Вампир продолжила, или, лучше обозначить пребывание в дебрях Валенвуда именно так, углубила исследования флоры и фауны. Не нарушая, а точнее, избегая соглядатаев в некоторой иной трактовке Зеленого Пакта, данмерка несла в дорожной сумке достаточно материала, который умудрялась переработать в не опознаваемое состояние для местных жителей, а так же увесистую стопку аккуратно исписанного наблюдениями пергамента, которую надлежало переплести и, руководствуясь некоторыми шифрованными записями, применить к редчайшим ингредиентам.

Строптивую кобылу Ольхэн без зазрения совести продала, как только достигла первой таверны за неприлично скромную сумму. Она не сочла нужным торговаться, отчасти не завидуя новому хозяину вредной скотины, отчасти не нуждаясь в деньгах. К тому же, Валенвуд оказался к ней куда щедрее, чем могла рассчитывать ученая. Отторгнутый когда-то обитаемый мир все еще не утратил для вампира любопытной новизны, и, наравне с растениями, она старательно училась общению.

Теперешнее одиночество в пути было, скорее, временным, чем тем, к чему она стремилась на границе. Пеший путь заметно сказывался на сроках пребывания, однако же, если верить слухам, которые лесным пожаром могли распространяться из глупых уст в надежные уши, в болотистой местности действительно участились случаи появления нежити неразумной, а оттого куда более опасной для тех, кому встреча даже с черепком предка сулил психическую нестабильность.

Единичный случай не заинтересовал бы некроманта, но идея, пришедшая в голову вампиру, практика, которой было маловато в Сиродилле — все легло на одну чашу весов. Не то, чтобы некромант была существом альтруистичным, но любое столкновение с «коллегами» по цеху, особенно теми, кто порочил имя искусства некромантии глупейшим применением — вот что подстегивало Ольхэн каленым прутом.

Будучи почти образцовым гостем Валенвуда, данмерка полагала таковым и оставаться. Известия из Солитьюда настигли ее с птицей в пути, Джен сообщала, что дела шли благополучно, но некоторые заказы нуждались в участии владелицы алхимической лавки. А крыша — в ремонте. И что прогнозы на зиму сулили утепление стен дома. Особенно, ежели госпожа останется там на сезон. Все эти житейские нюансы вызывали слабое подобие улыбки на лице вампира. Наверняка, так матушка ее в Имперском городе жила день ото дня, вверяя кое-что удаче, а кое-что — своим рукам и уму.

Возвращаться Ольхэн планировала нескоро. Обязательств, кроме тех, какие бывают перед арендодателями и налогосборщиками, она не имела, полагаясь на здравомыслие своей теплокровной компаньонки. Не обремененная союзами и договоренностями, она наслаждалась путешествием в той мере, в какой существовал в нем комфорт, весьма скромный, к слову. Но босмеры знали толк в изготовлении обуви, куда более практичной, чем та, которая была утилизирована вместе с кобылой. И только дорожный костюм остался — кожа отличной выделки не подвела ни разу, а мужской крой оказался куда более уместным в лесу, нежели даже самая плотная мантия.

Добиралась ученая до мест, где выявили появление нежити, в одиночестве, но благодаря весьма подробным пояснениям своего нового знакомого. Возможно, Алидел знал о ней больше, чем полагалось бы знать компаньону или проводнику, но из всего времени совместного похода, ночевок и бесед у костра данмерка вынесла заключение о том, что живым этот босмер ей куда важнее. Даже если угроза его жизни не в ней. Тем более, что если угроза не в ней. Дружбой это назвать оказалось сложнее, чем, к примеру, навесить ярлык полезного знакомства, но Рени испытывала настоящую благодарность. И ждала возвращения своего спутника.

Почва под гибкими подошвами высоких сапог становилась все более топкой. Ольхэн перебросила дорожную сумку-мешок, стянутую у горловины крепкой веревкой, за спину, поверх плотного тяжелого плаща. Осторожничать не имело смысла. Убить ее с наскоку не вышло бы ни у кого, — а то, что на бесхозную нежить находились охотники, данмерка слышала. А опасаться «коллегу» отрицала собственная гордость и навыки. Вампир видела лишь два варианта этого безобразия — либо бездарь возомнил себя владыкой этих топей, повелителем ягод и жаб, — либо блуждающая нежить планировалась отвлекающим маневром для какого-нибудь деяния посерьезней. Последнее могло улучшить репутацию этика и эстета в этом лесу. И развеять скуку, собранную вместе с пылью последнего убежища отшельницы.

Местность, мягко говоря, не располагала к некромантской практике. Босмеры были куда практичней повязанных догматами и ритуализмом нордов, или сиродильцев, способных место упокоения превратить в произведение архитектурного искусства. Вампира не коробил каннибализм.Да и костям находилось применение. Двигалась она медленно, полагаясь на опытный взгляд. Безтолковая нежить, сотворенная огульно, вела себя похуже невменяемого пьяницы. А потому не заслуживала магии и усилий свыше осмотра подозрительных холмиков и углублений в комлях древесных гигантов. Искать стоило признаки того, кто именно самоутверждался на неустойчивой почве. К собственной досаде данмерка не углядела признаков нежити. Впрочем, как и жити, исключая естественную фауну. Звуки леса были ей уже привычны... но что-то определенно нагнетало. Перехватив посох поудобнее, ближе к оголовью, вампир прислушалась.