| № | Месяц | Аналог | Дней | Созвездие |
| 1. | Утренней Звезды | Январь | 31 | Ритуал |
| 2. | Восхода Солнца | Февраль | 28 | Любовник |
| 3. | Первого Зерна | Март | 31 | Лорд |
| 4. | Руки Дождя | Апрель | 30 | Маг |
| 5. | Второго Зерна | Май | 31 | Тень |
| 6. | Середины Года | Июнь | 30 | Конь |
| 7. | Высокого Солнца | Июль | 31 | Ученик |
| 8. | Последнего Зерна | Август | 31 | Воин |
| 9. | Огня Очага | Сентябрь | 30 | Леди |
| 10. | Начала Морозов | Октябрь | 31 | Башня |
| 11. | Заката Солнца | Ноябрь | 30 | Атронах |
| 12. | Вечерней Звезды | Декабрь | 31 | Вор |
| Григорианский | Тамриэльский |
| Воскресенье | Сандас |
| Понедельник | Морндас |
| Вторник | Тирдас |
| Среда | Миддас |
| Четверг | Турдас |
| Пятница | Фредас |
| Суббота | Лордас |
The Elder Scrolls: Mede's Empire |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » The Elder Scrolls: Mede's Empire » Корзина » Не сотвори себе кумира (9.06.203/4Э, Рифтен)
Время и место:
9 месяца Середины Года, 203 года 4Э, Рифтен, "Пчела и жало"
Участники:
Вивек, Диана Тексента, Эвет, Риннэлис Индарис
Краткое описание эпизода:
Риннэлис всегда восхищалась королевой Барензией, и, оказавшись в Скайриме, не может упустить возможность заполучить хотя бы один из камней Барензии. Совершенно случайно она встречает в таверне людей, которые могут достать для нее такой камень.
Риннэлис сидела в таверне "Пчела и жало" за столиком, что ближе всех располагался к жарко натопленному камину. В Рифтене, конечно, было не так холодно, как в Виндхельме, но в привычном костюме охотницы Ринн все равно постоянно мерзла, а кутаться в нордские меха не хотелось. Она и не думала задерживаться здесь надолго, после того тяжелого впечатления, что произвел на нее Виндельм, она планировала как можно быстрее покинуть Скайрим, но Рифтен неожиданно пришелся ей по душе. Здешний ярл, конечно, тоже была сторонницей Ульфрика и этого глупого лозунга "Скайрим для нордов", но местные жители к чужакам относились куда как более приветливо. Вот даже таверну здесь держали арногиане... Милый городишко, пусть даже кишмя кишит ворами. В детстве леди Ринн читала про этот город, ведь именно здесь королева Барензия начинала свой путь воровки. К Барензии у Риннэлис было отношение крайне трепетное - она была истинной данмеркой, женщиной умной, смелой и независимой. Она делала то, что считала нужным, не оглядываясь на общественное мнение и пустые условности. Жаль, что не довелось познакомится с ней лично.
Тем не менее, теперь Риннэлис думала пробыть в Рифтене еще какое-то время. Она сама не знала, как долго - когда дорога зовет путника, он просто чувствует это и немедля отправляется в путь. А сейчас было время остаться. В таверну Ринн пришла прямиком из Храма Мары, куда адептка Имперского культа заходила каждый день. И пусть она поклонялась не именно Маре, но ей нравился этот уютный храм и забавляли свадебные обычаи нордов. Было что-то невероятно трогательное в этом обряде с амулетом и той простоте и открытости чувств, что была свойственна этому народу. Сама Риннэлис приобрести амулет со смехом отказалась. Увы, эта история на про нее, не судьба ей стать степенной замужней дамой, посвящающей все свое время дому и детям.
В этот вечер народу в таверне было полно, и с каждой минутой становилось все больше. Свободных мест уже почти не было, и Ринн уже думала отправиться в свою комнату, чтобы не занимать столик. Но уходить от теплого камина не хотелось, к тому же она еще не догрызла свои орехи в меду - любимое скайримское лакомство, хотя есть после сытного ужина уже совсем не хотелось. Риннэлис решила, что скромностью норды не наделены, и если им нужен будет столик - присоединиться к ее обществу не постесняются. Если компания ей не понравится, она уйдет, а если понравится, так почему бы и не поболтать с местными жителями. Ринн объехала уже половину Тамриэля, и в каждой провинции, в каждом городе, встречала самых разных, порою довольно интересных и необычных жителей. Ей нравилось узнавать об их традициях, образе жизни, слушать местные легенды и просто последние сплетни. Иногда удавалось даже найти мелкую работенку для квалифицированного мага. Но по большей части ей просто нравились новые знакомства и новые впечатления. Конечно, если они были положительными, что случалось не всегда. А в последнее время все реже и реже, что весьма печалило леди Ринн.
