С лёгким треском зажглась свеча, немного разгоняя ночную тьму, разбавляя царящий в библиотеке вязкий полумрак. Льисс-Ма бы при таком освещении читать всё равно не стала: негоже себе глаза портить смолоду. Разве что, если зажечь ещё одну свечу… Но ом-рат таких проблем явно не испытывала. Выражение ужаса на её лице плавно сменял восторг и лёгкий трепет. Похоже, аргонианка и впрямь смогла удивить гостью из Эльсвейра! В голове тут же всплыло свежее воспоминание, и девушка чуть усмехнулась. Значит, ничего полезного в человеческих городах нет, дорогуша? Глупая, глупая каджитка. Знание – оно есть почти везде. Только, как правило, оно скрыто весьма старательно и умело. Иногда его оберегают люди и меры, но куда чаще – сама природа. Но не имеет значения, кто поставил преграду: достаточная настойчивость и проницательность всегда приведёт к желанной цели. Льисс-Ма в своё время этому научила мать, и, хотелось бы верить, что ом-рат тоже поймёт эту нехитрую, но весьма полезную истину.
– Раза два, по-моему. Если не считать той вылазки, когда я нашла этот путь: в тот раз я внутрь так и не попала. Не решилась. Но трактатов по алхимии здесь нет, а магия меня не слишком интересует. Я нашла пару интересных книг, что касались школы Изменения – ими и ограничилась.
Магия действительно не слишком интересовала аргонианку. Да и, признаться, не имела та к ней особых талантов. В алхимии бывает полезно временно изменить свойства того или иного компонента для более полной и быстрой реакции – и школа Изменения здесь всегда готова прийти на помощь. Её мать немного понимала эту магическую школу, пользуясь её заклинаниями для тех же целей, и успела научить им свою дочь. Конечно же, прелесть Изменения в том, что оно подразумевает достаточно широкий полёт для фантазии. Главное – чтобы хватило силёнок и умения. Но и с тем, и с тем был напряг, и потому Льисс-Ма не слишком увлекалась изучением заклинаний.
– Поищи, тут где-то были книги, по которым можно, в теории, научиться некоторым редким заклинаниям – аргонианка повернулась к своей подельнице и обнаружила, что та уже развалилась на стуле с широкой спинкой, открыв увесистый фолиант. Почему-то девушке казалось, что, когда она смотрела в другую сторону, каджитка нет-нет – да бросала на свою спутницу взгляды, полные… Желания. Да, именно желания: тогда, рядом с городскими воротами Льисс-Ма в этом была ещё не слишком уверена. Не привыкла она к тому, чтобы её кто-то так откровенно жаждал. Да и чтобы это была другая девушка… Подобная мысль удивляла, смущала, но не казалось чем-то уж совсем прям неправильным. И хотя поначалу аргонианка не испытывала никаких схожих чувств, огонь, что распалял ом-рат, всё же перекинулся и на неё. Те вгляды, когда они поднимались по лестнице – цепкие, целеустремлённые, почти осязаемые… То, как близко друг к другу они крались по каменному карнизу… Интересно, а как это будет – с другой девушкой? Как это вообще возможно? Ладно, глупости. Но… У неё такая мягкая на вид шерсть… Так и хотелось бы зарыться в неё носом.
– Ладно, сиди, я сама найду. Тебя интересует Разрушение, я правильно поняла?
Девушка плавно подошла к дальнему стеллажу, честно стараясь не налететь ни на какие препятствия в царящем полумраке. Как ни странно, у неё это даже удалось. Полки, уставленные самыми различными книгами, висели прямо перед ней… На не слишком удобно высоте. До самых верхних рядов Льисс-Ма дотянуться явно не смогла бы при всём желании, средние не казались представляющими интерес. А вот нижние…Аргонианка усмехнулась своим мыслям и незаметно для своей спутницы облизнулась. Сейчас Лэр, казалось, была полностью погружена в чтение. Но наверняка она хоть раз, да отвлечётся. А её спутница тем временем проверит нижние полки, заодно чуть-чуть подразнив каджитку. Уж больно выразительными были её взгляды тогда, раньше.
Аргонианка плавно нагнулась, осматривая корешки лежащих внизу книг. Что-то из них могло заинтересовать гостью из Эльсвейра, что-то нет… Пусть сама решает. А тем временем… Жалко, что она сейчас не в платье или в юбке. Конечно, в них лазать по стенам было бы самоубийственно… Но какой эффект бы это произвело сейчас! Впрочем… Холщовые штаны, которые девушка надела перед вылазкой, были не то чтобы тесны, но о-о-очень неплохо облегали тело. А если чуть выставить попку, да приподнять хвостик… Как Льисс-Ма сейчас и сделала… Результат тоже должен быть неплох. В глубине души ей было немного стыдно за подобную выходку, да и смущение давало о себе знать… Но желание подразнить пушистую было куда больше обеих этих факторов. Помогал и медленно, но верно разгорающийся жар ответного желания. Сейчас она играла с огнём, рискуя даже не обжечься – сгореть… Но эта перспектива аргонианку ничуть не пугала.

Льисс-Ма ощутимо вздрогнула от неожиданности, почувствовав мягкое, но настойчивое прикосновение к своему хвосту. Повернув голову, она встретилась взглядом с каджиткой, что, будто по волшебству, оказалась рядом, и теперь наслаждалась моментом. В глазах девушки горел всё тот же огонь желания, а сама она пребывала в необычно приподнятом настроении – за весь прошедший день и половину ночи аргонианка не видела, чтобы её подельница была такой… Весёлой и непринуждённой что ли? Словно Лэр окончательно решила отбросить прочь прежнюю нотку холода, что неизменно проскальзывала в её тоне. Теперь на неё не было даже намёка – всё заменил жар желания.
Оставив в покое хвост своей подруги, Лэр’зулат подошла поближе к книжному шкафу… И к ней самой. Намного ближе. Аргонианка почти чувствовала своей чешуёй шерсть каджитки – такую тёплую, мягкую и манящую… Что люди, что меры – они совершенно не походили на детей Хиста. Их кожа была совершенно гладка, за исключением тех мест, где росли волосы: у кого мягкие и длинные, у кого короткие и вьющиеся. Конечно, гостья из Эльсвейра на чешуйчатых тоже мало походила, но в ней всё же было что-то, заставляющее испытывать Льисс-Ма к ней симпатию. И во внешности, и в характере. И ещё… Наверное, общим желанием? Льисс-Ма по-прежнему была немного не уверена в своих чувствах. Её хотела другая девушка – причём так, как не хотел чешуйчатую ни один мужчина. Это… Наверное, это было неправильно? Её несколько шокировал такой поворот событий, ещё больше – смущал… Но и шок, и смущение проигрывали в неравной битве с ответным желанием. Ей хотелось этого. Хотелось ощутить тепло и мягкость шерсти ом-рат, зарыться в неё пальцами, носом…
– Да. Наверное. Не знаю… Посмотри, раз уж ты тут. Тебе получше видно будет. Во всех смыслах.
Мягкое, едва ощутимое касание, заставившее девушку вздрогнуть – и вокруг чешуйчатого хвоста чуть обвился пушистый. Аргонианка удивлённо выдохнула – но возражать не стала. Ощущения…. Ей нравились. Мягкий, пушистый хвост чуть сжимал её собственный, гуляя вверх-вниз, оглаживая хрящевые пластины на вершине хвоста… И щекоча мелкие, чувствительные чешуйки внизу. Нежные кольца двинулись вверх, к самому его основанию – и Льисс-Ма удва смогла сдержать стон. Касания были такими лёгкими и невесомыми, но в то же время – чувствительными и возбуждающими. Словно почувствовав реакцию подельницы, Лэр замерла. Аргонианка усилием воли заставила себя хотя бы на мгновение успокоиться и открыла глаза, встретившись взглядом с каджиткой – и та со смущением и видимой неохотой убрала хвост, к величайшему сожалению чешуйчатой. Похоже, обитательница Эльсвейра тоже не слишком комфортно себя чувствовала в такой ситуации… Как ни странно, именно эта мысль прибавила уверенности Льисс-Ма.
