Дети растут быстро.
Просто удивительно. Еще, казалось, вчера Летео воспитывал Эйдана, потом пытался примирить его невесту Илейн с новой жизнью — и вот, у леди Илейн уже дети, да не просто дети, а подросшие близнецы. И их, в свою очередь, нужно было учить.
Мир менялся — иногда слишком быстро.
Летео знал близнецов чуть не с младенчества, и полагал, что умеет отличать старшего Арлена от младшего Моргана. Арлену предстояло однажды стать королем — но это время, конечно, было еще так далеко, а младший, родившийся всего на несколько минут позже брата, займет место рядом с троном.
Кем могут быть младшие братья и сестры королей? Воинами, как принцесса Катлин, магами и знатоками тайных искусств, зачастую — дипломатами. Там, где слово короля слишком тяжелое, ибо за ним стоит вся даггерфольская армия, на помощь приходят младшие братья.
Летео надеялся, что Морган однажды займет именно такое место. Увы, Летео вряд ли мог научить его хитростям и тонкостям порой жестоких придворных интриг, мог лишь дать немного магии — для защиты, вряд ли для нападения; историю и грамоту.
Многим вещам Моргану придется научиться самостоятельно, но по крайней мере, Летео обеспечит его самым необходимым.
Летео волновался. Предстоял его первый урок с Морганом. Мальчики стали достаточно взрослыми, чтобы передать их из рук нянек учителю, но по правде, Летео уже отвык работать с детьми. Эйдан и Катлин были детьми довольно-таки давно.
Он надеялся, что навыки вспомнятся сами собой. И еще надеялся подружиться с принцем.
Летео вооружился целой стопкой книг по магии и истории. Это подобие Адамантиновой Башни из пергамента и тисненой золотом кожи возвышалось на добрые полфута и весило немало. У самого порога апартаментов принца Летео запнулся и только чудо, сравнимое с Чудом Мира, спасло от того, чтобы уронить все это добро.
Но не избавило от того, что появился он перед своим учеником без всякого полагающегося придворному магу и учителю сдержанного достоинства: Летео судорожно пытался удержать книги, описал сложное па на пороге, водрузил стопку на стол и только после этого выдохнул.
- Доброе утро, ваше высочество. Я придворный маг Летео,  и для меня честь обучать вас, - он поклонился, догадываясь, что волосы растрепались, мантия помялась, пока судорожно ловил книги, и вообще далек от образа идеального учителя, равно как и идеального придворного.
Что ж.
Летео никогда не считал себя идеальным.

Еще ни один ученик в мире не прыгал от счастья, узнав, что вместо прогулки ему предстоит урок. Принц Морган исключением не оказался, но все же взгляд Летео достался менее мрачный, чем мог бы — видимо, его крайне эффектное появление сослужило свою службу. Что ж, тем лучше: к ухмылкам в свой адрес Летео привык давным-давно, изображать из себя торжественного и серьезного мага все равно не получится дольше пяти минут — так что, пускай.
- Да, ваше высочество, - кивнул принцу Летео. Кивнул и улыбнулся: принц был мальчишкой, очень похожим на Эйдана в детстве. Близнецы или нет, но в Арлене этого сходства как будто ощущалось меньше.
Моргана явно больше интересовал вид за окном на сад, чем визитер.
- Конечно, вы меня видели. А я вот вас помню с первых месяцев, как и вашего брата, - Летео, как обычно, пытался как можно скорее сократить дистанцию. Он бы с удовольствием потрепал Моргана по блестящим волосам.  -  И я очень ждал личной встречи. Понимаю, в такую погоду прогулка куда привлекательнее пыльных книг, и все же надеюсь наши встречи не будут скучными.
Сейчас Летео улыбался своей обычной я-хочу-с-тобой-подружиться улыбкой, с которой встречал почти всех новых знакомых. В его идеальном мире он был другом всем на свете, в реальном — увы, не всегда получалось. Но с учениками обычно ладил.
- Вы предпочли бы начать с азов тайных искусств? Или, быть может, географии... Или истории?
На самом верху стопки лежал толстый том «Заметок о расовом филогенезе»: богатое издание, золотые буквы имперского тамриэлика. Летео принялся раскладывать свою «ношу», и эта книга оказалась прямо рядом с Морганом, открывшись на одной из первых страниц. Гравюра изображала каджита — обычного сутая в полный рост, полуобнаженного не считая целомудренной набедренной повязки. 
А ведь Морган, подумал Летео, вряд ли видел каджитов живьем. В Хай Роке их можно встретить на рынках, но среди рыночной толчеи принцу делать нечего, вряд ли его отпускали.

