Амелия ожидала поездки с нетерпением и, пожалуй, некоторым трепетом. Суровый и заснеженный Скайрим порядком ей надоел, душа требовала если не привычной утонченности и тепла, то хотя бы новых впечатлений. К тому же они собирались не куда-нибудь, а в Храм Повелителя Облаков – бывшую резиденцию Клинков, последний рубеж их обороны. Сколько о нем рассказывал Эсберн, как он вздыхал, вспоминая оставшуюся там библиотеку. Конечно, большинство книг наверняка уничтожено прихвостнями Доминиона, но не могли же они отыскать все тайники?
Стоит ли удивляться, что в день отъезда бретонка подскочила больше всех и принялась наворачивать круги по Храму, "радуя" своим энтузиазмом всех окружающих. С пониманием к подобному азарту отнеслись лишь печально вздыхающий Эсберн, да откровенно завидующий собирающимся Коум. Остальные же братья-сестры по ордену поглядывали на светловолосую с плохо скрываемым раздражением. Вот только Орбисон было не до их взглядов, не помогли даже ни командные окрики Дельфины, ни обещание Аробр связать неуемную девку и заткнуть ей рот кляпом.
Приподнятого настроения девушки хватило ровно до Фолкрита, где их уже ожидал посланный на разведку Анисетус, принесшие не самые добрые вести. Девушка никогда не встречалась с Плотисом, да и слышала о нем не так уж много, но он был братом Довакина и этого было достаточно, чтобы скорбеть о нем. Горе Альвы же была понятно, и сердце бретонки болезненно сжималось каждый раз, стоило ей взглянуть на мужчину. В горле вставал комок, а глаза начинало щипать от слез, и девушка глубже натягивала капюшон, пряча лицо. Остальные Клинки верили или скорее делали вид, что верили в ее сказки про излишне холодный ветер и нелюбовь к морозу.
Карвейн становился все мрачнее и мрачнее, а Амелия только и могла что раз за разом украдкой, пока никто не видит, сжимать его руку, стараясь показать, что она рядом, что она поддерживает его, что он не один. Капля в море.

Но даже чувство горечи не смогло до конца уничтожить интерес девушки к Бруме – городу, где отгремела великая битва, городу, в котором родился и вырос Альва. В свое время Орбисон прочитала все, что смогла, но только окончательно запуталась – уж слишком противоречивыми были сведения, содержащиеся в книгах, слишком ненадежными выглядели факты. И теперь у бретонки появился шанс увидеть все собственными глазами, соствить собственное мнение.
Лучше бы не видела.
– Какое... варварство, – не сумела сдержать возмущенного вздоха Амелия. Храм Талоса, когда-то несомненно бывший великолепным и величественным зданием, теперь служил насмешкой и оскорблением, не иначе. Запущенный, оплетенный сетью мелких уродливых трещин он словно был плевком в лицо всем тем, кому был дорог город и тем, кто почитал Девятерых. Орбисон вспомнился прекрасный Храм Вэйреста, так любимый всеми жителями, источник утешения и покоя, в случае нужды превращающийся в верного защитника, настоящее сердце города. Брума своего сердца лишилась.

– У них есть три комнаты, по тридцать золотых каждая, – доложила Амелия, аккуратно расставляя тарелки с дымящейся едой. Следовавшая за ней орчанка сноровисто сгрузила с подноса кружки с вином и элем, и девушка поспешила выхватить заранее приготовленный пузырек и добавить в каждый напиток немного зелья исцеления от болезней. После чего тихо фыркнула и демонстративно отпила из своей кружки. Пусть отважные Клинки хоть дырку в ней взглядом прожгут – Орбисон в своей правоте уверена, а простуда - вещь коварная. Тем более в городе, где даже алтаря богов нет, а значит на привычное исцеление можно даже не рассчитывать.
– Нам не стоит поставить графиню в известность о намечающемся визите? – тихо поинтересовалась бретонка, неосознанно передергивая плечами – чей-то пристальный взгляд, устремленный меж ее лопаток, изрядно раздражал.

Отредактировано Амелия Орбисон (20.09.2014 20:21:26)

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.

