Anno Domini Beats – Ruins

Опасения не подтвердились. Посох, флейта – на все это он мог покуситься, мог отнять, присвоить. Напомнить, кому маормер обязан высвобождением из долгого мучительного плена. И возразить было бы невозможно. Не когда чувствуешь себя так, будто сердце сжало в когтях незримое дремлющее чудовище: подними голову слишком высоко – и оно очнется и оборвет твою жизнь в считанные мгновения, заставив харкать кровью.
Могущественный извинился. Морской поджал губы, угрюмо глядя на него из-под низко опущенных светлых бровей. Это было похоже на издевку, и потому интуитивное осознание истинности слов мага казалось циничным самообманом. Сердце будто билось в тончайшей мембране, дрожь которой мельчайшими возмущениями расходилась по телу.. и дальше. Словно огромная живая паутина. Удар за ударом эхом отзывалось в висках, и мер нахмурился, опуская взгляд в пол – вереница мелких свежих следов неугомонного босмера протянулась по черно-серому ковру застарелой пыли. Сердце словно эхом отзывалось на едва ощутимую вибрацию. Чужую. Внешнюю.
На сердце того, кто освободил и связал с собой. 
Маормер отпрянул, стоило магу подойти. Хотел помочь, значит? Это читалось в позе, в незаконченном, оборванном движении. Недавний пленник с достоинством выпрямился – это стоило ему некоторых усилий, голова еще кружилась. Не нужна ему помощь. Особенно если и за нее придется так платить.
Босмер, уже обследовавший залу и подобравший пару каких-то абсолютно бесполезных мелочей, мельтешил у массивной двери, то ли ожидая, пока остальные подтянутся, то ли боясь идти к выходу без протекции своего могущественного союзника. Союзник практически не заставил себя ждать – Телиндил приподнял голову, прислушиваясь к тончайшему звону силы, окутавшей его. Щит. Ему никогда не приходилось ощущать ничего подобного.
«Кто ты?»
Лесной эльф вздохнул с облегчением – они, наконец, покидали заброшенную гробницу. Опираясь на посох, маормер слегка прихрамывал то но одну, то на другую ногу – мышцы иногда подводили, теряя чувствительность или, наоборот, болезненно сокращаясь. Вспышки мелких холодных мурашек кусали за уши и пальцы. Кое-где кожа онемела. Остановившись у врат, некромант обернулся. Магическое сияние еще клубилось у подножия трона, но сам он утонул в пыльном мраке, как и большая часть помещения. Мер хорошо помнил тот день, когда высокие своды озарялись вспышками заклинаний, когда на каменный пол лилась горячая кровь. Помнил ярость, ослепившую его, боль и страх, острый, как бритва, свинцовыми цепями сковывающий тело и волю. А может, то был уже не страх, а проклятое заклинание-ловушка.
Сколько лет он провел здесь? Живы ли еще те, кому он будет мстить за свое унизительное заточение? Осталась ли часть его в Каирне Душ на потеху ненасытному Жнецу?
Телиндил улыбнулся. Широко и хищно, скаля крепкие блестящие клыки. Они не смогли убить его. Кровь, что они пролили, сгнила на камнях, и жирные мухи вскормили рои своих личинок в трупах их павших соратников. Все – зря. Потому что он – жив, а они – нет.
Своего рода прощание с вечностью. Отступив на шаг, мер презрительно сплюнул – в затхлый воздух взметнулось облачко серой пыли. Развернулся и зашагал прочь, иногда перехватывая посох обеими руками. Спешил, хотя и не мог идти быстро. Босмера это раздражало – он маячил впереди, часто оборачиваясь, как верный пес на отставшего хозяина. Могущественный держался рядом, будто присматривал. Какое унижение.
В пучину все. В самую глубокую черную пучину забвения. 
- Моя история.. – горло саднило не только от речи, но и от дыхания, так что морской говорил вполголоса, то и дело сухо и мучительно кашляя. – Началась давно. Я расскажу позже, если ты хочешь знать. – в голосе скользнуло заметное раздражение. Некромант еще не мог смириться с тем, что ему придется рассказывать о том, о чем в прошлом все знали. Чего боялись.
- Мое имя – Телиндил. Боевой маг-некромант в составе регулярной армии Пиандонеи.
О дезертирстве умолчал. Это детали. Мелочи, тем паче что поправимые. Он вернется домой с триумфом, с полными урнами пепла, оставшегося после чужих сожженных знамен, и обезглавленной тушкой измученного обезглавленного золотого орла.
Могущественный говорил, и говорил много. Но слышать он хотел еще больше. Маормер чувствовал себя усталым, изможденным и высушенным, и чувство это от его слов лишь усиливалось.
- Не сейчас. – не глядя, отзывался он через фразу, не уверенный даже в том, что его слышат. Могли и не слышать, мер едва ли не выдыхал заветные два слова себе под нос.
Не сейчас.
Старая кость хрустнула под ногами, и некромант опустил взгляд на собственное творение – морского змея. Уничтоженного, раздавленного. Пустые черные глазницы смотрели тоскливо, то ли осуждающе, то ли виновато. Маг вспомнил о мощи, что смяла то, что когда-то считалось серьезным противником. Одним движением. Одним ударом.
«Кто ты?»
Небрежно отпихнул в сторону клыкастый череп. Он поднимет из праха новую армию. Куда более могущественную и многочисленную, чем в прошлом.
