- Никаких новостей?
- Нет, Ваше Высочество.
Эйдан вздохнул.
- Вы можете быть свободны. Идите.
Поклонившись, докладывавшийся ему рыцарь вышел. Принц устало опустил голову, коснувшись лбом сцепленных пальцев.
Вот уже две недели прошло с того дня, как его отец вместе со свитой бесследно исчезли в лесах всего в нескольких десятках миль от Даггерфолла. Поиски начались уже вечером того же дня, но не приносили результата и по сей день. Следы в буквальном смысле вели вникуда, просто обрываясь: петляя меж деревьями, они обрывались, будто бы кто-то применил заклятье телепортации на всадников, лошадей и собак. Не было ни единого свидетеля или свидетельства, что могли бы пролить свет на произошедшее. Ничего. Все могли лишь растеряно разводить руками.
Наследник престола не видел смысла продолжать поиски. Не от того, что стремился занять трон и видел в своем родителе лишь препятствие, нет. Но в удачный исход он уже не верил. Они лишь тратили время и силы, вновь и вновь отправляя людей по несуществующему следу.
И в то же время Эйдан признавал — он не может, не имеет права отказаться от дальнейших бесплодных попыток найти отца. Никто не произнес бы этого вслух, но подразумевалось, что принц должен сделать все, чтобы, если остается хоть малейший шанс, что король Мэлоран жив, чтобы вернуть трон законному правителю. Эйдану уже докладывали о слухах, будто бы исчезновение его отца — его рук дело. Предсказуемо — такие разговоры всегда заводят, стоит монарху пропасть или исчезнуть при обстоятельствах туманных и сомнительных. Но недостаток скорби на лице принца или же слишком быстро закончившиеся поиски дадут новую пищу для пересуд, позволят тлеющим углям разгореться.
Все чаще проскальзывала крамольная мысль: «Отец, почему не могли Вы умереть нормально? Чего ради оставили все эти загадки после себя?». За окном ярко светило солнце и жизнерадостно пела камышовка, маленькая невзрачная птица с красивым голосом. Но сейчас ее трели только раздражали своей неуместностью. Природа, как обычно, безучастная к людским проблемам, радовалась лету, не заботясь о том, чье недовольство могла вызвать ярким сиянием и заливистыми песнями. Стихии и твари неразумные обладали тем, чего не могли себе позволить властьимущие — свободой от чужих мнений, свободой делать то, что вздумается.

Отредактировано Эйдан (12.03.2015 13:28:29)

Еще заслышав звук стремительно приближающихся шагов, Эйдан понял, что на этом визитеры за сегодня не заканчиваются. Впрочем, в последнее время их поток прекращался лишь когда наступало время отходить ко сну. Одни торопились выразить сочувствие, заверить в верности, пообещать помощь. Иные приходили по делу, но слишком много дел сейчас были связаны с исчезновениями. Не только короля. Пропадали люди и звери, дома и деревья. В других обстоятельствах никто не стал бы беспокоить принца сообщениями о том, что раскидистое дерево близ одного придорожного трактира за ночь сгнило, развалившись в труху, а в деревне не досчитались сарая, но сейчас чиновники слишком усердствовали, стараясь держать королевского сына в курсе событий. Ведь их участие не будет забыто, верно?
Глупо было надеяться на передышку.
Чего Эйдан не хотел, так это предстать перед окружающими таким, как сейчас: усталым и слишком быстро отчаявшимся. И потому к тому времени, как новый визитер вошел в кабинет принца — не в тронном же зале отца ему принимать посетителей — бретонец уже был собран и сидел прямо, глядя на гостя, а не разглядывал через полуприкрытые веки узор на полированном дереве столешницы.
На пороге стоял Летео. Эйдан мог бы догадаться по торопливой, но тяжелой  поступи необычно полного эльфа, так непохожего ни на придворного, ни на Диренни. Зачастую нелегко в Летео заподозрить альтмера, даже видя воочию его желтую кожу и острые уши, но когда он, с горящими воодушевлением глазами говорил о чем-либо, что мог исследовать, в нем отчетливее проступали черты его народа. Даже сейчас, явно теряясь из-за того, что «загадочное происшествие» стоило множество человеческих жизней — Эйдан отчего-то не сомневался, что никого из пропавших ныне с ними уже нет — маг лучился энтузиазмом, коей пытался скрыть, разрываясь между любознательностью и то ли правилами приличия, то ли сочувствием. Скорее, второе. Сколько Эйдан его помнил, эльф обладал добрым сердцем и всегда напоминал, скорее, добродушную нянечку, чем придворного мага.
- Присаживайтесь.
Губы принца изогнулись в слабой улыбке, но глаза его не улыбались вовсе. Он лишь хотел, чтобы Летео чувствовал себя менее неловко. В конце концов, должен же он быть рад видеть своего учителя? Даже если не рад вовсе.
- Так что Вы намереваетесь мне рассказать?
Лицо и голос оставались спокойными, но внимательный наблюдатель мог понять, что Эйдан нервничает по тому, как он мял сцепленные в замок пальцы. Он хотел узнать, что привело альтмера сюда, и в то же время опасался, до конца не понимая, чего именно. Того, что слова Летео вселят в него ложную надежду? Подтвердят самые худшие опасения? Нет, едва ли. Маг выглядел взбудораженным, на его лице легко читалось многое и точно там не было признаков того, что Летео собрался сообщить новость пренеприятнейшую.

