- У тебя много дел, я все понимаю, - сонно пробормотала Илейн, чувствуя себя капризным ребенком, требующим, чтобы кто-то из родителей держал его за руку, пока он не задремлет. Не покраснела она лишь потому, что уже наполовину спала. – Я тебя люблю, - в полусне пробормотала бретонка. И это был первый раз, когда она сказала эти слова, действительно сказала первой, а не ответила на признание.
В глаза словно насыпали мелкого речного песка, держать их открытыми было невыносимо. Незаметно для себя бретонка провалилась в сон. Некоторое время она еще чувствовала тряску, рывки кареты на выбоинах дороги и редкие движения мужа, когда принц поправлял сползавшую с его плеча голову супруги. А потом исчезли и эти смутные ощущения. Сон стал глубоким, грудь мерно вздымалась и опускалась в такт ровному дыханию. Но рука как-то по-детски сжимала рукав одежды Эйдана даже сейчас.

Когда Илейн проснулась, было уже темно. Сумрак заполнил домрез, и в первый миг девушка подумала, что проспала до самого вечера. Бретонка шевельнулась, поднимая голову с плеча Эйдана, которое наверняка затекло от долгого пребывания в неподвижности.
- Я тебя утомила, да? – мягко поинтересовалась принцесса. На отдаленное ворчание грома за стуком колес она обратила внимание далеко не сразу – поняла лишь тогда, когда выглянула в окно. И тут же замерла испуганной пташкой, попавшей в силок.
Грозы Илейн боялась безумно, с детства, когда случайно увидела, как молния, попав по трагической случайности в дом какого-то крестьянина, подожгла его. В замке такого можно было почти не опасаться. Эйдан или Катлин, прекрасно знавшие о страхе бретонки, обыкновенно уводили ее в дальние покои, где не было ни слышно раскатов грома или шороха дождя, ни видно вспышек молний. Это вкупе с разговором позволяло отвлечься и бороться с боязнью. Сейчас же, на почти открытом пространстве, во всего лишь карете такой возможности не было. Да и осознание собственной незначимости по сравнению с разыгравшейся стихией не добавляло спокойствия.
Илейн прижалась к обнявшему ее Эйдану и прикрыла глаза. Мягкое сияние магии разогнало по углам сумрак, но не спасло от звуков. Глухой треск грома становился все ближе, и каждый раз девушка вздрагивала. Домрез стал двигаться ощутимо быстрее, что усиливало тряску. Но буквально спустя пять минут вместе с раскатом грома, как показалось бретонке, расколовшим небо пополам, с неба полились струи воды. Карета снова сбавила ход = кучер и рыцари не решились гнать коней по мокрым скользким камням.
Вопрос принца заставил его супругу растеряться. Сначала она не сразу услышала его, потом подбирала слова, чтобы ответить максимально мягко и корректно.
- Я тревожилась, душа моя, - вздохнула Илейн, прерывая затянувшееся молчание. – Мне страшно возвращаться домой теперь, в новом качестве, понимаешь? – девушка заглянула мужу в лицо. Она была уверена, что о природе ее страхов он догадается, даже если и не сразу. – Я не слишком смыслю в политике, тактике, стратегии и прочих сугубо мужских вещах. Это твои заботы и, увы, я едва ли смогу разделить их с тобой. Но даже моей смекалки хватает на то, чтобы догадаться, что изменившийся статус повлечет за собой пристальное ко мне внимание. Всем нужно будет знать, возможно ли повлиять на тебя и короля через меня? Какую выгоду может принести знакомство со мной? Я боюсь, на меня могут попытаться надавить, - признаваться Эйдану в своих страхах было… Страшно. Илейн боялась, что они покажутся ему глупыми и детскими, надуманными и мелочными. Не посмеется ли муж над тем, какой важной птицей вообразила себя бретонка, еще недавно бывшая всего лишь графской дочкой? Но утаить, замкнуть тревоги к себе и не дать им прорваться наружу, было выше сил девушки. – Возможно, даже мой отец или брат, - сказано это было совсем тихо, почти неслышно. И тут же Илейн добавила с оттенком надежды. – Я глупая, да? – это был едва ли не единственный случай, когда бретонку порадовал бы положительный ответ на этот вопрос.