Тот, кто освободил, наконец, перешел к условиям. Бредя вперед так быстро, как мог, не опасаясь ловушек, но интуитивно обходя их, Телиндил слушал, изредка подергивая кончиками острых ушей, выдавая эмоции.
«Первое. Не причинять вред ему и данмерам». Слишком длинный язык так же приравнивался к нанесению вреда. Морской скептично хмыкнул – пункт выходил объемным, но не особенно стесняющим. Если отринуть то, что некромант вообще не согласен был с тем, чтобы быть стесненным.
- Коли твой пепельнокожий народ не потянется к островам Саммерсет, что являются моей целью по праву принадлежат моему народу как истинным потомкам альдмерис и обладателям всего их наследия. – ремарка, достойная внимания. Согласия Телиндил не спрашивал – ставил перед фактом. По его мнению, он имел полное право корректировать требования к тому, как сложится его жизнь в скором будущем.
«Второе. Помогать в борьбе с даэдра..» - повторил про себя маормер, приподнимая голову, чтобы смерить Могущественного крайне выразительным взглядом, делясь с ним всем, что думал по этому поводу. Тот поспешил успокоить своего нового союзника. Все эти уточнения и дополнения.. Заклинания некроманту были известны. Но сражаться с даэдра.. Какого морского змея? Только и оставалось, что вздохнуть досадливо, останавливаясь, чтобы вопросительно посмотреть на сбавившего ход рассказчика.
Ага. И этому таинственному существу не чужд был страх забвения и конца, пусть даже там, за чертой, еще долгий путь вне времени и пространства. По заслугам, прихотям и амбициям. Во власти тех самых Князей, о которых он говорил.
- Найду.
Коротко, резко. Чувствуя себя имуществом, передающимся по наследству. Плата за свободу – достойная ли? Оправдывающая ли себя? Телиндил вновь обернулся, вспоминая проклятую залу с высоким троном, избранную им когда-то собственной обителью и обращенную в склеп.
Никакой платы не могло быть много за освобождение от вечной муки, грызущей плоть и разум. Маомер глубоко вздохнул – под ребрами неприятно кольнуло – шумно выдохнул. Могущественный говорил, что иного пути не было. Что лишенный магии лишь убил бы древнего пленника. Так ли это? Кто знает.. Проверить – уже ни возможности, ни желания.
Залы сменяли одна другую, за ними тянулись витиеватые коридоры, стремились вверх широкие каменные лестницы. Забытое наследие айлейдов. Больше не окрашенное в призрачный серый потусторонним маревом, каким видела его слабая Тень. Все, над чем трудились годами древние хартлендские эльфы, ныне было заброшено, заросло пылью и грязью. Не нужно никому, даже неупокоенным призракам.
Они мертвы. А он – жив.
Третий пункт оказался наиболее интересным, и маормер навострил уши, напряженно вглядываясь в забрало шлема, скрывающее лицо Могущественного. Слова перерождались в мысли, врезались в память. Вот как, значит. Вернуть то, что было потрачено на то, чтобы возвратить его к жизни и былой силе. Телиндил, хорошо зная себя, ожидал привычной волны эмоций в ответ на это причудливое требование, но обычно отзывчивое нутро молчало. Он чувствовал себя опустошенным и потерянным. Лишь липкая пустота внутри и тянущая, навязчивая потребность в чем-то, у чего пока не было ни имени, ни названия..
Вернуть – значит, вернуть. Что сейчас, в конце концов, важно, кроме того, что он больше не пленник проклятой темницы, не раб и не слуга.
- Я согласен. – вышло холодно и бесцветно. Будто бы у него был выбор.
Новый поворот – и некромант остановился. Вперед тянулся узкий коридор, упирающийся в нижние ступени лестницы.. залитые светом. Не магическим голубоватым светом велкиндских камней, не лиловым или зеленым, характерным для ритуалов, не пламенным рыжим, не белым, каким горели камни Варла.
Обычным светом. Ярким, пронизывающим клубы мельчайшей пыли. Светлым, слегка желтоватым. Солнечным.
Колючий комок подкатил к горлу, клещами сдавил под челюстью. Это, выходит, вот она – свобода? В нескольких шагах и каменных ступенях? Как много раз он бывал там Тенью, как мучился каждый раз, покидая руины, но никогда – никогда – ни движения ветра, ни тепла солнца на коже, потому что не было ни кожи, ни плоти, ничего, совсем ничего не было. Только мука, тяга и ожидание.
Которые подошли к концу.
Мер судорожно сглотнул, прикрыл глаза, силясь взять себя в руки. Не время. Он еще предастся торжеству и ликованию, когда останется наедине с собой и своей свободой. Когда рядом не будет таинственного Могущественного, и этого суетливого босмера тоже не будет.. И тех, кто ждет их там, наверху. Телиндил нахмурился, упираясь взглядом в ступени лестницы и сильнее сжимая пальцы на древке копья. Первым он не пойдет.

Из руин вышел... человек? Мер? Комплект оживших доспехов? Кто бы это ни был, одевался он явно своими трудами, в добытую потом и кровью броню. Опытный, опасный противник, раз смог все это отобрать у тварей и других воинов.
