С трудом поднимаясь, покачивающийся эмиссар, на не менее покачивающемся полу, с руганью пытался достучаться до босмера, чтобы выяснить, в чём дело. Но тот словно помутился рассудком: только и кричал что-то про «ОНО ИДЁТ, ИДЁТ!» и с невыразимой для других народов радостью в глазах был готов пуститься в знаменитый среди босмеров танец листопада.
Наконец, совладав со своим телом и пространством вокруг, Эриэндаль, словно болеющий морской болезнью на палубе корабля в шторм, проковылял к окну, чтобы изумиться ещё больше. На секунду его озарил ужас: настолько происходящее было похоже на то, что за ним всё ещё гонятся, настолько это было похоже на магию, которая разрушила посольство Талмора. Вздымающиеся лианы, словно жилы гигантского животного то напрягались, то расслаблялись, приводя в движение и напряжение, коренастые стволы гигантского древа.
— Что происходит, даэдра вас всех побери… — Только и смог прошептать альтмер, не слишком-то знакомый с местными обычаями и уж тем более легендами. Ему приходилось всеми силами держаться за проём в окне, чтобы не упасть, хотя, по правде говоря, он за него держался не только из-за нежелания встречи своего прекрасного высокорожденного лица с полом. Зрелище того, как нечто, казалось бы, не способного к движению, двигалось, завораживало. Это был словно гигантский атронах, величайшее чародейство, что-то недостижимое и непонятное соединённое с обыденным и окружающим. И это было великолепно, даже этот талморец осознавал это.
Но слабость взяла своё, и после нескольких минут просмотра, эмиссар медленно опустился на пол. Его лицо выражало болезненную серьёзность: было видно, что концентрация даётся ему с трудом, но в то же время она была подкреплена решимостью в духе «иначе умрёшь».
— Ха-ха, альтмер, я вижу, ты крайне озадачен! — Ликование рвалось бурным потоком из босмера. — Узри же величайшее из чудес! Фалинести снова ходит! Движется! Передвигается! — Блаженная радость до сих пор не оставляла его, выплескивая синонимы к слову «идти» одним за другим. Кажется, он даже забыл про кольцо. И про то, что вообще ещё пару секунд назад хотел вылечить Эриэндаля.
Ощущая всю безнадёжность своего положения, эмиссару оставалось лишь сидеть на месте, в надежде, что эта тряска скоро прекратится, иначе, совместно с ядом, это определенно приведёт к опустошению его желудка. К счастью, его борьба закончилась лишь сном.

Очнулся вновь Эриэндаль лишь через множество часов. В том же месте. На этот раз уже с, если не полностью, то близкой к полному выздоровлению раной. К его удивлению он был не только жив, но даже не лишился собственных вещей. С жадностью вонзившись в ломоть сушеного мяса, который лежал на столе рядом, альтмер вкушал и ощущал само биение жизни. Запивая всё это каким-то босмерским, на удивление приятным на вкус (о составе талморец даже не хотел пытаться думать), напитком, чувствуя прилив силы в теле, он начал составлять план того, как ему скрыться с территории которая явно была не безопасна.
Хозяин этого святилища всё никак не появлялся, так что Эриэндаль недолго думая и рассудив, что оставаться здесь и дальше — худший вариант, решил направиться в путь. Оставив на подоконнике своё кольцо, взяв с собой ещё немного еды и воды, он впервые за многие десятилетия ощутил на спине тяжесть походной сумки.
Талморские одежды изрядно привлекали внимание, поэтому уже скоро они были замаскированы сверху дополнительным слоем ткани, плохо пахнущим и неоправданно тяжёлым, но это лучше, чем быть словно костёр в ночи.
Спустя пару дней пути, уже проклиная периодически возникающую тряску этого города, то и дело заставляющую Эриэндаля терять равновесие, всеми частицами своей души ненавидя пляшущих и пьющих как в последний раз босмеров вокруг, разражённому от  гнильной влажности и жары, ему удалось добраться до ещё одного здания Талмора. А ещё несколько дней спустя началось его долгое путешествие домой. Назад, на Алинор.
И сложно описать то множество мыслей, возникающих в голове эмиссара. Он думал о многом. О своём провале в частности. О том, что был во многом не прав. И о том, что с ним сделают в родных краях за подобный провал? Страх смерти всё больше подступал к нему, выедая сон и путешествие было отнюдь не приятным.