- Ты сам хоть немного отдохнул? – от внимательного взгляда Илейн не ускользнуло то, как украдкой Эйдан разминал явно затекшее плечо. Акцентироваться она на этом не стала, но устыдилась того, сколько неудобств принесла принцу.
От слов супруга Илейн едва заметно вздрогнула и нахмурилась. Она никогда не стремилась к власти, ни трон, ни возможность повелевать кем-то не были для бретонки столь соблазнительны, чтобы бороться за них. Скорее, даже наоборот, они тяготили бы ее. Сейчас девушка, хотя ни за что в жизни и не стала бы показывать того, но тяготилась даже своим положением жены наследного принца. Оно ко многому обязывало, сколь бы не мнилось кому-то иное. Власть – это огромная ответственность.
- Тогда что же мне делать? – беспомощно спросила Илейн, накрывая легшую ей на живот ладонь мужа своей ладошкой. От тревоги она даже забыла о своем страхе перед разыгравшейся грозой, настолько сильно было волнение. Она не хотела бы принести проблем своей ново семье и особенно Эйдану, так много ей давшему. – Я сумею отказать или хотя бы ускользнуть от чужих, наверное… - в голову пришла неприятная мысль о шантаже и прочих грязных методах добиться своего, но усилием воли Илейн затолкала ее подальше, на самое дно сознания, чтобы страх ее не превратился в панику. – Но отец и брат… - бретонка закусила нижнюю губу, как часто делала это, когда эмоции буквально перехлестывали и справиться с ними было невероятно тяжело.
- Я не хочу этой власти, Эйдан. Не хочу, - Илейн уткнулась носом в плечо мужа. – Я хочу просто быть рядом, хочу заботиться о тебе.. Зачем мне власть? – бретонка еще больше разволновалась, видя, что принц нахмурился. В другое время она догадалась бы, что это – признак задумчивости,  а не сердитости. Но сейчас в сознании что-то щелкнуло, окрашивая мир в мрачные тона.  – Что-то не так? – руки мягко и нежно коснулись лба, разглаживая залегшую меж бровей складку, а губы прижались к щеке. Несмотря на свое состояние и свои тревоги, никакое изменение настроения Эйдана не ускользало от Илейн. – Спасибо тебе, - от всей души поблагодарила супруга за заботу девушка. – Я даже и не представляю, чем я смогу отплатить тебе за твою доброту и твою нежность. И смогу ли вообще?
Яркий свет, показавшийся Илейн каким-то мертвенно-голубоватым, вспышкой осветил домрез. Бретонка вскрикнула, до побеления костяшек пальцев вцепляясь в рубашку супруга и отчаянно прижимаясь к нему, ища защиты. Молния ударила где-то совсем близко, но в приступе острой паники бретонке показалось, что разряд пришелся в их карету или в кого-то из сопровождающих чету рыцарей. Как назло еще вспомнилось, что металл притягивает молнии.
- Эйдан, люди… - глухо выдохнула Илейн. Горло сжало будто тисками от тревоги, во рту пересохло, а сердце готово было проломить очередным ударом грудную клетку и выскочить из груди.

- И даже моя голова на плече не помешала твоему покою? – улыбнулась Илейн, мягко касаясь щеки Эйдана и отводя с нее прядку светлых волос. Втайне ей нравилось просто прикасаться к мужу, целовать его даже просто в щеку, сидеть рядом, близко-близко, чтобы чувствовать его тепло и родной запах, но признаваться в этом или открыто демонстрировать настоящую силу своей привязанности бретонка пока по неизвестной причине боялась. Природная замкнутость и выработанная с годами сдержанность, увы, мешали и ограничивали девушку даже в общении с супругом, которому она доверяла безмерно.

Молния ударила так катастрофически близко, что Илейн, чьи нервы и без того были напряжены, как натянутая тетива лука, не сумела совладать с собой и своими страхами. Она испуганно прижалась к мужу, пряча личико на его плече. Слова принца доходили до бретонки с трудом, словно им приходилось пробиваться через толстый слой ткани или толщу воды. Некоторое время потребовалось на то, чтобы немного прийти в себя и понять, что ничего страшного не произошло. Эйдан и сама Илейн живы, домрез не полыхает, как тот домик, иногда являвшийся девушке в кошмарах, а снаружи действительно не доносится криков боли.
- Ты уверен? – более для собственного успокоения спросила бретонка, стараясь справиться с нервной дрожью, ища поддержки в тепле рук и шепоте мужа.
- Мне в радость делить с тобой даже заботы, и я благодарна Судьбе за то, что именно с тобой связана моя жизнь, - тихо проговорила Илейн, у которой на глаза навернулись слезы. Сосредоточиться, когда теплые губы мягко касаются то висков, то макушки, а руки то легко поглаживают плечи и спину, то поднимаются к волосам и путаются пальцами в темных прядях, было сложно. Бретонка потянулась и коснулась легким благодарным поцелуем подбородка Эйдана. – Но я действительно страшусь своей бесполезности, мне неловко, что я не могу оберегать тебя так же, как и ты меня, не могу утешать твоих переживаниях и унимать забот, - Илейн закусила нижнюю губу, выдавая волнение. Она действительно мучилась от того, о чем говорила, и сейчас это было явственно видно.
- Ты ужасный собственник, Эйдан, - мягко усмехнулась бретонка. – Просто нестерпимый. Но мне это нравится. Ты ведь мой, - прозвучало полуутвердительно, с оттенком вопроса. Но почти в тот же момент девушка потянулась губами к губам принца, хотя редко позволяла себе первой начинать поцелуй.
- Я знаю, что рядом с тобой я в безопасности, и что ты защитишь меня, - девушка послушно позволила принцу Эйдану поймать пальцами свой подбородок и приподнять ее лицо. – Но я не уверена, что сумею справиться со своими страхами. От одного только вида отца может брать дрожь. Ты бы только поглядел, каким ледяным и суровым он может быть, - бретонка вздохнула. – Конечно, я расскажу тебе. У нас не должно быть друг от друга тайн, ведь так?
Илейн сбросила с ног туфли и забралась с ногами на обитую мягкой тканью скамейку, на которой сидели они с мужем, после чего уютно устроилась головой на коленях мужа.