Нижние каналы города Вивека всегда были полны гнилым вонючим отребьем, который готов был убить за пару жалких септимов. Грязные, уродливые, больные, живущие в мусоре и нечистотах – вот какими в глазах Вивека представлялись воры. Любая альтернатива этому образу жизни превращалась в политику. Воровство это вынужденная мера выживания человека, который опустился на самое дно, всё остальное это ересь. Благородная Гильдия Воров в Балморе? Увольте, от истинных воров в них ничего не было. Специальные заказы, создание своей шпионской сети, торговля информацией, соперничество с контрабандистами Камонны Тонг... разве подобная цельная, продуманная система может по-настоящему существовать с целью выживания? Нет. Точно так же и в Рифтене Гильдия Воров превратилась просто в ещё один способ контроля, утверждения власти. Разве можно было укорять Вивека за то, что он коснулся этой глубокой, порочной чаши, желая пригубить из неё? За окном щебетали птицы, сквозь неплотно закрытые створки в помещение залетал прохладный воздух и с каждым дуновением поленья в камине громко трещали. В таверне играла музыка, народ смеялся, журчала вода и звенели кружки. Было неприлично чисто. Рифтен не город воров, это притон бандитов, крышующих окрестные земли. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что все конюшни, мельницы, пасеки и соседские фермы платили городу крупную дань с особой надбавкой «за безопасность». Мавен держала целую область в своём крепком, железном кулаке, подкупая, задабривая, угрожая, шантажируя и убивая тогда, когда ей это было выгодно. Делая всё, чтобы удержать свой маленький трон, дававшей ей призрачную власть над людьми. Такими же ничтожными и тщедушными, как она сама.
Разве мог Вивек быть в ней заинтересован? Ни в малейшей степени. Ни в форме её правления, ни в ней самой, как личности. Лишь в той информации, которая она могла ему поставить. К сожалению, мужчина не мог ничего дать ей взамен – свои силы на насекомых он разбазаривать не желал, а в финансовом вопросе придерживался строгой аскезы. Нужно было добыть что-то, что могло убедить Мавен начать сотрудничество, не раскрывая, при этом, своей личности. Информация о том, что Вивек жив, здравствует и плетёт какие-то свои тайные интриги могла стоить очень, очень дорого и её единственный обладатель пока не желал раскрывать своих карт.
Как уже говорилось ранее, в таверне было шумно. Мужчина плотно затворил за собой дверь и медленно обошёл зал, остановившись лишь перед трактирщиком. Он был запахнут в тонкие ткани, что лишь подчёркивали тонкость его худой фигуры, лицо закрывала печальная маска Ординатора с характерным для них гребнем ирокеза. Чёрные прорези для глаз были единственной возможностью хоть как-то рассмотреть эльфа, понять, кто он такой, однако, увы, по ним можно было понять немного. За его движениями не стояла сила, он не поражал и не заставлял трепетать перед собой в страхе. Сейчас Вивек был простым странником и желал таковым остаться на ближайшие месяцы, если не годы. Может оно и к лучшему – бог не питал любви к ящерицам, а они ненавидели его. Лютой, вековечной памятью поколений рабства и унижения. Задумчиво рассматривая аргонианина мужчина пропел:
- Вина, хмельного мёда. Где-то на три дня
Лишь для меня. Прости, я без коня
Простой я путник, в дороге много лет
Но счастья не нашёл. И нет при мне монет.
Я радость в алкоголе нахожу
Тогда, когда брожу.
Тогда, когда брожу.
