Оказавшись в тени широкоплечего орка Телиндил почувствовал себя спокойнее и увереннее. Габаритов Кергора было достаточно, чтобы целиком укрыть собой тщедушного маормера. Особенной благодарности он, впрочем, не испытывал: эта здоровенная туша была закована в добротную сталь и куда больше напоминала двемерского центуриона, нежели живое существо. Да и затылок у Кергора, небось, был такой, что пробивать не стрелами, а, как минимум, используя таран. И даже если морской преувеличивал крепость орочьей черепушки… Стали бы темнокожие белозубые брат с сестрой стрелять в спину?
   Спроси кто Телиндила, он бы без промедления ответил: Бахир и Амани совершат большую ошибку, если сейчас отпустят своего давнего врага, таки укусившую протянутую ему якобы кормящую руку. Есть много других способов убийства, кроме как лоб в лоб, так любимого топорным орсимером. Редгарда Телиндил предпочитал судить по себе, а он не стал бы так рисковать. Не хотел бы жить, зная, что где-то землю топчут ноги того, кто хочет твоей крови больше, чем золота и сытой жизни.
   С тоской вспомнилась давняя прошлая жизнь. Прошлая в буквальном смысле, от нее маормера отделяло несколько веков и не до конца свершившаяся, но все же гибель. Тогда вокруг было много таких, кто желал его смерти, даже если не знали ни лица, ни имени.
   А сейчас он слабел и истекал кровью после того, как поймал плечом наемничью стрелу.
   Редгарды больше ничего не сказали. Сквозь назойливый гул в голове Телиндил слышал, как зазвенела сталь и захрустели камни под окованными сапогами: должно быть, Бахир и Амани решили подняться повыше и через бойницы проследить за тем, как их потерпевший поражение бывший товарищ с позором уберется восвояси.
   Подумав об этом, морской невольно подвинулся ближе к Кергору, справедливо рассудив, что умелый лучник легко пристрелит его и с такого расстояния. Им оставалось выйти из форта, добраться до лошадей и уехать, делов-то. Не хотелось бы пасть смертью побежденного, не сумевшего даже сбежать.
― Знаешь, что? ― пробормотал маормер, глядя в пол и почему-то чувствуя себя подавленным. ― Херовые у тебя были друзья.

Солнце потихоньку клонилось к горизонту и уже начало цеплять своим бледным боком верхушки самых высоких елей, когда орк вдруг решил остановить коней. Причину остановки Телиндил понимал весьма смутно ― и не только потому, что значительная кровопотеря не способствовала тому, чтобы быстро и хорошо думать. Когда-то он умел исцелять. Во времена, предшествовавшие его заточению, морской даже использовал светлые заклинания в своей работе, причудливо сочетая два, казалось бы, противоположных искусства: жизни и смерти. Только достаточно опытный некромант мог понять, как выгодно, на самом деле, иногда лечить своих жертв.
   Сейчас же целительные чары поддавались ему хуже других, хотя в освоении никогда не казались сложными. Не тяжелее некромантии уж точно. Еще недавно, сразу после освобождения, возможность снять зуд после того, как неосмотрительно сунул руку в крапиву, была максимумом того, на что Телиндилу хватало сил. И все же ему худо-бедно удалось остановить сочащуюся из раны кровь, а значит, они с Кергором вполне могли позволить себе добраться до ближайшего постоялого двора или еще какого пригодного для ночлега места.
   Маормеру не хотелось ни ворчать, ни препираться, ни сетовать на свою тяжкую судьбу, хотя позже он несомненно отчитает орка за все ошибки, которые привели к его (их?) поражению в этом коротком противостоянии. Хотелось где-нибудь устроиться с комфортом и в безопасности и как следует отдохнуть. Годы, видать, все-таки брали свое, причем, не только реально прожитые, но и проведенные в мучительном полу-призрачном существовании с регулярными «прогулками» в Каирн Душ.
   При воспоминании о неусыпных тварях Каирна Телиндил невольно поежился и тут же поморщился: плечо кольнуло болью, и по уже подсохшей корке, пропитавшей одежду, вновь заструилась кровь.
― Проклятье…
   Слезать с коня тоже не хотелось. Ровно как и куда-то идти, и, особенно, раздеваться: поди оторви теперь все эти тряпки от тела! Но пришлось. Морской запротестовал было, напоминая Керу, что ему, вообще-то, больно, и что сейчас, вообще-то, не жарко, а к ночи и того холоднее, но когда орсимер его в последний раз слушал?
― Да как-то я, знаешь ли, не привык, чтобы из меня стрелы торчали, ― зло огрызнулся Телиндил, клацнув зубами так, словно хотел укусить орка за палец. Слишком уж эти толстые зеленые пальцы бесцеремонно себя вели. И… слишком были грязными, чтобы кусать без веской на то причины.
― И что теперь? ― поинтересовался маормер, пока Кергор занимался его раной. – Ай! Да больно, мать твою! Осторожнее нельзя, что ли?! Лучше бы еще одну стрелу воткнул, даэдра тебя побери. Тоже мне лекарь нашелся ― прошипел он сквозь стиснутые, постукивающие друг по другу зубы. Телиндила трясло от холода и слабости. ― В смысле, все, на этом твоя месть кончилась? Ты так просто дашь им уйти после того, как несколько лет выслеживал?