Встать из-за стола оказалось неожиданно тяжело – нет, Амелия не переела, но мысли о том, что придется встать и снова куда-то идти, не радовали. Чего скрывать, многочасовая скачка и душевные терзания вымотали девушку, и сейчас ей больше всего хотелось забраться под теплое одеяло и хорошенько вздремнуть. Мелькнула даже малодушная мысль попросить Альву оставить ее здесь, но одного взгляда на лицо имперца хватило, что бы даже намек на подобное желание испарился – Довакину сейчас было намного хуже, но он не жаловался и не опускал руки. Она же просто немного замерзла и устала, а уже готова была сдаться, избалованная родительская дочка. Правильно над ней смеется Аробр, называя изнеженной аристократочкой. Стыд мгновенно окрасил щеки девушки в пунцовый, и из-за стола Орбисон буквально выскочила, да и у дверей оказалась самой первой.
Наверное со стороны они смотрелись занятно – высокий мужчина в странном одеянии и страшной маске и низкая девушка, ко всему прочему еще и идущая с ним под руку. Наверное это было лишним, но Амелия просто не смогла отказаться от мгновений пусть и такой, но близости.
– Перемен? – бретонка кинула на Довакина настороженный взгляд. Неужели она не слишком убедительно жаловалась на ветер и недостаточно глубоко натягивала капюшон? Лицо мужчины надежно скрывала маска (и только Шеор знал, что как Амелия ее не любила), но за два года Орбисон научилась более-менее угадывать эмоции Альвы. Сейчас в его голосе чувствовалась лишь теплота, но никак не укор или волнение, и Амелия успокоилась – он заметил только то, что должен был заметить. И слава богам, незачем ему знать больше.
– Я понимаю. Точнее я пытаюсь понять. Тебе не стоит беспокоится обо мне, по крайней мере сейчас, – улыбнулась она в ответ и поспешила перевести тему.
– А почему о Храме не заботятся? – сама того не зная, Амелия, не знавшая и просто не способная представить,  для каких нужд используется столь величественное здание била по больному,– Мне рассказывали, что в имперских храмах стоят алтари всех богов, так же и в Солитьюде, разве нет?
А еще в Бруме недалеко от замка должна была возвышаться статуя ее Спасителя, но сколько свеловолосая не крутила головой по сторонам, ничего похожего так и не углядела.
Мимо проходящий норд окинул неспешно шагающих Клинков подозрительным взглядом, заставив девушку задуматься о еще одной назревающей проблеме. Тем более, что оная как раз замаячила на горизонте в виде замковых ворот и охраняющих их стражников.
– А нас пустят в таком виде к графине? – в Вэйресте бы точно не пустили.

Отредактировано Амелия Орбисон (21.09.2014 00:01:38)

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.