Простенький весёлый стишок был не единственной оплатой за выпивку. Путешественник положил на прилавок тонкий костяной наплечник вычурной и необыкновенно красивой работы. Мужчина обнаружил грязекраба несколько дней назад, убил его, содрал хитин и подверг его специальной обработке, древним манером укрепляя его и разрисовывая. Увы, сейчас это была его единственная ценная вещь. Распорядившись разлить вино да мёд по мехам и убедившись в том, что приняли его форму оплаты, Вивек взял кувшин и направился к камину. Осторожно огибая кричащую толпу и ныряя под крупные, мускулистые руки пьяных нордов, божество протолкнулось к огню и мягко приземлилось на табурет, стоящий у самой решётки. Стол возле камина был занят незнакомой девушкой данмеркой, одного взгляда на которую было для Вивека достаточно, чтобы вскипеть в сердце желчной злобой. Развернувшись к ней спиной и сгорбившись, стараясь занимать как можно меньше места, чтобы случайно не привлечь к себе её внимание, мужчина сделал глубокий глоток из кувшина, вливая вино в прорезь маски. Народу становилось всё больше продолжая шуметь и теснить, потому кимеру не по своей воле пришлось придвинуть стул чуть ближе к незнакомке. Пытаясь отвлечь себя от негативных мыслей он протянул руки к огню и коснулся пальцами пламени. Сводя жар до приятного тепла он вынул часть языков огня из камина и, бережно лаская их, заставил распуститься в руках прекрасными огненными цветами. Нашёптывая цветам заклинания он с нежностью гладил их и те потрескивали в ответ, поднимаясь и вытягиваясь вверх. Наконец, лепестки огня начали опадать с пламенного стебля и, падая на пол, они превращались в мотыльков. Маленьких огненных бабочек, что взмыли в воздух, набрав силу и закружились вокруг Вивека в танце. Вычурное заклинание разрушения, изменения и иллюзии, тонкое и гибкое, не затрачивающее много сил, но требующее опыта и заставляющее заклинателя напрячь свои способности к концентрации до предела. Испытывая себя, мужчина вновь поднял кувшин и пригубил от него, стараясь не ослаблять концентрацию, но один из мотыльков дрогнул и, судорожно взмахнув крыльями, упал на стол. Вивек повернулся к данмерке, протянул вперёд длинные, тонкие руки и бережно поднял огненную бабочку, что билась о дерево умирая. Поднёс ко рту и вдохнул в неё вновь жизнь, разжигая её винными парами.
Отредактировано Вивек (02.11.2014 01:21:28)
Нет, желание напиться возникало у Эвет далеко не каждый день. Да и "напиться" - слишком громкое слово для пары кружек той когда-то крепкой, но теперь безбожно разбавленной настойки, на которую не было жалко денег. Один раз даэдра разберут в сколько недель. Месяцев. Зато звучание самого слова выражало всё отчаяние и безысходность, так внезапно накатывающие и затмевающее светлое воровское бытие. Мда, "светлое". Да нет, дела девушки шли, мягко говоря, неплохо. То есть еще сегодня утром она была совершенно сытой, кошелек, конечно, не был столь увесистым, как бретонке бы хотелось, но предчувствия были просто превосходными, и надо сказать, они оправдывались. По началу. Какое же замечательное колечко чуть ли не с пальца одного зеваки сняла - ммм, загляденье. Могла поклясться, оно даже было не слабо зачаровано! Во всяком случае Эвет была уверенна, что скупщик его с руками оторвет. Эх...
Девушка недовольно шмыгнула носом. Всё-таки ужасно обидно! У неё даже сердце замерло в тот момент, когда прекрасное ювелирное изделие выскользнуло из неумелых ручонок и жалобно звякнув о мощенную потертыми булыжниками мостовую, исчезло в темном проеме канализационной решетки. В первые минуты даже хотела кинуться к входу в "Нору", но быстро сообразила, что будет бродить по чертовым туннелям "подземного города", как патетично величали канализацию её обитатели, до очередного пришествия Акатоша, если не нарвется на каких-нибудь головорезов. То есть огромная сумма только что улетела в никуда и, к слову об обитателях, могла быть уже кем-то подобрана. Судьба, что же ты творишь?
В общем, происшествие досадное, но не сказать чтобы уж совсем повод утопиться в городском канале. Впрочем, для Эвет - трагедия всей жизни на остаток дня. И вместо того, чтобы попытаться заработать хоть что-то, она... Правильно. Идет в ближайший трактир, мысленно объявляя "время напиваться", хотя прекрасно знает, что просто спустит оставшиеся деньги на пару сладких рулетов и в ближайшие минут пятнадцать будет уплетать их за обе щеки. Не такое уж и плохое время препровождения, впрочем.
