Дышать было тяжело. Векх не понимал, отчего ему так плохо – казалось, будто бы тело сковала лихорадка. По его лбу катились крупные капли пота, они обжигали солью истерзанные губы. Ноги погружались в пепел так, будто бы он был горячим воском, а с земли на него смотрели многочисленные глаза кимеров. Их пустые ланиты вперили свой последний взгляд в небо, искажённые страхом лица замерли навсегда в кошмарном предсмертном вопле, который звенел в воздухе. Он застыл в горячих песках Красной Горы и будет мором разносится по его склонам, напоминая потомкам о той ужасной битве, что разразилась здесь меньше суток назад.
- Что ты плетёшься?! – голос Альмалексии заставил Викха вздрогнуть и будто бы выйти из транса.
- Мне плохо – прошептал он, надрываясь и кашляя. Его слова звучали протяжным эхом, будто бы отталкиваясь от грозовых облаков, нависших над недавним полем брани – Я слышу голоса, Айем. Ты не слышишь, Айем? Айем?
- Помолчи. Проклятье, твои видения всегда были больше обузой, чем помощью, Векх! – мужчина поднял глаза на свою любовницу и встретился с решительным и холодным взглядом. Даже сейчас, несмотря на объединявшее их преступление, она оставалась для него прекрасной и далёкой. Гордо подняв голову, воительница продолжила восхождение наверх, к кратеру Красной Горы, безжалостно давя своими прелестными тонкими ногами павших воинов. Они лежали здесь одни, поле битвы было односторонним – их противники, двемеры, исчезли без следа вместе с одеждой и доспехами. Страшное заклятие короля Думака заставило исчезнуть целую расу, и теперь склон являл собой кладбище для кимеров, а не местом для ратных подвигов.
       Векх сделал шаг, пытаясь отогнать мешающие ему иллюзии, но чем больше сил он тратил на то, чтобы сопротивляться своим спонтанным пророческим способностям, тем сильнее они его захватывали. Хриплое дыхание сдавило горло, он споткнулся о чьё-то тело и упал на одно колено, погружаясь им в переплетение пепла и плоти. Единственное, что осталось целым от несчастного, в которого, очевидно, был запущен огненный шар, была голова на неестественно изогнутой шее. Пустые глаза мертвеца смотрели прямо на своего полководца, Векха, и тот закрыл своё лицо ладонями, опускаясь на второе колено, пытаясь сбежать от происходящего. Он чётко видел то, что у него дрожат руки, красный свет заката переменно мерцал, проникая сквозь пальцы. Надо было идти дальше, нельзя было плакать. Мир дрогнул и мужчина почувствовал то, что его ладони плавят его лицо так, будто были облиты кислотой. Сейчас он не видел разницу между реальностью и его воображением.
- Яд внутри меня. Яд внутри меня! – дрожал Векх всем своим телом и естеством, испытывая искренний и неподдельный ужас перед содеянным. Нелогичный, неописуемый страх перед самим собой и своим предательским поступком. Он до сих пор не мог до конца поверить в произошедшее, но внимательный взгляд проходящего мимо Сота Сила заставил его вынырнуть из захлестнувших его видений. Волшебник смотрел на него со странной смесью высокомерного и равнодушного презрительного интереса, держа в руках книгу и телепатически листая её. Будто бы принадлежа другому, более далёкому миру, он был с ними, но как бы вне всех кружащих вокруг событий. Ещё более далёкий, чем Альмалексия. Прейдя в себя, Векх встал на ноги и побрёл вместе с ними наверх, не осознавая, что на его лице остался кровавый росчерк, оставленный ладонью.
Альмалексия вбивала воинов в пепел своими шагами, Сота Сил шёл по ним легко, едва касаясь, а Векх утопал в плоти и земле по колено. Грех давил на его плечи, он почти завидовал мёртвым.
      Неревар запечатал за собой двери, перед тем, как отправится на свой последний совет. Когда Векх дошёл до замка Думака, его любовница стояла у врат и плавила замок Огнём Надежды, отчаянно ругаясь и шипя. Врата накалились докрасна, сыпали искрами, но не поддавались мощи артефакта. Не питая интереса к происходящему Сота Сил равнодушно листал книгу присев на камень поодаль. Обугленная обложка древнего фолианта была сплошь усеяна двемерскими знаками. Векх обвёл взглядом металлоконструкции вокруг входа и заметил скрытый рычаг в виде полумесяца. Нажав на него, он отворил врата, девушка подняла выше свой меч, освещая туннель, и троица медленно вступила в жерло Красной Горы. Эхо от их шагов и дыхания расходилось по пещере.