Неловкая пауза продлилась буквально пару секунд – но этого хватило Лэр’зулат, чтобы окончательно смутиться и попытаться найти выход из сложившегося положения. Со стороны её действия выглядели как минимум необычно: сначала каджитка развернулась на месте, глядя своей спутнице в глаза, затем крутнулась назад – и резво полезла наверх, цепляясь за полки. И без того нагруженные стеллажи задорно поскрипывали под её весом, чуть запахло пылью. Льисс-Ма испуганно вжала голову в плечи, осознав, чем они сейчас рискуют. Что же она творит… Тут же должна быть лесенка, специально для таких целей! Конечно, Лэр весит немного, но, если хоть одна полка не выдержит – поднимется грохот и изрядный беспорядок. А это им сейчас нужно меньше всего.
– Лэр! Назад! Ты поднимешь шум! Прекрати!
Но каджитка поднялась слишком высоко, чтобы останавливаться. Она уже тянулась к заветному фолианту, впившись когтями в дерево полок. Схватившись за томик, она потянула… Но книга оказалась тяжелее, чем ожидала ом-рат. Она дёрнула сильнее, и ещё сильнее… А фолиант возьми и поддайся, совершенно внезапно.
Чуть шкрябнули когти по дереву – и Лэр’зулат отправилась в свободный полёт, спиной вперёд прямо на холодные камни. Говорят, кошки всегда падают на четыре лапы. Распространяется ли это правило на каджитов? Аргонианка не стала над этим раздумывать. Или её подруга разобьёт себе голову, или повредит книгу, или просто нашумит. Всё это было одинаково паршиво, и Льисс-Ма видела лишь один способ хоть как-то это предотвратить. Она побежала – прямо под падающую девушку, стараясь её поймать. Вряд ли у неё хватит сил удержать ом-рат – но падение определённо окажется куда мягче.
И оно оказалось. Для Лэр. С округлившимися от испуга и неожиданностями глазами, она упала прямо на свою подельницу, отбрасывая ту назад и вниз. Из горла аргонианки вырвался непроизвольный полувздох-полустон, когда по её спине крепко ударил пол, а на грудь навалилась каджитка, плотно прижимающая к себе свой трофей. С лёгким стуком мир чуть содрогнулся: затылком девушка тоже приложилась, пусть и несильно. В остальном же дерзкая выходка Лэр’зулат не принесла особых негативных последствий, не считая пары ушибов… Другой вопрос, если на полках остались следы от когтей. В таком случае маг им лично открутит головы.
Далеко не сразу Льисс-Ма поняла, в каком положении она оказалась. Но, когда сквозь раздражение и потерянность картина мира, наконец, дошла до девушки, она чуть вздрогнула. Прямо на ней лежала каджитка, оправившаяся от падения куда раньше… И весьма разгорячённая. Аргонианка задышала чуть чаще и прерывистее. Она почти чувствовала тепло шерсти той, что так её хочет, сквозь тонкую ткань их одежды. Так близко… Так тепло… И, наверное, даже можно…
Она аккуратно скользнула левой рукой по спине ом-рат – вниз, туда, где тонкая рубашка сходилась со штанами. Робко улыбаясь, девушка чуть потянула ткань, выдёргивая её из-под штанов и пояса – и запустила руку в образовавшийся просвет, поглаживая каджитку по пояснице, ощупывая короткую, мягкую шерсть. Так приятно… Так тепло… И почему-то так хотелось опустить руку ниже, на упругую подтянутую попку…

Её мягкие, осторожные касания не остались незамеченными. Едва аргонианка успела привыкнуть к ощущению шерсти под своими пальцами, как её подельница вдруг захлопнула книгу и с мурчанием перевернулась, по-прежнему придавливая девушку своим весом, но теперь уже глядя ей в лицо. Одного взгляда синих, с вертикальным зрачком, глаз каджитки хватило, чтобы заставить Льисс-Ма мелко задрожать от возбуждения… И предвкушения. Они словно горели синим огнём в полутьме библиотеки, и в них явственно читалось обещание… Чего-то. И сила этого взгляда была такова, что чешуйчатой просто хотелось прикрыть глаза, расслабиться, и позволить Лэр’зулат делать с ней всё, что та посчитает нужным или уместным.
И та не могла не воспользоваться такой возможностью. Ом-рат нависала над ней, плотно схватив аргонианку за руки и разведя их в сторону, заставляя ту чувствовать себя совершенно беззащитной. Более ненужная книга давно уже была закрыта и отставлена в сторону, а лицо Лэр, такое необычное и красивое всё приближалось и приближалось. Она что-то шептала – низко, проникновенно, заставляя сердце Льисс-Ма биться всё чаще и чаще, а жар внутри – разгораться сильнее. Что-то о благодарности. За указанный путь, за смягчение падения… И за развлечение. О каком развлечении шла речь? Аргонианка не понимала, но в глубине души догадывалась. И, когда губы пушистой почти коснулись её, девушка подалась вперёд в робком встречном движении.
Губы каджитки были такими мягкими, нежными… Ищущими. Льисс-Ма никогда и ни с кем раньше не целовалась. Всё-таки, она была слишком робкой и слишком порядочной девицей для того, чтобы искать подобного рода развлечения. Хотя… Порядочной ли? Сейчас она лежит в замке, на полу библиотеки мага, вместе с другой девушкой и наслаждается поцелуем… Даже пытается на него отвечать. Но аргонианская анатомия не слишком в этом плане помогала: та узкая полосочка шкуры, что заменяла детям Хиста губы, не обладала такой подвижностью, как у представителей других рас. Но зато у разумных ящеров был весьма длинный и гибкий язык…
Рука Льисс-Ма непроизвольно легла на талию Лэр, когда та закинула на лежащую подельницу свою ногу. Но там рука не остановилась: скользнула ниже, прямо на аппетитные выпуклости пониже хвоста – и сжалась там, едва ощутимо покалывая нежную кожу через тонкую ткань штанов. Одновременно с этим, аргонианка медленно, томно выдохнула, приоткрыв рот – и коснулась языком губ каджитки, таких сладких и нежных, словно медовых. Но на этом она не остановилась: действуя по наитию, не в силах сдержать себя, она скользнула языком дальше, в рот пушистой, нежно касаясь уже её короткого шершавого язычка…
– У-угу… - выдавила из себя Льисс-Ма в ответ на замечание гостьи из Эльсвейра. Та тяжело дышала, не в силах сдержать возбуждение… Но и сама аргонианка была в не в лучшем состоянии. А если быть точным, то в куда худшем: жар между ног, и до того сильный, теперь можно было сравнить с лесным пожаром. Её дыхание было рваным, хриплым, и её небольшие, изящно очерченные грудки то поднимались, то опускались в весьма быстром ритме. Ей хотелось большего. Хотелось сдаться перед напором страсти каджитки, отдаться полностью этому сжигающему пламени – и не думать больше ни о чём. Словно почувствовав это, Лэр’зулат вернулась к прежнему занятию, вновь целуя губы аргонианки, лаская их языком, то и дело встречающимся с язычком лежащей снизу девушки. Их хвосты то сплетались, то расплетались, лаская друг друга, узенькая ладошка ом-рат скользила под рубашкой чешуйчатой, поглаживая разгорячённое тело, нежно лаская часто поднимающуюся грудь… В какой-то момент их поцелуй разорвался, и Льисс-Ма вдруг ощутила нежное, горячее прикосновение губ к своей шее… А затем – и прикосновение остреньких зубок, вызвавшее у неё негромкий стон.
Эти пальцы… Каждый из них заканчивался острым коготком, до поры, до времени дремлющем в пушистых ножнах. Но при этом они были такими нежными и ласковыми. И короткая, мягкая шерсть, покрывающая её тело… Аргонианке хотелось ощутить это прикосновение всем телом, прижавшись к обнажённому телу каджитки, лаская его – и наслаждаясь ласками самой… Она играла с воротом рубашки чешуйчатой, словно намекая на то, что было бы неплохо избавиться от этой детали одежды… И от одежды вообще. И, надо сказать, предложение это было как нельзя кстати. Льисс-Ма чувствовала: ещё чуть-чуть – и она сойдёт с ума. От жара между ног, от близости, от желания…
– Сними… Хочу тебя… - едва слышно, полубессвязно прошептала она, чуть ворочая бёдрами в такт движению хвоста. Сама она тоже не медлила: чуть дрожащими руками она скользнула под рубашку Лэр’зулат, окончательно выдёргивая её из штанов, поднимая наверх, открывая взгляду изящную пушистую фигурку…

В любой иной ситуации обычно робкая аргонианка не стала бы проявлять такую смелость. Ласкать сквозь одежду подхвостье пушистой, медленно, но верно стягивать с неё одежду… Но робость и стеснительность остались примерно где-то рядом с приличиями и убеждениями, что заниматься любовью с другой девушкой – неправильно и нехорошо. Здесь, под покровом ночи, в библиотеке придворного мага, рядом с распалённой каджиткой, Льисс-Ма совершенно утратила над собой контроль. Быть может, завтра она будет вспоминать о ночном происшествии со стыдом и смущением, но сейчас в её душе поднималось желание, граничащее с похотью: сильное и непреодолимое, совершенно затмевающее и разум, и другие эмоции.