На взгляд Кергор ответил оскалом. Не потому, что был не впечатлен, напротив. Но в выборе «беги или сражайся» для него давно было выбрано одно решение. Страх перерождался в злость, в агрессию, в желание доказать, что самый опасный, самый страшный тут он, он и никто другой. Кровь быстрее побежала по венам, дыхание ускорилось: тело готовилось к броску. И это не был бы побег. Убить, умереть... какая в сущности разница? Сражаться. Вот это важно.
Орк сжал пальцы на длинной рукояти булавы. Его поза из вольготной, расслабленной тут же превратилась в напряженную. Но Кер успел отдернуть себя раньше, чем напал. Это не то, чего от него ждали. Не то, за что заплатят. Что, если сейчас, перед ним именно тот, кого хотели получить талморские живодеры? Размазывать его голову по стенам будет очень неразумно в таком случае. Ни сном, ни духом не догадывающийся о состоянии вышедшего ему навстречу, не настолько сильный маг, чтобы просто так взять и ощутить чужой недостаток манны, Кергор поступил именно так, как было выгодно потенциальным противникам: заговорил.
- Вас было двое, когда вы пришли сюда. Я видел следы, – голос орка звучал глуше обычного, а он и так-то не отличался высотой и звонкостью, – Не было тогда никакого «вашего мага».
Или этого, говорящего. Но следы на земле были достаточно глубокими для того, кто носил на себе доспехи. И Неймон говорил, что там нежить. Кто-то вернулся с того света. Шлем, скрывающий лицо, не видно ни рук, ни ног, ни участка кожи. Под всем этим может скрываться и нежить, и кто угодно. Да, двигался он как живой, шаги были уверены, в голосе не звучало потустороннее эхо. Но кто сказал, что вернувшийся с того света должен настолько очевидно не принадлежать к миру живых?
- Или тебя. Уж не знаю.
Орк сделал шаг в сторону руин, подходя ближе к собеседнику. Булаву, предназначенную для двух рук, он подхватил одной. Она, конечно, тяжелая зараза, но один эффектно-устрашающий жест на пару минут — достаточно немного, рука даже не начнет уставать.
- Мне нужно то... нужен тот, кого вы нашли в руинах. О нем позаботятся, – что бы ни говорили про Талмор, как бы сам Кергор к нему не относился, орк не думал, что черно-желтые так сразу убьют того, ради кого столько старались. К тому же их бесхребетный малолетний лидер не позволит. Та еще гуманистическая размазня, – Остальные могут идти.
И тут даже Иланден, вздумай она выпрыгнуть из кустов и поспорить, едва ли что скажет. Их мальчишка-король-провидец сказал, что те, с кем сейчас говорит наемник, очень сильны. А эльфы, в большинстве своем, трусливы. Боятся потерять сотню-другую лет жизни. Потому и сидят сейчас, спрятавшись. Не полезут они в драку, если получат желаемое иначе.
Проблемы начнутся, если эти вот, из руин, не согласятся на обмен. Или лучше сказать веселье? Что бы ни говорил этот, в маске, никто не любит отдавать свою добычу. Никто не хочет проигрывать.

Отредактировано Кергор гро-Куш (21.08.2014 20:29:54)

Ожидание было невыносимо.
Они шли сюда - освобожденный, и еще некто, от чьей силы вибрировал воздух и сама ткань реальности. От магии покалывало кончики пальцев. Неймон догадывался, что не он один чувствует магику: каждый эльф чувствителен к энергии Магнуса, а здесь она была искаженной, изуродованной.
Как сам Неймон. Почти.
Во главе небольшой группы приключенцев был мер или человек с лицом, закрытым шлемом и доспехами. Был ли он источником вибрирующих потоков энергии? Возможно и нет, но держался слишком уверенно, слишком спокойно. Талморцы не торопились атаковать. Очевидный закон: если некто не выказывает никаких признаков тревоги, значит, у него есть на то причины.
"Кто они. Кто они такие".
Они вывели прятавшегося внутри. Фигура в доспехах? Возможно. Неймон оглянулся, зашуршал в кустах, его схватили за плечо: тихо. Что поделать, алинорских принцев учат чему угодно, но не сидеть в засаде.
- Он лжет, - выговорил Неймон, имея  в виду ходячий доспех. Иланден сжала его плечо чуть сильнее, но Неймон упрямо продолжил. - Вы это тоже знаете, он лжет, они ничего не унесли отсюда... пока нет. Я не знаю, что это. Я не знаю, зачем.
Говорить тихо получалось с трудом. В этот момент Кергор повторял то же самое, заставляя задуматься: способны ли орки ощущать магию? Или он просто следопыт. Тоже причина.
Вслед за ним заговорил босмер - в нем Неймон не заметил ничего особенного. Просто один из маленьких эльфов... почему-то решившийся забраться в запретные для остальных из его народа, руины. Босмеры свято чтут традиции. Возможно, потому что сам лес сурово карает за неисполнение законов.
В ушах пульсировало, но кровь как будто загустела, стала холодной и медлительной.
Они здесь, и они уйдут, думал Неймон как будто издалека. Чего сам хотел? Не был уверен, зато помнил: я дал слово. Иланден. Остальным из Талмора. Я дал слово, а король всегда держит слово; даже ценой жизни... кому, как не ему знать?
- Оба. Босмер и этот... я не знаю, кто он. Орк... Кергор ничего не сможет сделать. Они уйдут.