Смотреть на запущенный храм было неприятно, и Амелия только порадовалась, когда они повернулись спиной к зданию. Тем более что речь зашла о том, что как правило интересовало девушку больше всего прочего. О Довакине.
– Обстоятельства? – тихо переспросила она, надеясь воспользоваться моментом и узнать об Альве еще немного, – Это когда ты... слишком резко выразился, говоря об Альдмерском Доминионе? – Амелии всегда казалось, что произошло это гораздо раньше, но нет. Оказывается Карвейн приехал в Скайрим не намного раньше самой бретонки. Вот только ориентировался в провинции гораздо лучше, чем до сих пор Орбисон. Хотя вряд ли у Драконорожденный мог позволить себе долго блуждать по городам и путаться в направлениях – по всему получалось, что бремя пророчества рухнуло на него практически сразу после прибытия. Хорошо еще если не сразу же на границе схватили и на казнь отправили.
Еще один мимо проходящий норд заслужил приветственный кивок от Карвейна, но ответил лишь испугом и проклятиями. Амелия даже обернулась, проверяя, не поплохело ли несчастному или не собирается ли он часом атаковать "даэдрово отродье", как некогда сделала она. Что поделаешь, маска Мираака – не самое приятное или располагающее зрелище.  Ехидно-гордое "а мы тебе говорили" так и вертелось на языке, но девушка сумела сдержаться. Не время демонстрировать свой характер.
– Я загляну в храм, если мы задержимся в городе, – решила бретонка, – Может им нужна какая-нибудь помощь.
Пусть она не жрица и не послушница, не богатый торговец или лицо, обличенное властью, но ведь бывают вещи, которые может сделать и простой человек вроде нее. Особенно если в там так плохо со служителями, как рассказал Альва. Заодно и на упомянутые  витражи взглянет, да и простая молитва у алтаря лишней не будет.
Во дворе замка возвышался пустой постамент, размером побольше того, что Клинки видели рядом с храмом. Амелия окинула его быстрым взглядом, но таки не сумела отыскать табличку с пояснениями.  Пришлось спрашивать.
– Альва, а что за статуя здесь была? Та самая, изображающая спасителя Брумы? – шепотом поинтересовалась она у мужчины, – Или она стояла перед храмом?
Стоящий у дверей стражник смерил Клинков весьма недружелюбным взглядом, заставив Орбисон оробеть и замедлить шаг.
"Кажется нам здесь не рады".
А вот Довакина такие мелочи не волновали – мужчине было достаточно снять маску и быть узнанным, чтобы недоверчивость сменилась удивлением и приветливостью.  Вот только в голосе Драконорожденного нет-нет, а проскальзывали усталость и грубость, и Амелия, вежливо кивая стражнику, чуть сжала руку Мастера, вновь стараясь показать свою поддержку.  Воин же с  желтым щитом наградил бретонку столь красноречивым взглядом, что она на миг даже растерялась, не знаю, смущенно ли ей краснеть или гневно вспыхивать. К счастью двери открылись (ей показалось или в их скрипе она расслышала ехидный смешок?!) и Клинки шагнули в замок.
А все оказалось не так уж и плохо, как представляла себе Орбисон, читая путеводитель, написанный некой Алесией Оттус. Да, стены действительно были покрыты копотью и сажей, но зал вовсе не выглядел грязным или уродливым. Скорее уж суровым, грозным и величественным. И несколько мрачным из-за обилия серого камня. С последним, впрочем, были призваны справляться желтые флаги с гербом города и желтая же дорожка.