Лэр приподнялась на ней, откидываясь назад. Её нежные тонкие пальчики выскользнули из-под одежды чешуйчатой, заставив ту разочарованно вздохнуть… Но этот миг холода был жертвой, которую требовалось принести – и которая несла за собой куда большую награду. Ом-рат вытянулась, одним изящным движением стягивая с себя уже давно мешающую им обоим рубашку, обнажая прекрасное, покрытое короткой шерстью тело. Её небольшие грудки, почти такого же размера, что и у Льисс-Ма, были увенчаны маленькими розовыми бугорочками, такими необычными и манящими в полутьме библиотеки. Кажется, это были соски. У аргонианок отсутствовала такая деталь анатомии за отсутствием необходимости: вышедшие из яйца детёныши у них уже имеют зубки и в состоянии питаться мясом. Но у всех других рас Тамриэля… Интересно, насколько они чувствительны? И насколько приятно будет для каджитки прикосновение к ним? Был лишь один способ это проверить.
Но осуществить этот маленькой эксперимент девушке не дали. Грудки Лэр’зулат были так близко… Манили, вызывали желание их коснуться, нежно помять, чуть поиграть с соском, проверяя на практике его чувствительность. Но едва Льисс-Ма потянула к ним руку – пушистая отстранилась ещё сильнее, одним плавным движением соскальзывая с неё… И одновременно выскальзывая из штанов, под которыми не оказалось совершенно ничего. Лишь мягкая и пушистая шерсть, равномерно покрывающая молодое и стройное тело – чуть более густая внизу, между ног… И слегка потемневшая от влаги. Одного этого вида было достаточно, чтобы лишить аргонианку всяких остатков здравого смысла.
Подрагивая от возбуждения, она повиновалась воле каджитки, поднявшись с пола. Ослабила узел на завязках бриждей, вытягивая ремень, отпуская эту более ненужную деталь одежды на волю гравитации. Ладони Лэр’зулат тем временем гуляли по её талии, подтянутому животику, груди и бокам… Одного нетерпеливого движения было достаточно, чтобы передать уже ей своё желание – и ом-рат охотно помогла своей подельнице избавиться уже от рубашки. Теперь они обе были совершенно обнажены и разгорячены… Но из них двоих пушистая смогла сохранить куда больше разума. Быть может, потому что она уже когда-нибудь проходила через что-то подобное? И не раз? Её рука нежно потянула за хвост девушки, заставляя ту повернуться на месте, вновь встретившись лицом с каджиткой… Такое необычное, и в то же время красивое лицо со столь непередаваемым хищным выражением. Одного этого взгляда хватало, чтобы… Чтобы…
Аргонианка с жаром ответила на поцелуй – так, как могла. Но Лэр’зулат не стала его продолжать хотя бы вполовину столь долго, как в прошлый раз. Её губы отпрянули… И спустились ниже. И ещё чуть ниже. И ещё… Льисс-Ма уже начала догадываться, что же хочет её спутница – но не могла в это поверить. Даже будучи девицей, и в общем-то, довольно робкой, она не могла не фантазировать о чужих ласках, что когда-нибудь случатся… Но никогда, даже в самых смелых мыслях она не ожидала такого. Язык каджитки проскользил по гладким полусферам, сопровождаемый невесомыми касаниями губ, спустился к подтянутом животику, дразня, прошёлся из стороны в сторону, дотронулся до лобка… А затем…
Она глухо и прерывисто застонала, не в силах более сдерживать себя. Нежный, шершавый язычок Лэр ласкал её там, принося ощущения, совершенно несравнимые с удовольствием от касания собственных пальчиков. Она широко проводила языком по набухшим губкам, слизывая пропитавшие их соки, дразнила скрытый меж них бугорок, запускала язычок в самое средоточие жара и желания, пуская по телу чешуйчатой волны дрожи и удовольствия. Это крыло замка обычно пустовало, и стражи проходили здесь редко, очень редко… Но всё ещё, не следовало искушать судьбу и привлекать к себе внимание. Но видит Хист, как же трудно было сдерживать рвущиеся из горла стоны удовольствия!
Немногим легче было и стоять на мелко подрагивающих ногах. Да, на полу было холодно, а кроватей в библиотеках, как правило, не бывает… Но переносить такие ласки и твёрдо держаться в стоячем положении было попросту невозможно. С этим надо было что-то делать. Можно было сесть на одно из кресел. А можно было…
– По…. О-о-о-о… Огоди… - говорить членораздельно было почти невозможно. От горящего желания, от волн удовольствия… Хотелось лишь наслаждаться близостью и ощущениями, что эта близость даровала. Но для этого требовалось немного поработать. Совсем чуть-чуть. Льисс-Ма, пошатываясь, словно пьяная, сделала два шага в сторону стола – почти пустого, если не считать пары свеч, чернильницы и листов пергамента. Всё это было в один миг отодвинуто в сторону, а на широкую деревянную столешницу плюхнулась сама аргонианка – животом вниз. Всё, что она сейчас могла сделать – это расставить пошире ноги, чуть приподнять попку… И задрать вверх хвост, открывая взгляду Лэр истекающее соками лоно. И, само собой, она так и поступила.

Лёгкий сквознячок, невесомо пронёсшийся по библиотеке, слабым холодом коснулся набухших и влажных складочек аргонианки. Та только и смогла, что вздрогнуть и приподнять хвост ещё чуть выше, едва не постанывая от нетерпения. Могла ли она подумать, что её визит в библиотеку кончится именно так? Ну… На самом деле, Льисс-Ма предчувствовала что-то подобное. Ещё тогда, когда увидела в глазах Лэр пламя желания, когда почувствовала, что чуть ниже живота рождается ответный жар… Это предчувствие немного пугало – но любопытство и желание было куда большим. Теперь же, лёжа на столе и ожидая продолжения ласк, ей стоило больших усилий не постанывать и поскуливать от нетерпения. Язычок каджитки ласкал её так хорошо, так нежно и приятно… Не хотелось, чтобы это ощущение прекращалось. Миг холода, что настал сейчас, казался ненужным и неправильным.
К счастью, ом-рат не стала тянуть слишком долго. Девушка почувствовала, как кончика её хвоста коснулись нежные, мягкие пальчики и прошли вниз по его внутренней стороне, чуть более широкой и гладкой… И вместе с тем – куда более чувствительной. Особенно у его основания, куда медленно, но неуклонно стремилась каджитка. Льисс-Ма глухо, томно застонала, когда девичьи пальчики нежно прошлись по чешуйкам на стыке хвоста и тела… И под хвостом. Казалось, Лэр’зулат знала, где ласкать её, прекрасно понимала, где находятся чувствительные точки чешуйчатой – и стремилась доставить ней максимальное наслаждение. Интересно, с чем связано подобное знание? Имела ли она дело с аргонианами и раньше? Или дело в том, что у неё самой имеется хвост, пусть и несколько иной? Если он настолько же чувствителен, то… Впрочем, она ещё успеет это проверить. Аргонианка мелко задрожала – и от удовольствия, и от предчувствия того, как она будет ласкать пушистую в ответ. О, да… Ей не приходилось ещё ни разу ласкать других девушек, но она не раз ласкала себя – и почему-то ей казалось, что там, где касания пальчиков могут принести удовольствие, язычок принесёт истинное наслаждение. Особенно столь длинный и гибкий, как у неё… Это ведь у людей и меров языки короткие и широкие, а у аргониан они совсем-совсем другие…
Наконец, Лэр закончила ласкать хвост и опустилась несколько ниже. Льисс-Ма не могла взглянуть назад – но она буквально кожей чувствовала жаркое дыхание каджитки на своём бутоне, чувствовала, как от подобной близости он намокает ещё сильнее. Пушистые ладони нежно, но плотно легли на бёдра, и два пальчика принялись осторожно, нежно раздвигать в сторону набухшие губки, обнажая узкую, чуть подрагивающую от возбуждения пещерку. В этот момент аргонианка просто не смогла сдержать рвущегося наружу стона: настолько были приятны эти касания, эти ласки, это жаркое дыхание, столь частое и близкое… И язычок, скользнувший туда буквально через миг. Такой горячий, нежный и шершавый, он гулял то вверх, то вниз по набухшим губкам, щекотал чувствительный бугорок, то и дело поддразнивал пылающие огнём глубины. Не в силах сдерживать себя, в какой-то момент девушка начала чуть подмахивать в такт движениям своей подельницы, стараясь подставлять той самые чувствительные места, задавать ритм… Ох, как же это было сладко, как приятно. Почему она раньше не знала, что так – можно? И насколько это прекрасно. Удовольствие захлёстывало аргонианке с головой… Но этого было мало. Каджитка то и дело чуть отстранялась, ломала ритм, переключалась на другие места, не позволяя чешуйчатой достигнуть того пика эйфории, приближение которого она смутно чувствовала. А ей хотелось… Ей так хотелось… С нетерпеливым стоном Льисс-Ма подалась назад, прижимаясь теснее своим лоном к лицу Лэр’зулат, так грубо и недвусмысленно выражая свои желания... Но они были куда сильнее прежней робости и стеснительности. Ей хотелось ощутить этот язык в себе. Почувствовать, как он нежно и настойчиво ласкает её внутренние стены, стремясь проникнуть всё глубже и глубже. Как он опускается чуть ниже и быстро-быстро ласкает чувствительный бугорок лёгкими, но столь чувственными движениями. Хотелось, чтобы каджитка вознесла ей на пик удовольствия. И, как ни странно, ом-рат послушалась, вызвав у аргонианки удовлетворённый вздох.