Вообще-то Летео не собирался начинать с каджитов. Прежде, чем переходить к расам далеких земель — ныне принадлежавших к Альдмерскому Доминиону, с которым у Хай Рока был весьма шаткий мир в рамках Конкордата, неплохо бы разобраться с собственной родословной и с соседями: редгардами, орсимерами. Собственно, про орсимеров Летео и собирался поговорить: орки были даже при дворе, вели себя так, словно это с ними все должны считаться, а не наоборот. Летео их понимал: это был еще один довольно шаткий мир.
Моргану как будущему дипломату вряд ли придется часто иметь дело с Доминионом — альтмеры Саммерсета и их вассалы весьма скрытны, а вот Орсиниум совсем рядом, до Ротгарианских гор рукой подать...
Но кто бы сомневался: принца куда больше интересовали симпатичные пушистые кошки, чем рослые зеленокожие вояки, почти всегда хранившие довольно мрачное выражение лиц.
- Видел, - Летео мысленно вздохнул. Ну ладно, такая методика ничем не хуже любой другой. Дойдут и до орков, никуда они не денутся. - Каджиты не совсем мяукают. Полагаю, если вы так скажете любому из них, они могут и обидеться, несмотря на то, что это не самый заносчивый народ. Каджиты помимо тамриэлика говорят на своем наречии — та-агра, и для нашего уха этот язык действительно может звучать как мяуканье и мурлыканье. Кстати, «каджит» означает «житель пустыни». Каджиты обитают в государстве под названием Эльсвейр — сейчас оно разделилось на Анеквину и Пеллетин. Это огромная пустыня с вкраплением оазисов. Кстати, «каджит» означает «житель пустыни». В наших краях, ваше высочество, можно увидеть в основном бродячих торговцев. И чаще всего это каджиты виды сутай и сутай-рат.
Летео не очень любил рассказывать, предпочитая показывать — так, как показывал когда-то Эйдану. Сейчас он создавал картинки с пустыней, каджитскими караванами и самими кошколюдьми. Однажды Летео довелось побывать на окраине Сиродила там, где он примыкал к границе кошачьего царства. Довелось и попутешествовать с караванщиками: каджиты были очень милы, правда, кошелька Летео потом недосчитался...
Но эти воспоминания помогали создать яркие, объемные картинки-иллюзии.

Морган, принц или нет, был всего лишь ребенком. Любопытным ребенком, который немедленно засыпал вопросами.
- Ваше высочество, быть может, вы запишете то, что я рассказываю? Было бы некстати забыть, - вкрадчиво заметил Летео.
Ну да, об орках они вряд ли уже сегодня поговорят. Но это и неважно: Морган уже заинтересовался миром вокруг него.
Иллюзии продолжали возникать и двигаться, словно ожившие картинки из книжек.
- Та-агра сложен для человека или мера. Наше горло устроено иначе, однако с помощью магии Иллюзии можно создавать нужные звуки: так и сами каджиты, те, которые не говорят на тамриэлике, общаются с остальными народами. Шерсть у каджитов теплая, но подобно тому, как львы и тигры недурно себя чувствуют среди жары и песка, так же и каджитов все устраивает. Что же касается обычаев этого народа...
Замелькали картинки  с караванами, храмами, посвященными лунам. О лунном сахаре, традиционном блюде и священном ингредиенте, правда, Летео пока не стал упоминать — еще не хватало, чтобы Морган загорелся идеей попробовать каджитской лакомство, которое всех, кроме самих каджитов, укладывало похлеще орочьей бормотухи...
- Каджиты мирный народ. Как правило, они не ищут войны и не слишком охотно воюют, а путников всегда привечают радушно. Но в битве они страшны: помимо оружия и  магии они орудуют когтями и даже хвостом. Впрочем, у нас мир с обеими частями Эльсвейра, и думаю, так и останется.
Морган должен понимать уже сейчас: мир — это главное.