Остановка домреза стала для Илейн неожиданностью. Но бретонка быстро сориентировалась и быстро села. Гром по-прежнему грохотал, молнии регулярно озаряли окрестности голубоватыми вспышками, а дождь и не думал прекращаться.
- Мы куда-то приехали? – девушка оправила платье, вернула на ноги туфли и коснулась рукой прически, проверяя, сохранила ли та приличное состояние.

- С тобой я стану такой же ужасной собственницей, - шутливо пригрозила принцу Илейн, касаясь подушечкой указательного пальца кончика его носа. – Вы плохо на меня влияете, принц. Не находите? – девушка лукаво улыбнулась. Если бы кто-то сказал ей раньше, что в обществе супруга можно будет вот так запросто прижиматься к нему, ища защиты, поддержки и просто нежности, ласкать его самой и просто сидеть рядом босиком, то бретонка бы не поверила ни единому слову. Мать никогда не позволяла себе подобных вольностей, да и сейчас девушку одолевали вполне обоснованные сомнения в том, что отец видел ее растрепанной, домашней и мягкой, какой нередко представала перед Эйданом его молодая жена. И нельзя сказать, что возможность быть любой и видеть его любым, не привлекала и не завораживала.
Илейн уютно устроилась на коленях мужа, свернувшись в клубочек, и даже шутливо мурлыкнула, как котенок.
- Ты такой теплый… - девушка прикрыла глаза, снова чувствуя, как сон на мягких лапках подкрадывается к ней. – Не хочешь сам отдохнуть немного? – бретонка пытливо заглянула в лицо принца. Быть может, она слишком тревожилась за него, но в последнее время Эйдан казался ей очень усталым.
- Разве это так важно? – нахмурилась Илейн. Ей казалось, что необходимость заботиться о жене и оберегать ее может создать принцу множество хлопот, но никогда она не размышляла в таком ключе, что он мог наслаждаться ими. – Тебе нравится возиться с моей беспомощностью? – девушка мягко погладила супруга по предплечью, улыбаясь. На душе от слов принца стало светлее и теплее. – Но мне просто хотелось бы дарить тебе еще больше тепла, хотелось бы приносить в твою жизнь свет и хоть как-то помогать бороться с той усталостью и ношей, что ты взвалил на себя, - иногда Илейн бывала ужасающе упряма. И сейчас был именно тот случай, когда в головку бретонки что-то запало и не желало уходить. – Ты у меня самый сильный и самый лучший.

- Хорошо, - кивнула Илейн. Короткая перебежка до постоялого двора, занявшая всего лишь пару минут, тем не менее возымела последствия – дождь успел насквозь промочить людей. Бретонка наверняка еще и оступилась бы на раскисшей от дождя глинистой земле, если бы не рука мужа, поддерживавшего ее.
О постое, оплате и ужине остались заботиться сопровождающие. Эйдан и Илейн же проследовали за расторопной служанкой на второй этаж, где их уже ждала протопленная комната. В камине сухо потрескивали дрова, свечи ровно заливали светом небольшое помещение, где уместились довольно широкая кровать, укрытая почему-то выделанной шкурой, шкаф для одежды и столик с парой кресел у огня.
- Нужно скорее переодеваться, иначе простудимся, - сказала Илейн. Дверь за спинами молодых людей закрылась, оставляя их наедине. – Поможешь мне со шнуровкой на спине?

- Потому что искусно закрываете на это глаза, сударь, - усмехнулась Илейн, взглянув на супруга с укоризной. Правда, долго играть праведное возмущение не вышло, потому что Эйдан извернулся и, запрокинув голову, прижался губами к пальцу жены. Девушка тут же убрала его и покачала головой, пряча лукавую улыбку.
- Тебе лучше знать, - мягко и спокойно сказала бретонка. Она имела привычку вот так проявлять заботу в мелочах вроде того, чтобы поинтересоваться, как прошел день мужа, не устал ли или о чем-то еще. Однако никогда Илейн не настаивала, даже если и видела, что Эйдан откровенно храбрится и хорохорится, с абсолютно четными глазами говоря, что чувствует себя прекрасно, хотя под глазами залегли темно-сизые тени.  Все же супруг – мужчина, и нельзя отбирать у него право быть сильным, нельзя душить заботой, хотя иногда и хотелось. Девушка знала, что избыток нежности так же губителен, как и ее недостаток.
Илейн тихонько рассмеялась в ответ на слова мужа. Она знала, что он очень любит похвалу, так часто звучавшую из уст жены. Ей несложно было говорить своему супругу теплые слова, к тому же говорить совершенно искренне и в ответ получая куда больше, чем отдавала, как казалось самой бретонке.
- Мне чаще рассказывать тебе, какой ты хороший? – хитро поинтересовалась Илейн. – Впрочем, ты немного меня успокоил. Теперь я не буду так сильно переживать.