Но радость продлилась недолго: едва девушка начала вновь ощущать приближение экстаза, язык пушистой выскользнул и неё, заставив Льисс-Ма разочарованно застонать. Почему лона так жестока? Зачем она играет с ней? Разве Лэр не видит, насколько её подруга близка, насколько хочет этого яркого, блистательного мига облегчения. Зачем…
Она удивлённо пискнула, когда что-то крошечное, но невообразимо холодное коснулась тугого колечка под хвостом. Льисс-Ма непроизвольно сжалась, но было уже поздно. Миг – и крошечная льдинка проскользнула внутрь, лишь ускоренная резким сжатием мышц. Ощущение проникновения было… Необычным. И, наверное, приятным. Вернее, оно было бы приятным. Если бы не сопутствующий холод. Но осмыслить этот факт аргонианке не дали: руки вновь сжали её бёдра, на этот раз – куда крепче, и язык вновь принялся скользить по клитору в том самом быстром и приятном темпе, периодически уходя вверх и страстно проникая во влажные и тесные глубины лона. Теперь каджитка не сбавляла темп, о нет. Она продолжала свои ласки, не отрываясь, всё приближая и приближая долгожданный миг. Льисс-Ма ощущала его близость – но теперь уже с лёгкой опаской, пробивающейся даже сквозь пелену желания. Ещё никогда она не встречала подобный миг… Так. От чужих ласк, будучи дважды прерванной. И это накладывало свой отпечаток. Миг развязки обещал быть бурным, сильным и…
– О-о-о-ох… - сдавленно простонала Льисс-Ма, прикладывая все возможные силы, чтобы сдержать стон. Но это было попросту невозможно. Настолько силён был фонтан чувств, силён и необычен… Словно всё её тело на один миг прекратило существовать, растворившись в чистом и непередаваемом наслаждении. А затем возникло вновь – непослушное, онемевшее, несущее на себе отпечаток пережитого. Ей хотелось кричать от удовольствия на весь замок – но этого делать точно не стоило. И без того прозвучавший стон был достаточно громким.
Но Лэр’зулат не спешила останавливаться. Тело не слушалось своей хозяйки, двигаясь, сложно по своей воле, не в силах выдержать нахлынувшего мига сладости… И непрекращающихся ласк. Её и без того узкая девственная пещерка сжалась ещё сильнее, не пуская пронырливый язычок каджитки, а набухший бугорок реагировал на любые прикосновения настолько остро, что наслаждение переходило едва ли не в боль. Казалось, ещё немного таких ласк – и она вновь соскользнёт в океан наслаждения, но вынырнуть из него уже не сможет.
– П-п… Прекрати… - смогла она выдавить из себя, всё ещё подёргиваясь от столь сладких и чувствительных ласк. Кажется, девушка её услышала: пытка удовольствием прекратилась, и Льисс-Ма смогла расслабленно растянуться на столе, пытаясь прийти в себя после пережитого. Было так хорошо, так приятно… И такая приятная истома в теле…

Медленно, неохотно, каджитка отстранилась, и аргонианка наконец смогла перевести дыхание. Так жарко внизу, и прохладно чуть выше… Странное, непередаваемое ощущение, приносящее необычное и неожиданное удовольствие.  Её первый раз с другим… С другой… Такой волнительный, не похожий ни на что ранее испытанное. Если бы она знала, что чужие ласки способны вознести до таких вершин удовольствия, совершенно несравнимых с собственными ласками, она бы давно…
Давно что? Нашла бы другую девушку, которая так бы её удовлетворила? Или мужчину? Ох и глупышка же ты, Льисс-Ма. Какие только мысли не приходят в голову после столь сильного оргазма. И все, как одна, идиотские. Но, даэдра подери… Насколько это было просто! Ещё никто ранее не бросал на неё таких плотоядных взглядов… И уж тем более – не давал такой воли своим желаниям. Они с каджиткой друг друга даже не знают, связанные общим преступлением… И взаимной симпатией? Да, наверное, это было главным. И вот, они не так давно вошли в библиотеку, а аргонианка уже лежит на столе, пытаясь прийти в себя от пережитого, а Лэр слизывает с губ тягучие, прозрачные капли её соков… Одна мысль об этом вновь будила желание, возбуждала… Но её тело ещё не до конца оправилось от столь сильного оргазма. Интересно, а с другой девушкой всегда… Так? Так сильно, так приятно…
Поток её мыслей прервало нежное прикосновение пальцев, губ… Язычка. Ом-рат ласкала её поясницу, проводила кончиком языка вновь позвоночника, вызывая мелкую дрожь Свою порцию поцелуев получило и плечо, и шея… Короткая, слабая вспышка боли – нежной чешуи ощутимо коснулись остренькие клыки пушистой. Но боль смыло наслаждение от поцелуев, от до сих пор отдающегося в теле оргазма, от близости со столь нежной и красивой девушкой… Которая так её хотела…
Шёпот каджитки заставил Льисс-Ма вздрогнуть. Вся ночь… Ночь удовольствий. Для неё, для пушистой, для них обоих. Целая ночь единства друг с другом – здесь, в замковой библиотеке, в которую в это время в здравом уме не пойдёт ни одна душа. Ночь плотской любви, ночь сладости и наслаждения. Они успеют сделать друг с другом столько всего… Сколько здесь ещё пробудет караван? Смогут ли они повторить это завтра? Кто знает, кто знает…
А Лэр не теряла времени. Её руки касались мягких чешуек, ласкали, поглаживали, язык скользил по плечам и шее, выводя затейливые узоры. И шёпот, жаркий и томный, едва слышный, но такой приятный. Красивая и милая, мечта мужчины… Какого мужчины? Здесь, в Сиродииле, мало кто поглядывал на юную аргонианку… Так. С желанием, с похотью. Или она просто не видела этого, не хотела видеть? Неважно. Может, впредь ей стоит быть внимательнее, и бороться со своей дурацкой робостью – раз уж плотская любовь столь приятна. А может и нет. Будут ли они столь нежны, как каджитка? Столь же осторожны и заботливы? Станут ли говорить столь приятные слова, так чувствительно ласкать? Захотят ли…
Льисс-Ма чуть вздрогнула, осознав, что предлагает ей Лэр’зулат. Стала первой, но невинность не тронута… Было ли это нужно? Наверное… Наверное, это было бы правильно. Но чем она собирается это сделать? Пальчиками? Мысль об этом чуть пугала… Но вместе с тем и возбуждала. А ом-рат тем временем как-то внезапно оказалась на столе, рядом с ней. Опираясь на твёрдое дерево, она легла рядом с чешуйчатой… И принялась медленно, нежно ласкать той спину, осторожно растирая, оглаживая, скользя то вверх, то вниз. То и дело руки девушки нежно скользили вдоль боков и вниз, обхватывая и прижимая девичьи грудки, вновь пробуждая желание и похоть. Иногда они спускались и вниз, словно ненароком задевая хвост, оглаживая его основание, растирая упругие ягодицы и основание хвоста… Аргонианка уже потихоньку оправлялась от испытанного оргазма – но ласки подельницы не давали ей успокоиться. Наоборот, вновь пробуждали желание, подкидывали хвороста в огонь, горящий чуть ниже живота..
