Лязг и скрежет металла, громкое сипение, похожее на шумное дыхание огромного монстра, заполняли собой все помещение и бесцеремонно врывались в остроконечные уши; затхлый влажный воздух, вязкий, пропитанный насквозь сладковато-тошнотворным запахом плесени и подземных грибов наполнял судорожно вздымающуюся грудь; бил в прищуренные глаза мерцающий зеленовато-желтый свет. Неужели это и есть Пустота? Или каджитка все-таки жива?  Уже смирившаяся с собственной кончиной и готовая отправиться в распахнутые объятия Отца Ужаса за те несколько мгновений, что длилось падение, Аайн, будто бы не желая верить в собственное спасение, затаив дыхание, попыталась пошевелиться. И тут же резко налилась болью левая нога, что обладательница ее зашипела сквозь зубы.
Жива - раскаленным металлом пульсировала поврежденная щиколотка; жива - билась жилка на взмокшем виске; жива - висело на самом кончике языка сладковато-соленой кровью из разбитой губы. Еще несколько мгновений потребовалось, чтобы окончательно осознать этот факт, обнюхать его и распробовать со всех сторон, прежде чем неверие сменилось радостью, хоть радоваться тут было нечему. Да, безусловно, не пожелав забрать верное дитя под свое темное, чернее, чем самая непроглядная ночь, крыло Великий Отец указал на то, что Аайн нужна ему еще здесь, а значит есть надежда на возвращение в Семью, но обстоятельства, в которых каджитка оказалась, надежду эту значимо омрачали и нагоняли уныние.
Стараясь не обращать внимание на пульсирующую боль в ноге, Аайн поднялась на ноги и наконец осмотрелась. Это место не было похоже ни на что, ранее ей виденное. Просторный зал с высоким потолком и зияющей дырой в нем, с краев которой все еще осыпались вниз мелкие камушки, наполненный всевозможными неприятными и пугающими звуками поражал воображение. Вытесанное в толще камня помещение с идеально гладкими стенами и причудливыми светильниками, источавшими этот странный тусклый свет, на них; с массивными колонами с причудливым орнаментом, подпиравшими высокий потолок; с толстыми трубами, оплетающими всю залу, тянущимися вдоль стен и уходящими вниз, из которых то и дело с характерным шипящим звуком вырывались струи густого белого пара; с огромными шестернями, бесперебойно вращающимися, гулко отстукивая однообразный ритм. Каджитка не была семи пядей во лбу, да и знатоком ушедших цивилизаций так же не была, но наслушавшись разных баек в местных тавернах, достаточно быстро поняла, где же все-таки очутилась. Пришедшая сюда по своей бы воле Аайн  наверняка восхитилась бы видом и атмосферой царящей в этом, покинутом много столетий назад, но живущим своей жизнью в вечном ожидании возвращения своих хозяев, подземном городе, но Аайн, буквально свалившейся в самую утробу этого города-монстра, было совершенно не до того, и билась ей в виски одна единственная мысль: "Где выход?"
Здесь не было так тихо и безмятежно, как в неглубокой пещерке наверху, напротив, отовсюду веяло скрытой угрозой. Видимо правду говорили трактирные забулдыги, говоря, что забытые города глубинных эльфов - места нехорошие, гиблые, и лучше обходить их стороной, чтобы шкуру свою сохранить. И от этих мыслей обычно непроницаемая каджитка начинала заметно нервничать. У нее не было доверия к этому месту, ей не нравился этот спертый воздух, тревожили такие непривычные звуки и казалось, что в любую минуту откуда угодно могут появиться железные стражи, казавшиеся такими нереальными там, за деревянным столом да с кружкой пива в руках.
Нужно было отсюда убираться побыстрее, и Аайн была бы рада сию секунду тронуться с места, но беда была в том, что она совершенно не представляла куда идти, а выйти тем путем, которым вошла не представлялось возможным. Так же омрачала ситуацию поврежденная нога и всего две склянки с зельями восстановления, которые так не хотелось тратить на такую мелочь, как вывихнутая нога.
Достав из-за спины лук и наложив на него стрелу, каджитка двинулась к массивной железной двери стараясь ступать бесшумно и морщась каждый раз, когда вес приходился на больную ногу. Она совершенно не была уверена, что выбрала правильное направление, но двигаться было намного лучше, чем находиться на одном месте, в этом хотя бы виделось стремление найти выход.