Осторожно, но с интересом оглядываясь, Амелия мягко высвободила руку и зашагала рядом с Довакином, стараясь вспомнить все то, чему ее учили с рождения. Запоздало пришло смущение (надо было все-таки попытаться одеться приличнее) и некоторое волнение, смешанное с капелькой страха. Все же женщина, ожидавшая их в главном зале была семьей Альвы.
Графиня, как и ожидалось, была царственна и по-своему прекрасна.  А с каким величием она сидела на троне – большинству ярлов Скайрим стоило бы у нее поучиться по меньшей мере держать спину вместо того что бы разваливаться, подобно деревенщинам на собственных креслах.
– Ваше сиятельство, – Амелия поклонилась, искренне надеясь, что полученные в детстве навыки сохранились и она не выглядит совсем уж неуклюже или смешно.
"Кажется нам здесь не рады", – вновь промелькнула у нее мысль.

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.

Подозрение превратилось в уверенность, стоило только графине заговорить. Величия, как оказалось, в ней хватало только на то, чтобы красиво сидеть на троне. Нет, Амелия не торопилась ее осуждать, помня о том, что за горе постигло леди Салонию, но впечатление уже оказалось подпорченным. Да, она могла быть не рада видеть Альву, но обращаться так с гостями и отзываться подобным образом о слугах было по меньшей мере недостойно. И только боги знали, каких трудов Орбисон стоило сохранить предписанное этикетом вежливо-отстраненное выражение лица, не стиснуть зубы, не сжать кулаки и не метнуть на женщину рассерженный взгляд.
И все же крик графини заставил ее вздрогнуть, обеспокоенно взглянуть на Довакина, ожидая какого-либо знака, и потянуться к давно забытым кольцам. Впрочем прибегать к "Хамелеону" не пришлось – Мастер остался относительно спокоен, да и стража не спешила выкручивать им руки.  Амелия даже успела еще коротко поклониться графине прежде чем ее подхватили под локоть и буквально вытащили из главного зала.
На последовавших за ними воинов было жалко смотреть, а бретонка никогда не была жестокосердной. Вот и вступилась за стражников, рискуя навлечь гнев Карвейна на себя:
– Мастер, не будьте столь суровы. Это их долг – выполнить приказ, пусть и столь... нерациональный, – попросила она. Воины, впрочем, защиты не оценили, попросту спасовав под раздраженным взглядом Довакина. Видимо их чувство долга не было таким уж сильным, а может они действительно не уважали ее. И уж точно боялись меньше чем Альву. Хотя он еще даже разозлиться толком не успел и рычать не начал. Репутация? Интересно, каким он был до переезда в Скайрим?
Так или иначе, но их оставили наедине, чем Орбисон поспешила воспользоваться, чтобы вновь влезть не в свое дело.
– Альва, подожди. Пожалуйста, я за тобой не успеваю, – бретонка лукавила, она поспевала за Довакином даже сквозь сугробы и метель (хотя бывали и неудачные дни), однако сейчас имперцу нужно было время, чтобы успокоиться. Гнев и обида – плохи советчики, особенно в разговорах с родными, чьи слова, как известно, ранят сильнее прочих.
Западное крыло понравилось Амелии гораздо больше нежели главный зал. Оно было столь же величественным и суровым (видимо это было характерно для большинства имперских построек), но украшения здесь не сводились только к флагам. Бретонка отметила несколько прекрасных гобеленов и весьма занятных картин. Впрочем, у нее еще будет время рассмотреть все в подробностях, пока Альва будет разговаривать с матерью.
"Матушка Мара, пожалуйста, пусть все пройдет лучше, чем с графиней",  – попросила бретонка, когда они остановись у одной из дверей.
– Я подожду здесь? – девушка мягко улыбнулась, стараясь приободрить все еще слишком мрачного Драконорожденного.