Девушка ещё некоторое время лежала, почти не шевелясь, наслаждаясь ласками и позволяя пламени страсти разгореться с прежней силой. Её дыхание вновь начало учащаться, кровь прилила к хвосту… И когда было уже совсем невмочь сдержать свои желания, Льисс-Ма с негромким стоном заворочалась, плавно, медленно переворачиваясь на спину, встречаясь взглядом со своей любовницей. В её глазах читалась всё та же страсть, всё та же плотоядная похоть… Девушка чувствовала себя добычей – и не хотела сопротивляться.
– Возьми меня… Моя нежная.
Томно прошептав эти слова, аргонианка широко развела ноги в стороны, что-то задевая и сбрасывая на пол… Но всё это казалось такой мелочью. Сейчас они были вдвоём и хотели друг друга. А всё остальное – чепуха. Даже то, что ей наверняка сейчас придётся лишиться своего девичества… Если каджитка и впрямь это хотела сделать.

Её ждало наслаждение, ещё большее чем раньше… Но оно имело свою цену. Короткий миг боли ради удовольствия, ограниченного лишь их с каджиткой силой и желанием. Стоило ли оно того? Определённо. Да и к тому же… Раз уж у них с Лэр случилась такая близость, раз она стала первой, с которой девушка познала наслаждение плотской любви – наверное, то, что она хотела, что предлагала, было правильным? Ей, наверное, лучше знать. Да и не вызывала подобная перспектива негативных эмоций. Лишь лёгкое опасение, предчувствие боли… И, всё-таки, возбуждение.
Но чем она собирается это сделать? Всё-таки, они обе были девушками. Пальчиками? Острыми коготками на их конце? Бррр. Именно эта мысль и пугала, и возбуждала одновременно. С одной стороны – способ интересный… А с другой – после пережитого наслаждения её лоно всё ещё тесное и узкое. Не повредит ли пушистая что-то ещё, кроме тонкой плевы? Если так, то лучше всё же не надо… Но ведь она наверняка придумает что-то получше, верно?
Льисс-Ма робко и смущённо улыбнулась в ответ на комплимент, одновременно наслаждаясь прикосновением пальчиков и острых коготков к бедру. Они едва угадывались, почти неощутимо поддевали и скребли чешуйки, не принося боли, но обещая дальнейшее удовольствие. Цветок болот… Так её ещё никто не называл. Конечно, она за свою жизнь не разу не была в Чернотопье, родившись и прожив всю жизнь в Корроле и лесах близ него. Но… Всё равно приятно. Тогда, в таверне, она даже не подозревала, что ом-рат может быть такой ласковой, такой нежной и чуткой.
Нежно коснувшись губ своей любовницы, каджитка скользнула вниз, слезая со стола, замерла на секунду другую… И придвинулась вновь, близко-близко. Непроизвольно Льисс-Ма приподняла свой хвост, что сейчас оказался пропущен меж ног пушистой, скользнула им меж стойных и пушистых ножек… И вдруг нащупала что-то очень горячее и мокрое. Девушка вздрогнула, осознав, что междулапье каджитки настолько промокло от неё, от её вида, от реакции на её ласки. Это было так непривычно… И так приятно. Аргонианка прижалась хвостом ещё плотнее, чуть обхватывая пушистый хвостик Лэр и чуть изогнула его, стараясь прижаться как можно ближе к источнику жара – и была вознаграждена за это удовлетворённым мурчанием. Готова ли она идти дальше? Да… Но как же нелегко, как же сложно было в этом признаться! Льисс-Ма смущённо кивнула и подвинулась чуть ближе к своей любовнице, разводя ножки, со звоном что-то скидывая со стола… Теперь самые горячие точки их тел почти соприкасались, и одно это чувство будоражило кровь.
Ом-рат иного ответа и не ждала. Чуть отпрянув, она принялась ласкать чувствительную внутреннюю сторону хвоста – сначала руками, а затем и язычком, слизывая с мягких мелких чешек собственные соки, что изрядно успели их намочить. Аргонианка ощутила быстрое, почти невесомое прикосновение к узенькой дырочке под хвостом, необычное и волнительное – но затем каджитка вернулась к прежним ласкам, целуя и вылизывая бутончик, с прежним, если не большим аппетитом слизывая любовные соки. Распалённая ласками, Льисс-Ма почти и не заметила момента, когда шершавый язычок вдруг отпрянул – но прекрасно ощутила момент, когда в узкое и никем ранее нетронутое лоно начал проникать шустрый и тонкий пальчик. Ощущение было новым, но весьма приятным. Девушка упивалась наслаждением, чуть постанывая, крепко сжимая и массируя своими внутренними мышцами инородный предмет. Палец не казался слишком большим, но всё ещё входил достаточно туго. Аргонианка чуть расслабилась… Но рано: к первому пальчику скользнул и второй, вошедший уже довольно туго и встретивший ощутимое сопротивление. Девушка удовлетворённо зашипела: новые ощущения были, скорее, приятными, чем болезненными. А если они продолжатся, то будет вообще прекрасно.
Но Лэр’зулат решила прерваться. Её слова, такие приятные и многообещающие, возбуждали только больше… И язычок, скользнувший с прежним пылом, но несколько поглубже, был лишь прелюдией и обещанием. Но обещанием чего? Что удумала эта пушистая? С плохо скрываемым возбуждением и трепетом Льисс-Ма смотрела на свою подельницу, как та отстранилась, хищно облизываясь, опустила руку вниз, что-то нашёптывая. Как между ног пушистой разгорелось слабое, призрачное сияние, постепенно угасающее. Как бледный туман конденсировался в нечто вытянутое и умеренно толстое… Девушка мелко задрожала при виде призванного волшбой объекта. Она хочет лишить её девственности этим? Но… Эта штука не казалась слишком длинной, но её толщина… Если её лоно так туго обхватывало пальчики каджитки, то что же будет с этим? И… И как же приятно будет, когда мышцы чуть привыкнут к размеру…
Ом-рат вновь скользнула своей мокрой промежночтью по хвосту аргонианки, чуть наклонилась… Льисс-Ма ощутила прикосновение призванного члена, оказавшегося на удивление тёплым. Оно будоражило, вызвало одновременно страх и желание – и Лэр явно это понимала, испытывая схожие чувства. Головка скользнула по влажным набухшим губкам, задела чувствительный бугорок и уткнулась в узкую норку чуть ниже. Каджитка нежно обхватила свою любовницу за бёдра, и, издав негромкий стон, надавила, медленно входя в девственное лоно.
Аргонианка вздрогнула, коротко простонав. Он был такой горячий, такой твёрдый… И такой широкий. Призрачный инструмент даже толком не вошёл в неё: лишь чуть подразнивал вход, проникнув самым кончиком головки, а девушка уже ощущала его толщину. Что же будет дальше… Как же будет дальше – и больно, и, наверное, приятно…
– С-сделай это – только и смогла она простонать в ответ. Да, будет больно, наверняка будет… Но эта боль – жертва, которую нужно принести. Только пусть она сделает это быстро… Ведь, как всем известно, ожидание боли зачастую хуже самого ощущения.
Дважды просить Лэр не пришлось. Её руки сжали бёдра чешуйчатой ещё крепче, и одним резким движением каджитка вошла в свою любовницу, заставив ту чуть пискнуть от кратковременной, но острой боли.
Чуть ныли мышцы, растянутые неожиданным вторженцем – но боль эта каким-то мистическим образом сочеталась с истомой, с доселе неизвестным аргонианке наслаждением. Она тяжело дышала, чуть приобняв ом-рат – та явно не рассчитала сил и от резкого движения повалилась прямо на свою любовницу, уткнувшись носом меж двух мягоньких холмиков. Она что-то шептала – но слова сейчас утратили значение. Был лишь язык тела, язык любви – самый древний и самый понятный. Лэр’зулат некоторое время лежала неподвижно, позволяя своей до того девственной подруге чуть привыкнуть к новому ощущению – а затем начала медленно, нежно водить бёдрами вперёд-назад, растягивая тугую, девственную дырочку, заставляя Льисс-Ма испытывать лёгкую боль, смешанную с наслаждением. Её стеночки так туго обхватывали его… Так тесно… И, судя по лицу Лэр, волшебный агрегат всё-таки имел некую обратную связь, заставляя его носительницу тоже испытывать определённые чувства. В её васильковых глазах читалась страсть и похоть. Было видно, как ей хотелось ускорить ритм, заставляя чешуйчатую стонать от удовольствия… Но та держалась, позволяя лону аргонианки чуть привыкнуть и подрастянуться. И Льисс-Ма была ей за это как нельзя более благодарна. Вот единственное…
Она закинула ноги на талию каджитки, крепко обнимая – и, чуть закусив губу, плотно прижала к себе, направляя внутрь, всё глубже и глубже, пока их бёдра не оказались крепко прижаты друг к другу. Её глубины чуть ныли от причинённой боли… Но зато теперь вся её пещерка имела возможность привыкнуть. И приспособиться к размеру… И толщине. Слабо улыбнувшись, аргонианка ослабила хватку, позволяя Лэр вновь дигаться в своём ритме – и, воплощая вдруг родившуюся шальную мысль, чуть опустила и изогнула свой хвостик, щекоча его кончиком основание хвоста ом-рат и узенькую дырочку под ним.

