Какие-то территории Скайрима не были схвачены снегом даже в середине зимы. Там произрастали во множестве необычные растения, которые обязаны были пополнить достаточно скромную пока коллекцию Фестхольдской. Кинжал делал свое дело – срезал и обрезал корни и стебли, счищал холодную землю и колючки. Альтмер запоминала и рассматривала со всем вниманием любое растение из увиденных, вспоминая его каждое его свойство, проговаривая про себя эффекты, которые знала либо с чьих-то слов, либо читала в книгах. Скромная коллекция состояла на данный момент из горноцветов всевозможных, лаванды, ядовитых колокольчиков (они на поверку оказались ядовитыми) и прочих мелочей. Заплечный скарб убийцы был не так уж легок по весу, но и не тяжел.
Эланте так и шла, поглядывая по сторонам в поисках ингредиентов, пока не наткнулась на… да, тело. Тело талморца. Убитого весьма своеобразным способом, близким ей. Это всколыхнуло в ней весьма негативные чувства, но альтмер быстро погасила их, намереваясь на холодный рассудок отомстить за увиденное сполна. Если убийца, конечно же, найдется.
Эланте встревожено обошла поляну кругом, высматривая возможного затаившегося убийцу. На первый взгляд, никого не выявилось. Подлесок стоял спокойным и выглядел нетронутым. Вряд ли кто-то мог затаиться в нем.
Не особенно тратя время на попытки обнаружить противника в густом лесу, Эланте пошла дальше, меж стволов, в сени теней, где не могли заметить уже лично ее. Петляние по лесу вывело ее на еще одну поляну. 
На которой она обнаружила довольно помятого (хотя это был бы комплимент ему) данмера и его палатку. В глуши Скайрима обычно чего только не обнаруживалось, но находка была, как минимум, необычной. Данмеры здесь попадались редко, если исключать их поселение в Виндхельме. Такая ситуация сложилась от Красного года вплоть до настоящих дней.
Решать ее данмеры не пытались. Ввязывались в потасовки редко, странствовали – тем более, предпочитая размеренную и спокойную жизнь фермера или рабочего опасным приключениям. Все же лучше было заплатить заработанный честным трудом золотой за кружку меда из медоварни «Черный вереск», чем сломя голову бегать от какого-нибудь медведя или, тем паче, дракона, на беду покинувшего свою гору. Они желали стабильности и спокойствия, которого не могла им дать мертвая земля Морровинда.
Фестхольдскую трогало их положение.
Она понимала их, сказать более.
Свою находку она разглядывала с возможным любопытством, дивясь широте плеч и мощности мускул. Увы, к ее сожалению, данмер был ранен и занят исключительно собой. Эланте беззвучно села напротив него, глядя преимущественно в траву, нежели на мера. Она ожидала реакции первой.

И она получила ее, как и хотела. Эланте вскинула спокойный взгляд на данмера.
Он не был испуган, он был удивлен. Что само по себе было странно.
Фестхольдская вздохнула.
– Меня зовут Эйлонве. – Не любила Эланте произносить свое подлинное имя. И не называла его лишний раз, так как упоминание личного имени вслух было для нее личным жестом; впрочем, это прощалось ее казарменной братии, хотя нельзя было сказать, что это было приятно самой Эланте. Она не делала этого, словом, при знакомствах, потому что это было неприятно лично ей. Ей неприятно было, когда кто-то другой называл ее по имени. Потому она любым способом избегала правды. – Нет, я не разбойница… А начинающий алхимик. О, я могу вам помочь, Страйдер?
Она в самом деле хотела помочь ему; это был редкий случай. О том, чтобы помогать людям, речи не шло сейчас, да и Фестхольдская запрещала себе подобное. Подобные затеи могли подорвать ее веру в Талмор и его идеалы. Фестхольдская не желала проверять заведомо тонкую материю на прочность. Это было бы глупо. Это было бы нерационально. Да и, кроме того, Эланте редко задумывалась всерьез о том, что кому-то может быть хуже, чем ей. И под словом «хуже» она не понимала мгновенную смерть, которую несла сама. Страйдеру было хуже действительно, он был ранен – сама Эланте старалась не допускать ранений, но знала, что на деле это может быть болезненно и мучительно. Более того, запущенные раны нередко приводили к печальным последствиям. Но она была почти уверена, что Страйдеру не впервой получать такие сильные ранения.
В нескольких словах о размышлениях Эланте можно было сказать так: ей лично не будет хуже от помощи этому данмеру, да и Талмору – тоже. Собственно, это было лично ее дело, и у нее было достаточно времени в сегодняшний день, чтобы потратить некоторое его количество на поправление здоровья Страйдера. Тем более, что он был приметным представителем своего народа, на ее вкус. 
Вреда не было в том, чтобы помочь. В конце-то концов. Фестхольдская дала себе добро на этот поступок.
– Я все же помогу вам. – Приняла решение она, поднимаясь с травы. – У меня есть с собой голубой горноцвет, и его отваром можно промыть раны.