Неймон знал: его нельзя просто убить или превратить в прах, словно тех, с тихими журчащими голосами. Его проклятие можно принять за благословение. Если не знать о холоде, о колючих кристаллах в том, что осталось от тела - или души, о быстро остывающей черной крови. О темноте.
Талморцы догадывались. Возможно, именно поэтому Иланден только коснулась еще раз плеча, но не стала удерживать силой, когда Неймон выступил из своего убежища.
- Ложь, - говорил он, обращаясь сразу к суетливому босмеру и  существу в маске. Неймон тяжело дышал сквозь сжатые зубы - так дышат тяжелораненые, умирающие, корчащиеся в агонии. - Вы оба лжете. Я не знаю, что ты, - почти невидящий взгляд устремился к существу (его не получалось даже мысленно называть "мером" или "человеком) в маске. - Такое. Но то, за чем вы пришли, все еще тут. Зачем вы разбудили его?
Король защищает своих подданных.
Неймон был готов к битве, и впервые за все время от своего странного возвращения, осознавал: я на своем месте.

Приятно, когда всё идёт согласно плану. Вивек долго медитировал перед этим путешествием, рассматривал будущее, дышал маной и восстанавливал свои силы, искал способ расширить своё восприятие сверхчувственного мира. В ходе длительного обдумывания, сложных сравнений, вычислений и прочтения горы литературы обнаружил несколько древних, канонических способов если не расширить свои способности, то, по крайней мере, вернуть часть утраченных навыков. Во-первых ему нужна была практика. Постоянное истощение и восполнение маной. Подобно пловцу, который учится задерживать дыхание под водой, ему нужно было опустошать себя для того, чтобы заного восполняться – просто чуть-чуть сильнее. Затем необходимо было найти хорошего мага, который понимал бы на интуитивном уровне некромантию и мог бы добровольно вернуть ему часть сил. Планы не позволяли Вивеку просто взять и начать питаться, пожирать ману в чистом её виде: мана будто бы чувствовала недавнюю крупную концентрацию сил в одном-единственном существе и отказывалась идти ему на встречу. Он не мог насильно выпитывать силу из других магов, не мог поглощать камни душ. Связь восстановления сил непременно обязана была быть добровольной и Вивек воспользовался этим тогда, когда освободил Телиндила. Был альтернативный вариант, он мог обратиться к своему старому знакомому Фиру или же попытаться договорится с Рейном, однако местонахождение первого было неизвестно, а второй, несмотря на все свои многочисленные таланты архимагистра, был всё-таки не столь опытен в некромантии. Приходилось выкручиваться.
Наконец, цепляясь за последнюю ниточку надежды, Вивек дал клятву говорить ближайшие два месяца исключительно стихами. Глупая легенда о том, что данные и исполненные клятвы перед аэдра каким-то образом делают тебя сильнее захватила его разум не больше, чем на несколько минут, но в своей мудрости Вивек решил не пренебрегать даже малыми крупицами Силы. Даже из столь сомнительного источника, как поломничество или же рифмоплётство.
Воин-поэт с хрустом расправил плечи. Диалог шёл так, как он планировал – бессмысленный, бестолковый, тянущий время. С каждой секундой он всё больше восстанавливал свои силы, каждое мгновение приближало его к моменту триумфа, пока, наконец, из тайного убежища не вышел альтмер. Высокомерный мужчина прямо обвинил Вивека во лжи и тот сжал кулаки, наполняясь гневом. Пламенный ореол охватил большую часть головы, несколько языков ненамерянно показались в прорезях глаз металлической маски, которая сейчас ещё больше отливала золотом из-за высокой температуры, которой бог не чувствовал. Он поднял руку, будто бы защищая Телиндила от чужестранцев и грозно молвил:
- Вы не смеете сомневаться в моих словах. Вы испросите прощения у Бога и будете молить его о пощаде. Вы окажете помощь моему раненому другу, после чего удалитесь в плаче, скорби и в скрежете зубовном, осознавая свою ничтожность перед Тем, кто несоизмеримо выше вас.
Его голос заставлял дрожать пространство, он вибрировал силой и отдавался эхом, который приминал траву. Он не блефовал, но и, в своём привычном жесте, не говорил правды до конца. Мановением руки он возвёл вокруг троицы небольшой куполообразный барьер, защищающих их от большинства магических или физических воздействий. Через него можно было пройти, и внутри него можно было вести бой, однако внешняя засада будет бесполезной без прямого контакта. Понимая, что орк, скорее всего, кинеться в атаку, Вивек вдохнул в себя силу и скорость, достаточную, чтобы кинуться наперерез любому войну ближнего боя, если тот решит атаковать более слабых магов.
- Вы либо сделаете это, либо падёте от неизбежного рока.

Ты не бог, - Неймон почти шипел.
Он не вполне осознавал, откуда взялась эта ярость. Богохульство - безусловно, существо в маске не может быть одним из аэдра, только каким-нибудь посланником чужих предков... вроде него самого. Подчиниться его воле? Будучи принцем, Неймон подчинялся многим - гораздо чаще, чем это обычно случается с особами королевской крови. 
Но нет.
Только не этому. Только не чужаку - именно так, пожалуй, можно было исчерпывающе назвать это создание. Талмор задержали обычного орка, но пропустили вторжение, которое было вроде инородного тела в ране, вроде занозы или обломка меча, погружающегося в мякоть плоти и разрезающего мышцы и сосуды изнутри.