Как же это было волнительно, как необычно… Неприятные ощущения постепенно проходили по мере того, ка каджитка ускоряла темп, двигая бёдрами всё чаще и размашистее, не в силах сдержать редкие стоны. Преодолевая смущение, Льисс-Ма посмотрела ей в лицо… И вздрогнула от нахлынувшего возбуждения. Его выражение было таким необычным, таким непередаваемым… Казалось, она едва сдерживала себя от того, чтобы полностью отдаться страсти, отпустив тело из-под власти разума, наслаждаясь новыми, необычными ощущениями. Эта чуть прикушенная губа, частые стоны, полуприкрытый взгляд – томный и в то же время какой-то сосредоточенный… Не в силах выразить свои чувства иначе, аргонианка застонала и при очередном движении бёдер ом-рат чуть подмахнула своими, заставляя ту входить чуть глубже, чуть резче… Чуть быстрее. Её кончик хвоста, до того щекотавший основание хвоста пушистой, теперь спустился чуть ниже, суть проскальзывая муж влажных набухших складочек. Иные люди и меры сплетничают, что аргонианки удовлетворяют себя своими же хвостами. Чушь! Для этого его бы пришлось слишком сильно, даже неестественно изогнуть. Да и не в состоянии он глубоко проникнуть: те пластинообразные выступы, что усеивают верхнюю часть хвоста, изрядно ограничивают его потенциал. Но сейчас, если подобрать момент, когда Лэр от неё отстранилась… И самым-самым кончиком…
Даже будучи увлечённой процессом и охваченной страстью, каджитка ощутила это прикосновение. И отреагировала весьма быстро и бурно: отвлёкшись от прежнего занятия, она прерывисто застонала и чуть присела, буквально насаживаясь на кончик чешуйчатого хвоста. Льисс-Ма вздрогнула, наслаждаясь новыми ощущениями. Там было так жарко, так влажно… Жаль, что пригодная для такого использования часть хвоста не слишком велика. Если бы не эти пластины, выполняющие почти ту же роль, что у меров – волосы… В воображении аргонианки живо вспыхнула картинка, как она чуть приподымает хвост, помогая любовнице на него насаживаться, проникая всё глубже и глубже, до тех пор, пока самый кончик не коснётся тупичка… А затем чуть податься назад – и начать изгибать хвост внутри Лэр. О, да-а-а… Какой же приятной и возбуждающей была эта мысль – пусть и несбыточной. Но всё же… Застонав от возбуждения, чешуйчатая вновь сжала ом-рат ногами, словно напоминая той о себе, направляя её назад, внутрь – и та не замедлила повиноваться, войдя резко и сильно, выбив у Льисс-Ма негромкий полувздох-полувскрик неожиданности и наслаждения. За одним толчком последовал второй, столь же мощный и глубокий, и должен был последовать третий… Но не успела каджитка податься назад, как раздалось лёгкое шипение, почти не слышное за стонами, разгорячённым дыханием и влажными звуками, доносящимися снизу. Мышцы аргонианки сжались, пытаясь удержать в себе призванный член – но тот стремительно таял, сначала становясь неправдоподобно мягким, а затем вообще исчезая. Пропажа оказалась настолько быстрой и неожиданной, что на какой-то миг Льисс-Ма ощутила внутри себя странную, неестественную пустоту – и рефлекторно толкнулась бёдрами к каджитке, стремясь вернуть столь прекрасное чувство наполненности – но вместо этого лишь встречая ответное прикосновение промежности Лэр, где чуть более густая шёрстка уже давно слиплась и смялась, буквально насквозь пропитанная любовными соками. Прикосновение оказалось на удивление приятным… И последовавшее за ним продолжение – тоже. Как и в первый раз, каджитка упала на неё, плотно прижимаясь всем своим телом. С её губ срывались стоны, полные неземного удовольствия, по телу проходили частые, сильные волны дрожи... И кончик хвоста, который крепко сжимали её внутренние мышцы. Одного этого ощущения почти хватило аргонианке, чтобы достигнуть своего пика. Почти…
Второй шанс… Она смущённо улыбнулась, глядя на лицо Лэр, которое после оргазма казалось каким-то необычным, словно одухотворённым. Неужели и она сама выглядела также всего пару минут назад? Забавно… Льисс-Ма нежно поглаживала свою любовницу по мягкой шёрстке на голове, на спине, периодически опуская руку ниже и чуть оглаживая упругие, подтянутые ягодицы. Какая же она пушистая красавица… Стройная и изящная… Такой не стыдно отдать свою девственность.
– Т-ты сможешь сделать это… Эту волшебную штуку… Ещё раз? – говорить такое было несколько стыдно, но аргонианка всё же смогла с собой справиться, мучительно стесняясь. Промежность едва-едва саднила, но основная масса неприятных ощущений прошла уже давно… И ей хотелось большего. Больше и дольше. Так что в ответ на отрицательное покачивание головы она чуть опечаленно вздохнула. Ну ничего. Они найдут способ. Тем более, что ом-рат как раз предложила что-то насчёт ковра…
– Давай… - всё с прежним смущением ответила Льисс-Ма своей любовнице. Та тут же соскользнула со стола, помогая встать и чешуйчатой… Заняв вертикальное положение, аргонианка обернулась и смущённо хихикнула. На самом краешке стола осталась пара оч-чень интересных влажных пятен… И несколько капелек крови. Немного алых разводов было и на её бёдрах, и на…
– Я тебя запачкала… - огорчённо прокомментировала она, плавно ложась на ковёр и указывая своей любовнице на несколько алых пятнышек, которых почти не было видно в неверном полумраке. Лишь по более тёмному оттенку шерсти можно было понять, в чём дело.

Аргонианка медленно и не спеша растянулась на ковре, опираясь на локоть и согнув одну ногу в колене, чуть смущённо поглядывая на Лэр. Подобное было для неё внове… Впрочем, как и всё происходящее в этой библиотеке. Прежняя робость и стеснительность всё же никуда не делись, заставляя недавнюю девицу смущаться своих действий, но желание продолжения и любви пока что успешно боролись с этой проблемой. Да и к тому же, этот взгляд фиалковых глаз… Ещё никто не смотрел на Льисс-Ма так – с восхищением и вожделением одновременно. Хотелось и дальше радовать свою любовницу, отдавать себя ей до конца…
Медленно, с поистине кошачьей грацией каджитка опустилась рядом, не отрывая взгляда от лица аргонианки, заставляя ту смущаться и отворачиваться. Её касания были такими нежными, а слова – тёплыми и возбуждающими. За то недолгое время, что потребовалось, чтобы дать каждитке пережить свой оргазм и переместиться на пол, пелена вожделения успела немного спасть. Но теперь, наслаждаясь ласками Лэр, та чувствовала, как вновь начинает биться чаще сердце, как учащается дыхание и подступает желание – на этот раз куда более сильное и необузданное. За эту ночь Льисс-Ма уже один раз была на вершине удовольствия. И если бы в обычной ситуации ей этого хватило, то сейчас она хотела большего. С того раза пушистая уже дала своей любовнице отдых, а затем возобновила столь чувствительные и приятные ласки. И даже лишила её девственности, почти доставив очередную волну наслаждения в процессе… Почти. Перерыв настал в самый неожиданный момент, и теперь, после пары ласк, аргонианка горела желанием довести начатое ранее дело до столь приятного конца.