– Вы можете называть меня как угодно, –  Эланте усмехнулась. Действительно, ей было совершенно все равно, как к ней будут обращаться. Она, собственно, была совершенно не против, если бы данмер дал ей прозвище, к примеру, или что-то вроде того. – Мне тоже очень приятно. Но помочь, видимо, я вам не смогу, разве, скоротать время разговором.
Страйдер поморщился от боли, и ей даже стало жаль, что она ничем не может помочь данмеру. Эланте сама так редко чувствовала физическую боль, что она успела забыть, насколько это может быть тяжело. Страйдер напомнил ей об этом.
Но зацикливать свое внимание на этом Фестхольдская не стала, решив отвлечь Страйдера вопросами. Тем более, ей самой было интересно узнать чуть больше о данмере родом с пепельных земель.
– Значит, вы из Морровинда? – протянула она с некоторым недоумением. Ей правда неожиданно было это слышать. – Вы беженец? Тогда понимаю, у вас же и дома нет… Я приехала сюда с островов Саммерсет, но я привыкла к странствиям и там. – Конечно, это были лишь проявления богатой фантазии Фестхольдской. Особенно разгоревшейся от вида растянувшегося на земле данмера. Весьма физически притягательного ей. Но фантазии это были иного рода. Эланте сморгнула наплывающие на зрение картинки, и она даже не знала, увидел ли ее взгляд Страйдер. Будь она менее распущенной, ей было бы, наверное, стыдно;  а так, она считала, созерцать таким образом любого достойного внимания субъекта можно было бесспорно. В ее душу – это было сказано достаточно громко – не заронилось даже зерна сомнения, что делать этого нельзя. Она имела весьма туманные понятия о словосочетании «личное пространство», потому приглашение Страйдера приняла не колеблясь. И растянулась рядом с данмером, не переставая разглядывать его.

Как женщине, Эланте, разумеется, были приятны комплименты, срывающиеся с губ Страйдера. Все остальное как-то поблекло, став куда менее значимым. Ей было приятно слушать данмера, приятно находиться близко от него – на расстоянии касания, вместе с тем и ободряющего, и с элементом эротики от таковой близости непосредственной. Колкая трава под обоими мерами нисколько не мешала ни взглядам, ни особым движениям Эланте, разжигающим интерес Страйдера к ней. Ей, в сущности, было уже безразлично, кем был Страйдер, чем он до того занимался – да настолько же неинтересно, как и его звали. Разве что, чтобы пошло, неоригинально прошептать на ухо его имя во время близости. Близость – хотя и не совсем физическая на тот момент – с мужчиной данмерского рода была для нее всегда целью – единственной, и она никогда не желала заходить дальше этих простых правил. Это было неудобно, это было неприятно, это было расхождением с ее занятиями, с ее ремеслом. Она никогда даже и не загадывала, не задумывалась, что когда-либо взглянет на все это по-другому, иначе.
Да и к чему были эти сложности? Проще было обласкать взглядом, фальшивыми словами и прикосновениями, чтобы добиться мимолетной близости, чего она и хотела.
– О, Страйдер! – Эланте враз опомнилась, услышав его предложение. И рассмеялась. – Ты уверен, что этого желаешь? Ты и шевелиться можешь лишь едва. Да и я не привыкла… так быстро. – Это было и разочарованием, и обещанием одновременно. Улыбка Эланте отдавала полынной горечью – невозможно было получить того, чего она желала, здесь и сейчас. Непременно. Эланте добивалась желаемого, впрочем, почти в любом случае. Неважно, сколько неудобств это причиняло другим. Ее желания, даже мимолетные, были важнее желаний других.
Напоминание о Фестхолде, однако, вызвало неприятные воспоминания, и Эланте поморщилась.
– Не будем об островах. Ты все так же хочешь увидеть меня без одежды?