По туннелю тихо капала вода, стекая по рукавам мантии Сета. Несмотря на то, что он вышел из океана вместе со своей армией уже много дней назад, от него до сих пор пахло тем странным сочетанием морской воды и металла, которым пахли все его механизмы, чудные заводные дреуги. Айем подняла выше Огонь Надежды и пламя осветило троицу тогда, когда Ворин Дагот задал свой вопрос: величественную, как ночь, Альмалексию, задумчивого Сота Сила и убитого горем Векха. Девушка сделала шаг вперёд, оставляя своих спутников позади и опустила клинок. Фигура Змееликой Царицей Троих в Одном была прекрасна и холодна, от неё сквозило смертью и презрением. Она была невысокого роста, но её высокомерный взгляд смотрел сверху-вниз на советника Неревара. Она жёстко процедила сквозь плотно сжатые зубы:
- Лорд Неревар получил многочисленные ранения в битве под Красной Горой. Ты видел их, вы расстались не так давно. Ему становилось хуже по мере того, как он спускался в долину. Кимеры приняли его на руки тогда, когда он дошёл до нашего стана. Не в силах дольше держаться на ногах он обратился к нам за помощью. Трибунал положил Наставника на ложе и пытался обработать его раны, но чем дольше шло лечение, тем понятнее нам становилось то, что его недуг не поддаётся окончательному исцелению. Он обратился к нам и приказал воспользоваться силой Сердца, чтобы обеспечить мир и процветание для народа Кимеров.
Альмалексия сделала паузу и наклонила голову, громко и грозно произнеся:
- Это просто необходимо после той "победы", которую мы одержали у Красной Горы. Ресдайн разбит. Мы отрезаны от континента водой, свет и пламя выжгло землю, создало остров. Северяне объявили нам войну - ты сам видел в их рядах Исмира, говорящего на творящем-и-разрушающем языке. Когда-то его одолел Неревар, но, Ворин, границы долго не продержатся и ты это знаешь. Вивек говорит, что Империя вскоре нанесёт мощный и сокрушительный удар, что она воспрянет и будет властвовать, а люди будут держать в своих руках огромную силу, с которой надо будет считаться. Ты знаешь, что Вивек не ошибается в своих видениях.
На мгновение голос Альмалексии дрогнул, она почти умоляла Ворина послушать и поверить им, но вокруг них всё ещё витал тонкий, мускусный запах яда, который они не могли развеять.
Вивек закрыл глаза. Он знал, что произойдёт дальше. Он видел этот день в своих снах, он осознавал весь ужас того, что произойдёт на этой войне ещё будучи ребёнком, в утробе матери. Дар пророчества тяжкий груз для любого и как бы ты ни старался, изменить будущее ты был не способен. Вивек открыл рот, чтобы что-то сказать, чтобы как-то образумить Ворина, но яд на языке, с которым он обращался к Неревару, заставил его замолчать. Он служил напоминанием о том, что время его слов закончилось.
- Я вижу, что ты осмотрел Сердечную Кость - мягко сказал Сет - И нашёл её красивой и приятной для глаз. Ты чувствуешь исходящую из Сердца силу, жаждешь ей обладать. Это нормально - ведь ты хочешь искупить своё страшное прегрешение. Ты развязал войну, ты обрёк на смерть тысячи наших героев и Неревар среди них. Мы коснёмся Сердца, изучим его и используем по назначению. Неревар встанет на ноги, но отойдёт в сторону. Мы станем равными богам, мы обретём силу, которая была неизвестна даже Князьям. И отныне наш народ не будет в них более нуждаться. Что тогда будет, Ворин? Как ты думаешь, что случится, когда кимеры, наконец, перестанут чтить ложных богов, обретут веру в нечто более близкое и совершенное? Разве тебе, как учёному, магу и теологу не хочется это узнать? Мы будем осторожны, мой друг. Мы не повторим ошибок двемеров. Мы изучим Сердце и его свойства и обретём силу, которая и не снилась маленькому подземному народцу, что решил собрать себе божество из металла. Не стой между нами и знаниями, полководец.