Чешуйчатая не смогла сдержать стона желания, когда в своих ласках каджитка достигла её губ, нежно лаская их своими, периодически подразнивая язычком. Она уже развела ноги в стороны, демонстрируя пропитанную соками ложбинку с парой редких алых пятнышек, и теперь, не в силах выразить своё желание иначе, только и могла, что чуть водить бёдрами из стороны в сторону. Казалось, её промежность горит огнём, и если Лэр не коснётся её прямо сейчас, то её любовница сгорит в пламени страсти.
Словно прочитав её мысли, ом-рат быстро лизнула аргонианку в губы и лёгким, ловким движением сменила позу, перекинув через неё ногу. В нос Льисс-Ма ударил терпкий, но такой приятный запах, и прямо перед её взглядом оказалась промежность каджитки, такая близкая и манящая. Шерсть близ неё, чуть более густая, чуть на остальном теле, уже давно слиплась, пропитавшись любовными соками. Манящая тёмная щёлочка была настолько близко, что чешуйчатая чувствовала её тепло своим носом. Необычный, непривычный вид… И вместе с тем – столь прекрасный.
Лэр’зулат плавно потянулась вперёд… Или вниз, если смотреть с перспективы аргонианки, устраиваясь поудобнее, демонстрируя себя во всей красе чешуйчатой любовнице, до которой только сейчас начинал доходить смысл происходящего. Чувствительное прикосновение язычка, после которого удержать стон было попросту невозможно, лишь подтвердило догадку. Она хочет, чтобы они ласкали друг друга одновременно. Хитро… И, по-видимому, каджитка и впрямь имеет в этом деле определённый опыт. Впрочем, оно и к лучшему.
Как же прекрасно, что у них почти одинаковый рост… Лэр, такая близкая и манящая, нависала прямо над Льисс-Ма. Той даже не нужно было никуда тянуться: аргонианка, повинуясь желанию, положила руки на упругие и подтянутые ягодицы пушистой, чуть сжимая, притянула к себе – и, стараясь сдержать стоны и вздохи удовольствия, коснулась язычком чувствительного бугорка меж ног, вызвав у своей любовницы удовлетворённый вздох. Кажется, ей нравилось. Но… Льисс-Ма ещё никого и никогда так не ласкала. Можно было, конечно, пытаться приносить их симметрично, копируя движения каджитки… А можно было пытаться вносить в них свои вариации. Чем к вящему удовольствию пушистой она и занялась.
Оставив на мгновение клитор, язык Лэр скользнул ниже, к чуть растянутому входу… И это дало арогнианке небольшую идею. Язычок пушистой был таким ловким и юрким, но при этом, он оставался языком ом-рат – чуть более шершавым, чем человеческий или мерский, но той же длины. А аргониане из-за специфического строения челюсти пусть и не мастера целоваться, но…
Она аккуратно лизнула вход, чуть плотнее сжав аппетитную попку каджитки – и в следующий миг прижалась плотно-плотно, запуская язык как можно глубже, вылизывая свою любовницу изнутри. Её соки были такими необычными на вкус – но вместе с тем и такими приятными. Хотелось бы, чтобы этот миг длился вечно.

Стоило чешуйчатой скользнуть язычком в пещерку Лэр, как та вздрогнула и застонала, на секунду-другую даже перестав ласкать свою любовницу в ответ. Она замерла, наслаждаясь вкусом соков каджитки, её теплотой и тем, как мышцы нутра пытаются сжать внутри себя длинный, гибкий язычок. Кажется, ей понравилось. А значит, можно продолжать. Аргонианка ради пробы шевельнула язычком – сначала слегка, будто бы даже робко, затем быстрее, сильнее, глубже, постепенно начиная вылизывать ом-рат изнутри. Лишь стоны наслаждения были для Льисс-Ма наградой – но ей того более чем хватало. Конечно, мучительно хотелось удовольствия и для себя, вознестись ещё раз на тот пик чистого, ничем незамутнённого наслаждения от ласк пушистой… Но это желание уходило на второй план, казалось каким-то лишним и неуместным в этот момент. Чувства, что переживала сейчас аргонианка, были для неё столь же новы, сколь вкусны были соки Лэр’зулат. Да и сам процесс доставлял немалое удовольствие: каджитка была с ней настолько нежна, настолько ласкова… И сама была столь прекрасна, что было просто невозможно оторваться от процесса, продолжая скользить язычком внутри её пылающего нутра, плотно удерживая за ягодицы. Пушистый хвост чуть обвился вокруг шеи девушки – и та, повинуясь неозвученной просьбе, припала так глубоко и близко, как только могла, задерживая дыхание и слизывая столь ароматные соки ещё до того, как те успевали достичь выхода…
Финал настал неожиданно быстро. Бёдра каджитки вдруг начали подёргиваться из стороны в сторону уж слишком часто, её хвост то сжимался плотнее, то ослабевал… И вдруг, с долгим, тихим стоном, Лэр обмякла на ней, мелко дрожа всем телом, плотно сжимая длинный язычок внутри себя. Повинуясь внезапному желанию, Льисс-Ма осторожно, но всё же вызвав лёгкий ответный стон и дрожь, отстранилась от своей любовницы, освободив себя из жалкого и столь приятного плена – и припала к клитору подруги самым кончиком языка, плотно-плотно, чувствуя, как он подрагивает – сначала сильно, а затем всё слабее и слабее, успокаиваясь и затихая.
Чуть оправившись от очередного за эту ночь оргазма, ом-рат зашевелилась, приподнимаясь на руках, меняя позу, вновь поворачиваясь к аргонианке лицом. Однако, к удивлению чешуйчатой, подниматься выше та не стала: так и осталась лежать, положив голову на подтянутый живот, а пальцами левой руки скользнув меж аргонианских ножек, играя с чувствительным бугорочком, что едва ли не утопал в горячей смазке, время от времени раздвигая чувствительные складочки… Только сейчас Льисс-Ма вспомнила, что уже дважды осталась без своей порции наслаждения. И ей очень хотелось это исправить.
– Хочу… - тихо, едва слышно ответила она каджитке, не в силах преодолеть своего вечного смущения. Сильное, тесное проникновение несло с собой боль… Но и немалую долю удовольствия. Такого, которого хотелось вновь и вновь. Но, кажется, Лэр ещё не до конца восстановила силы. А у самой Льисс-Ма была замечательная идея, которая вновь начинала проявляться.
– Отдохни ещё чуть-чуть. А я… У меня есть идея, как тебе ещё принести удовольствие.
Робко, не в силах перебороть извечной привычки, аргонианка погладила свою любовницу по голове – и была вознаграждена ещё парой лёгких, но весьма чувствительных ласк и довольным мурчанием. Это было весьма приятно… Но сейчас ей требовалось немного другое. Чуть разведя ножки в стороны, она приподняла свой хвост, потянулась к нему рукой, на которой медленно расцветало зеленоватое сияние.
Да, аргонианки не в силах ласкать себя своим же хвостом: он не может изогнуться настолько сильно. Не ласкают они им и других… В большинстве случаев. А всё из-за череды пластинчатых отростков, усыпающих его. Но у женщин племени Хиста подобные украшения всегда меньше, чем у мужчин. А магию школы Изменения нередко используют и для временного изменения своего тела… И именно эту школу чуть-чуть знала чешуйчатая.
Она знала очень мало из Изменения, и сколько-нибудь сильные метаморфозы со своим телом проделать она была не в состоянии. Но ненадолго убрать эти отростки, заставить их втянуться в чешую, оставив небольшие бугорки… Льисс-Ма чуть прикусила губу: трансформация была не слишком приятным делом. Но, в отличие от заклинаний школы Колдовства, её не надо было поддерживать. Сил, вложенных в заклятье, должно было хватить на достаточное время… Да и если что, обратное превращение будет далеко не мгновенным.
Наверное, надо было что-либо сказать, но аргонианка для этого была слишком смущена. Поэтому она лишь призывно задрала кончик пропущенного меж ног хвоста повыше, и робко, но в то же время с нескрываемым желанием посмотрела на свою любовницу. Конечно, по толщине хвост не мог соперничать с призванным агрегатом… У конца. Но, чем дальше к основанию, тем толще он становился, а его длины должно было хватить, чтобы удовлетворить Лэр более чем полностью.

