Выпавший на его долю путь казался до смешного коротким, но он даже не представлял, как длинна дорога до цветочного города, в сравнении с тем, сколько ему по-настоящему отвела судьба. «Может это к лучшему?» - шептал голос разума и, конечно же, был прав. Своим внезапным увлечением мер ставил под удар всё: карьеру, своё имя и психическое состояние одного зависящего от него юноши. На счёт последнего, к слову, тот же разум говорил практически же самое, но он его не послушал. Так послушает ли сейчас? Как бы много он отдал за право быть рядом с ним и служить ему, видеть его каждый день на рассвете и желать ему спокойной ночи на закате. А за ночь с ним он готов был отдать всё, что у него было, даже собственную душу. Не безумие ли всё это? И не безумие ли молчать и бездействовать? Даверлоса считали дружелюбным, хотя внутри он был почти так же холоден как лёд – он от рождения был умён и расчётлив, предпочитая играть «из-под полы», оставаться в тени, он был терпелив, не обделён волей. Пренебрежительное отношение к морали делало его особенно неприятной личностью, в основном внутренне, мало кто мог похвастаться тем, что по-настоящему его знает – по крайне мере, живя среди тайных агентов, он смел на это рассчитывать. Но всё же по эльфийским меркам он был ещё юн, в нём жила гордыня и пыл порой брал над ним верх. Со временем он станет тем «идеальным» холодным и бесчувственным орудием которое одновременно и опасно, и полезно, как тот же нож, но до того он совершит ещё не одну ошибку. И сейчас он стоял на грани даже не одной, а целых двух ошибок, - точно циркач идущий по канату, протянутому над пропастью. Стоит ему оступиться и его будущее таким, какое он себе представлял – навсегда исчезнет. Но исчезнет и тот холодный бесчувственный убийца, что маячил где-то впереди, точно неотвратимый рок. Впрочем, влюблённый мужчина не видел так далеко, он был практически слеп и выбор казался ему предельно простым и лёгким. Одну пропасть звали – Сильвенаром, вторая носила имя – Алазар. Нужно было не упасть, но как хотелось. Особенно когда он так близко, когда тёплый аромат трав щекочет тебе нос, когда ладонь чувствует мягкость расслабленного тела.
И тут появление Зелёной Леди выбило его из того медитативного состояния, в котором он нёс свою ношу даже не задумываясь о весе и усталости. Босмерка заставила его отпрянуть, напрячься поворачиваясь боком и защищая собой драгоценный груз, но Боги… лучше бы это были бандиты.
Поняв кто перед ним, Даверлос смиренно опустил голову, позволив его дыханию коснуться лица сквозь посыпавшиеся из-под капюшона волосы, и приосанился, расправляя плечи и вздёргивая подбородок чуть выше, чем того требовал этикет. Оставалось надеяться, что такое простое приветствие удовлетворит вкусам единственной королевы Валенвуда. По чести говоря, у неё не было особого выбора, - не мог же Норалл отвесить поклон, рискуя выронить её мужа. Но та вовсе никак на него не отреагировала, точно он был истуканом или стражником который вечно плетётся по пятам и со временем начинает навивать мысли о бездушной тени.
А она, к слову, была хороша во всех мыслимых и немыслимым смыслах. Её простой расписанный нагрудник очень шёл ей, ровно, как и скромный размер груди. Стройная подтянутая фигура и лёгкий стремительный шаг создающий впечатление того, что она ходит на цыпочках, едва касаясь земли. А ещё подсказывает что Зелёная Леди может двигаться не только завораживающе, точно дикая кошка, но быть столь же быстрой, как и змея. Её глаза напомнили Даверлосу глаза Сильвенара – живые, яркие, в них ему виделся точно такой же огонь, но во много раз ярче, что превращало его из благородного светоча, подобного солнцу, в лесной пожар полный неконтролируемого неистовства и дичи. Зверь крылся в её острых чертах лица, смотрел сквозь черноту зрачков и казалось всё знал. Поведение и то, как она себя держала, как выплёвывала слова одно за другим, отдавало агрессивностью и очень скоро альтмер стал избегать смотреть ей прямо в глаза. Ему думалось, что зверей это бесит.
К начавшемуся разговору он словно бы не проявил никакого интереса, не пытаясь вмешаться в него он внимательно слушал и смотрел. От него не укрылось волнение, охватившее духовного лидера. Его ловкая игра, коей он пытался успокоить супругу и в этот момент показался талморцу смешным и милым. Сейчас всё его старания были сосредоточены на поиске плохих и отрицательных чувств, с ходу он пытался оценить крепость их брака и, как ему показалось, найдя искомое тот час же приступил к действию.
- Леди, - он вновь склонился обращаясь к даме, за что Сильвенар наградил его тёплым дыханием, защекотавшим шею и мочку уха, он продолжал говорить на босмерисе. – Прошу винить меня за неудобства доставленные вам обоим, но вам не стоило так волноваться. Его сила так велика, что едва ли ему навредили бы те, с кем я его познакомил. Не завидую тому глупцу, что осмелиться поднять руку на вашего мужа. – Он мягко улыбнулся, - не поймите превратно, но не потому, что у него такая жена. Вам не стоило так беспокоиться…
Быть может, не будь Сильвенар так поглощен не слишком серьезной, но наверняка болезненной раной, он бы заметил и полный нежности взгляд Далоса, и мечтательное выражение, на мгновение появившееся на его лице, и прочие более чем явные признаки симпатии и привязанности (или даже куда менее возвышенных чувств)… Но нет. Босмер, бывший целителем еще до того, как его избрал Лес, теперь видел только травму, в появлении которой, возможно, отчасти и сам был виноват, и с которой без особого труда мог справиться.