В "Пчеле и жале" людно, как и всегда. К величайшему разочарованию Эвет еще и все столы заняты. Но об этом потом, сейчас на повестке дня рулет и только он, все остальное пусть хоть синим пламенем сгорит. Однако между стойкой и воровкой есть уж очень досадное препятствие в виде огромной толпы, сегодня их не просто много, сегодня здесь, кажется, собралась вся рыночная площадь в разгар ярмарки. Рыжая приседает чуть ли не до самого пола, пытаясь просунуться в менее густонаселенные участки пространства. На финише получает в награду вожделенное лакомство, которое тут же надкусывает с той стороны, где поменьше глазури, дабы оставить самый лакомый кусочек напоследок. Теперь предстоял путь обратно, однако Эвет потеряла ориентацию, и людским потоком её внесло не к двери, а к камину. Углядев свободный стул, воровка тут же почти машинально уселась на него, но обнаружив, что оказалась за одним столом с незнакомой данмеркой, тут же вместе со стулом попыталась отодвинуться, дабы не привлекать особого внимания. Учитывая то, что перемещение стула сопровождалось скрежетом, миссия могла считаться проваленной, так что Эвет мысленно плюнула и вгрызлась в рулет.
Пока девушка предавалась чревоугодию, взгляд её, как самое настоящее существо, бродил по залу, высматривая что-нибудь хоть мало-мальски интересное, за что можно было бы зацепиться. Потому что напивающиеся норды - зрелище настолько не уникальное, что если бы каждый раз, когда Эвет заставала подобную картину, с неба на неё падала пара септимов, можно было бы не голодать вообще никогда.
Ну, вот, например: один из посетителей, тот, что сидел ближе всех, был укутан, как покойник в саван, да еще и маску странную нацепил, полез руками прямо в огонь. Спрашивается, зачем? В какой-то момент рыжая уже приготовилась, что этот ненормальный, который наверняка просто перебрал с пойлом, вскрикнет или просто зашипит от боли на худой конец, но обладатель маски вдруг вытащил частичку пламени, словно бы оно было не теплее остывшего супа и более осязаемым, чем тот сладкий рулет, который Эвет даже перестала жевать от удивления. Завороженно следила, как украденный у камина огонь буквально танцует в руках незнакомца. Он же как не в чем не бывало вернулся к бутылке, пока крылатые искры совершали круг почета у его головы, а когда одна из них шлепнулась на стол и начала тускнеть, человек оживил её одним своим дыханием.
Эвет сама не заметила, как оказалась рядом с магом и бесцеремонно нависла над ним, во все глаза глядя на волшебного мотылька, оживающего на раскрытой ладони. Даже рот распахнула от изумления. Ох уж эти колдуны, какие они все-таки прекрасные вещи порой способны творить! Это вам не огненными шарами швырять в прохожих.
— Он... Она?.. Оно настоящее? То есть живое? То есть... - у Эвет даже язык заплетался, все-таки говорить с отвисшей челюстью не слишком удобно. То, как дергалось маленькое огненное нечто выглядело так натурально, так волшебно, что воровка уже начала сомневаться, а в самом ли деле это всего лишь магия? Быть может, чужестранец привез нечто еще более удивительное с какого-нибудь Акавира?
[AVA]http://sg.uploads.ru/t/NUbtg.jpg[/AVA]
[STA]Вор[/STA]
Отредактировано Эвет (04.11.2014 03:43:44)
За всеми своими хлопотами Диана и не заметила, как прошла уже почти половина месяца Середины года. Ульфрик и его банда расистов благополучно выиграли войну, окончательно ослабив Империю. Мавен прибрала к рукам огромную власть. В скайримской Гильдии появилась новая глава - молодая амбициозная женщина из числа коренных жителей Предела. Диана была уверена, что эта хищница со злыми и умными глазами вполне может руководить бандой головорезов, которую здесь именовали Гильдие воров, но сама она чувствовала лишь тоску по родине. Серый Лис привил своим подопечным моральные принципы и заставлял соблюдать неукоснительные правила, многие воры, такие как Мьяр Индарис и сама Диана входили в высший свет. Хорошие манеры, начитанность, владение несколькими языками и хитросплетение интриг в Имперском городе были нормой, а здесь - исключением.
Диана проиграла по всем пунктам, ее друзья либо покинули провинцию, либо умерли. А те, кто остался здесь жить, на роль друзей совершенно не подходили. Сможет ли Ирма защитить ее от Мавен? Практика показала, что не сможет. Сможет ли сама Диана оставаться в Солитьюде - этом последнем оплоте Империи в стране, где власть захватили варвары? Скорее всего не сможет. Ей не оставалось ничего другого, как сесть на корабль и вернуться домой в надежде, что за шесть лет ее враги забыли о существовании одной взломщицы. Но перед этим... перед этим Диана хотела отомстить той, кто отравляла ее жизнь несколько лет. Той, кого она ненавидела всей душой и считала своим личным врагом. Всесильная Мавен, некоронованная королева Скайрима запомнит, что с настоящими ворами шутки плохи.