Крик Ворина распорол чёрную тишину пещеры подобно лезвию ножа. Сота Сил бесстрастно опустил свой взгляд, уставившись в книгу, Вивек зажмурился и покрыл голову руками, опуская её вниз, будто бы защищаясь от некоего высшего правосудия. Лишь Альмалексия продолжала гордо взирать на главу Шестого Дома, высокомерно поджав алые губы. Кажется, будто бы она желала что-то сказать, как-то защитить себя, но биение Сердца Лорхана достигло её души и она, замерев и задрожав в предвкушении силы, направила свой взгляд в сторону заветного запретного плода. Кажется, будто бы она почти физически ощущала скорое преображение, женщина закусила губу, сдерживая стон наслаждения. Её взгляд затуманился сладостным видением, в своём воображении она не была со своими друзьями, а стояла перед народом кимеров, облачённая в божественные доспехи веры. Её ноги целовали мужчины, её рук касались женщины, а она шагала выше всех по воздуху и её рыжие волосы обрамляли голову подобно нимбу. Альмалексия не приказывала – она сама была законом и любое её слово воспринималось как абсолютная истина. Впереди неё поднималось солнце, как символ восхода новой эпохи, а позади возвышались виселицы, кресты и плахи на которых она оставила своих врагов.
Сота Сил скептически хмыкнул. Альмалексии не нужно было «покупаться» на чьи-то льстивые речи, она была инициатором этого вероломного плана. Однако Сет не жалел о содеянном. Знание было превыше дружбы. Неревар был смертен, рано или поздно он должен был умереть, в то время как тайна Сердечной Кости, ведущая к исчезновению двемерской расы, могла оказаться причиной уничтожения целого мира. Устоять перед подобным соблазном знания Сота Сил не мог по своей природе. Потому не чувствовал раскаяния и не возражал Ворину, а просто слушал его, поглаживая свою курчавую бородку, подстриженную по самой последней моде, в закосе «под двемеров».
- Мы не лжём! – слёзно воскрикнул Векх. Он выступил вперёл и обвиняюще указал на Дагота перстом, жестом уличая его – Ты понятия не имеешь о глубине той раны, которую нанёс моему лучшему другу. Ты обрёк его на гибель! Ты вонзил в его спину тонкий стилет своих лживых слов и их яд отравил его сердце.
Мужчина сжал зубы и его нежное лицо скривилось. Пламя на голове угрожающе дрогнуло.
- Неревар был глуп. Мы все знали это, Ворин. Он был смелым, он был великодушным, честным и прямым, но мы все знали, что он немного глуповат, что он прост и ему чужды закулисные игры. Мы звали его Наставником нашим, потому что он был примером честности и силы, всего лучшего, что есть в кимерском роде. Я был его правой рукой, я учил его мудрости, я столетиями пытался заставить его понять, что мир сложнее, чем он думает, что не всё можно решить ударом его верного Истинного Пламени! Но я и в страшном сне своём не мог представить себе то, что ты, Ворин, его левая рука, ядовитыми словами будешь сводить на нет все мои усилия. Он доверял тебе, ублюдок!
Вивек сжал кулаки и ногти глубоко вошли в его кожу.
- Тебе и твоей вере в него! Я видел будущее, Ворин, я прекрасно осознаю то, чем закончит наша раса. Ты знаешь, что мои видения не лгут. Я видел исход твоих планов, видел результат твоих грёз. Мы обьявляем войну людям, как ты и хотел, а они формируют Империю. Неревар бросает вызов всему Тамриэлю и вместе с нами, своими советниками, плетью проходит по человеческим землям. Мы будем терять меров в каждой битве, наши победы будут грузом лежать на всём нашем роде и, в итоге, наша победа станет для нас концом. Неревар, да, могуч. Он станет сильнейшим существом в Нирне и будет стоять высоко на вершине. На горе из мёртвых тел своих друзей и воинов.
Мужчина выдохнул, задрожав. Перед его взглядом стояло видение, которое он с ужасом узрел несколько лет назад. Все усилия миром предотвратить этот исход потерпели поражения.
- Он стал бы последним мером на свете, Ворин. И этот исход был бы твоей виной, так как именно ты внушил ему мысль о превосходстве расы кимеров. Именно ты убедил его в том, что ему всё по плечу одному. Неревар был скромен до общения с тобой! Он желал мира и именно от тебя он загорелся войной. Его глаза сжирал порох, а ты продолжал втирать его своими тонкими, алчными, скрюченными пальцами.
Вивек сплюнул и слюна зашипела на раскалённых магмой камнях.