Теплое домашнее имя, звучавшее только лишь тогда, когда Илейн и Эйдан бывали наедине, заставило бретонку улыбнуться. У принца тоже было подобное, однако бретонка пользовалась им еще реже, потому что слишком любила звучание полного имени мужа.
- Мне кажется, в этом нет ничего страшного, - немного неуверенно, но, по возможно, стараясь придать голосу ровность и твердость сказала бретонка. Комната была, конечно, бесконечно далека от замковых покоев, однако при этом по-своему уютна. Лично Илейн вспоминался охотничий домик, куда иногда, редко-редко брал ее еще совсем девочкой отец.
Принцу удалось удержаться в рамках приличий, только один раз не сумев сохранить спокойствие и на пару мгновений прижавшись губами к плечу жены, пока он помогал ей с платьем. Бретонка весело фыркнула, когда теплое дыхание защекотало кожу.
- Держи себя в руках, Эйдан, - Илейн бросила на мужчину взгляд через плечо и даже погрозила ему пальчиком. – Мы всего лишь переодеваемся.
Пока принц сам менял промокшую до нитки одежду на сухую, девушка уже успела уложить чуть растрепавшиеся волосы снова в аккуратную прическу и устроиться в кресле возле камина. За окном по-прежнему громыхало и лило, как из ведра. К большому огорчению бретонки, думать о том, что гроза вскоре стихнет, было бы наивным оптимизмом. Ей даже подумалось, что буйство стихии только лишь набирает силу.
С первого этажа доносились запахи еды. Конечно, едва ли здесь могли предложить нечто изысканное, но капризничать Илейн не собиралась – сейчас она была рада даже самой простой еде.
- Пахнет вроде бы не так и плохо, - улыбнулась бретонка, вдыхая аромат теплого вина, приправленного травами.

Путь молодые люди продолжили уже поздно утром, когда гроза, бушевавшая до самого рассвета, стихла, исчерпав себя. В воздухе еще пахло электричеством, он был свеж и прохладен. Умытые деревья и кусты радовали зеленью, а где-то в зарослях неизвестного Илейн кустарника щебетали птицы.

В Тулун молодые принц и принцесса прибыли поздно вечером, да еще и с опозданием на день. Встреча с семьей прошла в рамках этикета и традиций. Отец пунктуально не отступил от них ни на шаг, но Илейн буквально кожей чувствовала напряженность. Эйдан, кажется, ничего не ощущал, но для бретонки все улыбки, все слова были лишь мишурой, тонкой занавесью, за которой пытались скрыть нечто иное. Девушка жила в предчувствии чего-то, какого-то подвоха, которого боялась еще до того, как вернулась в Тулун.Обстановка в родных пенатах напоминала ей хрустально-звонкое время перед бурей, предгрозовую тишину, когда воздух уже пахнет близкими дождем и электричеством, но его еще не разрывают зигзаги молний, и ухо пока не слышит ворчания грома.
Ненастье разразилось на четвертые или пятые сутки пребывания в Тулуне. Эйдан с отцом Илейн отбыли осматривать какие-то владения, а к девушке же явился брат. Сказать, что бретонка была рада видеть его стало бы огромным погрешением после истины. С внутренним содроганием она слушала ядовитые слова о том, что вся та чушь, что она нафантазировала себе, начитавшись девичьих книжек, исчезнет когда-то. Эйдан не сохранит верность супруге, и за слова Эриуса Илейн даже почудился то ли намек, то ли обещанию тому поспособствовать. И тогда у бретонки останется в лучшем случае лишь семья. Вот только для этого нужно быть хорошей девочкой и правильно использовать свое влияние на мужа. Теплые отношения принца с женой не укрылись от чужих глаз.
Когда Эриус ушел, Илейн несколько часов прорыдала в подушку, чем изрядно напугала служанку. Она верила мужу, но мысль, единожды зароненная в голову, не желала оттуда так просто уходить. Бретонка уговаривала и уговаривала себя не думать о глупостях, но против собственной воли накручивала себя, чем делала только хуже.
Вернувшийся в шестой вечер Эйдан был встречен тепло и радостно, но не было в движениях, в словах Илейн чего-то мелочного, неприметного почти, но важного, того, что именно и было сутью отношения ее к супругу. Бретонка не была холодна, но она и не льнула к принцу, как ласковый котенок, что бывало обычно. Девушка была аккуратно одета и элегантно причесана, но круги под глазами, хотя и тщательно замаскированные по возможности, выдавали усталость, приобретенную из-за бессонной ночи.
- Здравствуй, - Илейн улыбнулась мужу, но не поспешила подняться навстречу, чтобы обнять,  а осталась сидеть в кресле.