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.

Амелия вкинула заинтересованный взгляд, но узнать, чего же хотел мужчина, ей не удалось. Ду'фалин вернулся к хозяину, как возвращался всегда. Иногда бретонка даже завидовала соколу – только ему удавалось безошибочно находить Довакина, остальных ожидали трудности. А еще они были друзьями.
"Я призову Эли", – решила Амелия. Наверное это было глупо – привязаться к духу, любить его так же, как любила бы живого питомца. Вот только ребенку это либо не смогли либо попросту забыли объяснить, а потом стало уже поздно. Наверное появись у Орбисон настоящий живой фамильяр, привязанность постепенно сошла бы на нет, но у родителей все не доходили руки, а потом девочка и вовсе сбежала.
– Альва, я не... – да, бретонка собиралась спорить с Мастером. Конечно же ей было интересно посмотреть на ту великолепную женщину, что он называл матерью, но это же не повод мешать их встрече, особенно после столь долгой разлуки, смущать и сковывать, заставляя скрывать истинные эмоции из-за угрозы потерять лицо перед посторонними. Свое почтение она сможет выразить и позже, а пока посидит в коридоре, не развалится.
Вот только ей и слова больше сказать не дали, поцеловав. Сколько бы Альва так не склонялся к ней, сколько бы их губы не встречались, а Амелия все так же таяла и теряла способность связно соображать, попросту забывая про весь остальной мир. Вот и сейчас, спрятав пылающее лицо на груди мужчины, бретонка только и смогла , что прошептать:
– Это было нечестно, – и потянуться за еще одним поцелуем, пользуясь столь редко выпадающей возможностью.
Щеки Амелии все еще предательски алели, когда Клинки переступили порог. Взгляд бретонки скользнул по комнате и остановился на статной женщине, что сидела за столом и изумленно смотрела на вошедших. Альва шагнул вперед, а сердце девушки испуганно замерло – только бы приняла, только бы не оттолкнула, только бы не сделала больно. Потому что если у Довакина и есть предел, то сейчас он близок к нему как никогда.
Но графиня-мать склонилась над сыном, и Амелия улыбнулась. Это было по меньшей мере не прилично, смотреть на обнимающихся людей так прямо, так неотрывно, но бретонка не могла заставить себя отвести взгляд от этого маленького чуда. Такого обыденного и оттого еще более прекрасного. Мгновение счастья в их безумном и настолько неправильном мире, что даже оно отдавало горечью. И девушка смотрела, прижав руки к груди и не чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы.
Уже потом, когда леди Фреда смогла наконец отпустить сына хоть на мгновение и обе женщины вытерли слезы, были и представления и разговоры. Амелия с искренним почтением склонилась перед матерью-графиней, лишь бросив на Альву короткий недоуменно-грустный взгляд. Бретонка без утайки и с улыбкой рассказала о своей семье и родине. Лишь на мгновение замялась, отвечая на вопрос о Бруме, которая произвела на девушку не самое лучшее первое впечатление. Обижать графиню не хотелось, но и лгать ей не хотелось.
– Думаю, мне стоит узнать город лучше, чем судить, – наконец решила Орбисон. Ведь, если вспомнить, первое впечатление об одном сыне Брумы было просто ужасным, а потом она начала восхищаться им и даже полюбила всем сердцем.
Довакин рассказывал о случившемся в Скайриме, а Амелия осматривала комнату, отдавая должное вкусу человека, обставлявшего ее. Особенно девушку заинтересовали гобелены. Бретонка то и дело бросала осторожные взгляды на Драконорожденного, сравнивая его с более молодой версией на гобелене. И слушала. Не желая волновать мать или по каким-то иным причинам, но Альва ни разу не упомянул о своей роли в последних событиях, произошедших в Скайриме, и девушка старалась запомнить все, что он говорил, дабы случайно не выдать его словом потом. Видимо придется на время отказаться от столь привычного ей "Мастер", да и остальных Клинков предупредить.
Рассказ о постигших графиню Салонию бедах помог Амелии лучше понять вспыльчивую леди, но симпатии к ней все же не прибавил. Да, ее поведение было допустимо для женщины, но для правительницы? Впрочем не ей, торговке-аристократке да еще и беглянке, судить Ее Сиятельство. Тем более что куда больше заинтересовало ее другое.
— Но разве храму Кватча теперь не грозит уничтожение? – все же решилась спросить бретонка, надеясь, что это не прозвучало совсем уж глупо – опозорится перед матерью Альвы не хотелось. А еще все рассказанное ей совершенно не объясняло то, почему храм в таком ужасном..
— Люциус храбрец, но не безумец, он не стал афишировать это, — заинтересованный взгляд сына не укрылся от внимания пожилой женщины, но она сочла не озвучивать своих мыслей на этот счёт.
Амелия искренне умилялась, наблюдая за матерью и сыном. Еще бы, Довакин почти всегда казался ей таким взрослым, таким суровым, а тут с ним разговаривали словно со своевольным ребенком. И в отличие от Дельфины у графины-матери это получалось. Вот только тема была не самой удачной.
"Да он уже с головой там, если сам не является этим котлом", – мысленно вздохнула бретонка и осторожно поинтересовалась:
— И все же, Ваше Сиятельство, зачем графам Сиродиила скайримский Драконорожденный?