- Мы собрали Совет. Мы пытались убедить его в необходимости мира. Растолковать ему то, что войну с Империей победить нельзя. Что той горстке выживших кимеров, что останутся на пепелище от того, что мы некогда называли Тамриэлем и Ресдайном не хватит силы для воспроизведения. Что наш род прервётся, а вы с ним останетесь единственными живыми существами на свете. Он, великий убийца своего народа и ты, его верная фанатичная собака!
Сота Сил закрыл книгу и сделал шаг назад. Альмалексия будто бы застыла с холодным взглядом и плотно сжатыми губами. Быть может для Вивека дело обстояло так, как он говорил, но у них были свои причины свершения этого поступка.
- Мы не убивали нашего друга, Ворин – закончил Вехк – Ты его убил. Он был уже мёртв, когда пришёл к нам. Он был наполнен твоим ядом и медленно разлагался. Труп, который желал сделать нас мертвецами.
Вивек с силой сглотнул и слёзы вновь покатились по его щекам. Тонкое тело затряслось от рыданий. Он с трудом произнёс:
- Ты убил моего лучшего друга.

Отредактировано Вивек (23.09.2014 11:02:57)

Казалось, будто бы ни Альму, ни Сета не волновало то, были ли они правы в своих действиях или же ошибались – в холодной стали их высокомерных глаз не было ни жалости, ни сочувствия к опальному Ворину. Альмалексия кусала плотно сжатые бледные губы и царапала ногтями кожу, её мышцы были напряжены, сама она звенела как натянутая тетива, ожидающая выстрела. Казалось, будто бы она только ждёт возможности начать действовать, будто бы ей была чужда любого рода полемика. Вивек же, напротив, дрожал в своём надрывном крике, обвинял и, одновременно, умолял мужчину одуматься и свернуть со своего разрушительного пути. Он видел в своих пророческих образах то, что после провального диалога тот первым атакует Трибунал, но не желал поверить в это.
- Нет, Ворин. Прошу, нет. Не надо, Ворин – шептал мужчина, глядя на то, как его старый друг теряет остатки самоконтроля и, наконец, срываясь, начинает колдовать – Нет, Ворин! Нет! Пожалуйста! Ворин! Ворин!
Губы двигались, но имя, которое они произносили, будто бы не имело смысло. Вивек пытался его произнести, но оно было пустым, гулким - так звучат слова, которые потеряли своё Истинное Значение, так звучали имена проклятых людей. Век раскрыл рот и замер, онемев и потеряв голос, он не мог поверить в то, что происходило. Альмалексия, впрочем, не сомневалась в происходящем - она чётко знала, чем закончатся переговоры. Огонь Надежды вспыхнул в тёмном гроте, рассекая в едином ударе большую часть того мусора, что Ворин метнул в них телекинезом. Двемерский меч легко входил в металл и разрезал его, электрические разряды заиграли по стенкам пещеры, запахло разряженным озоном. Многочисленные молнии хаотично били по камню, входили в железо и в плоть. Вивек вскрикнул от боли, когда случайный заряд прошил ему ногу, но взял себя в руки и обратил крик в ноту, завибрировав голосом и его пение обернуло вокруг Трибунала защитный экран от штормовой угрозы. Альмалексия металась перед своими друзьями, подобно ловкой и изящной кошке изгибалась, подпригивала и вертелась в воздухе, клинок в её руках бил не переставая, поражая брошенные в них снаряды, блокируя и отбивая. Сота Сил стоял гордо и непреклонно, молнии били мимо его лица, пролетая в сантиметре от кожи, но уверенный в своей правоте советник был непоколебим. Его губы шептали слова заклинания, пальцы сложились в жесте и выгнулись по направлению их противника, накаладывая на Ворина сильное заклинание Обузы, посылая в него образ тысячи фантомных килограммов, что должны были придавить главу Шестого Дома своим весом. В плетение чар он ввёл так же слово Молчания, надеясь осложнить дальнейшую борьбу – конечно, Дагот мог прекрасно сражаться холодным оружием или же использовать заклинания без слов, лишь жестами, но то мгновение, которое он выиграл бы элементом неожиданности использовала бы Альмалексия для своей атаки. Ничто не мешала Трибуналу просто забросать Ворина убийственными чарами, молниями и огенными шарами, но против столь искусного врага, что знал их привычную тактику и слабые места нельзя было действовать грубыми методами – его нужно было прежде всего ослабить, а уже потом добить. Грохот от падающей каменной утвари и бьющие вокруг молнии заглушали слова Сота Сила, и скрывали слёзы Вивека, что капали исцеляющим потоком на пробитую разрядом ногу.

Отредактировано Вивек (06.10.2014 10:09:24)