Джеда Длинную Ногу била нервная дрожь.
  Точнее, била она по его неопытному уму и богатой на страхи душе. Телу же бояться не надлежало. Тело настоящего вора, искусника рыночных краж и короля теневых подворотен должно быть гибким и стойким, чтобы, если и не вселить жертвам ужас, то хотя бы уверить их в серьезности ваших намерений.
  Во всяком случае, именно так выговорил ему мастер Велан, дополняя напутственную речь звонким подзатыльником. О, “старый добрый мастер Велан”. Он был единственным на них всех, кто еще верил в "кодекс" преступного мира; полубосмер-полубретон, идущий путями воровства столько, сколько себя помнил или, быть может, еще чуть больше.
  Джед стиснул зубы и покрепче перехватил кинжал. В ловкости рук королю местного отребья было, конечно, не отказать... да только, сколь бы не были цепки пальцы, разум его определенно потерял прежнюю хваткость.
  Иначе зачем, ну зачем было ему выпускать на промысел его - самого никчемного бродягу во всем городе?! Единственное, на что он способен: обирать пьяных и получать от нищенствования на пару серебряков больше того доходяги Боджи с Лещенской улицы...
   "Неужто старая сова пронюхала, что это я у нее пескарей на меду стащил? Вот и пытается теперь от меня, знацца, отделаться!" - мысленно запаниковал имперец. Он не любил риск. И боль он тоже не любил. А риск заработать порцию болезненных ощущений пугал его тем больше, чем дольше желанный кошелек оставался в чужих руках.
  Однако сносно наточенный клинок он от бока своего нынешнего "клиента" убирать не торопился; крепко держал. Наверняка. Одно только неверное движение со стороны этого желтого столба - и намедни скупщик краденого Зедд обзаведется парочкой добротно пошитых вещичек.
   "Но мы же не убивцы какие. Так, приложим по темечку рукояточкой, а что дальше будет - не наша забота. Ксс. Вот незадача-т, а? Как бы еще до темечка дотянуть?.."
  И, пока Джед, усиленно вспоминая приемы оглушения высоких эльфов, краем глаза следил за вечерними гуляками, на горизонте - а, точнее, из-за ближайшего поворота - появилось третье лицо.

 
  У лица был второй подбородок и глаза, малость косые от принятого на грудь. Собственно, точно таким же лицом обладал каждый второй в толпе веселящихся горожан, отмечающих - ну тьфу ты ну ты! - чужую свадьбу. И Джед не обратил бы на него внимания больше, чем на любого другого... если бы тот сам, неторопливо, но целенаправленно не направлялся к нему.
   "Толстяк рассекает толпу, как нордский драккар - айсберги!" - небезызвестная присказка всплыла в голове вора, и он быстро облизнул пересохшие от волнения губы. Быть может, и линять пора? На одного клиента - не больше двух минут. Непреложное правило. И он уже успел его нарушить...
  Тут-то Джед запаниковал не на шутку. Неровным движением спрятал клинок под плащ и подался назад: ускользнуть, спрятаться в толпе, а потом быстро, как можно быстрее бежать на окраины города! И чхать на провал! Лучше сегодня он пожрет крыс, чем попадется властям.
   "Еще раз..."
  Однако плану его не было суждено просуществовать и доли секунды.
  Ибо с первым же шагом он врезался в кого-то спиной.
   - Какого даэдра?! - придушенно прохрипел Джед и быстро крутанулся на месте.
  Перед ним стоял рассеянно улыбающийся человек.
  И он тоже был в легком подпитии.
   - Добрый вечер.
   - Д-добрый... - пробормотал Джед и собрался было дать деру, когда на его плечо опустилась чья-то ладонь.
   - И что это мы тут делаем? - весело проговорили сзади. Вновь обернувшись, он столкнулся нос к носу с толстяком. Тем самым жирным ублюдком!
   "Они заодно!" - мелькнуло в голове, но ничем дельным обернуться не успело. За волосы его потянули столь неожиданным образом, что он чуть не закричал, а уже через мгновение затылка коснулся не понаслышке знакомый холод клинка.
   - А!..
   - Всего лишь прядка, дружище, - промурлыкал улыбчивый и, когда ошалевший, Джед обернулся, помахал у него перед лицом срезанным клоком. - Имя твое наука будет помнить вечно и чтить. Как там тебя, говоришь?
   - Э...
   - Он от восторга и имени-то теперь своего не вспомнит! - загоготал толстяк. Невысокое тело его колыхалось под слоями одежд.
   - Его восторг будет несоразмерно большим, когда я отрежу что-нибудь еще.
  Тут засмеялись оба. Подбородки толстяка затряслись от хохота, а улыбчивый зубоскалил так ехидно, что в пору было помереть от стыда - оставайся еще у него, Длинной Ноги, этот самый стыд.
  Однако последней каплей стало внимание прохожих. Те оборачивались на происходящее все чаще, все более пристальными становились их взгляды. И Джеду казалось, что он слышит волну глумливых шепотков, накатывающих на него бурною волною.
  И каково стерпеть столько внимания тому, кто разве не всю жизнь провел, будучи совершенно незаметным?
   - Назад!
  Нож, спрятанный доселе, скользнул наружу. Джед бросился на низкого: о последствиях он думал в самый последний черед.
   "Жирная свинья!"
  О, он был в полной уверенности, что насмешник при одном виде острого клинка бросится наутек.
  И какого же было его изумление, когда толстяк не только не побежал, но даже ступил вперед; и каким-то плавным, незаметным глазу движением выбил из его пальцев кинжал. Джед охнул, рукой сжимая ушибленную руку, и непроизвольно подался назад.
  Это стало для него роковой ошибкой.
 