Отредактировано Амелия Орбисон (23.09.2014 01:59:52)

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.

Дорога до старой опочивальни Карвейна, которая к его удивлению была тепло натоплена и прибрана, прошла в молчании. И только когда он увидел поднос с едой на столе возле книжной полки, всё также набитой разнообразными историческими трудами и свитками с картами Тамриэля, мысли об услышанном отошли на задний план. Видимо, графиня всё же поняла, что выгнать надоедливого родственника не выйдет, во всяком случае не сегодня точно, и приказала подготовить комнату для "гостей".
Довакин не успел ещё проголодаться, поэтому проигнорировал запеченного в яблоках гуся, как и вино, стоящее рядом с блюдом, а подошел к зарешеченному окну, выходящему на север. Где-то там, за каменистыми буграми, лежал храм Повелителя Облаков. Только вот теперь цель восстановления штаба Клинков не представлялась ему первостепенной.
- Трон Сиродиила... - точно бы говоря с самим собой, протянул имперец. - Что за безумец станет рваться к власти? - он видел мир снаружи, когда покидал Мундус в погоне за Пожирателем Мира, видел первозданный свет и глубочайшую тьму, обнимающую Нирн подобно заботливой матери. Он был тем, кто заставил отречься Клинков от их цели, забыть о драконах и обратить свой взор на Сиродиил и его беды. Но вот что он должен сделать теперь ускользало от понимания.
И снова словно тень Амелия следовала за Мастером, не отвлекая его жестами или вопросами. Слишком много всего свалилось на мужчину, и ему необходимо было подумать и принять все сказанное. Пока только принять, не решение о том, что же делать дальше уйдет куда больше времени. Она бы исчезла, оставив его наедине с мыслями, но просто не знала, куда идти. Конечно всегда оставался храм, но привлекать излишнее внимание, появляясь рядом с алтарем в облаке света, казалось не самой лучшей идеей.
В покоях, куда их привел Карвейн, царил нежданный порядок, в камине весело потрескивал огонь, а от стола шел аппетитный запах запеченной птицы. Похоже графиня, несмотря на столь холодный прием, все же вспомнила о законах гостеприимства. Или постарался кто-то из слуг?
Альва все же заговорил, пусть и сам с собой, и бретонка решилась. Шагнула ближе, обнимая мужчину за талию и прижимаясь к его спине.
– Наш мир полон таких безумцев. Беда в том, что некоторым из них нужен ты, – горько усмехнулась она.
– Беда ли? - ни привычной уверенности в голосе, ни последовательности в жестах. Прежде чем положить ладонь поверх рук, обнимавших его, он легко коснулся пальцами, почти неощутимо, словно не был полностью уверен, что хочет этого.
Символ, в который возвели его жители империи, оказался шатким канатом сознания, по которому надлежало пройти и не сорваться в бесконечный омут незнания. Впереди лежала истина - далёкая, недостижимая.
– Для меня – да, – Орбисон даже не нужно было задумываться, чтобы ответить на этот вопрос. Да, Драконы были опасностью, но с ними можно было бороться, от зубов и когтей спасали доспехи, от огня и льда – заклинания. Но как сражаться с теми, кто жаждет власти? Какая броня защитит от тайного кинжала, отравленной чаши и яда слов?
– О чем ещё забыли поведать Древние Свитки?
– О многом. Они не всегда открывают простым людям даже тайны прошлого, что уж говорить о том, что нам уготовали боги и наш собственный выбор?  И твой выбор.
Да, именно. Глупо задавать вопросы, ответы на которые можешь дать только сам.
Выбор.
Прошлое и будущее плыли перед глазами чередой возможных событий, они пожрали настоящее, облекая слова в пыль, а действия в блеф. Вечность и мгновение стали равны.
За окном лежал целый мир, такой простой и непостижимый одновременно, далёкий и в то же время опасно близкий - протяни руку и дотронешься до нитей бытия. Сколько ещё продлится агония страшной болезни, имя которой смута, не явись он и не докажи, что является тем самым Драконорождённым, которого так ищут графы? Сколько продержится империя, вынося нестерпимые муки бушующей чумы?
- Три дня. Не больше. Потом отправимся дальше, - мужчина высвободился из объятий бретонки, чтобы развернуться и заглянуть в зелёные глаза. Широкие ладони легли на хрупкие девичьи плечи. Они не отдыхать и предаваться ностальгии приехали в центральную провинцию, и уж точно не затем, чтобы осесть в Бруме и зажить спокойной жизнью. Это понимали все Клинки без исключения.
Амелия даже не пыталась скрыть тревогу и горечь во взгляде. Боги, кажется, пошутили и очень зло – стоило Альве справится с одной напастью, как за ней следовала и вторая, и третья. И наверняка последует четвертая, и пятая.
– Как скажешь. Я пойду за тобой, помнишь? – девушка улыбнулась и, привстав на носочки, потянулась к губам мужчины. Хватит слов. Сегодня от них одни неприятности.

