Тяжелая штука – любовь, особенно если она не взаимна.
Улани любила море – да вот море, судя по всему, не любило ее. Иначе как объяснить, что обычно выносливая и бойкая девушка за все время плавания не взяла в рот и маковой росинки, да и вообще мечтала лечь плашмя, уткнуться лицом в палубу и не вставать вплоть до прибытия к Вороньей Скале?
Бывают на свете счастливчики, которым нипочем и штормовая качка. Эльфийка, чей желудок при одной лишь мысли о еде кислым комом подскакивал к горлу, явно к ним не относилась – непрерывная болтанка и вид свинцовых волн, вздымавшихся за бортом кнорра, наводили на девушку тоску и недомогание, от которых былая твердокаменная ее решимость мягчилась и разваливалась, словно печенье, брошенное в горячее молоко. Посередь неласковых вод собственная затея исследовать загадочный храм начинала казаться неумной и вполне откладываемой на период более спокойной погоды.
Целительница крепилась и растравливала гордость, при этом жалея, что нет возможности отвлечься от хвори работой: ни владелец судна, ни его помощники – картинно-суровые, обветренные и насквозь просоленные норды – не желали допускать худосочную девку к рифштертам, не говоря уже о рулевом весле. Посему Улани страдала без дела, лежа под скамьей и кутаясь в плащ, не в силах даже испытывать раздражение. Самой себе она казалась кулем с гнилой картошкой, у которого по недоразумению есть внутренности – и в них, в самом желудке ворочалась склизкая холодная гадость, то и дело тянущая щупальца к глотке.
Когда судно причалило, Улани хотела сбежать вприпрыжку, а на деле смогла только медленно спуститься по сходням, шатаясь и будучи совершенно уверенной, что ее лицо приобрело приятный зеленоватый оттенок, подстать носимому шарфику. Девушку мутило. С трудом подавив желание присесть прямо на доски пирса, эльфийка заставила себя выпрямиться, мотнула головой, прогоняя мысль о том, что тошноту можно бы ослабить магией, – «нечего тратить силы на то, что само вскоре пройдет» - шумно сглотнула горькую слюну и зашагала к таверне.
Она помнила расположение зданий еще с прошлого своего визита, но все равно с интересом осматривалась, прислушивалась и даже принюхивалась к малознакомому окружению. Мысленно босмерка отметила, что нужно будет расспросить местных перед отъездом, из чьего панциря выполнены некоторые здания. А еще неплохо бы взять образцы местной флоры.
Характерный для времени года мороз, помноженный морской сыростью, только бодрил ее – спасала привычка и зачарованное от укусов холода кольцо – лямка походной сумы тянула плечо и эта тяжесть вселяла уверенность, и с каждым шагом самочувствие Улани делалось лучше. Миновав приземистое поместье Морвейна, сложенное из массивных каменных блоков, и одноименную родовую гробницу, девушка направилась к рынку – именно там располагалась местная таверна с привычным, в общем-то, для таких заведений названием, но с не самой приятной историей, это название обуславливавшей.
Таверна встретила ее теплом, неистребимым кисловатым духом разлитой выпивки и жарким, отдающим нагретым маслом ароматом съестного с кухни – от таких запахов замученный желудок жалобно взвыл. Улани звук показался неприлично громким, даже уши покраснели – не услышал ли кто?
Зал был полупустым – всего лишь пара данмеров сидели в стороне и негромко переговаривались. Очевидно, у жителей Вороньей Скалы были дела поважнее, чем просиживать штаны за кружкой… суджаммы, кажется. Хозяин заведения, возвышавшийся за стойкой и методично полировавший столешницу куском замусоленной тряпки, поднял взгляд и с интересом оглядел новоприбывшую посетительницу – видимо, босмеры сюда заглядывали нечасто.
Подскочив к стойке, Улани первым делом справилась о свободной комнате – и тут же оплатила постой в оной. И все же решилась заказать поесть. Данмер, чье лицо было сложено, казалось, из одних острых углов, снисходительно усмехнулся, расслышав опасливые нотки в голосе девушки – про себя небось посмеялся слабосилию чужеземцев. Немногим позже, уже после того, как Улани привела себя в порядок в комнате и запихнула в сундук свои пожитки, девушке подали пузатую мису похлебки из хоркера.