   - ААА! Ты сломал ее! Ты рукуааааа! мне сломал, щщщенок! Урррод!
  Вор шипел и плевался сквозь зубы, лишь бы не закричать, но постороннее внимание не привлечь было уже не в его силах. Кисть его "профессиональной руки" безвольно обвисла, и он держался за нее, выпучив глаза и глядя так, будто только что, как минимум, лишился мужского достоинства.
  Собственно, так-то оно и было. Кому, кроме шлюх, приглянется естество грязного бродяги. А вот потеря правой руки - берегини-кормилицы - для таких типов - непоправимое горе.
  Рэд взглянул на свою собственную руку, которой только что обработал чужую, воровскую, и пару раз сжал пальцы в кулак.
   - Не сломал, а вывихнул, - назидательным тоном произнес он, поднимая глаза. Взгляд его скрестился с затравленным, испуганным вора. - И катился бы ты, колобок, подобру-поздорову, пока целителям есть, что исправлять. Срастется ведь - и ломать тебе ее, хмх, заново.
   - Да, брысь, - вставил лепту его спутник, дородный, приземистый Вотан, и небрежно махнул пухлой рукой.
  Долго вора уговаривать не пришлось. Заскулив, то ли от боли, то ли от ярости, столь отчетливо сочетающихся на его скуластом лице, он бросился наутек, расталкивая толпу. А толпа, к слову, набралась изрядная.
   - Ну так вот, - словно продолжив какой-то разговор, неожиданно проговорил Рэдмонд. - Он назвал эту штуку "Кабаном на двузубце". Но, согласись, все было скорее похоже на ощипывание курицы.
   - Дохлой курицы!
   - Кого волнует. Зато ты воочию лицезрел, насколько это бесполезное занятие - пытаться понять, чем они руководствуются, придумывая название к тому или иному приему. Да и сами их эти приемы довольно сомнительны. Теперь-то понимаешь, к чему я клоню?
   - Нашел, чему радоваться, - пробормотал в ответ и быстрым движением развеял вокруг себя эманации магии восстановления. Полупьяный взгляд его вмиг стал куда более осмысленным. - Пошли-ка отсёда, больно уж много зрителей собралось. С десятинку будет.
  Сауффрай, решивший сохранить тепло вина в желудке и легкую расслабленность - в голове, только кивнул. В самом деле, народу на вопли карманщика собралось порядком и все с любопытством ожидали следующего акта бесплатных развлечений. Кто-то из дальних рядов даже выкрикнул бодрое:
   - Не повезло мужику! Ведь всем известно, что тот, кто хочет ограбить альтмера...
   - ...должен носить с собой лестницу! - подхватили с другого конца, и по толпе пронесся нестройный хохот.
  С легким удивлением Рэдмонд бросил взгляд в сторону желтоухого создания. Ба! Да он уже успел порядком забыть о его присутствии. Невнимателен, невнимателен. Проклятье. С тем же успехом можно было не заметить дерево.
  Прав был Саймон, когда говорил, что он заметит рытвину лишь после того, как споткнется и приложится носом оземь. Сегодня - высокий эльф, завтра - орда талморцев, марширующая под самыми окнами. Интересно, как долго будет доходить реакция до его мозга?
   "Все-таки праздники - это необратимое зло", - мысленно отчитал себя стендаррит. Вслух же он произнес:
   - Не спи на ходу, альтмер. Тебе далеко падать.
  Беззлобно, с легкой, мимолетной усмешкой: ему просто требовалось сказать хоть что-то и заполнить нескладную заминку.
  А уже в следующий миг, забыв и о происшествии и о неудавшейся жертве покражи, алхимик продолжил свой путь сквозь толпу, увлекая за собой товарища по распитию вина. Воодушевленно рассказывая ему что-то новое.
И, определенно, такое же несущественное, как и все то, о чем он рассказывал прежде. Сегодня был вечер приятных, простых историй.
  И только завтра настанет утро усердной работы.