Эйдан хотел бы сказать Летео, что тот может подбирать слова с меньшей осторожностью. Вокруг наследника короны всегда было немало тех, кто чрезмерно опекал его, напрочь забывая, что, пусть принц и не прославленный воин, как когда-то правивший в Даггерфолле Готрид, и не могучий маг, но все же взрослый мужчина, которому в этом году предстоит отметить свое тридцатидвухлетие, а, возможно, и одеть царский венец. Обычно в первых рядах желающих защитить его от опасности была Катлин, видевшая в том, что она рдилась второй, свое предназначение оберегать первенца. Альтмер, до сих пор, как казалось, видевший в своем бывшем ученике ребенка, любившего когда-то притвориться больным, лишь бы не колдовать, в мелочах оказывался, пожалуй, даже более заботливым. Тоже излишне, но досадовать на это создание, похожее на большого хомяка на ходулях, не получалось у Эйдана и в горячные восемнадцать лет.
Начиналась история как и десятки других, в безвестной деревушке близ столицы, название которой в королевском дворце помнят разве что пыльные книги, хранящие в себе перепись населения. Принц успел мысленно удивиться тому, что столь банальный случай заинтересовал всегда казавшегося ему более разборчивым Диренни, когда Летео, сбиваясь, наконец-то перешел к сути, заключавшейся ни в очередном скисании молока по всей деревне, а в путешествии в будущее. Человека, а не существа бессловесного и неспособного рассказать о произошедшем с ним.
После того, как договорил Летео, повисло молчание. Бретон не открывал рта, ошеломленный тем, что узнал. Если все дело в перемещениях во времени, если Акатош решил сыграть с Хай Роком в странную игру, как уже случалось лет двести тому назад, то многие странности становятся на свои места. Будто складывается мозаика, в которой не доставало фрагментов.
И все же:
- Как такое возможно?
Естественно, принц слышал о возможности такого. Но ему истории о зыбкости и нелинейности времени виделись чем-то далеким, как сказания о Первой Эпохе и временах еще более ранних — полузабытые, десятки раз перевранные, оставшиеся в далеком прошлом. Теперь же Летео утверждал, что в это не так?
- Не мог этот человек... Марсо... пребывать под воздействием какого-либо морока?

На миг на лице Эйдана промелькнула извиняющаяся улыбка, ставшая ответом на обиду в голосе и в глазах Летео. Он знал, как учитель отнесся к его выбору школы магии. Помнил, как альтмер раз за разом заводил с ним, тогда еще совсем ребенком, разговоры о пользе Иллюзий. Но фантазии с трудом давались бретону, исключая разве что воображение возможного мрачного будущего в ответ на новости тревожные и неприятные, а единственный вид лжи, что давался ему хорошо: «У меня все хорошо», – как бы плохо ни обстояли дела на самом деле. Не лучшие задатки для освоения магии, суть которой — дурить других.
Повторить... да, сомнений не останется ни у кого, стоит лишь увидеть своими глазами увидеть то же самое, испытать на себе волшебство, способное перенести в будущее. Но что, если вернуться они не смогут?
- В последние дни часто доносят об исчезновениях, но значительно реже — о возвращениях, – говорил он медленно и задумчиво, теперь уже глядя не на Летео, а на книжный шкаф. По золоченым переплетам, стоящим на полках, скользили яркие блики, – Не слишком ли рискованна эта затея?
Принц знал — сам он участвовать не будет. Слишком безответственно. У него есть дети, наследники, но они только недавно начали читать. И ни супругу, ни сестру не хотелось Эйдану видеть регентами при своем малолетнем сыне. Причиной тому служило не только то, что для этого сам он должен будет покинуть мир живых. За них обеих в итоге в итоге будут править приближенные, пусть и по разным причинам. Кто знает, какими людьми окажутся те на деле. Власть порой меняет даже тех, кого готовили с рождения. Останется ли сам Эйдан таким, как прежде, когда его голову увенчает корона Даггерфолла?
Терять других в опасном эксперименте принц жаждал не больше, чем рисковать своей собственной жизнью. В особенности тех, кого он знал едва ли не дольше, чем самого себя. Но прекрасно отдавал себе отчет, что однажды такая жертва может потребоваться. Не только ради поисков отца — ради безопасности земель королевства и их жителей. Важно понять, что творится и что с этим возможно сделать прежде, чем аномалия войдет в полную силу от королевства останутся одни лишь безлюдные руины — нельзя отбрасывать и самый худший сценарий развития событий, легкомысленно надеясь, что вскоре буйство магии сойдет на нет и бег времени сам собой вернется к привычному ритму. Если вообще в силах человеческих повлиять на происходящее сейчас.