Летео довольно кивнул Моргану.
Надо же, почуял он видимо в нем это: дипломатические задатки. Ну хорошо, может немного льстил себе — никакой ребенок не желает смерти живых существ; да, дети бывают жестоки, но неосознанно. Убивают и считают это героизмом почти исключительно взрослые.
- Конечно, - сказал он, - не надо убивать. Почти всегда война — это последний довод, когда не осталось никаких иных... и главным образом, разумных. Правильные слова способны предотвратить войну и спасти тысячи жизней. Но нужно помнить, что слова же и способны развязать ее.
Кажется, они перескочили с темы милых «котиков» на нечто куда менее приятное.
Летео снова чуть улыбнулся. Эйдан — всегда он был осторожным, некоторые злые языки говорили -слишком осторожным, дипломат, а не воин. Его слова, несомненно.
- Ваш отец совершенно прав, ваше высочество.
Летео внезапно подумал, что Эйдану повезло с женой и детьми, и ведь он заслужил это везение.  А еще он подумал, что можно и сводить Моргана на рынок — пообщаться с живыми и настоящими каджитами, лучше инкогнито — от принца со стражей-охраной хвостатые попрячутся, от греха подальше — стражники их и так гоняют, мол, контрабандисты и воры (не то, чтобы это были совершенно облыжные обвинения). Но каджиты дружелюбны и охотно поболтают с мальчиком, даже ответят на все вопросы, главное не брать с собой фамильных драгоценностей...

Летео давно не имел дела  с детьми, но вот это он помнил: порой они задают вопросы, на которые непросто ответить взрослому.
- Словами можно начать войну. Словами можно ее остановить. Мы будем учить с вами это позже, но для некоторых из наших ближайших соседей неправильные слова — смертельное оскорбление, которое смывается лишь кровью. И напротив, правильно подобранные слова утихомирят ярость даже самого несдержанного и скорого на расправу правителя.
Увы.
Летео не мог научить Моргана правильным словам. Они всякий раз разные — и политик из него был так себе, мягко говоря. Конечно, он научит Моргана всем ритуалам, которые полагается знать дипломату — от восхваления Сатакалу редгардов до ритуального прикосновения языком к живой лягушке босмеров. Не все ритуалы приятны.
Но дальше... однажды ему придется действовать самостоятельно.
Правда, еще очень нескоро.
- Видите ли, ваше высочество, - прежде, чем ответить на второй вопрос, Летео задумался всерьез. -
Даже самых жестоких тиранов и захватчиков можно попробовать запугать или запутать. Мечи начинают говорить, когда слова бессильны, но слова всегда звучат прежде мечей.

Лгать Летео умел плохо.
Это странное качество для иллюзиониста — считается, что иллюзионисты если не мошенники, то фантазеры. Но фантазия и ложь — совершенно разные вещи.
Дети чувствуют ложь, так что здесь не стоило и пытаться, по-прежнему сияя улыбкой, заверять Моргана — мол, ты всегда все сможешь решить одними словами.
- Случается и  так, выше высочество, - признал Летео, - что слова оказываются бессильны. Гнев, горе, алчность, ненависть  или любовь могут сделать человека, мера, каджита — кого угодно, глухим ко всяким словам. И все же всегда стоит попробовать. Вдруг глухота не полная?
А вот здесь уже можно кивнуть и (о, Летео заметил, что Морган стал записывать, урок все-таки шел своим чередом!).
- Я научу всему, что знаю. Буду честен, я не политик. Однажды вы будете  куда искушенней меня в этой... науке.
Ну да, честность — тоже политика. Летео, например, всегда признавал, если чего-то не знал и не умел. Иногда его это задевало, иногда — как сейчас, - ни капли.
- Но я дам вам знания о том, какие слова могут стать словами мира — или войны.