Отредактировано Рэдмонд Сауффрай (10.10.2014 00:06:07)

Когда они вернулись на постоялый двор, было уже далеко за полночь.
   "Звезды практичны", - думал Сауффрай, шагая по грязной брусчатке следом за идущим вразвалочку Вотаном. - "Вот, скажем: они не загораются сразу. Сначала - блеклые, маленькие точки. Они дают первый сигнал, и ночное зверье начинает помаленьку вылезать из своих нор. Трата света? Какая глупость. Они все еще спят. А глупые люди и меры празднуют, вопреки всякой логике не спеша торопится в постели".
  Впереди раздался гулкий хохот приятеля, сопровожденный сдержанным женским, и Рэдмонд невольно поморщился.
  Вотан был ему братом. Не по крови и даже не по одинаким стендарритским одежкам, якобы долженствующим объединить меж собою всех служителей Ордена. По разумению Рэда, то было куда более высокое родство: родство по духу.
  Оба они были, в первую очередь, исследователями, и лишь потом - защитниками всемирной справедливости. Немало свободного от трудов времени они проводили в разъездах, искали новые ингредиенты. Что уж говорить о совместных проектах и опытах: иногда познавательных, реже - удачных и чаще всего заканчивающиеся азартной погоней за химерами над одной единственной бесперспективной склянкой.
  И быть бы им идеальными партнерами... кабы не различие во нравах.
  Вотан не любил спешить: всегда отмеривал с десятки раз, даже когда результат был очевиден, и ругался до хрипоты, если кто-то его торопил. Рэд же всегда ценил экспромт. Риск, стиль и умение четко и быстро проводить любой расчет. Вероятно, именно потому каждое их совместное исследование оборачивалось для бретона пусть и интересной, но, тем не менее, самой обыденной работой.
  Ничего нового. Все как и всегда.
  Вот и сейчас, хоть он и провел на ногах весь день, сна не было ни в одном глазу. Хотелось действия. Да что там! Хотелось, как несмышленому дилетанту, взять что-нибудь, растолочь, смешать с чем-то и получить какой-никакой, а все-таки результат.
  И дело тут было не только в большой любви к искусству зельеварения. Сауффрай буквально жаждал занять себя хоть чем-нибудь - и, желательно, полезным, - лишь бы не копошиться, как вошь, без цели и смысла в толпе веселящегося люда.
  Люди вообще постоянно напоминали магу о рутинной части его работы: той, в которой каждому от тебя что-то нужно и только посмей не проявить сострадания. Свои же и заклюют.
 
  Внутри таверны было столь же шумно, как и снаружи. Зато духота, запахи алкоголя и кисловатый - влажной половой тряпки мигом избавили его голову от невразумительных лирических отступлений. Взведенный, как пружина, в смутном предчувствии: "Что-то произойдет" - он сорвался с порога. Обогнал милующегося со своей кралей Вотана, растолкал локтями пьющих и бросился вверх по лестнице. В снятый им номер.
  И несказанно удивился, обнаружив там именно то, что и предчувствовал отыскать.
  Медленно, змеиным взглядом гипнотизируя находку, будто опасаясь, что она убежит, Рэд присел на корточки возле стены.
   - Вотан, - позвал, а, не дождавшись ответа, гаркнул во всю глотку. - ВОТАН!
  Ноль реакции. Его слова заглушал гул пьяных голосов. Вскочив и еще раз бережно огладив взглядом бурую полоску в стыке между стеной и полом, он бросился к лестнице, ведущей на нижний этаж.
  Свесившись с перил, он быстро отыскал своего спутника: тот уже вовсю кутил у дальнего столика, пристроившись с кружкой и угловатой - уж на чей вкус - девицей под боком, вел яростный спор в кругу каких-то мохнатых имперцев.
   "Занят, м-ммать его".
  Отвлекать толстяка, когда тот, по разумению Рэдмонда, в очередной раз навешивал лапшу на уши простофилям, было бесползено. Потому-то он, лишний раз посетовав на то, как ему не везет в знакомствах с учеными мужами, плюнул на приятеля и помчался обратно к ожидавшему его "сюрпризу". А тот действительно был весьма необычен.
   - Стахиботриум, или пещерный гнойник, - почти благоговейно прошептал он, в очередной раз склоняясь над своим открытием. Потянулся, осторожно коснулся пальцем тонкой полоски плесени. И та предполагаемо ответила ему крохотным, полупрозрачным плевком.
  А свойства растения-гриба уже проносились в голове стендаррита. Вызывает рвоту у некоторых видов каджитов, лакомство для аргониан. Для человека - совершенно безвредно... в малых дозах.
   - И что же ты тут забыл, а, малыш? - пробормотал и задумчиво проследил взглядом вдоль зеленой "грядки".
  Пещерный гнойник - он на то и пещерный, чтобы расти на влажных каменных стенах.
   - Не хочешь же ты сказать мне, что таверна стоит аккурат на каком-нибудь гроте?
  Несколько секунд Сауффрай задумчиво покусывал губу, размышляя, что ему предпринять дальше. А затем, медленно, на полусогнутых, пошел по линии плесневого роста.
  Идти далеко не пришлось; хотя не потерять из виду то и дело пропадающий в щелях "гнойник" оказалось непростым занятием. Пару раз Рэдмонд ткнулся в запертые двери, но уже вскоре находил продолжение растительного пути.
  Чем дальше он шел - тем гуще и мшистее становился его "подопытный" и тем чаще билось в груди его собственное сердце. Если только он не слепой идиот, это может стать опровержением нескольких, даже самый стойких, теорий. Или же тут таится нечто другое, третье, что до поры до времени сокрыто от его глаз?..
  Алхимику не терпелось это узнать.
  И, наконец, поднявшись на третий этаж, он оказался в тупике.

