жаль, на самом деле — насколько бы это упростило задачу, перед ними стоявшую!
– Наша цель — отвлечь на себя внимание, а не взять Имперский город. Впрочем, если мы сумеем это сделать, внимание нам обеспечено, – тут уже и Мелитар не удержался от улыбки. Он намеревался всего-то напомнить Нелоиру, что они здесь ради того, чтобы гарантировать успех войскам Аранеллии в Хаммерфелле. Но если им и правда удастся дойти до Имперского города…
По виду Нелоира, не сходившего с прежнего места, по его взгляду Мелитар догадывался — того беспокоит что-то еще. Но, услышав вопрос, не сразу нашелся, что ответить: да, он был старше, опытней и, быть может, прочитал больше мемуаров полководцев прошлого. Но что он знал о войнах на самом деле? Ничего.
– Сложно сказать. Знаю лишь, что реальность… сложнее легенд.
Лишь немногие меры помнили, что такое война. Да и то не с себе подобными, с даэдра. Люди не могли похвастаться и этим. И все же, они не были беззащитны. И злокрыс, загнанный в угол, мог оставить без руки. Случаи бывали.
– Не недооценивайте противников. Даже если они всего лишь люди, они знают, с какой стороны держать меч.
Больше советов перед тем, как они покинули лагерь, Мелитар не давал — на долгие беседы не было времени.

     В том, что они победят, Мелитар не сомневался. Весь вопрос заключался в том, как и когда. И планам, составленным накануне войны, он верил больше, чем чужому оптимизму.
     Но, посоветовав Нелоиру не недооценивать противника, Мелитар сам слишком уж поверил в превосходство Доминиона над Империей, в преимущество, данное быстрой и внезапной атакой без предупреждения — формально, войну Миду объявили, но кто из его подданых успел о том узнать? Надо было выслать вперед разведчиков, приказать магам заглушить шаги коней и пехотинцев. Ничего из этого Мелитар не сделал — и вот они буквально наткнулись на имперский отряд. И хотя силы были не равны — патруль против армии! — люди не обратились в бегство, а приняли бой.
     И люди действительно казались чем-то неправильным, странным. Они вызывали брезгливость того же рода, что и больные с калеками. Слишком уж сильно были искажены их пропорции, слишком уж неуклюжими казались фигуры, словно их выстругал из дерева неуклюжий ребенок. Но, вопреки впечатлению, двигались люди так же быстро, как меры, и стреляли метко.
     Боевые кличи смешались с криками раненых и умирающих. Ржали кони, свистели стрелы, шипели огненные заклятия, с треском раскалывались ледяные шипы, ударяясь о броню.
     Мелитар скакал в бой в первых рядах альтмерской армии. Он знал — это не лучшее место, чтобы командовать армией, и погибнуть в первом же  сражении ему никак нельзя, но считал: вдохновить следующих за ним меров во сто крат важнее, весомее риска. И потому гнал прижавшего уши коня, врезался в строй людей, рубил их мечом, жег магией.
     Убивал он впервые.
     Говорят, в этот момент что-то должно измениться. Но когда голова в имперском шлеме слетела с плеч, отсеченная его мечом, Мелитар не испытал ничего. Ни подступающей тошноты, ни воодушевления, ни перехода на качественно новый уровень, ни чего бы то ни было еще. Быть может, это придет позже. Пока же все мысли занимало не уже содеянное, а то, что должно было случиться дальше. То, что нужно совершить для выживания, для победы.
– Не позволяйте им сбежать! Они не должны предупредить Лейавин! – выкрикнул Мелитар на эльфийском, усилив свой голос иллюзией, чтобы донести свой приказ до каждого мера до единого.
     Им не нужны были пленные для допроса — некогда допрашивать. И уж тем более не нужны беглецы, способные предупредить Лейавин.