Илейн старалась не показывать Эйдану своего разбитого состояния, хотя и внутренним чутьем понимала, что удается ей это из рук вон плохо. Муж мог не заметить, что уже пять раз сменилась служанка, убиравшая их покои, но изменения настроения жены он улавливал легко. Бретонка даже позволяла себе тешиться мыслью о том, что это признак того, что принц любит ее и она дорога ему. Вот только сегодня вместо привычной теплоты она чувствовала какую-то горечь на губах. Все было не то и все было не так, хотя умом женщина и понимала, что принц не виноват ни в злобе ее семье, ни в мнительности жены. Просто Илейн так устала… Последние сутки она жила в постоянной напряжении от своих дурных мыслей, подогреваемых самодовольными ухмылками Эриуса и тем, что мать так и не нашла времени на действительно теплый разговор с дочерью. Только сухие фразы за ужином, мало что значащие и ничего не объясняющие.
Принц опустился перед женой на одно колено, заставив ее чуть заметно вздрогнуть. Теплые ладони накрыли ее холодные руки, чинно сложенные на коленях. И вдруг стало так невыносимо стыдно за какие-то нелепые подозрения, за то, что позволила словам брата запасть в сердце, за свое нынешнее поведение. Женщины на мгновение закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться под внимательным взглядом принца, ведь хрустальные капельки слез уже заблестели на длинных ресничках.
- Я все понимаю, -тихо сказала женщина, осторожно и медленно вытягивая свою руку из-под ладони Эйдана, сжимавшего тонкие пальчики в знак поддержки и извинения за некоторую невнимательность. – Ты был занят, потому что здесь много дел требовало твоего внимания. Просто… - Илейн свободной рукой мягко коснулась щеки мужчины, нежно провела по ней пальчиками. – Последнее время мне пришлось нелегко, и я очень, очень устала. Не физически – морально. Оказалось, что я не так легко умею выдерживать давление, если знать, на что надавить, - бретонка тяжело, как-то рвано вздохнула и порывисто подалась вперед, уткнувшись лицом в плечо Эйдана. – Не спрашивай ни о чем сейчас, хорошо? Мне нужно успокоиться, понять, что ты все еще рядом и со мной, а не оставил меня. Сегодня просто побудь со мной хоть недолго, ладно? А завтра, если у тебя будет время, мы поедем куда-нибудь и поговорим наедине, - Илейн больше не доверяла этим стенам настолько, чтобы высказывать сейчас все сомнения, опасения и передавать слова Эриуса, произнесенные, наверняка, с позволения и ведома отца, принцу. Лучше сделать это на природе, где открытое пространство и сложнее спрятаться и подслушать.

Илейн уловила тень какой-то мысли, тревожной и дурной, что забралась в душу Эйдана, однако это было так мимолетно, что женщина даже не стала придавать тому значения. Они оба сегодня слишком много передумали и перефантазировали.
В объятиях мужа было уютно и спокойно, его ладони бродили по спине, мягко поглаживая ее в знак утешения. Бретонка постепенно успокаивалась, уговаривая себя, что только любящий человек может столь чутко реагировать на чужое настроение и так нежно утешать.
- Спасибо, - прошептала куда-то в рубашку мужа Илейн, продолжая прижиматься и льнуть к Эйдану, но уже не так отчаянно и испуганно, как раньше. Руки неожиданно заскользили по спине мужчины, мягко поглаживая. – Мне так мало времени с тобой, что кажется иногда, что не хватит даже годов, - бретонка уютно устроила голову на плече принца и зашептала, обжигая кожу на шее теплым дыханием. – Просто я не хочу наговорить глупостей под влиянием эмоций, а они сейчас очень сильны, - женщина виновато вздохнула, все же признавшись в том, что сильно распереживалась из-за слов брата. Ей нужно было время, чтобы успокоиться и подобрать слова. Тем более, что за словами мужа Илейн угадал намек на то, что подробный разговор может и вовсе подождать до возвращения в замок. – Поэтому я просто хочу побыть с тобой, пока есть возможность. Ведь есть? Тебя или нас не потянуть никуда сегодня? – выходить куда-то не хотелось. Ровно, как и видеть кого-то. – Только до завтра, до конца года я сама все позабуду, надеюсь, - женщина, выдохнув, прижалась губами к шее супруга, потом мягко скользнула чуть выше, ближе к уху. Это была неслыханная смелость, почти дерзость в исполнении Илейн, нашептанная эмоциями и скукой, сейчас толкавшими к тому, чтобы не только услышать голос Эйдана, но и почувствовать физически его тепло и его запах.

- Только мой, - выдохнула Илейн, чувствуя, что Эйдан правильно понял намек, стоявший за легкими, робкими касаниями губ. Отважиться вот так, первой потянуться к мужу, было нелегко. Обычно инициатива принадлежала целиком и полностью принцу, однако  все те противоречивые эмоции подталкивали в спину, нашептывая, что делать. Женщина ласкала смелее и прижималась отчаянно близко, одновременно пугаясь собственной смелости, но забываясь и перехватывая инициативу у мужа. В какой-то момент она даже исхитрилась перевернуться, на несколько мгновений оказавшись сверху, хотя то уж точно никогда не бывало.