   - ...так.
  Так. Так-то оно, конечно, так, но сколь бы ни было универсально это слово, сейчас оно не в силах ему помочь. Стиснув зубы, приложив палец к губе, стендаррит рассеянно смотрел на неожиданно возникшее препятствие - дверь.
  Определенно принадлежащую хозяину таверны.
   "И наше чудо-явление скрывается аккурат за ней".
  В самом деле: жирная дорожка плесени уходила под пол неподалеку от косяка, выбиралась на свет вверх по потолку. После чего, сытая, просачивалась в щель потолочного плинтуса. Дразнила, даэдрова нечисть, полагая, что это ей как-то поможет.
  Но не будь Сауффрай Сауффраем, если какой-то кусок спиленной древесины мог его остановить.
 
   - Да, это моя комната, - лениво протирая стакан, ответствовал ему владелец. Въедчиво осмотрел плод своих усилий и для верности протер еще раз.
   - Пять серебряков, чтобы зайти в нее зайти.
  Трактирщик оторопело вытаращил глаза. Рэд же усмехнулся про себя: воззови он к "доброте" мужчины или начни сделку с вопроса о стоимости, трактирщик впился бы в него зубами и повышал цену до тех пор, пока кто-то из них не потерял бы сознание. Один - от счастья, второй - потому что останется без единого медяка в кармане. Вот и сейчас он ожидал, что сбитый с толку хозяин без вопросов согласится на его предложение.
  Однако тот, пожевав губой, сделал рукой отрицательный жест.
   - Нет уж.
   - Прости?
   - Нет. Или ты оглох? - мужик постучал себя по уху толстым пальцем. - Моя комната мне, быть может, дорога как память! И что это это ты собираешься с ней делать?
  Рэд отрешенно побренчал в кармане в деньгами. Затем, медленно отсчитывая, положил на стойку горстку серебряных монет.
   - Семь, - сказал он, обрывая готовый было начаться торг. - Блестящих и круглых, и я не буду пытаться пролезть туда через окно. Ничего из ваших вещей мне, приятель, поверь, не нужно. Я алхимик, - все-таки сжалился он. - И мне интересно что растет, цветет и пахнет. А у вас там такой дивный букет плесени, что грех не изучить его источник.
  Тут-то выражение лица трактирщика и и стало глубоко задумчивым.
    - Источник, говоришь? А стены там, ну, потолок для этого ломать придется?
  Теперь очередь удивляться пришла к Сауффраю. Он вопросительно приподнял бровь:
    - Если будет позволено.
  И тут же поднял вторую, когда на лице собеседника появилась улыбка.
    - Так, что же получается... там и продувать-то будет? Ночки-то сейчас, сам понимаешь, ветреные...
  Рэд осторожно кивнул. Мужик не в себе, и это было видно невооруженным глазом.
    - Именно.
    - И запахи, значится, с улицы пойдут? И шум весь этот свадебный?
    - Полагаю, что так.
  И когда улыбка трактирщика растянулась до самых ушей, стендаррит едва удержал верный кинжал в ножнах.
    - Ох... жаль, конечно. Но, знаете, я всегда науку уважал, и ради нее - Стендарром клянусь! - все, что угодно, милсдарь. Все, что угодно!..
   