Чем больше Летео говорил, тем отчетливей виделось: он давно уже решился на то, на что ныне просит разрешения и ресурсы, продумал все до последней мелочи. И не менее ясно в его словах и паузах между ними читалось: альтмер боится. Похоже, как зачастую и бывает, идеи, представлявшихся изящными и правильными в мыслях, оказывались не так прекрасны, стоило только озвучить их. Все же, не смотря на страх, на то, что слова давались ему с трудом, на вызванное своей собственной речью смущение и замешательство, Летео упрямо продолжал. Хотелось верить, что, столкнувшись с настоящей угрозой, маг окажется столь же решителен. Но даже вообразить его, пухлощекого и такого «домашнего», рядом с опасностью — трудно. Почти так же, как представить кухарку в рыцарских доспехах, с мечом и щитом. Казалось бы, смешная картина, но стоит вспомнить о том, что сделано все не для потехи, не по глупости, а по вине обстоятельств, потому, что больше некому геройствовать, как становится жутко от осознания безысходности положения.
- Хорошо, – кивнул Эйдан. Он хмурился от того, что принимаемое решение ему было не мило, но отговаривать Летео от этой жертвы не стал. Добыть ответы важно. Как ни горько признавать, важнее жизни придворного мага. Риск оправдан. Если боги будут на их стороне, никто не сгинет и все вернутся домой — даже те, кто ушел намного раньше, чем исследователи. Кто бы еще сказал, каковы эти шансы, какой провидец бы уверил в сопутствующей удаче, – Вы получите то, что необходимо. Впрочем... доступ к архивам у Вас был всегда. А поиск добровольца, желающего стать Вашим помощником, потребует времени.
Отправлять своей властью кого-либо насильно в пасть Дракона Времени, не смотря на заверения Летео в безопасности ассистента, Эйдан не намеревался. Найдутся те, кто откликнется сам. Не сразу. Но ведь Диренни все равно нужно время на подготовку.

Летео прав — им нужна вся информация, какую только получится достать. И в то же время стоит торопиться. В этом и кроется главное противоречие, вечный конфликт между «действовать своевременно» и «хорошо подготовиться».
Письма из Даггерфолла редко достигали сердца Империи раньше, чем за неделю. В том случае, если послание доставляли быстрокрылые птицы. Дай Сиродиил положительный ответ, и людей и Свитки ждет путь еще более долгий: война в Скайриме между мятежниками, не желающими мириться с Конкордатом Белого Золота, и Имперским Легионом, силящимся навевсти порядок, сделала дорогу из Имперского города в Хай Рок длиннее и опаснее.
- Нам повезет, если все, что требуется для Ваших исследований, достигнет Даггерфолла к концу месяца Высокого солнца.
«Если только аномалия сама не поможет нам, любезно доставив помощь из Сиродиила раньше, чем она покинет Башню Белого Золота,» – Эйдан невесело усмехнулся. Плохо же у них дела, раз источником надежды может стать то, с чем им предстоит бороться.
- Я сегодня же обращусь к Сиродиилу с просьбой прислать нам все сведения, способные пролить свет на природу данного явления...
«...унесшего жизнь отца», – мысленно довершил свои слова принц. Он не хотел скорбеть демонстративно и, раз уж не мог оставить свою печаль при себе, чтобы не прослыть бессердечным, то хоть при близких ему людях и мерах не говорил о ней вслух, не задумываясь, что его выдают на миг плотно сжавшиеся губы и напрягшиеся, будто собирались схватить что-то, что помогло бы отвлечься от грустных мыслей, пальцы.
Следующие два слова Эйдан произнес заметно тише:
- Берегите себя.