Может быть, Иланден тоже поняла опасность. Наконец-то.
Но что она - просто смертная, могла сделать?  И что делал чужак здесь?
Ответ таился под тем магическим куполом, который создал лже-бог; и Неймон перевел взгляд с чужака к тому, кого они - вместе с бомером, но босмера можно было не брать в расчет, - вывели отсюда. Живой артефакт пах разложением, темной водой колодцев, на дне которых жадные рыбы пожирают утопленников. Неймон почти физически ощутил эманации темной магии, которая однажды приговорила его к ужасной после-жизни, которая не отпустила и по сей день.
Существо в маске было просто чужаком.
Тот, под куполом - врагом.  Неймон должен был защитить. Не Иланден или остальные - они лишь смертные. Это не их битва.
Но удержать Кергора он не смог, более того, орк решил, что если он умеет драться, то сумеет одолеть и потусторонние сущности. Неймон запрокинул голову, принимая в себя всю боль и всю силу из Хладной Гавани; это было все равно, что поджечь себя и стать факелом, только пламя - черно-синее, ледяное.
Где-то очень глубоко билась мысль: я не хочу такой силы. Только не такой ценой.
Неймон заглушил ее: должен.
Дотянуться и вытащить врага из-под купола. Заглянуть ему в глаза. Понять: кто он.
(Погрузить ладони в мякоть под жестким частоколом ребер - там мокро и тепло, и если долго сжимать, то почти все перестает шевелиться).
Неймон стоял, вытянув руки перед собой, будто слепец безуспешно пытающийся нашарить знакомые ориентиры. Из-под ногтей капала собственная кровь: его заимствованная сила всегда означала не более и не менее, чем пытку. Кричал он теперь беззвучно.
Та синева, которую уже видел Кергор и спутники-талморцы, накрыла будто еще одним куполом. Уверенней всех почувствовал себя скамп: наверное, он решил, что вырвался из рук призывателя и вернулся домой. Он шмыгнул сквозь созданный магом в маске купол, прилип, как муха в варенье, пронзительно заверещал. Из-под купола он вырвался ободранный, весь в густом ихоре, с обрывками шкуры, едва покрывающими раны. Скамп заметался обезумевшим зверьком.
Ему ответили магические руны. Первым взрывом несчастную тварь выкинуло в Обливион. Потом был второй и третий.

Атмосфера, и без того бывшая напряженной, в какой-то неуловимый момент накалилась до предела. Стоило скользнуть беглым взглядом по лицам талморцев, не рискующих покидать свое сомнительное укрытие в виде жидких теней высокого кустарника, чтобы понять – они уже многократно пожалели, что именно им довелось сегодня сопровождать их древнего правителя. Одна лишь эльфийка – властная, с прямой осанкой – держалась рядом с хрупким мером-аристократом. Но сделать, увы, ничего не могла.
Могущественный заговорил, и ткань Мундуса задрожала от его слов. Маормер вдохнул глубже, с трудом подавляя животный страх перед неподвластным и неизбежным – гнев его покровителя трепетом отдавался в груди. К этому непросто будет привыкнуть.
Бог?.. Телиндил поднял взгляд на существо, освободившее его, сулящее ему восстановление былых сил и защищающее сейчас – предупредительно поднятой рукой и магией, мощной и чуждой. Нет бога без последователей, почитающего его. Какой народ вознес его – не аэдра и не даэдра - в свой пантеон? Тот самый пепельнокожий – данмеры?.. Такие услуги не бывают дармовыми. Чего ради это создание обратило свой взор на древние руины? Ради той самой платы – восстановления собственных сил?
И, если когда-то он был простым смертным.. то как он стал богом?
Слишком много томительных мгновений прошло в раздумьях. Морской начинал беспокоиться о том, что дальше – куда идти, что делать, как выяснять ситуацию в том мире, где он пробудился от долгого сна.
Все произошло слишком быстро. Угловатое чудовище кинулось в бой, в воздух взметнулось оружие сокрушительной силы, которое Телиндил никогда не видел в действии – лишь на стойках. В воздухе расцвел лиловый прорыв, объятый пламенем, и выплюнул в Нирн обозленного скампа. Вскинули руки талморские маги, длинные пальцы, укрытые перчатками, сияли самыми разными цветами – маормер не был даже близко знаком с частью приготовленных ими заклинаний. Испуганно заметался босмер, выхватывая кинжалы. Некромант лишь отступил на шаг, за спину Могущественного, с такой силой сжимая посох, что побелели и без того бледные костяшки пальцев. Он не мог позволить себе сражаться, пока его связь с Нирном была так слаба, не мог постоять за себя, не сейчас, не так быстро.
Время и пространство будто застыли, замерзли и умерли. В какой момент – сказать было сложно. Бесцветная иллюзия тишины и безмолвия не остановила движение, оружие и заклинания. Маг зажмурился – взрыв руны рванул подолы черной мантии – поднял руку, интуитивно защищая лицо. Визг скампа, второй хлопок, третий.. Глушили, звенели где-то глубоко в висках.