Всей миски она, конечно, не осилила – мясо хоркера было жирным, да настолько, что после него свинина показалась бы постным кроликом – зато разговорилась с трактирщиком. За похлебку Гелдис не обиделся и охотно поведал девушке здешние слухи – в том числе и про загадочный храм, чей статус в последнее время был далек от «заброшенного». Местным от него проблем особенно не было – пока – только развернувшиеся строительные работы смущали.
Остаток дня Улани провела, бродя по городу и расспрашивая местных – многие отвечали с неохотой и девушка узнала мало нового, но смогла составить примерную карту окрестностей. Позже, вернувшись в таверну, она тут же легла спать, а проснувшись – рано, далеко засветло – засобиралась и отправилась к храму Мираака.

Отредактировано Улани (24.05.2015 16:16:20)

Мир вокруг был неприветливым, грубым и серым: казалось, снег в этих землях в принципе не бывает правильного белого цвета, будучи извечно смешан с пеплами Красной Горы. Улани не могла разобрать, качаются ли на потоках ветра острые, как стеклянная крошка, снежинки, или скорбные хлопья праха. Даже Винтерхолд – мрачный, продуваемый всеми ветрами остов былого величия – казался теплее местных просторов, и над ним хоть изредка, но расходились облака, являя взору великолепие небесных сияний. Здесь же небо низко нависало над землей, накрывая ее, будто застиранное, побитое молью одеяло, и все сыпало-сыпало-сыпало тусклой крупой. Казалось, все здесь не было радо появлению босмерки: яркая вспышка крашеных тканей, магического тепла и нездешних запахов – девушка выглядела чужой средь снежных насыпей, покрытых сизым налетом.
Снег скрипел под ногами, в лицо бил ветер – от него слезились глаза и сбивалось дыхание, не спасал даже шарф, поднятый к самым глазам, а повязанный вместо шапки платок то и дело грозил слететь с головы
В очередной раз провалившись в сугроб едва ли не по пояс, Улани засомневалась в правильности выбранного направления: она прошла уже порядком – за спиной тянулась, теряясь под склоном, длинная цепочка следов, но храма все еще не было видно. Но ровно в тот момент, когда девушка подумала было сменить маршрут, ветер зазвучал по-другому – в воздушном потоке, с воем катившимся сверху, отчетливо послышались голоса. Монотонные, низкие, лишенные интонационных переливов, они казались гласом мертвых, звучавшим из-за последней границы.
Встряхнувшись, Улани погнала прочь пугающую мысль и, выкарабкавшись из снежного мешка, прибавила шагу. Но несмотря на все ее старания она все равно двигалась медленно, проваливаясь и увязая в заносах.
Слух не обманул ее – с каждым шагом или рывком вверх по склону голоса звучали громче, обрастали шумами, как обрастает слоями осиный улей. Совсем скоро эльфийка без усилий могла разобрать перестук и скрежет, извечно сопровождающий работу по камню, и даже запах древесины – от строительных лесов, не иначе. Последний рывок вдоль длинного снежного языка, вот девушка падает и закапывается в сугроб, словно куропатка, тянет шею и осторожно глядит вперед и вниз – и ее глазам наконец предстает строение.
О, это и вправду был улей! Рабочие сновали вокруг, беспрестанно трудясь над возведением храма, гул голосов действительно немного напоминал мерное жужжание сотен насекомых. Не хватало лишь сердца улья – сот, в которых дремлют личинки – но его роль играл купол храма. При взгляде на него сердце босмерки забилось быстрее – она даже приподнялась в снегу, куда предусмотрительно врылась, стремясь остаться незамеченной, несмотря на заверения Гелдиса в безобидности строителей.
Купол, прореженный лепестками арок, дремал в углублении – к нему вели двадцать ступеней, быстро сосчитала Улани. Выпростав руку, она зубами стянула перчатку, завалилась на бок и ослабила завязки кисета, закрепленного на поясе – там хранился не табак, но тетрадь с пергаментными страницами и несколько угольков для письма. Кое-как уплотнив снег перед собой, босмерка утвердила на нем книжицу, раскрыла и принялась чиркать в ней угольком . Тонкие черточки складывались в набросок – изображение купола и его колыбели. Эльфийка то и дело прерывалась и дышала на пальцы, но упрямо продолжала. Жаль, что нет времени достойно изобразить ажурную сеть, протянувшуюся между проемами арок и накрывавшую переливавшийся смутной зеленью камень – Улани никак не могла разобрать, из металла или из камня сотворено кружево. Захлопнув тетрадь, магичка поспешно спрятала оную обратно в кисет и туго стянула завязки. Уголек она растратила весь.