Засыпала Илейн абсолютно счастливой. Впервые за прошедшие дни молодые супруги не стали соблюдать навязанную отцом условность и засыпали не в отдельных покоях, а в одной комнате в объятиях друг друга.
Утро пришло по традиции неожиданно. Солнечный лучик, ловко пробравшийся в комнату, едва только принц магией раздвинул тяжелые шторы, ласково пробежался по лицу Илейн, заставив ее недовольно наморщить нос и попытаться перевернуться, уткнувшись в лежащего рядом мужа так, чтобы удобно было подремать еще немного. Но пока еще легкий укус за ушко заставил бретонку смириться с необходимостью вставать, однако оставить столь вопиющую наглость без внимания было нельзя.
- Давай, - прошептала женщина, и тут же в качестве маленькой мести легко укусила Эйдана за плечо, после чего перевернулась на живот и практически упала ему на грудь, почти оказавшись сверху на супруге. - Ты поэтому решил подняться даже раньше, чем толком рассвело? - Илейн, окончательно проснувшись, уже улыбалась и шутила. Длинные темные волосы водопадом ниспадали по обнаженным плечам и падали на принца, щекоча кожу каждый раз, когда его супруга шевелилась.
- Но, пожалуй, ты прав, - женщина перекатилась и, сев на кровати, спустила босые ноги на пол. - Ты проберешься в свои покои, пока еще мало свидетелей, или останешься и поможешь мне с платьем? - Илейн полуобернулась и взглянула за Эйдана через плечо.

Отредактировано Илейн (10.08.2015 21:53:23)

- Отец выделил нам раздельные комнаты, даже не смежные, без двери между ними, хотя такие в замки есть, - пояснила свою мысль Илейн. Ей казалась она вполне разумной и понятной - отчего-то не принято было в ее отчем доме супругам спать в одной комнате. Бретонка, глядя на отношения графа и его жены, даже смущалась того, как выстроились оные в ее собственной семье. И еще более остро переживала слова Эриуса, боясь, что все закончится.
- Я надеюсь. мы и сегодняшний день проведем не хуже, - мурлыкнула Илейн, делая вид, что наивно не понимает, к чему клонит муж и что вспоминается ему. Правда, попытка с треском провалилась, стило только теплой руке лечь на плечи. - Я просто ужасно вела себя вчера вечером и ночью, да? - женщина смущенно покраснела, воскрешая в памяти картины собственной смелости, сейчас казавшиеся постыдными и даже непозволительными. И Илейн действительно страшилась немного реакции мужа, хотя он и не высказывал пока ничего дурного.
Умывшись, одевшись и привести в должный вид прическу, Илейн вместе с супругом отправилась на короткий завтрак, за время которого слуги успели собрать все необходимое для пикника и подготовить лошадей. Бретонка благодарила богов за то, что в ее семье не принято было вставать рано, что считалось почти признаком дурного тона. Поэтому, несмотря на нерасторопность слуг, молодые люди без помех выехали из замка с минимальным сопровождением. К тому, сопровождение это состояло только из рыцарей, с которыми супруги приехали в Тулун, что заслуживало отдельной радости женщины.
- Хочешь знать, какие у нас планы на сегодня? - улыбнулась Илейн, наклонившись к едущему рядом Эйдану. Сопровождение тактично поотстало, создавая иллюзию пребывания наедине. Вдоль дороги тянулись возделанные поля, тут и там виднелись домики крестьян. Однако постепенно пейзаж менялся, становясь все более безлюдным. Поля пшеницы, овощей и прочих сельскохозяйственных культур сменялись разнотравьем, пестревшим редкими цветами. Вдали виднелась темно-зеленая полоса леса, к которой и вел пыльный тракт, лентой ложившийся под копыта коней.

- Я задаю глупые вопросы и волнуюсь о глупостях, которые сама себе и надумала же? – Илейн робко улыбнулась и мягко коснулась рукой плеча Эйдана, то ли легонько погладив его, то ли смахнув несуществующие пылинки. Теперь она явственно ощущала, что ее поведение ночью, бесстыдное и страстное, по меньшей мере, не ошарашило и не оттолкнуло мужа. А какие-то нотки в настроении, в поведении принца ночью и утром даже натолкнули бретонку на мысль, что ему подобная смелость в постели даже понравилась. Мелькнула вдруг шальная, но весьма привлекательная мысль о том, чтобы проявлять это чаще.

Темная громада замка рода Ротбауэр таяла вдали по мере того, как Эйдан и Илейн все больше уезжали к сторону едва видневшегося впереди леса. Сельский пейзаж из разной степени аккуратности домиков, окруженных огородами и полями, постепенно сменялся диким полем ковыля, вереска и еще какого-то разнотравья, перемежающегося цветами. Домиков становилось все меньше, располагаться они на стали менее кучно, превращаясь постепенно в заимки, пока к середине дня не исчезли совершенно.
На привал молодые люди и сопровождавшая их свита остановились, когда дневное светило перевалило за полуденную отметку. Небольшая рощица с кристально чистым родничком дала им краткий приют, после чего бретоны двинулись дальше. Илейн всю дорогу была весела и приветлива, говорила больше обычного и ничто уже не напоминало о вчерашней грозе, хотя щемящее, томительное чувство в груди женщины и осталось.
- Надеюсь, в том домике, куда мы едем, хватит всем места, - смущенно проговорила бретонка, оглядываясь на державшихся позади рыцарей. – Я немного не продумала этот момент. А так… Мы направляемся в охотничий домик, его показала мне одна из служанок. Ее брат был охотником, и он принадлежал ему. После смерти его, Талара не сумела больше бывать там, но позволила хозяйничать мне. Я удирала туда, когда становилось совсем тяжело и нужно было остаться одной, - Илейн совершенно смутилась, щеки ее порозовели. – Отец, наверное, будет в ярости. Мы удрали без предупреждения на эту прогулку, да еще и рискуем даже и ночь провести вне замка. Я, конечно, оставила ему вежливую записку, но мне не кажется, что это будет достаточно веским для него поводом, - женщина мечтательно вздохнула, настроение ее быстро сменилось с подавленного вновь на солнечное. – Там есть очень красивое место, откуда я любила наблюдать за звездами. Ты ведь не откажешься посетить его сегодня ночью вместе со мной? – женщина лукаво улыбнулась, хотя сердце ее замирало. Она молилась всем богам, чтобы муж не отказал ей в маленьком капризе – посмотреть с супругой на звезды в ее заветном месте.
Лес, между тем, подступил уже совсем близко и вскоре небольшая кавалькада въехала под его тенистые своды. Под деревьями стало темнее и прохладнее, в воздухе запахло прелой землей и листьями, сыростью и влагой. Где-то в листве пересвистывались птицы.
- Но сперва я хочу показать тебе одно озеро, оно очень нравится мне, - пояснила Илейн, перед развилкой, где люди направили лошадей по полузаросшей тропке, направление которой скорее угадывалось, нежели было видно.

