[ava]http://s7.uploads.ru/bXKdR.jpg[/ava]Возможно, они слишком долго тянули с судом, подвергая всех опасности. Но король не спешил решать судьбу одержимой, предоставив это сложное решение своему сыну, а тот был слишком занят: дни и ночи напролет он проводил у постели супруги. Ждал, когда Илейн наконец очнется. Целители в один голос твердили: ждать осталось недолго, но часы казались Эйдану годами.
Вся спальня теперь утопала в васильках и белых лилиях: по приказу Эйдана принесли те цветы, что были милее всего сердцу его супруги. Оттого в воздухе повис сладкий, дурманящий аромат. Еду и питье приносили на двоих: Эйдан все ждал, когда же Илейн очнется. Вдруг в этот момент она захочет есть или пить? Так, сейчас на прикроватной тумбочке стояла кружка с горячим шоколадом и вазочка со свежими ягодами. А еще, пытаясь хоть как-то скоротать время, принц читал. Вслух. Одну из тех книг, что любила его жена, не он.
Илейн сегодня спала беспокойно — все ворочалась, морщилась во сне и тихонько постанывала. Словно хотела подать знать, что ей пришла уже пора все же проснуться.
Пробуждение было резким — женщина будто вынырнула из-под воды. Глаза казались тяжелыми, открыть их все никак не удавалось: ресницы подрагивали, словно бретонка силилась приподнять веки, но тут же смыкала обратно. Илейн снова застонала, уже чуточку громче. Сознание начало различать посторонние звуки и запахи: аромат горячего шоколада, от которого захотелось есть, голос мужа, читающего столь нелюбимую им художественную книгу об исторических событиях.
— Эйиин, — голос звучит хрипло, очень тихо, напоминая карканье вороны. Во рту пересохло и ужасно хочется пить. Женщина силится пошевелиться, но выходить только скомкать пальцами простынь.
Услышав голос жены, Эйдан встрепенулся: еще уловив ее первые стоны, он на миг оторвался от чтения, с надеждой взглянув на лежащую на кровати женщину, но та не открывала глаз, и потому он решил, что ей просто что-то снится. Теперь же принц отчетливо разобрал свое имя, хотя и странно было слышать его таким. Обычно голос Илейн звучал нежно и мягко, сейчас же... что ж, хорошо, что она может говорить, так или иначе.
Эйдан отложил книгу в сторону и улыбнулся Илейн. Он был совершенно счастлив, что она пришла в себя.
— Доброе утро, Лейни, — ласково произнес он, хотя в действительности уже время перевалило за полдень. — Как ты себя чувствуешь?
— Доброе, — едва слышно просипела женщина. Облизала пересохшие губы и все также тихо попросила. — Пить?
Говорить получалось только коротко, какими-то отрывистыми фразами, состоящими из одного-двух слов. На большее пока не хватало сил.
Бретонка попыталась упереться руками в кровать и подтянуть себя повыше.Но конечности противно подрагивали и никак не желали слушаться.
Прежде, чем дать Илейн чашку с шоколадом, Эйдан помог ей удобнее сесть: подложил подушку под спину, приподнял, устраивая как следует. И только потом взял кружку со сладким, тягучим напитком. Правда, давать его в руки слишком уж ослабшей супруги принц не спешил.
Пить Илейн пришлось тоже с помощью Эйдана. Жадно, словно сотню лет не видев воды. На губах тут же появились сладкие усы, даже кончик носа умудрился перепачкаться в сладком напитке. Он одновременно утолял и голод, и жажду. Правда, от него к горлу подкатил мерзкий комок тошноты.
— Сколько я спала? — прошептала Илейн, обессиленно падая на подложенную ей под спину подушку.
Когда Илейн напилась, Эйдан отставил кружку обратно и ласково поцеловал жену, слизывая с ее губ шоколад. Это решение оказалось не самым мудрым: теперь перепачканы оказались и он, и она. Пришлось прибегнуть к помощи салфеток.
— Глупый! — проворчала Илейн, скрывая за тоном то удовольствие, которое ей доставил поступок мужа. Она еще немного сердилась и обижалась на него за то, что он слишком хорошо сыграл свою роль в саду. Эйдан лишь виновато улыбнулся, как нашкодивший и ничуть не раскаивающийся мальчишка.
— Дня полтора, — ответил он на вопрос, заданный ранее.
— Много, — пробормотала бретонка. Немного помолчала и добавила. — Я почти поверила тебе тогда, — опустила глаза, пряча взгляд и пылающее лицо. Ей было и стыдно за свои мысли, и хотелось услышать подтверждение тому, что это — всего лишь игра.
— Мне было очень страшно, — бретонка потянулась к шее, потом коснулась бока, словно проверяя, что и то, и другое еще на месте.
— Я надеялся, что поверишь не ты, — Эйдан вздохнул, ласково касаясь пальцами щеки любимой. — Думал, что смогу спасти тебя так.
Он проследил взглядом за жестами Илейн, но комментировать не стал: она сама чувствовала работу целителей лучше, чем кто-либо еще.
Визиты Летео будили в Эйдане ревность, но он не сказал ни слова против, проявляя уважение к своему учителю, сыгравшую во всей этой истории решающую роль. Если бы не он, то васильками, возможно, пришлось бы украшать не спальню, а могилу Илейн.
Но в этот раз альтмер пришел не к ней, а к Эйдану. И выглядел достаточно обеспокоенным и подавленным, чтобы принц мог понять: этот разговор не предназначен для ушей впечатлительной и еще не до конца оправившейся от ран женщины.
– Я буду совсем рядом, в соседней комнате, – пообещал он, накрыв ладонь Илейн своей. – Если что понадобится — зови.
И, запечатлев поцелуй на скуле жены, торопливо вышел из спальни, чтобы не дать Илейн времени остановить себя.
– Что Вам удалось узнать? – вопрос, обращенный уже к Летео.
Тот рассказал. И, признаться, Эйдан и подумать не мог, что подобное возможно. Тем более по такой, казалось бы, незначительной причине.
– То место... оно теперь проклято?
Раз решать судьбу Эммы Эйдану, то и заботиться об этом тоже ему. Очевидно, прямых наследников у нее и ее мужа не осталось, даже если брак не был бездетным. Значит, земли отойдут кому-то из дальних родственников.
О таких вещах думать проще, чем о похороненных заживо.
Отредактировано Эйдан (29.09.2015 00:43:09)