Сегодня же вечером Диана доберется до Рифтена, чтобы вернуть должок.
Соигроки, я появляюсь в сюжете уже после того как Эвет забирается в дом, поэтому не ждите моей очереди. Если мне будет что сказать, что я выскажусь, но в целом я на подтанцовке.
[STA]Авантюристка, взломщица[/STA]
[AVA]http://sh.uploads.ru/4ns8Q.jpg[/AVA]
Отредактировано Диана Тексента (02.11.2014 19:31:19)
Компания и правда подобралась прелюбопытнейшая. Вот уж кого не ожидала она увидеть в заснеженных землях Скайрима, так это Ординатора. И чего этим даэдрапоклонникам дома не сидится? Они ведь теперь служат новому Храму, защищают новую веру, почитая предтечей своих прежних богов. Появиться в ординаторском шлеме в королевстве, где поклонение даэдра официально запрещено? Крайне неосмотрительно. Впрочем, вряд ли местным жителям знакомы эти шлемы, да и сам носящий его вряд ли на самом деле Ординатор. Шлем он мог купить по дешевке у бродячего торговца или снять с трупа - обычное дело. Вот только странно, почему он его не снимет даже в таверне? Скрывается от кого-то? Она бы подумала, что это просто бродяга, у которого проблемы с законом, вот он и прячет лицо, если бы мнимый Ординатор вдруг не засунул руки прямо в огонь и не стал колдовать. Риннэлис никогда прежде не видела подобной магии, хотя довольно долго обучалась в Университете волшебства. Люди вокруг оборачивались и смотрели на представление с удивлением и восторгом, Ринн же наблюдала взглядом внимательным и изучающим, стараясь понять, как он это делает, но так и не преуспела. Ее знаний было явно недостаточно.
- Сомневаюсь, что здесь уместно слово "живое", - ответила она девчонке со сладким рулетом, которая сидела поблизости и, кажется, пребывала в полном восторге от увиденного. И как родители только отпустили ребенка в таверну в столь поздний час? Впрочем, это не ее дело. - Но определенно настоящее.
Риннэлис посмотрела на то место, куда упала бабочка - на столе остался потемневший след. Это явно была не просто иллюзия, настоящий огонь, обретший форму и покорный воле заклинателя. С огнем обычно работала школа Разрушения, но в этой магии никакого разрушения не было, скорее уж созидание. И как бы ни относилась Ринн к Ординаторам, часто так случалось, что научный интерес в ней оказывался сильнее, чем все. Поэтому она сказала:
- Любопытное волшебство, мне до сих пор не доводилось видеть ничего подобного. Могу я поинтересоваться, где вы обучались магии?
Сама она предполагала, что незнакомец, раз уж он носит морроувиндский шлем, может оказаться одним из телванийских волшебников, которые жили затворниками и тряслись над своими знаниями в области волшебства, как старый скупец над сундуком золота. Ринн не отказалась бы кого-нибудь из них поймать и расспросить, даже пыталась устроиться подмастерьем в одной из башен, но ничего не вышло - Тельвани брали учеников только из известных, проверенных семей. Свое истинное имя, понятное дело, называть было неразумно, а просто девчонку с улицы они учить не хотели, пусть даже безмерно талантливую. Так что пришлось уехать от них ни с чем.
Отредактировано Риннэлис Индарис (04.11.2014 03:35:27)
Вступая в город ворот ты автоматически подписываешься на документе «Я полностью согласен с местными воровскими правилами и готов нести ответственность за «случайно потерянные» в городе предметы. Я вступаю в местные стены на свою собственную голову». Не видели этого документа? А он есть! Ты вступаешь в город и чувствуешь противный запашок воровского отребья, сразу ловя себя на мысли: «Кажется я только что вступил во что-то гнилое». Быть может и к лучшему тогда было то, что Вивек был беднее мышки, сохраняя в качестве своих пожитках лишь одежду? Главное, чтобы невмеру любопытным представителям человеческой расы не взбрело в голову заглянуть под маску. Мужчина не желал привлекать излишнее внимание и не собирался светиться своей личностью, потому тому, что вокруг него появились поклонники был не слишком рад. Беззвучно откашлявшись, он, однако, не стал прерывать иллюзию, а медленно поднял голову и медленно произнёс:
- Оно реально, как ты или я.