  Первым, что сделал Рэдмонд, оказавшись в вожделенной комнате: скинул жилет и повесил его на спинку кровати. Выданный ему ключ был со всеми почестями расположен на прикроватной тумбочке.
  В чем здесь подвох, Сауффрай не знал. Да и, признаться, сейчас это интересовало его в последнюю очередь. Быстро оценив масштабы работы, он принялся искать.
  Рассадник плесени был обнаружен в дальнем верхнем углу комнаты. Почти под самым потолком. Маг буквально видел, как тот пульсирует, напрашиваясь на то, чтобы его поскорее соскребли со стен.
   "Ну, потерпи, крошка", - напутствовал себе Сауффрай и, закатав рукава рубахи, принялся за работу.
  Сначала он бесцеремонно перенес единственное в помещении - да и, наверное, во всей таверне - кресло. Затем растер руки и, быстро прогнав по ним токи магической силы, встал прямо на предмет интерьера. Сапогами. Грязными.
  Но кого это волнует?
  Чародейские навыки уже давным-давно перестали быть его коньком, однако, кое-что Рэд все еще мог. Достав из-за пазухи специальную перчатку, он надел ее на руку. Пощелкал пальцами для разогрева. И уже в следующий миг между ними было зажато небольшое, но твердое ледяное зубило.
  Попытайся он создать предмет той же твердости, но больших, боевых размеров - и поддержание прочности инструмента не продлилось бы и двадцати минут. Однако, точечно сосредоточив силы в детали малой, он получил себе львиную прибавку в, по меньшей мере, полчаса.
  Замах. Удар. И вот под потолком пробита первая дыра.
  Теперь настал черед кропотливой работы. Нужно было не только понять, откуда берет начало плесень - уходит ли на чердак, спускается вниз или ее появление имеет чисто местечковый характер, - но и не испортить сами образцы. Конечно же, можно было воспользоваться обычным инструментом, но стахиботриум требовал исключительно низкой температуры. И ледовой вариант "скребка" был предназначен как раз для таких случаев.
  Жаль только, и магическую силу он постепенно отнимал.
  И, в какой-то момент вспотев так, что впору было бы утонуть, Рэдмонд не стал долго раздумывать. Живо стянул рубашку через голову, повел плечами, разминая их. И, поднеся скомканную ткань к самому потолку, стал медленно соскребать в нее плесневой покров.
  Удобно, однако!

Отредактировано Рэдмонд Сауффрай (14.10.2014 12:35:25)

Трудно выжить в полном опасностей Нирне, если ты недостаточно бдителен.
  И трудно вдвойне, если ты - недостаточно бдительный фанатик алхимических наук, каждый из коих рано или поздно закончивает свою жизнь если не от отравления, то от тычка стрелы промеж глаз.
  Но, благодарение богам, Рэдмонд Сауффрай не причислял себя ни к тем чудакам, ни к другим. Жизнь в семействе умелых дельцов - и по совместительству строгих родителей, - будни в Ордене, который в соответствии со своей репутацией никогда не знавал мирной жизни... и, наконец, само зельеварение как таковое - опасная и весьма капризная наука: все это давным давно вымуштровало в стендаррите умение реагировать вовремя и быстро.
Вот и сейчас, заслышав то колючий скрип отворяемой двери, то крайне своеобразный боевой клич, Рэд не стал паниковать. К чему? Во-первых, далеко ему с "места преступления" не уйти - разве что под кровать. Во-вторых, убегают лишь те, за кем есть грешок: а лишних подозрений на свою персону мужчине сейчас определенно "не доставало".
  Оттого-то, решившись положиться на госпожу удачу, он поспешно опустил руку с ледовый скребок...
  ...только вот развернуться лицом к неожиданному визетёру уже не успел.
 