     От запаха крови и гари мутило, но даже теперь, когда с врагами было покончено, оставались вещи, которые должны были быть сделаны. И мысли об этом — лихорадочные, путающиеся, но ни секунду не смолкающие — помогали держаться. Мелитару казалось, что стоит ему расслабиться, перестать хоть на секунду напоминать себе, что ничего еще не закончено, как сразу навалятся усталость и отвращение. Все это ощущалось и так, но будто бы за стеной, выстроенной из ответственности. Мелитар должен был сохранять здравомыслие, позаботиться о выживших — и о погибших.
– Соберите тела павших и сожгите их. Большего дать им мы не можем.
     Виски пульсировали болью от напряжения. От того, что хоронить сородичей приходилось так, по-варварски, делалось мерзко — даже хуже, чем от вида обезображенных трупов, вывалившихся на траву кишок, искаженных предсмертной болью лиц, раздробленных черепов и розовато-белых обломков костей, торчащих из ран. И даже прах навсегда останется на чужой земле. Разве это правильно?
     А иначе никак. Тела альтмерских солдат стащили вместе, бросая друг на друга — не так уж много их было, но и этих потерь можно было избежать, додумайся Мелитар послать вперед разведчиков. Магический огонь, поддерживаемый двумя магами, пожирал плоть, а священник возносил молитвы богам, прося их принять в свои планы души сражавшихся за Доминион воинов. Солдаты собрались вокруг. Многие устало садились прямо на траву. Сновали целители, залечивая раны магией — пока что бинты никому не понадобились.
     Им нужен отдых. И вместе с тем оставлять солдат надолго наедине со своими мыслями казалось неправильным. Какой бы ни была их выучка, сколько десятилетий они бы ни готовились, но война — не тренировки.
     Поэтому для себя Мелитар принял решение: как только догорит погребальный костер, а целители помогут раненым, они выступают. Лишь укрывшись за стенами Лейавина, альтмеры смогут позволить себе перевести дух, подумать, осознать, во что ввязались. Сейчас еще слишком рано. Слишком опасно.

     То, что Нелоир вновь оказался поблизости, Мелитара не удивило — в какой-то мере он ждал этого.
     Улыбка Нелоира выглядела какой-то блеклой, да и в целом по осанке чувствовалось, что он подавлен, хоть и пытается изображать присутствие духа. И вопрос его был ожидаем: они справились?
     С противником, настолько уступающим не только по происхождению, но и по численности?
– Да, – и дело даже не в том, что ответив иное Мелитар лишь навредил бы. Нелоиру нужна была поддержка, он искал одобрения. Но у Мелитара были и иные причины говорить так: – До этого дня немногиеиз нас видели настоящие сражения или лишали жизни другое разумное существо — пусть даже и человека. Никакие учебные бои с условными противникам не смогут подготовить к этому. Столкновение с реальностью никогда не проходит безболезненно. И все же, мы не только выиграли, но и готовы идти дальше.
     Мелитар говорил уверенно, чтобы Нелоир — и все, кто стоял достаточно близко, чтобы слышать — поверили в его слова, приняли как данность, что они справились, что у них еще достаточно сил, в том числе и моральных, чтобы сражаться дальше. К тому же он правда так думал. С самого начала понимал, что ведет в бой не героев сказаний, а меров из плоти и крови, видевших смерть разве что во время публичных казней.
Дальше будет легче. Нужно только привыкнуть.
     Им нужна была благая цель, более близкая, чем победа Доминиона. И Мелитар знал, что сказать:
– Большая часть населения Лейавина — каджиты, – хроники утверждали, что прежде аргониан в городе было не меньше. Разведка докладывала: с тех пор, как Хист призвали своих детей к себе, ситуация изменилась. – Тем не менее, местные власти относятся к ним как к отбросам, как к гражданам даже не второго сорта, а вовсе бракованным. Не все каджиты поймут, что захват города нами — благо для них. Но именно так и будет.
     И, если кампания завершится удачнее запланированного, то к прежним требованиям добавится новое: возвращение Лейавина Анеквине. Хотя бы ради того, чтобы союзники альтмеров увидели в них благородных и заботливых господ, заботящихся на только о своим нуждах.