Вытерев пальцы снегом, девушка натянула перчатку и медленно приподнялась – пришло время подойти поближе, проверив истинность рассказов трактирщика.
Земля вокруг строительных лесов, да и вообще вокруг храма была вытоптана до черноты – стоило только выбраться из снежника, как идти стало легче. Однако Улани, по понятным причинам, опасалась вышагивать в полный рост – она почти что кралась вдоль границы, готовая в любой момент бросить заклятье, и не снимая руки с эфеса меча, скрытого плащом.
Но на нее никто не реагировал. Никто и взгляда не поднял, будто девушки не было вовсе. Помаячив в стороне, босмерка осмелела и подошла ближе – тот же результат. Казалось, она могла свободно расхаживать здесь, никто бы и ухом не дернул.
Зеленоватый менгир в центре храма – вернее, внешней его части – привлекал внимание и эльфийка осторожно двинулась в его сторону.
Двинулась было.
Чуть поодаль на ступенях стояло существо, подобного которому Улани раньше не видела – только читала.
«Рьеклинги», - голосом ментора зазвучали в голове девушки строки из книг, - «гоблиноподобные гуманоиды, с синеватой кожей, заостренными ушами и, зачастую, выдающимися верхними клыками, обитатели острова Солтсхейм. Некоторыми ошибочно воспринимаются, как фалмеры…».
Представитель этих «ошибочно воспринимающихся» ныне стоял неподалеку, направив на Улани копье – одного этого было достаточно, чтобы эльфийка отскочила в сторону, творя заклинание щита. Воздух перед ней вспыхнул, облетая голубоватыми и золотыми сполохами, храня от возможного магического удара. При этом все прочие – люди и меры – сновавшие вокруг, не обращали на них никакого внимания.
Атаковать существо босмерка не осмелилась, боясь спровоцировать строителей – сейчас они были спокойны, но вряд ли останутся таковыми, если в пределах их драгоценного храма начнут летать огненные шары.
Однако рьеклинг стоял на месте – приглядевшись, Улани с удивлением отметила, что наверняка сейчас выглядела очень похоже на синекожего человечка: не внешностью, но позой – такой же напряженной, словно у зверя, ожидающего удара.
Медленно-медленно магичка подняла руку – ладонью от себя – не без любопытства ожидая реакции.

Отредактировано Улани (25.05.2015 19:46:59)

Казалось, мир вокруг растворился – пропали рабочие, глядящие строго перед собой мутными рыбьими глазами, отодвинулся в сторону каменный бутон храма, даже угрюмое небо растопилось и стекло каплями за горизонт.
А мгновением позже выпуклая тарелка щита полыхнула напоследок и осыпалась искрами, прокатывая под ноги мелодичный звон.
«Разговаривает!» - у эльфийки даже ушки задрожали от возбуждения. Глаза сверкнули, осветившись такой очевидной радостью, что, наверное, стали ярче вдвое. Девушка улыбнулась, совершенно забыв, что лицо замотано шарфом. – «Честное слово, разговаривает!»
Рьеклинг действительно заговорил с ней, перевернув копье острием в землю – и приветствовал, как приветствуют странников добрые хозяева, да еще и на неожиданно чистом общем.
Мир дернулся, зацвел былой серостью и снова зашевелился-задвигался – Улани расслышала шаги за спиной и успела отскочить в сторону, уступая дорогу какому-то данмеру, несшему на плече доски. Проводив мужчину взглядом, Улани зябко поежилась, и снова взглянула на рьеклинга – тот стоял там же и смотрел на нее большущими лиловыми глазами.
«Не желтые», - отметила про себя целительница и осторожно шагнула ближе. Она не совсем понимала, что делать дальше – древний храм, кишащий погруженными в транс людьми, определенно был не лучшим местом даже для обычной беседы, не говоря уже о выстраивании контакта между представителями двух очень разных рас.
- Мир и тебе. - Ясно, но без особой уверенности ответила босмерка – скамп его знает, что вообще следовало отвечать в подобной ситуации, и была ли для того какая-то особая формула, но молчать дальше было бы невежливо. Мотнула головой и повела рукой, указывая на храм – предлагая подойти ближе к тому, что, очевидно, интересовало их обоих и заодно скрыться от бессмысленных взоров рабочих.