  В падении всегда перехватывает дыхание.
  Сквозь грудную клетку проходят длинные когти и сжимают - орган, комок, нечто на грани бытия и небытия.
  Падать то еще удовольствие. А падать спиной назад...
  Чувство безотчетного страха, не сравнимого ни с чем: всего две секунды - и ты уже не помнишь себя от ужаса, видишь быстро удаляющийся потолок, но не можешь шевельнуть и пальцем, чтобы предотвратить стремительное приближение пола.
  Для того, чье главное оружие по жизни - голова, нет ничего страшнее разбитой черепушки.
   "Проклятье! Паралич..."
  Аналитический ум бежал впереди страха: наверное, именно потому он упал на кровать до того, как из его глотки вырвался крик. Бешено вращая глазами, пытаясь понять, что происходит, он одновременно с этим испытывал невыразимое облегчение.
   "Живой, слава Стендарру, а все остальное приложится..."
  И тут же, словно прочитав его мысли, "остальное" приложилось, напрыгнуло на него сверху, как дикий сенч. Дальше все происходило быстро: рывком, до щелчка в суставах заведя ему руки за голову, его с силой придавили к кровати и, не успел Сауффрай как следует проморгаться после заклинания, оглушили вопросом.
  "Что?.." - только и мелькнуло в его голове: глупое, бесполезное, но все, на что он был способен в первые секунды чистейшего недоумения.  Желая убедиться в своем подозрении, он поджал губы, повел челюстью и даже прокашлялся, проверяя состояние глотки.
  Ба! Да ему сохранили способность не только видеть и слышать, но и говорить! А уж это в самом деле было сюрпризом из сюрпризов. Столь тонкая школа Изменения подвластна лишь профессионалам... или тем, чья основная специальность - вести допросы.
  И только тогда, едва пришедший в себя стендаррит удосужился обратить внимание на, собственно, нападавшего.
  А обратить его было на что.
  Верхом на нем сидел самый настоящий альтмер, в чем родила его мать; ибо, скосив глаза, насколько это было возможно в парализованном состоянии, он не увидел за нависающим над ним торсом никакого намека на портки...
  И уже после того, в полной мере осознав всю щекотливость своего положения, он удосужился поднять взгляд на скрытое полумраком лицо.
Собственная, шально пролетевшая мысль заставила его не на шутку напрячься.
   "Знакомое лицо... Да. Где же, даэдра подери, я его видел?.. Полковые свечи, их света недостаточно!"
  Спокойно, почти отрешенно разглядывая черты лица нависшего над ним альтмера, Рэдмонд не по наитию тянул драгоценное время. Разум быстро подкидывал ему этап за этапом решения возникшей ситуации.
  И самым первым пунктом в нем было: сохранить самообладание. Оставаться спокойным, досчитать до десяти - или же думать о чем-то отстраненном. Подняться на незримый балкон, как всегда говорили ему учителя, взглянуть на ситуацию от третьего лица.
  Альтмер, самый обычный, насколько может считаться таковым двухметровый разъяренный эльф. В одном халате, к слову, и Рэд не решился бы утверждать, что тот приходится ему по размеру.
  Второй этап: не молчать слишком долго. Этап третий: не давать сдачи, но и не уступать. То, что могло пригодиться его достопочтимым матушке с батюшкой во время трудных переговоров, подходило и к этой ситуации. Ведь стоит ему дать отведать остроухому его же лекарства или попробовать оправдаться, как ситуация для него сей же миг может стать роковой.
  Так что...
   - Это комната владельца таверны. Или ты сам был не в курсе, входя сюда без стука? - достаточно громко произнес Сауффрай. Повезет и кто-нибудь снаружи его услышит.
  Постойте. Мысль мелькнула у него в голове, норовя исчезнуть, однако он быстро сцапал ее за хвост: и тут-то, спасибо адреналину да стрессу, все понял. Трактирщик, его улыбка, странное желание поспособствовать порче собственного имущества - эти факты сводились к тому, что скрягу-имперца кто-то очень сильно прижал, и он попытался выразить свое недовольство через одного самого заурядного вида естествоиспытателя...
  Моргнув, словно закрывая двери за разрешенным вопросом, Рэдмонд растянул губы в улыбке.
   - Отвечая на твой вопрос: коренастый, плешивый, брюзга, каких еще поискать, с бессмертной кипой счетов к клиентам за украденные и побитые кружки, - тут в комнату пробрался холодок и, подобно скользкой змее, прополз по груди. Рэд передернулся, вздрогнул. Но не от блудной прохлады: причиной был жар, исходящий от мерского живота и с каждой секундой становящийся все более настойчивым. - И, я так вижу, он нас обоих поставил в крайне неловкое положение. Так почему бы тебе не обратить свое недовольство на источник проблемы, а не на ее следствие? Давай рассудим здраво: ну разве я похож на убийцу?
  И ведь, пока он тут балакает, ему даже не пошевелиться. Паралич оказался на удивление стоек. Рэд еще раз, внимательнее взглянул на лицо альтмера, всматриваясь в его черты, глаза, линию губ, нос. Нет, если и понимал что он в людях и нелюдях, то этот тип с хладнокровием наложит на него и такой паралич, что в пору будет остановить даже живучее бретонское сердце.
   - Тут не пустыня Эльсвейра, а я - не ледяной тролль. И руки затекли. Так что, если ты не собираешься пытать меня на месте, то, может быть, позволишь одеться?
"Да и тебе бы не помешало... кхм", - добавил он мысленно, не решившись озвучить.
  Опасно: баланс почти на грани с провокацией. Но не стоит забывать о балконе.
  Если смотреть со стороны, то вся эта ситуация выглядит крайне по-идиотски. И, если словом, шуткой, указать на это его неожиданному пленителю, то, возможно, и тот разделит его мнение?
  По крайней мере, живо припомнившему Талмор и все с ним связанное, Сауффраю искренне хотелось бы в это верить.