   Нормальный целитель. Нормальный. По мнению Телиндила, нормальные целители водились только на Пиандонее. А так же нормальные зачарователи, некроманты, иллюзионисты и вообще эльфы в целом.
― Есть… лошадей? ― он красноречиво сморщился и искоса глянул на упомянутых копытных, нюхавших землю в ленивой попытке найти пучок-другой съедобной травы. ― Отвратительно.
   Да, нормальных поваров на континенте тоже не водилось. Впрочем, то меню, что предлагали в талморском посольстве Валенвуда, было весьма неплохо, но все равно хуже пиандонейского. Как минимум, из-за непривычных ингредиентов, но Телиндилу нравилось думать, что его сородичи просто более сведущи в искусстве кулинарии.
   А еще нравилось думать, что однажды он все-таки сумеет к ним вернуться.
   Наконец, экзекуция, которой на самом деле являлась первая медицинская помощь в исполнении орка-наемника, была закончена, и морской, рыча себе под нос что-то про то, что почти успел околеть, а кое-чьи зеленые руки растут из кое-чьей зеленой же задницы, принялся одеваться. Ткань выскальзывала из непослушных пальцев, а участки, пропитанные кровью, подмерзли и теперь неприятно скребли по коже. Но хоть некромант и был поглощен собой и своими проблемами (не только сейчас, но и вообще в принципе), он не мог не заметить, с каким вниманием теперь относился к нему Кергор. Телиндил мог быть самодуром, дезертиром, предателем, но дураком определенно не был, а потому понимал, что они с орком оба виноваты в том, что мероприятие провалилось. Вошли в форт, как к себе домой, расшумелись, предоставив врагу множество возможностей подготовиться к встрече, а потом еще и эта проклятая стрела. Но Кергор мог бы сохранить за собой хоть какое-то преимущество… если бы не предпочел вместо этого сохранить жизнь маормеру.
   Сердобольный не к месту орк был удостоен очередного раздраженного взгляда и мысленно обозван идиотом в грубой пиандонейской форме. Благородство, командная работа, привязанность ― что бы ни толкнуло клыкастого варвара на глупый поступок, менее глупым он от этого не становился. Именно поэтому Телиндил всегда предпочитал работать один. Когда ни он ни за кого не нес ответственности, ни за него никому не было нужды беспокоиться. Самые светлые и лучшие чувства недруги слишком часто обращали в слабость. Морской хорошо это знал и не раз использовал.
   А вот Кергора, похоже, его собственные ошибки так ничему и не научили.
― А для чего же? ― Телиндил невесело усмехнулся, не без помощи орка взбираясь обратно на лошадь. ― Знаешь, я уже видел, как ты предпочитаешь решать проблемы, и не поверю, что у тебя есть какой-то хитрый план. А если серьезно… тебе бы сейчас вернуться и разделаться с ними. Пока они не ожидают твоего возвращения. Если ты, конечно, считаешь, что справишься один.

― Справлюсь, я не беспомощный, ― с ядовитой издевкой в голосе откликнулся некромант. А чуть погодя и немного подумав, глубоко вздохнул и добавил уже спокойнее. ― Не такой беспомощный, как тебе может казаться. Я может и вешу в два-три раза меньше, чем ты, но когда-то, когда наши войска отступали, я остался в Валенвуде один. Я наводил ужас на целый регион, и ни босмеры, ни альтмеры, ни лесные орки, ни какая другая тварь не могла до меня добраться. У меня была собственная армия, ― его белесые глаза заблестели, а лицо на мгновение приобрело мечтательное выражение. ― Я хотел вернуться героем, ― Телиндил неопределенно махнул рукой в полном досады жесте, ― и вернулся бы, не придумай эти жалкие черви способа остановить меня.
   Время от времени морской сосредотачивался на верховой езде и тогда начинал говорить медленнее, тянуть слова. Он балансировал в седле, придерживая его руками, сильнее сдавливал коленями бока лошади и внимательно прислушивался к тому, как она двигалась, как ступала, как перекатывались упругие мышцы под толстой мохнатой шкурой. Однажды, ― думал Телиндил, ― он обязательно научится ездить на этих быстроногих созданиях.
   А когда-нибудь позже ― и на морских змеях, как наиболее уважаемые из его предков.
― Это так важно для тебя? ― морской искоса глянул на Кергора, убирая обратно за ухо выбившуюся светлую прядь (надо ли говорить, что Телиндил давно мечтал о комфортной купальне?). ― Не бросать. Ты не бросаешь сам и не хочешь простить тех, кто бросил тебя, хотя звучало предложение твоих старых «друзей» не так уж и плохо. Неужто этому в ваших крепостях учат? ― Телиндил скептически хмыкнул. Непохоже было, чтобы зеленые уродцы особенно держались друг за дружку, раз уж постоянно то сами уходили в изгнание, то изгонялись за провинности, то отправляли своих дочерей в стан другого… племени? Семьи? Клана? В любом случае, некромант недостаточно хорошо разбирался в орках, чтобы судить уверенно. Обычно, к слову, это ему не мешало, но раз уж выпала судьба путешествовать по материку в компании одного из этих клыкастых варваров…
   То, что останется от голов двух темнокожих разбойников после того, как с ними разделается здоровенный орк в броне с булавой наперевес. Телиндил живо представил себе это месиво из мозгов с пучками волос и осколками костей, сопоставил с отпечатавшимся в памяти насмешливым лицом Бахира и решил, что с практической точки зрения подарок практически бесполезен (помилуйте, что некроманту делать со свежим фаршем?), с эстетической ― сомнителен, но в целом весьма забавен и даже, можно сказать, мил. Самим фактом своего существования. Почему-то маормеру подумалось о ручных хищниках, приносящих к ногам хозяина добытую на охоте дичь, и он окинул Кера придирчиво оценивающим взглядом. Верность такого монстра, пожалуй, была бы для него не лишней, а очень даже полезной и имеющей крайне широкий и разнообразный спектр применения.
   Впрочем, он уже весьма успешно ее ― верность эту ― применял. Те крохи, которые у него имелись.