Аргонианка лишь смущённо потупилась, заслышав слова своей любовницы. Самая стеснительная девушка? Хм… Быть может, быть может. Впрочем, кто сказал, что она перестала ей быть? Она всё также стеснялась и смущалась… Но страсть брала своё. Сложно оставаться стеснительной рядом с той, которой ты уже не раз дарила наслаждение – и получала от неё удовольствие в ответ. Быть может, вскоре Льисс-Ма полностью избавится от этой своей глупой привычки, находясь наедине с Лэр. Во всяком случае, на то были все шансы. Она чуть удивлённо вздрогнула, когда каджитка провела своим шершавым и вместе с тем таким нежным язычком по изменённому хвостику, почти от самого основания и до его тонкого кончика, лаская нежные чешуйки и чувствительные бугорки. Ощущение было… Необычным. Но в чём-то и приятным. Впрочем, с этой прелюдией вскоре было покончено: ом-рат чуть потянулась вперёд, на пару долгих мгновений соприкоснувшись своими губами с губами аргонианки, перекинула ногу через любовницу, и, отстранившись, направила кончик хвоста в себя.
Самый кончик аргонианского хвоста был достаточно тонок, и исчез он в жаркой, узкой после недавнего оргазма пещерке, сравнительно легко и быстро. Но то было лишь начало, и уже вскоре Лэр чуть застонала, чувствуя, как всё утолщающееся и утолщающееся основание потихоньку раздвигает её стеночки у самого входа. Словно решив взять передышку, каджитка ненадолго замерла – и начала плавно двигаться вперёд-назад, крепко сжимая хвостик Льисс-Ма в себе. Там было так тесно, так жарко… Чешуйчатая чуть вздрогнула, чувствуя, как её переполняет возбуждение при мысли о том, каково сейчас приходится её пушистой подруге. И каково придётся, если она ещё сделает так…
Резкий вздох, переходящий в негромкий стон, был ответом на действия аргонианки. Та только и смогла, что чуть смущённо улыбнуться, продолжая изгибать из стороны в сторону свой хвостик – немного, слегка, щекоча и чуть растягивая каджитку изнутри. Приходилось держать себя в руках, чтобы не причинить боли любовницы, и шевелить лишь чуть-чуть.
Немного освоившись с новыми ощущениями, Лэр вновь начала слегка подмахивать тазом, принимая в себя кончик аргонианского хвоста – когда как её любовница продолжала свои волнительные и нежные ласки, дополняя и расширяя спектр ощущений ом-рат. Возбуждение захватывало её с головой, и, не в силах сдержать себя, Льисс-Ма сначала скользнула рукой меж ног, нащупывая среди чешуйчатых складочек чувствительный бугорок... А затем, осенённая внезапной мыслью, что могла прийти лишь в минуту страсти, схватила каджитку за руку и чуть притянула к себе, направляя ту прямиком к источнику наслаждения, что уже чуть ли не пылал от неутолённого желания. Одновременно с этим, она чуть приподняла свой хвост, входя в Лэр немного глубже… И ещё немного – продолжая, но готовая остановиться или даже чуть отступить, едва её любовнице станет неприятно.

Наблюдать за каджиткой, скачущей на избавленном от выступов благодаря магии хвостику, было сущим наслаждением. Льисс-Ма никогда бы не подумала, что ей когда-нибудь доведётся увидеть подобное зрелище… И что оно будет так возбуждать. Лэр постанывала, извивалась в такт движениям хвоста, иногда от полноты нахлынувших ощущений чуть прикрывая глаза… Конечно, хвосту было нечего тягаться с той игрушкой, что призывала каджитка в плане и толщины, и передачи ощущений носительнице. Но и без того чешуйчатая могла ощутить, как там внутри было влажно, как тесно – особенно у самого входа в узкую норку, который разрабатывала уже часть хвоста чуть потолще. И как глубоко уходит самый его кончик… Льисс-Ма продолжала и продолжала слегка, незаметно приподнимать свой хвост, продвигаясь с каждым движением ом-рат немного глубже – пока от той не донёсся резкий выдох, дополненный рефлекторным движением бёдер. Кажется… Кажется, это предел. И, достигнув его, аргонианка продолжила лишь пошевеливать хвостиком из стороны в сторону, сгибая его, крутя из стороны в сторону – то змейкой, то дугой, и любуясь на реакцию пушистой. Возбуждение от такого зрелища перехлёстывало через край, и сама чешуйчатая была уже готова вот-вот перепрыгнуть через ту тонкую грань, что разделяет простое удовольствие от чистого экстаза. Но она ещё держалась… Выжидая. Предвкушая. Желая дать каджитке осуществить её задумку – ну и получить свою немалую долю удовольствия от неё.
Словно прочитав мысли своей любовницы, Лэр опустила левую руку вниз, колдуя и призывая… Впрочем, не прекращая насаживаться на длинный и гибкий гладкий хвостик. Чуть повыше тёмной щёлочки постепенно набухало, концентрировалось призрачное сияние, обретая уже привычную и знакомую форму, заставляя аргонианку мелко подрагивать – от возбуждения, от предвкушения… И, когда игрушка полностью сформировалась, пушистая опустилась ещё пару-тройку раз – глубоко, сильно сжав мышцы нутра – и затем приподнялась, выпуская хвост из себя, придвигаясь поближе к чешуйчатой, что совершенно рефлекторно приобняла Лэр за спину. Какая же у неё на самом деле чудесная шёрстка… Короткая, но вместе с тем мягкая, и приятная на ощупь. Да и сама она красавица. Льисс-Ма чуть раздвинула ноги, ощутив тёплое прикосновение к низу живота – и в следующее мгновение негромко, сдавленно вскрикнула, ощутив, как призванная игрушка вновь входит в неё. Проникновение было не настолько острым, как в прошлый раз, и неприятных ощущений было куда меньше – они почти не были заметны за наслаждением от процесса. Но она всё ещё оставалась весьма и весьма узкой… Впрочем, Лэр явно не прочь помочь ей с этой проблемой. От этой мысли у аргонианки пробежали мурашки по коже, и она чуть подалась вперёд, помогая любовнице входить в себя, принимая в себя призванный агрегат почти, а затем и полностью.
Наверняка прекрасно понимая, что испытывает Льисс-Ма, каджитка не спешила, давая той возможность вновь привыкнуть к новому для себя ощущению, двигалась медленно и нежно. Но постепенно её движения принимали всё большую и большую амплитуду, вместе с тем наращивая и темп, захлёстывая чешуйчатую целым водопадом новых ощущений, выбивая у неё частые вздохи, переходящие в отрывистые стоны. Казалось, что она привыкла… Но игрушка вдруг стала чуть толще прямо внутри аргонианки, заставив ту долго, прерывисто застонать. После пары мгновений боли, это становилось так приятно, так здорово. И хотелось даже…
– Быстрее – всё-таки смогла она выдохнуть, заодно прижимая Лэр ближе и плотнее к себе. Её затвердевшие сосочки касались гладкой груди чешуйчатой, тёрлись о неё, доставляя непередаваемые ощущения им обоим. Снизу чуть доносились влажные звуки, лишь прибавлявшие возбуждения Льисс-Ма… Да и ом-рат, похоже, тоже была если и не на пределе, то близко к нему. По крайней мере, просить её дважды не пришлось: движения стали ещё более быстрыми, более размашистыми, поднимая аргонианку с каждой секундой всё ближе и ближе к пику наслаждения… И, после столь долгих прелюдий, он всё же наступил. И его яркость оправдывала все ожидания.
Жар между ног и возбуждение, подстёгиваемое частыми движениями, сжались в одну точку – чтобы потом, подобно огненному шару, с грохотом разорваться, затопив девушку волной чистого, ни с чем не сравнимого наслаждения. Весь мир на долю секунды перестал существовать для аргонианки – и, несмотря на их щекотливое с Лэр положение, она не смогла сдержать крика экстаза. Лишь заглушить его, уткнувшись носом меж аккуратных каджитских грудок, плотно-плотно прижавшись к ним – и прижимая девушку к себе, сжимая игрушку внутри себя плотно-плотно, словно от этого зависела её жизнь.
Далеко не сразу к Льисс-Ма вернулась способность говорить членораздельно: всё, что она могла – это улыбаться своей любовнице и чуть поглаживать её по голове, да подёргиваться в ответ на особо чувствительные прикосновения. Кажется… Кажется, она была совершенно обессилена. Но подобная истома несла в себе и немалое удовольствие. Какая чудесная ночь… Кто бы мог подумать, что визит в библиотеку окончится именно так?
– Ты такая красивая… И нежная. Я…
Она запнулась, смутившись. Так сложно было это сказать, так сложно было преодолеть вечное смущение. Но, в конце концов… Они ж обе этого хотели, так?
– Я надеюсь, что ваш караван остановился в Корроле надолго. Потому что я… Хочу ещё.