День не задался с самого утра, поэтому Аайн пребывала в прескверном расположении духа. Мало того, что ей пришлось ночевать далеко за городом возле скудного костерка да под теплым лошадиным боком, но сильно продрогнуть, несмотря ни на это, ни на теплый дорожный плащ, ни на самый разгар лета, слишком холодного для теплолюбивой каджитки, так еще и слишком подозрительный, но явно несвежий стражник на городских воротах все никак не хотел пропускать помятую и измотанную путницу в город, что той пришлось самозабвенно врать, еле ворочая языком о "далеких и густых лесах родного Валенвуда", в которых, к слову, она никогда не бывало, пока не махнул на нее дубина здоровенной ручищей, обтянутой выдубленной кожей. Торговля сегодня тоже не шла. Северянки, в отличае от имперок, за красотой не так уж и гнались, но все же издредка да подходили к ней, с некоторой боязнью нюхали содержимое баночек и скляночек, даже вопросы задавали, но так ничего и не купив, уходили прочь. Старуха-алхимик так же не была сегодня расположена к Аайн, она долго нюхала, перетирала между пальцами, критически осматривала и даже пробовала на вкус предложенные ей на продажу ингредиенты, а потом заявила, что они не надлежащего качества, но она пожалеет свою товарку по ремеслу и купит их за совершенно смешные деньги. Каджитка пыталась торговаться, но не смогла выбить больше ни медяка, и ушла в конце концов, оставив весь свой товар на прилавке и уныло позвякивая кошелем с жалкими грошами. Стоит ли говорить, что в этот день, впервые за долгое время, каджитке захотелось напиться в усмерть?
В этот погожий день таверна была заполнена почти до отказа, но Аайн все же нашла себе местечко за дальним столом, где и повесила на спинку стула свой плащ и скинула на пол свой мешок, что отозвался перезвоном толстого стекла, и уселась, положив перед собой сцепленные в замок руки, ожидая служанку. Вопреки выработанной годами привычке, каджитка не всматривалась в лица присутствующих и не вслушивалась в гомон голосов, в надежде найти хоть одну зацепку, способную приблизить её к такой желанной цели, а тупо уткнулась взглядом в засаленную, вытертую множеством локтей и рыл столешницу. Слишком уж она была вымотана.
Часто бывает, что чем сильнее ожидание, тем дальше само ожидаемое, подобно пугливому зверю, но стоит расслабиться и отвлечься, как оно тоже теряет бдительность и подходит совсем близко и даже осторожно обнюхивает своим мягким влажным носом. То же произошло и сейчас. Когда у Аайн уже опустились руки, а на поиски не осталось уже никаких душевных сил, острых ушей коснулась тихая и неспешная речь, а размещенном журчании которой промелькнуло что-то такое, заставившее убийцу невольно напрячься обвести взглядом присутствующих в поисках говорившего и обратиться в слух. Альтмер за соседним столом, а голос принадлежал именно ему, вполголоса вещал здоровенному норду о своем созревающем желании снова ступить на темную дорогу и возможности присоединиться к Темному Братству. И этот разговор Аайн не имела права пропустить.