Могильный холод кусал кожу – знакомый до покалывания на кончиках пальцев. Известный по древним склепам, по дыханию тварей давно мертвых, но поднятых волей мага, всасывающих по старой памяти влажный воздух в дырявые сгнившие легкие. Телиндил выпрямился, глубоко вдохнул, медленно выдохнул, упиваясь будто бы воплощением собственной былой мощи, разлившейся по поляне. Как тогда, во времена своего расцвета, как после проведения мощнейших ритуалов, охотливых до кровавых жертв.
Тончайшие нити энтропической энергии сдавили грудь и горло, загнутыми зубами вцепились в кисти рук. Телиндил зашипел, напрягся, немало раздразившись на ничтожество, что отвлекло его. Но и ничтожеством, и источником мертвой Тени оказался тот самый альтмер. Маормер дернул руками назад, обрывая незримые ленты чужого гибельного любопытства, и вперился взглядом в перекошенное мукой лицо мага. Собственными когтями вонзаясь в жалкие остатки его души, рассеянной в блеклой пелене выцветшей от времени и страдания сущности. Сил у альтмера было больше. В разы больше – Телиндил чувствовал на языке кисловатый привкус Хладной Гавани. Но воля у некроманта была сильнее. Если это был вызов его способностям, морской с готовностью принял его, забыв о страхе и слабости. Здесь не было некромантов, способных сравниться с ним, могущих тягаться с ним на поле, устланном костями. «Враг» - слышалось в беззвучном крике желтокожего. Опасность, угроза. Он будто пытался защитить, а для этого ему нужно было понять.
С остальными пусть разбирается Могущественный. Что до альтмера.. Откинуть от себя его опустошающую силу, обратить против него самого, неудержимым хищником впиться в глотку, так чтобы в горло брызнула горячая кровь. Задушить его собственными сетями. Телиндил улыбался, хотя в висках пульсировало болью, а сердце стучало, как бешенное, охваченное былым азартом.
С альтмером он разберется сам.

Казалось, все получилось. Сейчас булава сомнет и руку, которой прикрылся противник, и его шлем, ломая череп. А потом они смогут забрать тот артефакт, за которым пришли. И плевать, что мир вокруг вновь стал темным и холодным, победа так близка, что никто иное не имеет значение.
В то самое мгновение, когда Кергор уже приготовился с ликованием слышать хруст ломаемых костей и чавканье разрываемой ими плоти, мир вновь изменился. Теперь вокруг не было ни потусторонней мертвой тьмы, ни леса.
Одного касания было слишком мало, чтобы поглотить всю ту силу, что Кер вложил в атаку. И здесь, на новом месте, тяжелое навершие булавы, усиленное «перьями», продолжило движение. Орк успел замедлить удар, перенаправить его, но не остановить его. Со скрежетом булава врезалась в алтарь. Брызнула каменная крошка. Выбоина получилась неглубокой, но все же заметной.
Удивленно озираясь по сторонам, воин смог произнести только:
- Где я?
Эльфы вокруг были ошарашены не меньше, чем он сам. Настолько, что даже не возмутились, что пришелец громит их храм — это здание с белыми колонами, мраморными статуями такой высоты, что даже двухметровый орк был им по пояс, с рядами лавок напротив кафедры должно было быть храмом. Похоже, час службы еще не пришел. Не было здесь прихожан.
Альтмер в рясе священника от такого вопиющего нарушения порядков даже челюсть уронил и от возмущения забыл, как дышать. Двое лесных эльфов в одеждах послушника — видимо, «старшие братья» с Саммерсета учили их, как правильно почитать богов — выглядели менее удивленными, почти любопытными, но напуганными. Еще бы. Не каждый день посреди храма случается такое явление.
- Велин Хармбор, – проблеял босмер, первым обретший дар речи.
Велин Харбор. Чуть больше недели назад именно из этого города Кергор вышел на поиски недоумка-исследователя. Жаль, что он не забрал вещи, оставшиеся от него, у Неймона. Можно было бы заглянуть к жене несчастного, поведать ей, что мужа можно не ждать. А так придется возвращаться к талморцам и сумасшедшему королю. Если они, конечно, выживут.
Ну а если нет, на трупах всегда можно найти что-то хорошее. И все-таки, наемник надеялся найти тех, кто его нанял, в добром здравии. Какой бы плохой ни была их первая встреча, сколько бы гадостей ни думал орк о черно-желтых доходягах, пока он, формально, продолжал работать на них. И, значит, не желал им смерти.
Торопясь покинуть храм до того, как жрецы опомнятся и потребуют компенсации, гро-Куш быстро зашагал к тяжелой деревянной двери, ведущей на улицы. Там он увидел уже знакомые каменные дома, мощеные улицы с арками и бордюрами — все по-альтмерски вылизанное. Но джунгли уже нависали над этим городом, наступали на него, готовые поглотить.
На полпути отсюда до руин должна располагаться босмерская деревушка. Тогда, желая срезать путь, орк в нее не заглядывал. Но сейчас — собирался. Потому что думал, что те, кто переживет стычку, поспешит к ближайшему поселению, даже если там кормят жуками и поют свиным молоком. Все лучше, чем зализывать раны в лесу.