Весьма простая фраза, которая лишь в устах познавшего Истину Лорхана Вивека могла иметь второе значение. Ординаторская маска скрывала его крайне довольную улыбку, когда он продолжил в стихах:
Ведь что живое, что нет
Определяет только фантазия
Для тех, кто жил много лет
Кимер поднял руку и коснулся бабочки. Его звали тысячи лет «богом-поэтом», заслуженно ставя в этом титуле божественность на первое место, а рифмоплётство на второе. Если и с признанием его в качестве бога бывали проблемы, то что говорить о его стихах! Порой он звучал очень старомодно, не все современные слушатели могли разобрать красоту за его древними методами стихосложения.
По мере того, как он медленно говорил, бабочки, будто бы в ответ на его слова, разгорались и ускоряли свой танец, быстро сгорая. Многие из них оплавились и почернели, но несколько, особенно стойких и ярких, будто бы утверждая реальность своего существования, стали детальнее и, казалось, даже плотнее. Живой огонь трепетал в их крохотных пламенных сердечках, тонкие крылышки лёгко махали, направляя друг на друга ветер. Казалось, что они не хотели умирать и искренне бились сейчас за своё существование в жадном порыве быть реальными, быть настоящими.
Вивек медленно повернул голову, переключая своё внимание от рыжей незнакомки, к черновласой и столь же неспешно произнёс пропел, тихим мелодичным голосом:
- Когда-то давно, в былые года
Восток украшали красивые горы
Они презирали богов и года
Они признавали лишь небо просторы
Взмывали они высоко-высоко
Пронзая вершинами скал облака
На них жили люди, не ведуя то,
Что Сердце хранит Роковая Гора
Оно встрепетало в руках Неревара
Что вновь возвратился к любимому роду
И, изрыгая потоки магмы да жара
Гора вдруг проснулась, убивая природу
Так место чудесное, дивное, вечное
Навеки замолкло во мгле бестротечной
Застыло в безмолвии мёртвой земли
Дороги домой никогда не найти
Вивек сделал длинную паузу, огненные бабочки сели на его руки и плечи, будто боясь потревожить скорбь. Кимер сделал несколько глубоких глотков из фляги и почувствовал, как начинает хмелеть. С другой стороны, почему нет? Девушки были, пусть и юны, но симпатичны, а он как раз имел то-самое-настроение, когда хочется бросить всё и пуститься навстречу каким-нибудь приключениям.
Эвет никогда не разбиралась в поэзии. Ну, не любили стихи в её доме - что поделать. Несмотря на наличие не такой уж и маленькой книжной полки, ни одной рифмованной строчки на весь дом. Руководства по практической магии? Это пожалуйста. Сборники алхимических рецептов? Сколько угодно! История Тамриэля? Ну, пара томов где-то завалялась...
Даже о самом явлении поэзии девушка узнала только благодаря трактирным бардам. Некоторые из них, конечно, пели красиво и играли так, что слушать их было приятно, но вот в текст Эвет не вникала никогда. В общем-то, даже понимать стихи так и не научилась, разве что самый поверхностный смысл по отдельным словам и простейшим словосочетаниям. А то, бывает, намудрят - хуже древних заклинаний.
Посему, когда собеседник совершенно внезапно стал изъясняться в стихотворной форме, это привело воровку в небольшой ступор. Её сбило скорее само наличие рифмы при отсутствии музыкального сопровождения, и все это прямо посреди диалога, который вроде бы как раз налаживался.
Несколько секунд Эвет переваривала сказанное магом, затем, наконец, медленно сказала:
— Ну, я жила не много лет. То есть для меня оно и живое и... мертвое? - она неуверенно покосилась на темную эльфийку, пытаясь по выражению лица понять, правильно ли интерпретировала слова человека в маске и не несет ли откровенную ахинею. Понять не удалось и Эвет занялась своим любимым делом - начала задавать вопросы. - Или наоборот? Не живое, но и не мертвое? Или его не существует? Для меня. Или хватит того, что много лет жил ты? Ты же много лет жили, да? Или...