У каджитов, конечно же есть, преимущество: они двигаются бесшумно и способны видеть даже в темноте, тем более, что здесь темноту нельзя было назвать непроглядной — напротив, кое-где еще работали  тысячелетние лампы, как и все остальные механизмы древнего города, пережившие собственных создателей.
А вот направление... трудно сказать, было ли оно правильным. Однако куда-то вело — это точно.
Кажется, вниз.
Кажется, в глубину подземного города, но каджитка могла надеяться, что появятся  и подъемники, или другие тоннели, ведущие наверх.
Скоро появился свет.
Он был даже слишком ярким по сравнению с темнотой — но не имел ничего общего с поверхностью.
Аайн пришла в то же место, где держали ящера: только с другой стороны, она могла разглядеть и усыпанные похожими на звезды кристаллами своды пещеры, и огромные грибы, и продолжение бесконечного двемерского города... и с того места, где она вылезла, было видно остатки каменной дороги, ведущей к полузатопленному зданию — клетке, где держали пленников.
К пленникам кто-то шел.
Трое.
Двое из них были фалмерами — Аайн, несомненно, узнала их, поскольку именно такими, уродливыми, согбенными и слепыми описывали тварей любые легенды или книги. А вот третий...
Нет, фалмером он не был.

Каждый осторожный бесшумный шаг отдавался болью, а в груди уже саднило от этого непривычно-невыносимого спертого воздуха, но каджитка упорно двигалась вперед, крепко удерживая в руках лук с наложенной стрелой. Она ни о чем не думала, вся обратившись в зрение и слух, готовая к любым неожиданностям. И неизвестно, что сыграло роль: каджитское ли чутье или потрясающая везучесть, но по пути не встретилось ей ни одного механического стража, не активировалась ни одна из ловушек, не выскочил навстречу ни один из глубинных бледнокожих чудовищ, рассказами о которых так любили страшать тракторные заводилы своих подвыпивших кружков, впрочем а существование последних убийца верила слабо, считая их скорее выдумкой, нежели реальностью.
В движении жизнь - эту простую истину Аайн впитала еще с молоком матери, и уже четвертый десяток лет находила ей прямые подтверждения, а так же крепко усвоила, что не так важно выбранное направление, как возможность свободно передвигаться. Поэтому женщину совершенно не пугали ни ведущие исключительно вниз лестницы, ни идущие под уклон коридоры. Даже самые глубокие пещеры и даже самые древние руины имеют не один выход, и даже с самого дна можно подняться на поверхность.
Шаг. Еще шаг. Боль в ноге уже почти не чувствуется - каджитка с ней свыклась. За очередным поворотом снова коридор, ничем не отличающийся от тех, что остались позади, за одним лишь исключением: его преграждала дверь. Массивные створки поблескивали все тем же желтовато-коричневым металлом в мерцающем свете древних ламп и совершенно не вызывали доверия, но иного пути у Аайн не было.
Дверь не была заперта и поддалась на удивление легко, будто бы прежние хозяева покинули свое жилище только вчера, а не несколько тысячелетий назад. Из образовавшегося проема на каджитку неожиданно пахнуло свежестью и легкой прохладой, но она не походила ни на что ранее ощущаемое. Ни свежесть морозного воздуха, ни раннего предрассветного часа, ни холодного родника в тени вековых деревьев не шли ни в какое сравнение. Если бы Аайн попросили описать это, то она едва ли смогла бы, но одно она знала определенно точно - где-то рядом была вода, много проточной воды. И она получила подтверждение, стоило лишь сделать шаг вперед в неизвестность, когда отдаленный шум падающих водных масс ударил ей в уши.
Впрочем, это открытие было не единственным. Уже привыкшая к, казалось, нескончаемой череде коридоров и лестниц, так похожих друг на друга, каджитка немного удивилась смене обстановки, но настоящий шок ее настиг чуть погодя, когда она решила осмотреться. Представшая перед ее взором картина заставила забыть на несколько мгновений о всех мерах предосторожности и просто стоять и любоваться, чуть приоткрыв рот и затаив дыхание. За всю свою долгую и богатую жизнь она никогда не видела ничего похожего: огромная пещера, края которой терялись во мраке, с чистым водоемов, разбросанными повсюду строениями - и приземистыми зданиями, и уходящими к самым сводам, походящим на звездное небо, башни все в том же двемерском стиле, гигантскими, издающими слабое бледго-голубое свечение гигантскими грибами и искусственным желтым солнцем, едва видимым в дымке испарений.