- Я Улани. – Оказавшись под кружевной тенью каменной храмовой накидки, представилась эльфийка и для надежности коснулась груди, указывая. – Из-за моря, ненадолго.
Теперь эльфийка выглядела куда дружелюбнее, нежели раньше – не тянулась к мечу рука, походка не напоминала настороженный звериный шаг, плечи расслаблены. Она могла бы показаться совсем успокоившейся и почти беззаботной, если бы не едва уловимая тень напряжения, пронизывавшая все девичье тело – пусть довольная и радостная, не торопящаяся рубить и колоть, Улани все равно готова была творить заклинания. – Ты защищаешь это место?
Признаться, в последнем целительница сомневалась изрядно: мало было одного рьеклинга для защиты подобного сооружения, да и толпа зачарованных людей и меров куда лучше подходила для выполнения сей задачи. Впрочем, как знать – быть может, где-то неподалеку скрывается еще дюжина соотечественников этого…
Этой.
При ближайшем рассмотрении – Улани с интересом оглядела узор и затейливую вышивку на одежде - рьеклинг явно оказалась самкой.
Женщиной. Девушкой?
«При случае уточнить сроки жизни и стадии взросления», - мысленно Улани почесала в затылке и, коротко вздохнув, стянула с лица шарф и несмело улыбнулась. От дыхания вокруг лица ореолом клубился пар, размывавший цвета, а острое в чертах лицо рьеклинга – босмерка едва не назвала его мордочкой, к собственному стыду – слегка расплывалось перед глазами. Лиловые глаза-плошки казались драгоценными камнями.
- Я хочу пройти здесь. – Эльфийка повела рукой, указывая на зеленоватый менгир и все, что было вокруг. – Изучить, да? Я не вор.

Муна говорила не очень уверенно, переставляя слова и не соблюдая склонений, с акцентом, подобного которому Улани слышать не доводилось, однако речь ее звучала четко и понять оную не составляло труда.
И к вящей радости эльфийки, рьеклинг явно была настроена на контакт: девушке даже жарко стало от удовольствия – многие ли из ее коллег могли похвастаться разговором со столь необычным собеседником? А сколько возможностей – трудно вообразить! Ведь чуть позже можно будет расспросить ее о быте и традициях соплеменников, узнать все из первых уст – материала хватит на целый трактат, если задержаться и…
Улани коротко зажмурилась и мотнула головой – неожиданное знакомство привело ее в восторг, пожалуй, слишком сильный. Почти детская радость горячей волной плеснула в голову и легко отвела внимание от изначальной цели путешествия – изучения храма.
Против которого, кстати, Муна как раз возражала. Маленькая клыкастая шаманка безапелляционно, пусть и без угрозы, потребовала не приближаться к менгиру, а когда эльфийка, естественно, отказалась, взялась сыпать предостережениями.
Должно быть, они смешно смотрелись со стороны – рьеклинг и босмерка, громким шепотом спорившие о том, можно ли – и нужно ли – приближаться к вытянутой зеленой глыбе. Быть может, они могли простоять так еще долго – или нет, и уже через секунду обе взорвались бы потоком ругательств, шипя и исходя паром, словно горячий утюжок, кинутый в снег – но Улани внезапно посетила идея. Почему бы не отвлечься беседой?
Муна закатила свои невозможно лиловые глаза, но все-таки согласилась – и Улани с трудом сдержала довольное мурлыканье.
На том и порешили. Магичка стянула перчатки, заткнула их за ремень и вновь выудила из поясной кисы́ тетрадь. Оглядевшись напоследок вокруг, девушка убедилась, что строителям все так же нет до них никакого дела, и, глубоко вдохнув, шагнула к менгиру.
Если раньше ей, полной энтузиазма, зов камня не был слышен, то сейчас ситуация изменилась: теперь босмерка все свое внимание уделяла зеленому, как изумруд, но лишенному глянца обелиску – и тот принялся звать.
Поначалу негромкий – комар и тот летом тоньше звенит – но с каждым брошенным на гладкую поверхность взглядом глас звучал все отчетливее. Целительница старалась не вслушиваться, но не могла отделаться от мысли, что звук выходил очень красивый – тонкий, чарующий, паутинкой забиравшийся в уши, ниточками касавшийся склеры глаз, ввинчивавшийся в слезные протоки и резонировавший с костями черепа. Еще немного – и те превратились бы в звонкие бронзовые тарелочки, отзывавшиеся на пение камня.