Неожиданно для себя замолчала. От того, что дыхание перехватило. Огненные мотыльки - живые ли, мертвые - вновь принялись а свой танец. Еще более прекрасный, еще более тревожный. Эвет снова застыла с глазами круглыми, как блюдца. Некоторые из бабочек исчезали, сгорали, словно бумага, брошенная в пламя, а колдун так ничего и не предпринимал. И это почему-то поражало рыжую больше всего. Он ведь мог их воскрешать, как сделал только что. И если был шанс, что бабочки действительно живые, то это было грустно, очень грустно. К горлу поступала даже какая-то... обида? За что? За иллюзорный огонь?
И только девушка открыла рот, чтобы попросить - или даже потребовать - их создателя, чтобы он оставил мотылькам жизнь или то, что у них было вместо неё, как "Ординатор" затянул песню, прерывать которую бретонка не решалась. Песню тоскливую, малопонятную. Что-то про гору, Неревара и дом, дороги к которому нет. Наверное, речь шла о Морровинде, ведь "Неревар" - это что-то от туда? Кажется. Вроде бы. Может, и нет...
Успокоился живой огонь, потускнев и осев на плечах своего умолкнувшего создателя. Из-за маски Эвет не видела его глаз, но была уверенна, что в них наверняка была грусть. По крайней мере, к концу песни сама рыжая была готова чуть ли не расплакаться. Ни то от судьбы сгоревших наваждений, ни то от голоса исполнителя, ни то от смысла, который, возможно и уловила, только не разумом. Эвет это не нравилось, не нравилось настроение, не нравилась грусть. И срочно. Срочно разбавить это дурацкое состояние болтовней - иные способы рыжей неизвестны.
— А сам ты откуда?
А что? Вполне стандартный вопрос по отношению к путешественникам. Есть еще правда "Как твое имя?", но от него меньше толку, меньше интересных историй. Ну и вообще, конечно, можно было и догадаться об ответе по стихам, но мало ли что там поет бард. Тем более если толком не ясно - о чем.
[AVA]http://sg.uploads.ru/t/NUbtg.jpg[/AVA]
[STA]Вор[/STA]
Риннэлис раньше не приходилось задумываться над определением понятия "жизнь", а ведь явно были некие критерии, по которым в сознании людей и меров разделялись живые и неживые объекты. И это явно была не фантазия. Может, какой-нибудь упившийся скумой хаджит и мог увидеть пляшущий стол и счесть его живым, но остальные вряд ли разделили бы его мнение. Впрочем, наука никогда не ставила перед собой вопрос о том, что такое жизнь, это никому не было особенно интересно, а умозаключений и домыслов, которые не опираются на факты, Риннэлис не любила. Поэтому она сидела, лениво грызла орехи и слушала, как бретонская девочка засыпает Ординатора вопросами. Чем-то она напоминала Риннэлис ее саму в годы ее молодости. Та тоже была "почемучкой", хотела все на свете знать и душу могла вытрясти из того, кто обладал интересующей ее информацией. Конечно, кристаллы истины было не так прост добыть из толщи горы домыслов и заблуждений, но на это стоило тратить свое время.
- Разве извержение Красной Горы связано с появлением Нереварина? - недоверчиво переспросила Риннэлис. - А я слышала, что это произошло из-за исчезновения Вивека и падения Министерства Правды на город...
Если бы она читала об этом в исторических книгах, Риннэлис бы еще могла усомниться в правдивости написанного. В книгах часто описывалась та версия событий, которая была угодна их автору. Но ее родители были свидетелями этой катастрофы, и, можно сказать, она знала обо всем и самых достоверных источников. Тогда, в Вивеке, погиб ее дед, герцог Ведам Дрен, а мать была вынуждена уехать из Морнхолда в Сиродил. Риннэлис тщательнейшим образом изучила историю падения дом Хлаалу, и знала, что к тому времени его положение уже сильно пошатнулось. Дом Хлаалу всегда был связан с Империей, а когда во время Кризиса Обливиона, Империя вывела из Мороувинда свои войска, лишился значительной части своего влияния. Со смертью же герцога не нашлось достаточно сильного лидера, чтобы защитить Дом от тех обвинений, что были ему выдвинуты, и Хлаалу были исключены из Совета Великих Домов. Их обвинили во всех грехах и бедах Морроувинда, объявив, что это Империя во всем виновата. Вообще это было крайне характерно для провинция мыслить подобным образом: "В провинции проблемы? Кто в этом виноват? Империя виновата? Пусть Империя и исправляет! Как это, Империя не виновата? Брехня, Империя виновата! Давайте отделимся от нее и развалим все окончательно." Горький опыт Морроувинда ничему не научил Скайрим, и норды сейчас занимались тем же самым. Поразительно умная политика, ничего не скажешь.