Отредактировано Рэдмонд Сауффрай (15.10.2014 12:38:50)

Первым, что сделал Рэд, едва получив долгожданную свободу - рывком сел на постели и, схватив в руки рубашку, изучающе склонился над ней. Точнее, над бурыми комьями плесени, превратившими ее местами из белой в цвет выблеванного пьяницей завтрака.
  Заискрился меж его пальцами морозный дух: иголочки льда, примутненные постпараличной слабостью, покалывали кожу. А еще почему-то невыносимо свербело под ногтями - "Последствия? Любопытно...", - но он не обращал - или старался не обращать - на это никакого внимания. Сконцентрировался; меж бровей пролегла глубокая складка. А затем в один быстрый пасс, махнув ладонью над поверхностью ткани, заковал комки плесени в один тонкий, но стойкий кокон.
  Выдохнул. Утер со лба липкий пот.
  И вдруг, вскочив, на одной секунде подхватив многострадальную рубашку, метнулся за дверь.

  Образцам требовалась сырость. И лед - самая малость льда. А этих условий можно было добиться только в его комнате, со специальным походным оборудованием, водой... и небольшим количеством Вотана.

   - Вотан! Вотан, твою же за ногу через плечо и в холод!
  Толстяк как раз распивал очередную кружку и буквально подавился, когда на него наскочил полуголый приятель.
   - Ты совсем ошалел, больной уб!.. Что? Куда?!
  Все последующие пять минут сопровождались негодующими воплями и попытками упереться насмерть. Однако Рэдмонд был непреклонен. За руку вытащив друга из-за стола, он с трудом, с охами, с ругательствами, но все-таки вытащил его из-за стола и потащил наверх. Когда же вотанова девица, надув губки, попыталась увязаться за ними следом, он ткнул ей в лицо пахнущей плесенью рубахой.
  Стоит ли говорить, что бабёнка была такова.
  Однако на этом чаяния не кончились. Еще пять минут ушло на то, чтобы уговорить Вотана оставить развлечения и последить за влажностью температуру для их "новой невиданной доселе находки". В конце концов, устав от брызгающего слюнями собрата-алхимика, он попросту поставил того перед фактом: свалив бывшую одежку ему на руки и сказав, что попробует найти источник прорастания плесени, он бросился обратно в комнату хозяина таверны.
  И, по совместительству, комнату странного и до крайней степени возбужденного альтмера: тут Рэдмонд, растерев виски- слишком, слишком уж резко он поднялся на ноги после такого крепкого паралича, - улыбнулся, с тихим смешком обнажив желтоватые, но крепкие зубы. Как-никак, а приятно оно, вызывать желание.
  Пусть даже у эльфа под два метра ростом, пытавшегося тебя убить.

Кантарион поднес к губам восхитительно грубый, даже на ощупь - поцарапанный и помятый сосуд с аэдрическим содержимым, когда паралич у его - как он полагал - будущего собутыльника прошел. Вместо того, чтобы оценить волшебнейшее питье, которое он от души оторвал, делясь с невеждой, стендаррит схватил свою вонючую грязную рубашку и рывком метнул свое тело в дверь. Именно в дверь, а не к двери - парень чуть не проломил ее головой.
Драгоценный напиток застрял барду поперек горла, от неожиданности он закашлялся. а когда утер слезы, нового знакомца и след простыл. Дверь стояла нараспашку, где-то там внизу слышались пьяные голоса, за стенкой возилась, взвизгивая. постанывая и хихикая, чья-то шалая парочка, а он, Кантарион, певец любви и красоты… мда.
Впрочем, почему бы и нет?
Бард пожал плечами, вылил содержимое второй кружки в свою и неторопливо допил вино, с каждым крошечным глотком все больше уплывая из грубой реальности в чарующие воспоминания об Островах.
Уже полусонный, он встряхнул простынь, по которой варварски топтался этот... кто же он такой. Имперец или редгард? Для имперца вроде смугловат… или нет?
Кантарион подался к двери, закрыл ее и неторопливо потянулся за ключом, чтобы запереться от непрошеных гостей.
Непрошеный гость рванул дверь так, что она, бедная, чуть с петель не слетела.
Во имя дяди Шео - это был все тот же непрошеный гость!