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.

Приятное разнообразие – эти утром им не нужно было вскакивать и нестись куда-то сломя голову, что бы спасти мир или собственные жизни. Не было нужды выбираться из кровати затемно, чтобы прокрасться в казармы, ежесекундно оглядываясь по сторонам. Можно было положить голову на плечо еще спящего мужчины, наслаждаясь теплом, уютом и в кой-то веке мягкой постелью.
– Всего день дома, а ты уже говоришь, как избалованный аристократ, – тихо рассмеялась девушка, услышав бурчание Альвы. Легко поцеловала имперца и шутливо потребовала, – А ну верни мне моего сурового героя!
Впрочем дальше шуток дело не зашло, Амелия даже высунула из-под одеяла руку и, недолго сосредоточенно посопев, махнула ей в сторону окна. Портьеры жалобно затрещали, но, кажется, выдержали. По крайней мере солнечные лучи исчезли, и девушка, с чувством выполненного долга улыбнувшись, вновь закрыла глаза.

Но мир за пределами комнаты тоже требовал внимания, а потому пришлось Клинкам выбираться из-под теплого одеяла и собираться на встречу с братьями и сестрами по ордену. Всю дорогу до таверны Амелия украдкой разглядывала Мастера, впервые на ее памяти сменившего доспех на одежду, что полагалась ему по праву рождения. И ей нравилось подобное преображение – улыбавшийся Карвейн походил свое изображение на портрете, что она вчера видела в покоях графини-матери. Он словно вновь стал молодым и беззаботным графским сынком, на плечи которого не давит ничего тяжелее родительских ожиданий.
Вот только стоило им выйти из покоев, как так любимая Амелией улыбка постепенно угасла, жестокий мир вновь вернул все на круги своя. И все же Альва, пусть и привычно хмурый, все еще выглядел великолепно в своем зеленом с золотым одеянии. Бретонке в ее дорожном костюме, пусть и весьма добротном, но уже пережившем не одно приключение даже стало несколько неуютно рядом с ним. Впрочем выбора у ее все равно не было, шикарные платья остались в той, прошлой жизни, а домашнюю одежду Орбисон брать с собой в путешествие не стала. Ну, по крайней мере рубашка у нее была зеленая.
Клинки тоже оценили перемены во внешности своего Великого Мастера и теперь буквально пожирали его глазами. Амелии тоже досталась своя порция взглядов: теплых от Фелиона, которому девушка улыбнулась, стараясь сгладить сказанное Довакином, насмешливо-ехидных от Аробр, в Храме становившейся самой частой свидетельницей утренних возвращений бретонки, и неодобрительно-предупреждающих от Дельфины, явно старающейся взглядом напомнить светловолосой об их периодически повторяющемся разговоре. Но затем все внимание вновь сосредоточилось на Альве, и Орбисон смогла вздохнуть свободнее.
И вновь она слушала и запоминала. Потому что Драконорожденный вновь недоговаривал. Было ли это проявлением недоверия к Клинкам, или Карвейн просто давал себе немного времени на размышления, уходя таким образом от давления, которое на него наверняка начала бы оказывать Дельфина? Амелия не знала. Но могла спросить. Только вот, когда они распрощались с собратьями и покинули таверну, с ее губ слетел совершенно иной вопрос:
— Мы не пойдем в Храм Повелителя Облаков?

Часовня была великолепна. Амелия даже замерла ненадолго, запрокинув голову и рассматривая высокие своды. И тем больнее было видеть на месте некогда несомненно прекрасного витража простое стекло. Конечно, заколоти окно досками, было бы еще хуже, но... А как должно быть неприятно тем, кто поклонялся Талосу, искренне веря в него! Неудивительно, что норды Скайрима восстали.
– Если ты хочешь, – так же тихо ответила она мужчине, – Только дай мне пару минут.
Шаги эхом разносились по помещению, и Амелия старалась ступать как можно тише, дабы не беспокоить жрецов и не отвлекать склонившихся у главного алтаря женщин. Нужный витраж обнаружился справа и некоторое время девушка просто любовалась изображением Матери. А потом опустилась на колени перед маленьким алтарем и зашептала слова молитвы. Легкое свечение окружило ее фигуру и уже через мгновение пропало – Мара всего лишь улыбнулась своей избраннице, ободряя, и этого было достаточно. Все так же стараясь не шуметь, Амелия вернулась к ожидающему ее мужчине.
– Пойдем?

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.