- Без таких лидеров, как Тайбер Септим, империи неизбежно распадаются, а провинции приходят в упадок. Должно быть, никто в этом не виноват. Просто так сложилось исторически.
Риннэлис вдруг с грустью подумала, что Империю можно назвать живой. Как и все живые организмы, она была рождена, достигла своего расцвета, а им не повезло родиться в то время, когда она переживает предсмертную агонию. Весьма печальное время.
Отредактировано Риннэлис Индарис (13.11.2014 13:01:32)
Язык двинался медленнее, веки тяжелели, но тело наоборот преобретало какое-то болезненное ощущение бодрости. А казалось, что выпил всего ничего! Никогда нельзя было предугадать, как алкоголь подействует. Главное, это не начать внезапно пророчествовать – это было никому не нужно. – Нельзя под действием алкоголя погружаться в прошлое и в воспоминания – подумал Вивек – Нужно сосредоточиться на настоящем, на реальности. Перед тобой вечность и открытый мир. Целый мир! Хватит думать об ушедших временах, их не вернуть. Рядом с тобой две прекрасные девушки, которые не прочь выслушать тебя и, быть может, сами что-то рассказать.
Мужчина опустил свой кувшин с вином, наливая для собеседниц полные кружки кроваво-красной жидкости и пожалел на мгновение, что они не видят его дружелюбной улыбки. Рассматривая то разочарование, которое сквозило в глазах девушек, когда они наблюдали за умирающими огненными мотыльками, кимер опустил пальцы в вино и аккуратно брызнул им на свои пламенные творения. Те вспыхнули, будто вздохнув, получая вновь силы для того, чтобы гореть.
- У вечности нет сюрпризов для нетерпеливых – произнёс он в этот раз без рифмы, но в привычной для себя загадочно-мелодичной манере, мягко отвечая на названный вопрос – Из восточного края, что наша данмерка знает. Из края далёкого, нынче неназванного, пеплом прожжённого, ветрами гонимого, бурями битого, сапогами потоптанного, обречённого, но не погибшего, страшного, злобного, жестокого, но милого сердцу и не забытого. Пейте, прошу вас, за край разорённый, что вновь будет цельным, единым и стойким.
Вивек поднял изрядно опустевший кувшин, будто предложил только что тост и сделал несколько глотков. Пить в маске было не удобно, но он давно приноровился. Он медленно перевёл взгляд на данмерку, когда она открыла рот и его колючие глаза ловили каждое движение губ. Если бы девушка могла заглянуть под маску она увидела бы холодную и жестокую успешку, которая изуродовала прекрасное эльфийское лицо.
- Быть может я видел ту катастрофу – осторожно произнёс он, понимая, что их диалог слишком близко подошёл к очень опасной теме, которая могла разоблачить его – Наблюдая за бедствием издалека. Быть может я видел своими глазами тот ужас, что ночь сотрясла, небосвод расколов. Я видел и дым и огонь, что жарче был сотен костров. Я помню, быть может, а может не помню. Ведь это не важно. Всё позади, виной был же порок.
Он покачал головой, меняя русло разговора
- Пейте, прошу вас, и расскажите, чем этот город Скайрима менит? Чем здесь суму пополнить мне можно и кто предложить работу способен. Ведь вы необычные девушки, верно? Вы сыты, крепки и глаза ваши зорки. Тонки ваши руки, украшений же нет, что значит далёки вы от высоких палат. Костей я не вижу, а спины не согнуты от бесконечных тяжёлых работ, что значит – вы сыты, но не крестьянки. Истоптаны чуть сапоги, значит путь ваш далёк, но возраст ваш юн, вы почти ещё дети. Случалось ли вам убивать? Сомневаюсь, ведь взор ваш так светел! Ваши фигуры легки и имя вам ветер.
Вивек вновь убедился в том, что кружки девушек наполнены вином, огненные бабочки прекратили свой вальс, а сели на его доспехи, порой касаясь своими пламенными крыльями друг друга, будто помогая себе сохранять жар и жизнь. Было непросто контролировать их существование, незаметно продлевая заклинание и, в тоже время, вести диалог. Настолько нелегко, что пришлось перестать слагать рифмы, а говорить почти что прозой.
Вы здесь » The Elder Scrolls: Mede's Empire » Корзина » Не сотвори себе кумира (9.06.203/4Э, Рифтен)