- Зло нельзя исправить. Зло можно только видоизменить - слова альтмера глубоко запали в душу Вивека, он будто бы согнулся под невидимым ударом, попавшем точно в цель. Действительно, сколько раз ему приходилось идти на компромисс со своей совестью, с долгом и с честью, чтобы исполнить необходимое? Сколько раз он убивал, чтобы изгладить свои собственные прегрешения? Ему остро захотелось помочь пленнику Молаг Бала, разорвать те путы, которые их связывали, но без согласия самого пленного он не мог этого сделать. Быть может, если бы в его руках все еще была бы сила Сердца, он мог бы презреть подобного рода ограничения в этом вопросе и силой порвать связь смертного с Князем, но сейчас кимер был банально другого уровня - его собственная мощь была весьма ограниченной и никакие уловки по ее восстановлению не помогли бы против Принца Даэдра. Мимо просвистел кинжал и мужчина вздрогнул - он совершенно не рассчитывал на то, что его подопечный босмер окажется какой-то реальной фигурой в этом конфликте и вмешается в его поединок. Альтмер повалился на землю и Вивек невольно шагнул к нему, невзирая на то, что его оттаскивали в сторону испуганные прислужники. Он протягивая по направлению к эльфу руку, от которой длинным голубым шлейфом протянулось к магу целительное заклинание восстановления, невзирая на расстояние и сопротивление его солдат. Бог на самом деле искренне испугался за чужую жизнь.
- Я просто хотел тебе помочь - прошептал он со всем участием и любовью, на которую был способен. Волшебник поднял раскрытую ладонь в сторону возникшей армии, демонстрируя свои добрые намерения.
- Не надо. Достаточно. Дайте уйти моим спутникам. Я же останусь с вами, в качестве заложника. Отвечу на ваши вопросы, вылечу вашего командира. Если мне придется действовать более сурово, здесь развернется бойня. Это не в ваших интересах, мои братья меры. И не в моих.
Вивек снял левую перчатку, обнажая золотистую руку, все еще держа ее в открытом виде, ладонью вверх, демонстрируя ей привычный для всех жест мира. Кимерское золото было легко спутать с альтмерской желтизной - его противники могли сейчас опознать в нем только собрата по своей расе - простенькая уловка, которая не могла не сработать. Рассеянно кивнул Мару, давая неопределенное согласие, чуть ослабил щит вокруг себя и направил эту энергию на Телиндила, вдыхая в него жизненную силу, чтобы тот точно мог прожить без него несколько дней, даже если их разделят. Сделав несколько шагов к маленькой альтмерской армии, воин-поэт снял с себя поясную сумку, в которой находились добытые в походе камни и кинул ее в сторону своего некоронованного спутника - лучше она будет в руках мера, которого он более или менее знал, чем ее содержимое будут рассматривать те, кто только что угрожали им оружием.

Даже будучи потерянным и ослабленным, маормер смог бы поймать мешок куда более изящно – вскинув руку, сомкнув пальцы на потертых ремнях.. если бы лесной сперва назвал бы эру, а потом уже кинул. Маг ожидал, что времени прошло много, но чтобы.. две эры?..
На чем завершилась вторая? Сколько лет заняла третья? И с чего двести с лишним лет назад началась четвертая?
Сумка, брошенная босмером, с глухим «шмяк» толкнула некроманта в грудь, заставив пошатнуться и машинально перехватить ее свободной рукой, прижимая к себе. Телиндил похлопал глазами, с трудом переваривая услышанное и происходящее, и поднял взгляд на полурослика. Мысли, споткнувшиеся об истину, двигаться далее упорно не желали.
- Четвертая.. – то ли утверждение, то ли вопрос, хотя и оснований сомневаться у маормера не было. Порыв ветра, с трудом прорвавшийся сквозь густые кроны, незримым полозом прошелестел в кустах, пригнул траву, из-под сочной листвы показались мелкие желтоватые ягоды и тут же снова скрылись от любопытных глаз. Телиндил помнил этот лес мертвым. Помнил широкие листья, жухлые, испещренные серовато-лиловой сеткой болезни. Помнил гнилые черные корни упавших деревьев, торчащие из отравленной тленом земли будто скрюченные руки неупокоенных мертвецов. И этих самых мертвецов тоже помнил. Сотни, если не тысячи. 
Прошло время, лес залечил нанесенные ему раны, забыл о язве, точившей его сердце. Вся проделанная работа – насмарку? Все сначала? Все заново?
Бесшумно шепча одними губами то ли молитвы, то ли проклятия, некромант распрямился, перехватил мешок за ремни. Вес сумки привел мага в чувство, и он поморщился, непривычный к физическому труду, но все же натянул на плечо истертую кожаную лямку. Пригодится.
- Я не сородич ни тебе, ни им. – холодно отозвался морской на задорную речь любопытного босмера. Тревожное напряжение слышалось в речи, читалось в жестах. Они всегда были такими, сколько Телиндил их помнил. Лесные эльфы, горящие жизнью. – Я маормер. – он не мог произносить это без гордости за себя и свой народ. – Мы родом с Альдмериса. Чистая высшая раса, и Саммерсет наш по праву рождения как единственной истинной расы альдмеров. Мы – хранители их наследия, и мое время было ознаменовано войной за то, что отняли у нас альтмеры.
Некромант помедлил. Вспомнил адмирала, говорящего громко и ясно, так что не было ни права, ни возможности сомневаться в его словах. На окраинах площади гордые меры раздавали листовки. Несколько таких оставались в руинах. Давно истлели наверняка, но Телиндил много бы отдал за то, чтобы вновь ощутить в пальцах их грубый желтоватый пергамент.