Если бы не стрекотание Муны рядом.
Улани, медленно обходившая вокруг менгира, уже не улыбалась, но отчетливо хмурилась – между бровей залегла складка, а взгляд утратил веселость. Девушка кусала губу, старательно запечатлевая изгибы обелиска в тетради, а про себя повторяла за рьеклингом, будто врезая ее слова в память.
Большая вода рядом. Снег белый, как мои волосы. Племя и старый ветер. Зверь снаружи.
Любой бард посмеялся бы над построением предложений и подбором эпитетов, но Муна говорила о своем доме с такой искренней теплотой и приязнью, что эльфийка не могла не проникнуться.
Храмовый камень, казалось, понял, что рыжую босмерку отваживают – и обозлился. Улани почудилось, что торчавший из серых плит клык дрогнул и начал пульсировать, а звучание его изменилось – из нежного и зовущего стало будто бы раздраженным, сверлом ввинчивавшимся в висок и темя. Мигрень была вполне реальная – растекалась от затылка к шее и болезненно отдавала в глаз, заставляя веко подергиваться. Словно в надглазничную вырезку пытались вогнать иглу.
Уголек раскрошился – девушка слишком сильно сжала пальцы. Резким движением стряхнув черную крошку под ноги, она заставила себя отрешиться от иголки в черепе, и ответила Муне – та как раз вздыхала о том, как скучает по мясу, кажется, щетиноспинов:
- У меня в сумке, - голос девушки звучал тише и глуше, нежели несколько минут назад, - припасы. Есть мясо, вяленое. Угостишься…
«Как закончу». – Уже про себя довершила Улани и подняла взгляд, охватывая взором верхушку менгира. Выудила другой уголек, продолжила. Она даже не заметила, что рьеклинг перешла на какое-то другое наречие.
Наконец, страница была заполнена – босмерка спешно захлопнула и запрятала тетрадь, отошла от камня. Отвернулась, зажмурилась, яростно потерла виски и до боли сжала пальцами переносицу.
- Мне говорили, что таких камней несколько. – После недолгой паузы, заговорила эльфийка. Утерла лицо рукавом и вопросительно взглянула на Муну. – Они все – вот такие, не знаешь?
Ничего хорошего наличие нескольких «поющих» обелисков не сулило.
- Как попасть внутрь? – Поинтересовалась Улани, на всякий случай отходя еще подальше от камня. Она понизила голос, не желая быть услышанной – как знать, может, до сего момента безучастные строители взъярятся, услышав, что кто-то желает проникнуть в их святыню.
Вступать с ними в бой было опасно, почти самоубийственно – но и отступаться девушка не желала.

Перспектива угоститься мясом, очевидно, до того обрадовала Муну, что та застрекотала на своем языке вдвое быстрее и радостнее – для Улани и без того непонятные слова слились в вовсе неразделимый поток звуков. Девушке даже почудилось, будто она расслышала голодное урчание желудка маленькой шаманки.
Однако упоминание камня резко спустило рьеклинга с небес на землю – та посерьезнела и вновь заговорила на всеобщем, а тон ее был нерадостен и полон беспокойства. Эльфийке стало немного неловко за столь резкую смену настроения – ведь ее вопрос послужил причиной.
Из рассказа Муны выходило, что камней действительно было много – и все в той или иной степени обладали свойством гипнотизировать, но здешний – босмерка с трудом подавила желание обернуться и через плечо взглянуть на менгир – был сильнее прочих и не собирался умолкать, несмотря на усилия «Кричащего».
- «Тоомйул»? – Повторила целительница, пытаясь копировать произношение Муны. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, о ком идет речь. – А, Довакин? Из-за него стало известно об этом месте. Сказать по правде, я ожидала, что здесь все будет заброшено…
Вопреки ожиданиям, вокруг храма развернулась кипучая, пусть и несколько монотонная деятельность. И хотя Улани считала это строение великолепным образчиком древней архитектуры, она все же не могла отрешиться от беспокойства – что же должно произойти, когда строительство будет завершено?