- Стыдно сказать, но я не представляю, сколько места нужно для того, чтобы разместить хоть какой-то отряд, - честно призналась Илейн, немного смущаясь. ей казалось, что знать это должно, как и многое другое, что составляет жизнь замка. Рыцари, очевидно, решив, что господам что-то понадобилось от них, двое из них выдвинулись вперед, приблизившись и сократив расстояние до молодой четы почти вдвое. Впрочем, стоило только Илейн перестать обращать внимание на следовавший по пятам отряд, как мужчины вернулись обратно, сориентировавшись по обстановке.
Эйдан не перебивал, пока бретонка рассказывала ему об охотничьем домике, которым предстояло посетить, попутно невольно открывая ему еще один кусочек своего детства. И обнажив еще одну грань взаимоотношений в семье Ротбауэров.
- Потому что у меня есть? - с улыбкой поинтересовалась женщина полутвердительно, прекрасно зная, кто первым встанет на защиту ее интересов. - Но ты не всегда рядом, душа моя.
Не в первый раз уже Илейн жалела, что в эту поездку с ними не увязалась Катлин. Конечно же, принцессу не стали бы таскать по серьезным делам, как ее старшего брата, так что бойкая юная леди оставалась бы с невесткой. То было бы весьма кстати, потому что, несмотря на разницу в возрасте, Катлин была рыцарем и защитником Илейн.
- Мне почти совестно, что ты так легко поддаешься на мои разговоры, - с очаровательной улыбкой проговорила бретонка. - А вдруг мне в голову взбредет что-то совсем уж... - женщина замолкла, не зная, какое слово подобрать. На губы так и просилось "неприличное", но она неплохо знала своего супруга и осознавала, в каком контексте он поймет ее слова. Сейчас речь шла о шалости, почти детской глупости, которые Илейн могла позволить себе только наедине с мужем вдали от чужих взглядов. Окончание фразы так и повисло в воздухе, ничего путного женщине не придумалось.
- Эйдан, что с тобой? - бретонка подъехала поближе, насколько позволяла ширина тропинки, по которой они ехали, и тронула принца за рукав, выдергивая из раздумий, в которых он пребывал последние несколько минут. Иначе заметил бы, что озеро, о котором щебетала последние минуты его жена, уже лежит внизу у ног коней - стоит только спуститься с пологого холма. - Я так измучила тебя, что ты засыпаешься на ходу?
Женщина тронула поводья, посылая свою лошадь вниз по тропе. Кое-где приходилось наклоняться, чтобы не удариться головой о низкие ветви.
Спуск был недолгим, вскоре кони уже стояли на высоком обрывистом берегу.В воздухе запахло близкой водой, а на щеку Эйдана приземлился наглый речной комар.
- Дальше придется спускаться своим ходом, - улыбнулась Илейн. - Берег слишком крутой и обрывистый для лошадей, но здесь есть пригодные для людей тропинки. Я покажу тебе одно из своих любимых мест.