- Тебе.. известно, чем закончилась эта война?

Неймон возвращался в свое тело.
Это было не настоящее его тело - настоящее сгнило тысячу лет назад, от него, искаженного злобной магией, не осталось, наверное, и праха. Его плоть была даэдрической "шелухой", изменчивой и способной становиться чем угодно. Его душа сделала шелуху похожей на тело, но лечащее  прикосновение все равно обнаруживало бы если не всю правду, то часть ее.
А Неймон возвращался, и почти охотно: боли не было. Кинжал вытащили, его окружали талморские солдаты, а неподалеку был тот чужак в маске.
- Кто ты? - Неймон сел на искореженной рунами и магией траве.
Он отметил, что куда-то исчез пленник айлейдского подземелья, вместе с босмером, метнувшим в него кинжал. Перед чужаком - теперь Неймон тоже разглядел золотистую альтмерскую кожу, и почему-то удивился: такой невысокий альтмер? Он сам был выше многих сородичей, но этот доставал бы ему разве до плеча.
Проекция Иланден парила в воздухе. Прозрачная фигура, похожая на призрака, с невыразительным лицом - Иланден, похоже, экономила магику, или не хотела показывать могущественному созданию эмоции, или то и другое сразу.
Неймону  же вроде как терять было нечего.
Поэтому и спрашивать:
- Кто ты? - он встал, оперевшись на руку одного из солдат, кивнул тому в знак благодарности. - Ты пытался лечить меня. Ты называл себя... богом, но ты не аэдра.
Проекция мелькнула. Неймон попытался шагнуть ближе к чужаку, но его удерживали, как будто намекая: ты можешь сколько угодно называть себя королем Альдмери, принц, но ты всего лишь... "тень", вот именно. Ничего не изменилось за тысячу лет.
Иланден, вероятно, хотела бы задать вопросы по-своему, другие или по-иному. Неймон просто ее немного опередил:
- Ты пришел за тем, кто был там. Я чувствовал его: живой, но связанный с мертвыми...
"Не так, как я", - чуть не добавил Неймон. Он не сомневался: великий колдун знал правду о нем, а вот простых солдат пугать не стоило. Они так достаточно напуганы.
- Что ты здесь делаешь? Ты... друг или враг?
Вот так просто.
Наивно, быть может. Но  разве это не главное?

Вопросы, которые задавали альтмеры были абсолютно логичны – они были обоснованы и златокожие эльфы явно желали конкретики, а не туманное «Я друг, лишнего вам знать не требуется». А, впрочем...
- Друг. Я пришёл в эти руины для обретения союзников. В эти тёмные времена мне, скромному барду, нужны влиятельные друзья и покровители. Древний дух, заточённый в склепе показался мне хорошим началом для создания альянса – первой каплей в спасительной чаше вина, что способна принести мир.
Вивек провёл взглядом по проекции, продолжая:
- Насколько мне известно, альтмеры не вправе арестовывать случайных искателей приключений в Валенвуде. Если, конечно, они не нарушают Конкордат Белого Золота. Я могу поклясться на крови своих предков, простых, но честных пастухов, что не являюсь одним из почитателей Талоса и не служу Империи.
Его глаза остановились в одной точке неподвижно. Кимер был глубоко погружён в те чувства, которые вызвала в нём недавняя волшба – заклинание восстановления оставило у него во рту горький привкус и он пытался разобраться в своём видении.
- Я вижу тьму, которая нависла над тобой и объяла тебя. Твоё тело источает её, твоё сердце холодно и будто пустое. Кажется, что душа тебе не принадлежит, что всё внутри тебя должно метаться в агонии и страхе, но вместо этого твои глаза лишь источают тишину. Бесконечную пустоту Обливиона, звенящий лёд Мундуса. Я будто стою на останках Лорхана, вновь попирая ногами луны и холод всеобъемлющей тьмы сотрясает моё естество.
Вивек выдохнул, продолжая говорить по наитию, не слыша произносимые им слова:
- Мёртвое тело некогда великого существа.
Задумчиво отвёл глаза, веки были тяжёлыми, на его плечах лежала усталость. Не часто он так напрягает себя и свой организм. Не чувствуя больше опасности, кимер позволил заклинанию укрепления тела вытечь из его тела. Напряжённые мышцы нашли свой покой, а из под доспеха мужчины вылетели бабочки – зелёные, лёгкие, нежные, почти прозрачные, они поднялись в небо и растаяли в воздухе. Для Вивека всегда было легче мягко свести заклинание на «нет», постепенно ослабляя его свойства или же преобразовывая одну магию в другую, чем враз её обрубить.
- Я хотел бы поговорить с тобой, пленный эльф Князя Молаг Бала, один на один. Тогда, когда тебе это будет удобно. Предоставляя моим спутникам возможность разорвать между вами дистанцию, я предпочту побыть рядом с вами добровольным пленником несколько дней, пока не удовлетворю твоё любопытство.
«После чего я вас покину» - закончил фразу Вивек в уме. Он знал, что альтмеры могучие маги, но лучшие из них вряд ли находились в этом отряде. Способов быстро уйти от врагов было множество – телепортация, левитация, прыжки, невидимость. На худой конец он мог шагнуть в Обливион после длительной подготовки. Бога можно было убить, но не сковать.