- Тебе известно, как именно он заставил их замолчать? – Поинтересовалась девушка, на ходу проводя кончиками пальцев по холодному камню арки. Она и Муна отошли от менгира и обходили ажурный купол по внешней стороне. Шаманка, кажется, не знала, где расположен вход в храмовые недра, и, не сговариваясь и не озвучивая намерений, решила вместе с ней поискать оный. – Это возможно только при помощи ту’ума – Крика – или в принципе благодаря драконьему языку?
Если все дело в даре Голоса, то тут ничего не попишешь – разве что пытаться развалить камни, но при нынешнем окружении и ситуации в целом это было бы равносильно самоубийству. Но если драконье наречие сыграло свою роль, то над проблемой имело смысл поразмыслить.
Улани открыла было рот, чтобы озвучить свое предположение, однако прежде чем она успела произнести хоть слово, на глаза ей попался узкий оледенелый скат, заворачивавшийся бараньим рогом вдоль внутреннего предела купола и – какая удача! – упиравшийся в дверной проем. Решив, что продолжать разговор рациональнее – и безопаснее, к тому же – будет вдали от взглядов рабочих, девушка направилась к спуску. Она ступала осторожно, стараясь не поскользнуться  на наклонном языке ската, и внимательно осматривала место, куда собиралась шагнуть.
Спуститься эльфийке удалось относительно быстро и без происшествий – и тогда мироздание, видимо, решило, что хватит с босмерки везения и чистенькой прогулки.
За спиной что-то громко шоркнуло и, казалось, сдавленно вздохнула Муна – Улани не могла сказать с уверенностью, а прежде чем она успела обернуться, нечто с силой врезалось ей под колени. Неловко взмахнув руками, магичка повалилась на спину – только мелькнули над полом тонкие ноги. Пребольно стукнувшись спиной и ощутив, как удар вышиб из груди весь воздух, целительница прокатилась вперед, совершенно запутавшись в руках и ногах – своих и рьеклинга.
Позади щелкнуло, а секундой позже массивная металлическая дверь, притворявшая вход в храм, громогласно захлопнулась. Хуже, она раскатисто, прямо-таки оглушительно громко сверзилась на место, подняв тучу пыли и пепла и прокатив звук удара по всему коридору и дальше.
Улани через силу вдохнула, с радостью ощущая, как легкие полнятся сухим воздухом подземелья, и запрокинула голову, ошалело смотря на дверь.
- Дела… - Просипела она, как могла быстро поднимаясь на ноги. Опасливо оглядевшись – никто не спешил карать незадачливых исследовательниц за наведение ужасающего шума – эльфийка шагнула назад, чтобы подобрать сумку, сорвавшуюся с плеча во время падения.
Босмерка была до того ошарашена, что не могла даже злиться на Муну – хотя, если задуматься, было за что. Услышав извинения, она уставилась на рьеклинга с нечитаемым выражением во взгляде, а чуть после вздохнула и, утерев лоб тыльной стороной ладони, сказала:
- Да чего уж там… Все равно внутрь собирались. Ты цела хоть, не зашиблась? – Улани всерьез опасалась, что при падении могла навалиться на спутницу и ненароком ей что-нибудь отдавить.
Убедившись, что с шаманкой все относительно в порядке, магичка снова вздохнула. Огляделась, присматриваясь к стенам и потолку коридора, к выглаженному каменному полу – ловушек вроде бы не было. Но на всякий случай она все же сотворила кружащую сферу ясного света, чтобы впотьмах не наступить на нажимную плиту или натянутый поперек коридора шнур.
- В таких строениях обычно есть потайные ходы. – Сказала она Муне, параллельно копаясь в сумке. – Должен быть и другой выход, вот его и поищем, кроме всего прочего.
Выудив небольшой сверток из плотной бумаги, девушка протянула его рьеклингу, а сумку снова забросила на плечо.
- На вот, что ли. Ты вроде голодная. – Сверток источал пряный дух перца и трав. – Только разом на все не налегай, пить захочется.
Кстати, о питье. Улани замерла, навострив уши – в восстановившейся тишине отчетливо можно было различить отдаленное то ли шипение, то ли шуршание, перемежающимся характерным для текущей воды плеском.
«Славно, значит, от жажды не помрем, если задержимся здесь», - не без облегчения подумала босмерка и медленно, стараясь не шуметь, зашагала вперед. Чуть дальше по обе стороны коридора виднелись двери.
Заглянув за одну из них, эльфийка имела возможность лицезреть нечто, что про себя окрестила трапезной – зал, большую часть которого занимал стол-подкова, кресла вокруг и несколько скелетов, вповалку в этих креслах восседавших.