Ну что ж, кажется первый этап пройден. Морган оказался смышленым и не просто любопытным, как все дети, но и желающим учиться. Нет, Летео не обманывался ложными надеждами: через несколько уроков он по-прежнему будет потихоньку сбегать в сад или прятаться от учителя; кажется, это некая традиция, которой придерживаются все дети. Но не каждый раз, конечно. Зато всегда возвращаться.
Это главное.
- Что ж, теперь, когда вы немного знаете об обитателях далекого Эльсвейра, пришла пора поговорить о наших ближних соседях. Вряд ли вам придется часто вести переговоры с каджитами, зато вот обычаи и культуру жителей Орсиниума знать необходимо...
Орки были непростыми соседями. Летео избегал каких-либо отрицательных характеристик, однако Морган, несомненно, слышал о том, что орки грубы, воинственны и — да, вот именно из тех, кто словам предпочитает удар палицей по черепу. Хотя и для них можно найти правильные слова, если не для скорых на расправу воинов, то для шаманов и старейшин, против воли которых орки не осмелятся выступить.
Все это Летео и начал рассказывать Моргану, начав с самого начала: с непростых отношений бретонов и соседей неоднократно разрушенного и заново отстроенного Орсиниума.
Не такая занимательная, наверное, информация, как мурлыкают ли котики и что это означает, зато совершенно необходимая.

Летео остановился на середине фразы.
Морган вновь задавал кхм, неудобные вопросы. Тема была щекотливая. И — между прочим, очень недетская. Пожалуй, Моргану еще рано знать историю Тринимака во всех подробностях, однако же если опустить неаппетитные подробности...
- В зависимости от того, каких эльфов иметь в виду, ваше высочество. Все меры произошли от древних альдмеров. И орсимеры не исключение, их род ведется от одного из самых прославленных альдмерских героев — Тринимака. Он попытался помешать принцу даэдра Боэтии обманывать и вести за собой часть нашего народа, и тогда Боэтия вызвал Тринимака на бой. Это была великая битва, но увы, герой потерпел поражение, и тогда злобный Боэтия исказил Тринимака и всех его последователей, и они стали первыми орками, а сам Тринимак — принцем даэдра, именуемым Малакатом. Орсимеры и поныне признают его своим богом. И, надо сказать, из всех даэдра Малакат, несомненно, наиболее достойный. И народ его, пусть и измененный, остался сильным и храбрым.
Летео выделил последние фразы интонацией, как будто подчеркивая. Орки рассказывали эту историю иначе — и может быть, стоит пригласить орочьего шамана, чтобы он поведал свой вариант. Но опять-таки позже, она уж больно недетская, как и все, что связано с кознями даэдрических принцев.
- Таким образом, выходит, что орки древнее современных меров. Или, точнее, изменились первыми.

Летео вздохнул. Морган, конечно, прыгал как блоха по собачьему боку: от одной темы к другой, и все это были огромные пласты истории,  истории магии и так далее... А, ладно. Очередность лучше всего та, которая понятна ученику.
Позже можно объяснить подробнее. А пока достаточно ответить:
- Акатош, Дракон Времени и старший из всех богов — аэдра, наших предков, пообещал смертным свою защиту от обитателей Обливиона, а значит, и от всех даэдра. Святая Алессия, сражаясь с гнетом айлейдских королей-даэдрапоклонников, попросила у Акатоша защиты, и он даровал ей: своею кровью и Амулетом Королей поклялся, что силы Обливиона никогда не вторгнутся в наш мир. С тех пор, надо сказать, они неоднократно пытались, но всякий раз терпели поражение. И уже двести лет врата Обливиона закрыты навсегда. Ты ведь знаешь о Кризисе Обливиона?
Морган, наверняка, слышал. В Хай Роке до сих пор кое-где оставались следы Врат, Летео сам как-то выбирался к оставшимся в болотах, всего в нескольких милях от Камлорна.
- Амулет Королей был уничтожен во время Кризиса, но Акатош обещал, что более никогда не будут открыты Врата из чужого мира.
Конечно, некоторые исследователи-призыватели пытались... но все это не имело значения. Правда, принцы даэдра все равно могли воздействовать на смертных и вмешиваться в жизнь Тамриэля, но Летео не хотелось пугать принца. Пусть чувствует себя в безопасности. А про Боэтию расскажет подробнее, когда дойдут до обитателей Морровинда.