- Уоу!
  От неожиданности Рэд и сам чуть было не отлетел к противоположной стенке. Невезучий альтмер стоял аккурат за дверью, и то, что та не пришибла его прямо по роскошному носу, было исключительным чудом.
   "Чудо, что я в такой момент думаю о чьих-то носах!"
   - Итого, - в своей излюбленной манере продолжения разговора, сказал Сауффрай. - Я не пытался тебя убить.
  Еще раз оценил физический - или, как минимум, моральный ущерб, - нанесенный альтмеру неожиданным вторжением и мысленно кивнул. Этот тип явно не из числа тех засранцев, что требуют компенсацию за любой мало-мальский чих с вашей, учёной, стороны.
   - Что за глупость? - добавил он, перешагивая порог и разводя руками. - Пожелай я тебя прикончить, то не стал бы поворачиваться... задницей.
  Секундный взгляд, брошенный на прикрытую куцым халатом сокровенную часть - и он вновь смотрит на лицо альтмера, ухмыляясь.
  Затем скользнул глазами по комнате и не сдержал разочарованного вздоха: вино со всеми этими метаниями туда-обратно он явно упустил. А ведь наверняка напиток был преотменный. Эти высокие эльфы другого и не пьют, приравнивая к грязи под своими навощенными сапогами.
  Ну да и скампы с ним. Передернув непокрытыми плечами - тянуло, должно быть, из пробитой им дыры, - он подошел к кровати, на которой лежал оставленный им жилет. Подхватил, перекинул через руку... задумчиво взвесил на ней, размышляя.
   - Я алхимик, - отстраненно, без капли гордости и даже не констатируя факт: просто, бросив, как что-то малозначительное. - И мне очень интересно, что делает пещерный гнойник в одной из самых крупных таверн этого захудалого городишки...
  Вдруг круто развернулся и, издав короткий смешок, проговорил:
   - Каюсь перед Стендарром, сначала я подумал, что у старика-хозяина завелся приятель. Он же никого сюда не пускает. Чем таким ты его умаслил, не поделишься?
  Тут мужчина бросил взгляд на кровать, украшенную следами его сапог, и губы сами по себе растянулись в виноватой усмешке.

  “Золотые” вина не приводят к тому опьянению, когда не можешь устоять на ногах, рычишь как сенч в пору Первого Зерна и всех поливаешь если не бранью, то восторгами пополам с издержками выпитого. Такого Кантарион насмотрелся в Скайриме, и опыт не требовал повторения. Нет, “Золотая заря”, “Золотой мускат” и другие вина той же линии были полны неги и сладостного эха всех тех душ, какие делили с тобой его аромат.
  Но не удары по носу провисшей дверью из имперского дуба.
   - Опять ты! - ошеломленно констатировал Кантарион, глядя на шустрого попрыгунчика-стендаррита. Тот, кажется, пытался извиняться, на особый имперский манер, но бард великодушно пропустил все корявости его слога мимо ушей. - О небесная синь валленвудских полян, о, великих затмившие небо … пещерная плесень?
  Барда сменил альтмер. Очень брезгливый альтмер. Кантарион передернулся.
   - Какого скампа ты тащишь сюда слепень, ты, чудо Стендарра? Она кусается?

  О, неужели? Сколько лет, сколько зим, а альтмер, наконец, проявил качества, свойственные всей их братии... да и не только ей, по существу. Мысленно Сауффрай возвел очи горе - а затем, подумав, сделал это наяву.
   - А я-то думал, мы так хорошо поладили, - скрестив руки на обнаженной груди, бретон склонил голову набок. - Однако и ты такой же. Не более, чем потребитель, пользующийся алхимическим трудом, но не желающий проникать в его суть, и бла-бла-бла в том же духе... пещерный гнойник не кусается, он лишь выделяет субстанцию, которая... хм. Погоди. Ты сказал "слепень"?
  Сделав пару шагов навстречу меру, Рэдмонд втянул носом воздух. Из-за сотворенного им сквозняка, уловить запахи стало сложнее, однако...
   - Фьюю, - присвистнул стендаррит, изумленно вздернув брови. - Ты что, выдул оба бокала? Чем так позориться, лучше бы пригласил к себе какую-нибудь деваху. Право слово, куда девается ваша альтмерская гордость, когда дело доходит до спиртного?
  Подойдя еще ближе, теперь почти вплотную, бретон принюхался еще раз. Едва уловимый запах, но очень, до чесотки между лопатками, знакомый. Сколько бессчетных раз к ним в Орден приходили разъяренные жены, заставшие своих мужей с любовницами за бутылочкой-другой, и сколько раз ему приходилось готовить специфические отвары, чей пар изгонял из тел эту дрянь. О, после стольких "заданий" по исцелению похотливых супругов, не иначе, как дрянью, было...
   - Определенно, алинорское вино! - обрадованно подтвердил догадку Сауффрай.
  И вдруг, вспомнив о всех незабываемых свойствах напитка, потребленного ушастым в двухкратном объеме, переосознал всю иронию возникшей ситуации.
   - Так вот откуда что берется... - пробормотал он, уже второй раз за день опуская взгляд на мерские штаны. Да и все время смотреть на лицо - шея затечет!
совместно с Кантарионом.

Отредактировано Рэдмонд Сауффрай (17.10.2014 23:34:41)