Да, определенно, здесь было на что посмотреть, и если бы Аайн пришла сюда с какой-либо другой целью, то она наверняка бы позволила себе осмотреть здесь все более детально. Но влекомая лишь желанием поскорее найти выход (который здесь по всем признакам имелся, да не один) да не вляпаться ни в одну из ловушек, она достаточно быстро взяла себя в руки, смахнула с себя накатившее оцепенение и снова напряглась словно натянутая тетива.
Теперь же не передвижения сопровождались мыслями об этих удивительных гигантских грибах, произроставших то здесь, то там, подобно деревьям. Были ли они родственниками тем светящимся грибам, за которыми каджитка направилась в эту треклятую пещеру и какими свойствами они обладали? Интерес был настолько велик, что каджитка, воровато озираясь, двинулась к ближайшему гиганту, и достигнув его, присела на корточки, и оглянувшись по сторонам еще раз, достала засопожный кинжал.
Ножка подземного гриба, похящая на древесный ствол в обхвате, поддавалась острой стали с большой неохотой, как и древесная кора, но Аайн все же удалось заполучить кусок грибной плоти, которая была бережно убрана в кошель, болтающийся на поясе. Спешить ей, по большому счету, было некуда, поэтому она решила добраться до мякоти, и вонзила лезвие в ножку по самую рукоять. Судя по ощущениям, внутри гриб был намного мягче, чем снаружи, что усилило интерес. Каджитка крепко ухватилась за рукоять и принялась расшатывать кинжал, гриб ей ответил неприятным чавканьем. Нет, так дело не пойдет - решила каджитка и выдернула засопожник, чье лезвие теперь тоже слабо светилось голубизной, покрытое вязким соком.
Аайн даже понюхать грибную кровь не успела, не то что понюхать, как вдруг разбились отдаленные шаги явно не одной пары ног. Каджитка среагировала молниеносно - кубарем бросилась за ближайший валун, где и заслыша, прижавшись к холодному камню спиной. Не не заметили, судя по тому, что шаги своего темпа не изменили, а своды пещеры не огласились вскриками погони. Но она высовываться не спешите, решив для верности выждать еще немного времени, и уже потом осторожно выглянула из своего укрытия как раз в тот момент, когда трое проходили неподалеку.
Один шел прямо, и судя по росту, стати и желтоватому цвету кожи, что было отчетливо видно даже при этом блеклом освещении, являлся высоким эльфом, и не привлекал внимания на фоне своих спутников, от взгляда на которых даже видавшая виды Аайн переполнилась отвращением смешанным со страхом. Высокие, судя по строению тела, но до невозможности сгорбленные, что практически скребли по земле своими когтями на длиннопалых руках, настолько худые, что больше походили на скелеты, обтянутые бледной кожей, но с покрытой внутри дикой, необузданной силой, что чувствовалась даже на расстоянии, и с безобразными слепыми и безносыми лицами, они намертво приковали у себе взгляд расширившихся желтых глаз каджитки. Значит, пьянчуги не привирали, значит росказни о чудищах из-под земли, похищающих детей и скот, были правдой. Даже если бы не доводилось каджитке слышать этих баек, даже будь она полностью лишена рассудка, она бы едва ли решилась покинуть свое укрытие и подойти к этой троице за помощью.
Выглядывая из-за валуна, Аайн пристально следила за передвижениями альтмера и спутников, в слабой надежде, что они укажут выход к поверхности. Но вместо этого увидела то, на что не обратила внимание ранее, а именно, на клетки с пленниками, к которым трое и направлялись, тихо о чем-то переговариваясь. Бежать бы отсюда без оглядки, но вместо этого каджитка выползла из-за камня, и прячась, за грибами, камнями или просто в густой тени, подобралась ближе, чтоб уж если не проследить за хозяевами подземелья до пути на поверхность, то хотя бы подслушать, а надежде, что в разговоре промелькнет хоть какая-то деталь указывающая на выход. Она стремилась подбираться как можно ближе, и она сделала это, выбрав себе укрытие за вросшим в землю покосившимся столбиком, что между ней и троицей оказалась клетка в которой...
Аайн не была готова увидеть здесь знакомые лица, но прямо перед ней за толстыми прутьями сидел тот самый рисовальщик ящер из Виндхельма, а которым как-то свела ее судьба. Каджитка благотворительностью заниматься не собиралась, но что, если аргонианин знает, где находится выход и сможет его указать, если его освободить. Не сейчас, конечно, а потом, когда представится возможность.