- Все в порядке, - мягко улыбнулась Илейн, видя, как Эйдан стыдливо отвел глаза, пряча взгляд, хотя на душе скребли кошки. – Мне невозможно будет всегда прятаться за твоей спиной ото всех недоброжелательных разговоров… Я должна научиться отвечать на все эти гадости, только кто бы подсказал – как… Эриус наговорил мне столько про меня, про тебя… А я молчала и глотала слезы, потому что даже не представляла – как сказать, что ответить? Наверное, это выглядело очень жалко, ведь я знала, что он хочет уязвить, но язык будто прилип к небу… - женщина тоже отвернулась, пряча глаза, на которых выступили слезы, и украдкой смахнула хрустальную капельку со щеки тыльной стороной ладони. Она снова вернулась мысленно вернулась в тот день и в тот миг, снова и снова картинка закрутилась перед взором, но как бы со стороны… И это казалось еще более противным.
- Ты делаешь все, что можешь, - ответила принцу бретонка, как и он погружаясь в далеко не легкие раздумья. Она станет однажды королевой, и теперь осознание того, сколь необходимо научиться твердо отвечать на нападки, раз уж этот навык не дан от рождения, осознавалось особенно ярко. Вот только не знала Илейн, где найти силы на это и как приступить.
Прикосновение женщины заставило Эйдана вздрогнуть, а ее улыбнуться. Он иногда уплывал мыслями настолько далеко, что переставал вовсе следить за окружающей реальностью.
- Ты хочешь сказать, что я плохо старалась? – также понизив голос, с наигранным возмущением спросила бретонка. Разговор опасно ступал по самой грани приличий, которые молодые люди и без того прискорбно часто нарушали.
Илейн незаметно вырвалась вперед, хотя ее лошадь и была заметно спокойнее темпераментного Восхода. Женщина открыто усмехнулась, бросая взгляд через плечо на мужа, когда она и ее Стрела первой закончили спуск с хлома.
- Кажется, наши мужчины поотстали? – хитро поинтересовалась бретонка, обращаясь будто бы к лошади, которую поглаживала по шее. На самом же деле это был крошечный камешек совершенно в другой огород…
Трава под копытами лошадей превратилась в мелкий речной песок. Стоило только Илейн с помощью Эйдана спуститься на землю, как ноги утонули в нем. Лошади и рыцари остались наверху, мужчины тоже спешились и остались наблюдать с высоты. Принц же вместе с супругой проследовали к узкой тропинке, по которой можно было относительно безопасно и удобно спуститься. Женщина пользовалась ею не раз, но сердце все равно замирало.
- Только осторожнее, - улыбнулась бретонка, протягивая мужу руку. – Иначе спустимся кувырком. Ты ведь придержишь меня, мой принц?
У воды стало чуть прохладнее. Пахло тиной и влажным песком, в котором ноги утопали по лодыжку. Под ногами попадались галька и какие-то мелкие ракушки, впереди же, там, куда бретонка тянула спутника, виднелись более крупные экземпляры.
- Давай соберем ракушек? – предложила Илейн и без предупреждения хлопнула Эйдана по щеке, после чего предъявила на ладошке труп комара, покусившегося на венценосную особу. Собрат его, ведомый жаждой мести, приземлился на шею мужчины и теперь деловито примерялся к ней.

Ответом на многозначительную ухмылку Эйдана стала улыбка Илейн, таящая в себе ничуть не меньше обещаний. В ее головку забрела одна донельзя соблазнительная идея, предложить которую она не осмеливалась, но надеялась, что однажды все же воплотить. Знал бы принц, о чем думала его жена...
- Ты слишком серьезен, душа моя... - рассмеялась бретонка. К бурчанию мужа, который не всегда понимал шутки, она давно уже привыкла. Забавно было наблюдать за Эйданом, когда до него в очередной раз что-то не доходило. Он в такие моменты становился похожим на сердитого и растерянного одновременно мальчишку.
Илейн показалось, что с тех пор, когда она последний раз была здесь, тропинка стала еще более крутой и неудобной. Небольшие ступеньки, которые для своей госпожи вырубал когда-то старый слуга, поистерлись со временем и погодой. Женщина аккуратно выбирала место, куда поставить ногу, но без опоры в лице Эйдана все равно не осилила бы этот путь. О чем в конце принц и был уведомлен с наивной простотой. И даже вознагражден поцелуем в щеку.
- Ракушки, - кивнула бретонка, чувствуя себя невероятно глупым ребенком. Это было действительно детское развлечение, но ничего поделать с собою не выходило. Илейн хотелось привезти с собой в столицу что-то на память о Тулуне. Что-то приятное и хорошее.
- Я сейчас чувствую себя ребенком, хотя и невероятно счастливым, - призналась женщина, хотела добавить что-то еще, но осеклась, увидев округлившиеся от удивления глаза мужа. Торопливо показанная ладонь с доказательством того, что пощечина была попыткой защитить от врага, спасла положение и пригасила огонь возмущения поведением супруги. Илейн весело рассмеялась, глядя на лицо принца, еще немного растерянное. - Эйда-а-ан... - простонала бретонка, вытирая слезы. Ее муж был невероятен в своей серьезности, подчас становившейся причиной многих курьезов. Ладонь легко коснулась щеки, погладив ее.
- Ты вкусный, - попыталась успокоить принца Илейн, хотя глаза ее поблескивали от затаенного смеха. Рука коснулась волос и легонько погладила обиженного на непонятливых и излишне гостеприимных комаров Эйдана по голове Как ни странно. но местный гнус почему-то не беспокоил саму женщину, пока не заметившую ни одного покушения на свою кровушку.
Илейн, придерживая подол, чтобы не замочить и не перепачкать его в песке, брела по мокрому песку возле самой кромки воды и подбирала ракушки, которые складывала в кучку на песке. Туда же она относила и подношения мужа, по лицу которого становилось с каждой минутой понятнее. что он ощущает себя дураком. Какой-то мелкий бесенок подпихнул женщину в спину и она, бросив лукавый взгляд на повернувшегося к ней спиной принца, вдруг попросила его:
- Покружи меня?