«Хотел бы я это знать...»
Летео вздохнул, подумал немного — и ответил честно:
- Не знаю, ваше высочество. То есть, я могу привести вам тысячу объяснений из истории, рассказать о войнах и союзах, о предательстве и дружбе, о вражде, презрении, прощении... О предрассудках и глупых выдумках. Да и «родственники» - не объяснение, зачастую братья ненавидят друг друга куда сильнее, чем два чужака. Но все это не ответ. На самом деле,  я за всю жизнь так и не смог понять, почему одни не любят других просто за цвет кожи, форму ушей или непривычные повадки. Надеюсь, что вы однажды сумеете если не положить конец, то уменьшить количество взаимной неприязни в мире.
Летео всегда разговаривал с детьми как со взрослыми: в том смысле, что не сверху вниз и не считая ребенка глупее себя.

Летео снова задумался — и, как это часто бывало, задумываясь, он создавал простенькую иллюзию, так некоторые рисуют на полях пергаментов или даже книг. На сей раз иллюзия изображала фигурки, такие крохотные, что нельзя было определить -  люди это, меры или вообще аргониане.
- Помните, ваше высочество, что я говорил о словах? Дети часто слышат очень много слов... и большую их часть — от взрослых. Взрослые учат детей, что нужно ненавидеть кого-то, потому что у него острые или плоские уши. Потому что у него шерсть или чешуя. Потому что он другой. А потом дети начинают верить в это, и вырастая, учат тому же своих детей.
Иллюзия рассеялась.
- Да, Морган, - Летео назвал его по имени, не по титулу: первый раз, кажется. - Это трудно. Получится ли? Думаю, что да. Если вы этого очень захотите.
Летео невольно подумал, что прежде все любители объединять действовали все больше мечом и огнем — что Тайбер Септим, что данмерский герой Неревар Индорил, да и его собственные прославленные предки не обходились одной лишь дипломатией.
Но и дипломаты тоже всегда оставались в истории. Все возможно.

За хорошей беседой времени не чувствуешь... вот и сейчас, Летео спохватился только когда пришел слуга. Прошло несколько часов, принц голоден — да и он сам не отказался бы от плотного обеда.
- Ну что ж, время сделать перерыв. Мне кажется, урок прошел неплохо, - Летео поднялся, намереваясь собрать хотя бы часть книг и при этом их не уронить, а еще надо было каким-то образом умудриться поклониться на прощание принцу.
И... кто бы мог подумать? Морган не устал учиться?
- О, с радостью, ваше высочество, - Летео оставил книги в покое, справедливо полагая, что ничего с ними еще за час или даже два не случится. - Обещаю, никаких скучных уроков за столом. Только занятные беседы.

Сначала обед проходил в тишине, вот только Летео не сомневался: вопросов будет еще немало. Морган определенно размышлял о том, что уже было сказано — и может статься, о том, что еще мог узнать.
Он оказался терпеливым мальчиком. Дождался «приличной» паузы. Летео бы на его месте не выдержал и начал бы болтать с набитым ртом.
- Видите ли, взрослые не всегда любят учиться. Некоторые воображают, будто все уже знают, а другие -что им вовсе не требуется больше ничего знать.
Мальчик пока еще считал всех взрослых умнее себя. Что ж, лучше пусть узнает правду сейчас, чем разочаруется позже. Увы, прожитые годы и мудрость вовсе не подразумевали друг друга.