Альва уходил в себя, все глубже и глубже, и Амелия ничего не могла с этим поделать. Вчера ей еще удалось отвлечь его, да и расшифровка донесения от Фелиона, написанного на неизвестном им обоим языке, заняла Довакина на какое-то время. Или он просто претворялся, врал ей так же как и Дельфине с графиней-матерью? Амелия не знала, только надеялась, что это не так.
Альва пугал. Бретонке пришлось трижды повторить фразу, и даже пару раз дернуть его за рукав, прежде чем мужчина перестал  изображать из себя живую статую и пошел по направлению к дверям. Так ничего и не сказав.
На самом деле Орбисон, пусть и тщательно это скрывавшая, не очень уютно чувствовала себя в катакомбах. Пусть сиродиильский вариант оказался куда менее мрачным нежели Зал Мертвых в том же Рифтене, но девушке все равно было не по себе. И все же она держалась, замерев рядом с Довакином, погруженным в собственные мысли, и уставившись в одну точку. Наверное со стороны они вдвоем представляли собой весьма занятную картину, а может и вовсе не сильно отличались от местных обитателей. По крайней мере жрец Аркея достаточно долго не замечал ожидающих его Клинков. В центральной зале, рядом со святилищем девушке стало несколько легче. Не нарушая тишины, она опустилась на колени рядом с Альвой и зашептала молитву, прося аэдра позаботиться о душе Плотиса.
Храм покидали в том же молчании, уже изрядно напрягавшем Амелию. И все же бретонка не решалась потревожить Драконорожденного и прервать его раздумья. Она лишь надеялась, что мужчине всего лишь нужно время, что бы скорбь по брату утихла, а ситуация в Сиродииле перестала казаться такой безысходной. А Храм Повелителя Облаков... Что ж, она вполне сможет добраться до него и сама, не обременяя никого своими желаниями, не ребенок же. Если он действительно настолько близко в Бруме, то она вполне успеет обернуться за ночь.
Сказано– сделано. Амелия дождалась, когда Карвейн наконец-то уснет и осторожно выбралась из постели. Быстро оделась, проверила карманы, куда еще вечером убрала карту и кольца и, прислушиваясь к дыханию мужчины, направилась к двери.
Сны давно уже перестали быть приятной грёзой и отдавали скорее металлическим привкусом - тяжелые, тревожные. Они больше выматывали, чем позволяли отдохнуть.
Альва приподнялся на локте, когда очередной звук вмешался в сознание, нарушая сон. Ещё сонный, он поинтересовался хрипловатым голосом у той, кому не спалось:
– Не поздновато ли для прогулок?
Орбисон, вздохнув, отпустила ручку двери, которой только-только коснулась, и обернулась. Кажется, сегодня боги были не на ее стороне. Хотя, может еще не все потеряно?
– Извини, мне просто... не спится. Вот и решила выйти, подышать свежим воздухом, – бретонка радовалась, что в комнате темно. Незачем было прибавлять к итак виноватому голову еще и покрасневшие щеки.
– Подожди немного, я к тебе присоединюсь, – соскребаясь с постели, Довакин сел и потер лицо ладонью, а потом потянулся за одеждой. Даже пояснять не надо, почему он готов был отправиться вместе с Амелией – ночная Брума далеко не самое безопасное место, она и днём-то полна сюрпризов, точно вечер праздника Новой жизни. К тому же проветрить голову и избавиться от тягостных сновидений и правда не помешало бы.
– Не надо! – получилось слишком поспешно и оттого подозрительно. Но Амелии не оставалось ничего иного, как продолжать  играть до последнего.
– Тебе стоит отдохнуть, день был не простой. А я быстро. И... не волнуйся за меня, здесь же не Рифтен, да и дракон на голову не свалится. Да и пойду я под хамелеоном, – уже мягче произнесла она.
После пылкой короткой речи девушки Карвейн только неторопливо развернулся, чтобы посмотреть на тёмный силуэт Клинка и, игнорируя "заботу", натянул рубаху.
Прогулка под хамелеоном – это как если бы он заверил Орбисон о безопасности охоты на дракона.
– Альва, пожалуйста, – в голосе девушки просьба смешалась со страданием, – Мне нужно... побыть одной.
Если тон ранее Довакину просто не понравился, то теперь можно было с уверенностью сказать, что он недоволен происходящим. Дело даже не в его доверии бретонке, а в том, что она слишком уж красноречиво не желала договаривать.
– Хорошо... – как можно спокойнее проговорил он. – А теперь честно – куда ты направляешься?
"Попалась".
– В Храм, – коротко ответила Орбисон, надеясь, что вопросы на этом закончатся.
Как же всё просто. Борясь с внутренним раздражением, вызванным нелепым враньём девушки, Альва шумно выдохнул.
– Там и при свете солнца смотреть больше не на что, – он ещё помнил и обитые стены штаба-крепости, и сорванные штандарты, и дырявую крышу. – Дельфина не преувеличивала, рассказывая о храме. В иное время, при иных обстоятельствах. Позже. Если это единственное, что ты планировала сделать, советую выспаться – завтра выезжаем.
– Я внимательно слушала Дельфину. Я слышала о том, в каком состоянии Храм, но я... – Амелия замолчала. Есть ли смысл объяснять, доказывать что-то? Боги, как же не вовремя он проснулся! Ей не хватило жалкой минуты! Девушка прикрыла глаза, – Я просто хочу туда сходить.
– Я знаю, – только и ответил мужчина. Сон как рукой сняло, не стоило и думать о том, чтобы вновь ложиться, поэтому, натянув штаны, дублет и сапоги, Карвейн решил провести остаток ночи где-нибудь вне спальни. Например, в выставочном зале.
– И мы когда-нибудь туда сходим. А сейчас, если ты не намерена и дальше гнуть свою линию, пойдём я покажу тебе кое-что.
Слова мужчины задели светловолосую, но интерес оказалось сильнее обиды. Специально или нет, но Альва сыграл на том, перед чем девушка была бессильна – на любопытстве.
– Пойдем. Но если ты не выспишься, и завтра у тебя будет дурное настроение и не самое лучшее самочувствие, то я не виновата! –  плевать, что завтра она же первая сама себя укорять и начнет. 
– Договорились, – мужчина отворил дверь и пропустил Амелию вперёд, как того и требовал ничего не значащий сейчас этикет.

Подпись автора

Я в подробностях помню
Всё то, чего не было,
И знаю всё о том, чего нет.