- Хлеб-соль. - Пробормотала Улани и принялась оглядывать другие помещения.

- О, вот как. - Протянула магичка, недоуменно поглядывая на Батамату. - Я думала, ты видела его.
Доброжелательная вроде бы рьеклинг неожиданно помрачнела при упоминании Тоомйула, разговор о котором, кстати, сама же и начала.
В дополнение, Батамата едва не отпрыгнула от безобидного магического светляка, спущенного с ладони целительницы – неужели так опасалась даже столь безобидной магии? Или имелся печальный опыт?
В любом случае, выданный кусок мяса быстро приподнял шаманке настроение – через несколько мгновений та и думать забыла строить серьезную мину, только сосредоточенно пережевывала угощение и временами с любопытством поглядывала на переливчатый светоч.
- Ты не любишь магию? – Ходя от залы к зале, поинтересовалась босмерка. Упомянутый фонарь она создала не столько ради общего освещения – пылавший в пристенных чашах огонь исправно выполнял эту функцию – сколько для того, чтобы подсветить нажимные пластины или шнуры ловушек, которые могли быть натянуты над полом. Подобного рода смертоносные сюрпризы частенько встречались в подземельях Скайрима. Как-то в библиотеке Улани даже отыскала книжицу – тонкую, но весьма подробно повествующую о великом многообразии средств умерщвления неудачливых приключенцев. На страницах были приведены текстовые описания, схемы и подробные иллюстрации, при желании, наличии необходимых ресурсов и рук, растущих из плеч, а не из неуставных мест, нечто подобное даже можно было сконструировать самостоятельно. Страшно представить, через что вынужден был пройти автор пугающего «путеводителя», чтобы добыть информацию. Или сколькими он пожертвовал для получения оной.
В остальном, вид храма – или гробницы, что было более вероятно – и попадавшихся на глаза скелетов особого впечатления на Улани не произвел. Она уже давно отучилась чураться костяных остовов и трупов в принципе, если те явно не намерены были подниматься и демонстрировать недоброжелательность.
Хотя не признать, что храм выстроен и обставлен с определенным шиком, было, конечно, нельзя. Изредка девушка останавливалась и вновь доставала из поясного кисета тетрадь – она уже успела зарисовать план коридора и помещений, которые они прошли, и начеркать ряд заметок о предназначении комнат.
Однако опасения относительно ловушек таковыми и остались – не было  ни шипов в полу, ни хотя бы груды камней под потолком. Попалась, впрочем, одна нажимная пластина, которую Улани легко обошла, предупредив Муну. И ни тебе злобных чудовищ, ни даже крыс – или что подобное может обитать на Солтсхейме? – посему визит в древнее строение все больше напоминал безмятежную прогулку двух увлеченных, но, в общем-то, праздных зевак.
До определенного момента. Беспокойство подняло голову, когда Улани наткнулась взглядом на клетки под потолком очередной комнаты. И на обугленных мертвецов в клетках. Судя по виду оных, а также тошнотворному, не выветрившемуся еще запаху горелой плоти, тела были относительно свежими. Настолько, насколько вообще может считаться «свежим» обгоревший труп.
Естественно, девушка изрядно напряглась и дальше ступала уже куда менее беззаботно, практически не отвлекаясь на записную тетрадь – никакой набросок не стоит жизни, а припомнить расположение комнат можно будет и после, не забудется.
Совсем скоро она с Муной добралась до огромного, не стыдно сказать – величественного – зала, чей вид, увы, был изрядно подпорчен частично обвалившимися стенами и уже знакомыми клетками, разве что в этот раз не с трупами, но с костями.
«Пустой садизм», - поморщилась про себя Улани, оглядывая зал, - «это даже не жертвоприношение».
Ее внимание на краткий миг привлек балкон – несмотря на разрушенную лестницу, туда можно было добраться: влезть по ближайшим камням и перескочить на балки или просто попробовать забросить веревку с шипастой кошкой.
- М? – Девушка отвлеклась от своих мыслей, когда заговорила Муна. – «Вакуу»?
Хотя с нижнего уровня не доносился никакой шум, босмерка все же говорила негромко.
- Что там? – Поинтересовалась она, подходя к шаманке и осторожно заглядывая в пропасть. От поднимавшегося оттуда странного рыжеватого дыма свербило в носу и слезились глаза.