Эланте, в сущности, было наплевать на холод. Особенно в компании Страйдера. Ей он был желанен и интересен, а все остальное ей было сейчас безразлично. Тем более, что лежали оба достаточно близко, чтобы согревать друг друга теплом тел. Эланте провела ладонью по повязкам – с досадой хмурясь из-за этой преграды. Впрочем… предложение Страйдера она учла, и, немного помедлив, начала снимать доспехи. Делала это она медленно, изредка бросая взгляды на Страйдера и улыбаясь ему достаточно бесстыдно.
— О, совершенно не плохо, Страйдер… — протянула она, опускаясь рядом. Она была совершенно голой, но дрожала не от холода. И глаза ее красноречиво говорили об этом. Разгоряченным телом она принимала порывы ветра, но не чувствовала ни ветра, ни холода скайримской зимы. Все равно, что бы Страйдер ни говорил, это было лишь дополнением к зрелищу, которое Эланте видела. Да, он по-своему был привлекателен ей, его абрис плеч, его ладно для убийцы (да-да, именно эта мысль пришла Фестхольдской) сбитое тело, его физическая сила, которая скрывалась в каждом движении, его шрамы, которые лишь добавляли интереса к данмеру. По ним можно было провести пальцем и узнать у каждого свою историю. Эланте любила шрамы. За шрамами обычно скрывались долгие рассказы, о них можно было говорить бесконечно, не отрываясь от взаимных ласк.
Мужественность Страйдера была открытой и ясной. Эланте наклонилась, проводя языком по коже данмера, и быстро взглянула ему в глаза. Эланте ожидала реакции, ей было интересно, поддержит ли он ее игру.

Эланте довольно хмыкнула, озирая лежащего перед ней Страйдера. А ведь, казалось бы, только несколько минут назад их разговор шел о абсолютно других вещах, но закончился он… Да, здесь. С Фестхольдской случалось всякое, но подобного не было никогда. С большинством мужчин все происходило иначе. Во всяком случае, после минутного разговора они не изъявляли таких желаний. Сближение шло размеренно, и можно было понять, чего ждать. Со Страйдером же все было… необычно. Но это не значило, что он был ей интересен более, чем на время, которое они оба проведут вместе. Эланте быстро забывала своих бывших «пассий» и не менее быстро исчезала из их жизни. Ей это казалось правильным. С ее работой она не могла быть подолгу привязанной к одному месту. Да и сама она не желала ограничивать себя привязанностями. И, чаще всего, не чувствовала себя достойной этого.
Эланте продолжала водить языком по коже Страйдера, раззадоривая его, щуря глаза от удовольствия, а ее руки в то же самое время совершали иные действия. Эланте нравилось касаться его тела, проводить ладонью в совершенно непристойных местах – для нее они непристойными не были, напротив, расценивались ею как нечто вполне естественное. Она молча улыбнулась Страйдеру и, наконец, села ему на грудь, наклонившись, попутно прикусив кусочек кожи на шее данмера. Кожаный шнурок, скреплявший волосы, распустился, и волосы растеклись по ее плечам, в полумраке приобретая более темный, чем они обладали, цвет.

Эланте улыбнулась сквозь пелену волос. Она ускользала, то дразня его, то раззадоривая его интерес, то позволяла ему достаточно многое. Насколько… Пожалуй, то, что делал Страйдер сейчас, было уже многим. Только единицы из всех встреченных ею мужчин могли любить ее так быстро и так всеобъемлюще. Она не могла уследить за его движениями, но лишь молча благодарила его улыбкой. Он был… необычно нежен, в свою очередь, особенно для мера, который видел ее в первый раз. Против… нет, пожалуй, она не была против такого развития событий. Ей нравилось все это. Нравились уверенные, но осторожные прикосновения к ее телу. Страйдер был умелым любовником. Она же…
Эланте изучала ладонями его тело, словно слепок, которые альтмер когда-то изучала в далекие годы на Саммерсете. Это было тело воина, а не вора или убийцы – каждая мышца в нем работала в унисон. Хоть данмер и не был красив – по крайней мере, немногие женщины могли бы назвать его красивым, но в нем было что-то притягательное. Вероятнее всего, это было то, что некоторые называли «мужской силой». 
Эланте, впрочем, не особенно нравилось разглядывать лица – она никогда их не запоминала, потому она поморщилась, когда взгляд ее упал на лицо Страйдера. Она запоминала интересные детали – родинки, шрамы, родимые пятна; вот что она могла сказать о мужчине, а не то, насколько он был красив. У Страйдера этих деталей было предостаточно – а у Эланте был интерес. Она не могла обойти вниманием каждую отметину на теле любовника, в то время, как он сам не терял времени даром. Его руки, попутешествовав по ее телу, наконец добрались до бедер… и ниже… Эланте охнула, но тут же улыбнулась данмеру, поощряя его действия. Если она и сопротивлялась до того, то лишь играючи – теперь же она расслабилась под его руками. И холодно, несмотря на ветер, ей не было.

Она нетерпеливо придвинула ту свою часть тела, что располагалась между ног, к лицу Страйдера, и продолжительно, требовательно вздохнула, явно намекая данмеру, что желала бы продолжения начатого. Впрочем, то было лишь началом.