Каранил никогда не был особенно общительным мером. Но в этот момент жизнь показалась особенно тоскливой. Печально, когда все-таки не с кем поделиться своими переживаниями, просочившимися из уязвимых глубин его души. Алхимик вздохнул и сцепил длинные пальцы в замок. Так ему и надо. Нечего переоценивать нордов...
- Ты должен радоваться, что я не взял с тебя золота за все выпитые зелья, - заметил эльф, вернув своему виду холодность, но тут же примиряюще напомнил: - Завтра я получу деньги за партию зелий и смогу оплатить тебе месяц. А если заказчица не станет платить... мы сымпровизируем, - он мрачно усмехнулся принимая у служанки стакан воды.
Когда Бьорн начал ковыряться кинжалом в ногтях Каранил прикрыл глаза и предельно терпеливо вздохнул. До чего же вульгарная привычка. И кто бы мог подумать: этот мальчишка еще учит его осторожности. Прожить шестьдесят четыре года при его образе жизни непросто... просто норд не понимает этого.
- Лишние уши? - лениво спросил альтмер, прищурив глаза. - Пусть. Слово оброненное в верном месте неплохой способ найти потенциальных работодателей... поверь мне. Конечно, надежнее всего иметь определенную... репутацию. Дурную славу, можно сказать. Она способствует приобретению необходимых... связей. А тогда уж у алхимика даже вполовину такого талантливого как я отбоя от работы не будет... Но это все "гипотетические" размышления, конечно.
Каранил загадочно улыбнулся, надеясь, что оставляет Бьорна гадать, какие же сделки, а главное с кем их заключал эльф пока наемник косо смотрел на покупателей. Никогда не помешает подчеркнуть собственную компетентность перед нордом. И правда свои самые прибыльные заказы альтмер получал от тех, кого можно назвать "темными личностями". Постоянные разъезды и полевые исследования не давали ему толком заняться поисками клиентуры, но это было всего лишь делом времени. Слухи о хромом алхимике, который делает бесподобные зелья и яды скоро поползут по заинтересованным кругам, нужно только терпение, а мало кто может быть так терпелив как меры...
Некоторое время альтмер перебирал возможные варианты заработка. Теперь уже шум мешал ему. Он брезгливо взглянул на воду в стакане, который оказался не таким уж чистым, и оставил ее нетронутой. Нет, все-таки ему здесь делать нечего.
- Я пойду. Доброй ночь тебе Бьорн.
Перспектива провести ночь за приготовлением ядов теперь не казалась такой мрачной.
- А если за мной увяжется какая-нибудь шваль, чтобы ограбить меня, то у тебя случится долгожданная драка, - эльф обернулся к наемнику и улыбнулся. -И оружие нападавших можно будет кузнецу продать.

Отредактировано Каранил (17.08.2015 16:58:11)

Аайн не была уверена в правильности своего решения, но время уже было безвозвратно упущено, поэтому ей только и оставалось, что неспешно следовать за скрипучей повозкой, едва различимой вдали. Хоть и не были густые сумерки самой лучшей защитой от посторонних глаз, но Аайн была уверена, что ни хромоногий эльф, ни его верзила-наемник, по-каджитски неспособные видеть в темноте, не заметят своей миниатюрной преследовательницы, пусть даже и восседающей на спине вороного. Стрекотали сверчки в придорожной траве, да так громко, что женщина совершенно не боялась быть ненароком услышанной.
Время тянулось невыносимо медленно, копыта глухо утаптывали дорожную пыль и, казалось, что нет конца этому пути. Возможно, этого спонтанного путешествия удалось бы избежать, будь дочь Эльсвейра чуть менее осторожной и чуть более уверенной, если бы еще там в таверне она не обратила внимания на эти якобы устрашающие жесты северянина, напомнившие лишь о том, что не стоит забываться и прислушиваться к чужим разговорам столь явно. А ведь она могла бы заявиться к альтмеру в комнату под вполне благородным предлогом - торговлей землями и ингредиентами - в открытую, не страшась, или же пробраться туда через окно, но что-то ее остановило, что-то, чему она сама не могла дать объяснения. То ли страх. То ли нерешительности. То ли утрата уверенности в правильности выбранного пути. В любом случае, момент уже был упущен безвозвратно, но крохотная надежда, что эти двое (желтолицый мер главным образом) смогут привести ее к конечной, такой желаемой цели.
И ради этой надежды стоило трястись по пыльной дороге, стоило, превозмогая резь в сонных глазах, жадно следить за катящейся вдали повозкой, стоило выжидать удобного момента, стоило ежиться от прохладно но ночного воздуха. И отступать Аайн была не намерена, потому что была почти полностью уверена в том, что фраза, неаккуратно брошенная в трактире, может привести к определенным последствиям, если, конечно, найдется кто-то способный поддержать и мысль эту разделить. И каджитка готова была взять на себя эту роль.