Умелые люди быстро находят своё место под солнцем. В этом Никодемос убеждался уже не раз. И вот, в очередной раз судьба ему улыбнулась. Кто бы мог подумать, что чудаковатый и излишне любопытный посетитель кузницы окажется молодым аристократом, владельцем винодельни в Скинграде и страстным почитателем холодного оружия. Довольный работой кузнеца, аристократ пригласил знаменитого Чемпиона Арены к себе в гости. А такими великодушными приглашениями от столь выгодных знакомых пренебрегать не стоит. Особенно, когда ты ценишь и любишь качественное вино...
Имперец напрявлялся в Скинград, решив взять небольшой отпуск. Когда ты являешься единоличным владельцем кузницы, легко себе позволить отдохнуть, когда ты этого хочешь. К тому же, следовало доставить заказчику его меч, изготовленный из превосходной стали. На этот раз Никодемос не жалел ни сил, ни материалов. Сделал оружие будто для себя самого. Меч легко ложился в руку, послушно двигался и был продолжением руки. Пару раз мужчина задумывался, а не оставить ли чудный меч себе. Но здраво рассудив, что третьей руки для ещё одного меча у него нет, а "двемерские близнецы" и так прекрасно справляются со своей задачей, кузнец всё же решился расстаться с одной из своих самых лучших работ.
Путь до таверны обошелся без приключений. Лошадь резво домчала путешественника до места ночлега, и теперь, решив продолжить путь с утра, Никодемос отдыхал на первом этаже таверны. Ужинал, слушая неторопливое бренчание лютни, которое легко перебивалось гулом разговоров. Пусть в таверне и было немноголюдно, но каджиты-караванщики с лихвой компенсировали недостаток народа своим возбужденным спором. Никодемос старался не обращать на это внимания. Всё равно, когда он доест, он поднимется в свою комнату, а там ему уже никто не сможет помешать... Или стоит позаигрывать с официанткой? Одна из них, кажется, Валенса, выглядела уж очень привлекательно...
Народу в таверне было очень мало, да и те уже получили всё, что хотели, а потому добиться внимания местной девушки не составило труда. Однако, их бесцеремонно перебили на середине увлекательного разговора. Дверь с улицы открылась и в неё влетела растрепанная девушка-воительница в стальных доспехах и с весьма тяжелым вооружением. Сам бы Никодемос, хоть и не был обделен силой и выносливостью, никогда бы так не вырядился - уж слишком сильно такое снаряжение сковывало движения. Незнакомка привлекла внимание всех, потому что на несколько мгновений в таверне воцарилась тишина. Проводив её взглядом до стойки, чемпион понял, что договорить с официанткой ему не получится... Так и вышло - Валенсу отправили выполнять свои прямые обязанности. Никодемос же остался на своем месте, неторопливо попивая вино и разглядывая броню незнакомки. Профессиональная привычка, ничего более. Хотя кому-то могло и показаться, что он на неё пялится...

Броня незнакомки была сделана добротно. Не вычурно-изящно, как это бывает у избалованных принцессок, которые больше думают об эффектности и красоте, нежели о защите, а именно добротно. Конечно, с тяжелой мужской броней она не сравнилась бы - защита была изготовлена именно на женщину, кое-где облегчена, кое-где утянута, но всё равно, явно предназначалась для защиты - именно такие и носят воительницы, которые пытаются доказать всем мужчинам мира, что воевать - не только их привелегия. И лишь потом, когда слишком поздно, понимают, что это вовсе не превилегия...
На броне Никодемос не заметил никаких отметин, трофеев тоже не наблюдалось, да и лицо незнакомки не было испещрено шрамами. И имперец сделал поспешный вывод, что девушка ещё ни с кем не скрещивала клинок по-настоящему. Хотелось подойти к ней и сказать: "иди домой, забудь об этой затее". Но, разумеется, он этого не сделал. Каждый волен делать, что ему вздумается, учиться на своих своих ошибках, жалеть о выборе и выбирать дальше, чтобы пожинать новые плоды...
Оружие и щит мужчине не удалось разглядеть, а о броне он узнал всё, что мог узнать. Хотелось бы ещё проверить, держит ли броня выстрел арбалетного болта, но арбалет - слишком редкое и дорогое, а потому у имперца его не было. Да и стрелять в человека в таверне как минимум неприлично. А потому Никодемос поднял взгляд выше и столкнулся взглядом с девушкой. Зеленые глаза незнакомки притягивали. Вообще, юная воительница (лишь сейчас он заметил, что она весьма молода) была довольно симпатичной. Приятные черты лица, забавные веснушки, рыжие волосы, которые так отлично сочетались с зелеными глазами... Никодемос не знал, сколько ои смотрели друг другу в глаза, и, запоздало понял, что его нахмуренный сосредоточенный взгляд могут принять за проявление агрессии... А потому, смягчив мимику и дружелюбно улыбнувшись, сказал, благо сидели они достаточно близко:
- Хорошая броня, сразу видна рука мастера, - "и к чему бы это?" - мужчина не нашел лучшего способа разрядить обстановку.

Когда девушка поправила волосы, видать, рефлекторно, отработанным за годы жизни движением, Никодемос невольно улыбнулся. Броня была качественная, а потому должна была стоить значительных средств, осанка девушки и подражание в речи ненавистным альтмерам выдавало хорошее воспитание... Аристократические повадки, состоятельность - незнакомка явно была из высшего сословия. Вот только что её заставило переодеться в броню?
- Простите, это профессиональное, - выпрямиться, в силу своих привычек, Никодемос нужным не счел, так и остался сидеть, чуть сгорбившись. Посмотрев на свои руки в мозолях, добавил, - когда шесть лет мнешь металл молотом, иногда трудно обращать внимание на что-то, кроме оружия и доспехов. Кстати, чудная причёска, Вам очень идет, - попытался он сделать комплимент.
Разумеется, комплимент был никудышный. Имперец не ставил целью привлечь внимание незнакомки, просто хотел показать, что не является помешанным на военной атрибутике.
- Могу я узнать, что Вы делаете в столь необычном облачении так далеко от столицы, мисс...? - её имени кузнец не знал, а потому надеялся, что по интонации девушка поймет, что он хотел бы это выяснить. А насчет столицы мужчина ткнул пальцем в небо - растянутые слова на манер альтмеров часто встречались в Имперском Городе. Никодемос просто пытался поддержать разговор.
Взглянув в свой стакан, имперец обнаружил, что вина там осталось всего на одну треть. Мужчина смачно зевнул, только сейчас осознавая, что не прочь бы вздремнуть. Утомительный путь и вино давали о себе знать. Повернув голову влево, кузнец посмотрел на каджитов, которые общались уже гораздо тише, всё реже используя тамриэлик, видимо, не желая, чтобы кто-нибудь прознал об их тайных планах. Посмотреы направо, Чемпион Арены увидел, как две официантки тащат наверх ванну. Агрегат был древним и требовал тщательной чистки.
- Что-то мне подсказывает, понежитесь Вы в теплой воде ещё не скоро, - улыбнувшись, сказал как бы между прочим, Никодемос и добил вино одним глотком.
"Мне бы тоже не помешало вымыться. Но вряд ли у них найдется вторая ванна, а у меня - деньги. Придется мыться по приезду. И побриться не мешало бы", - подумал мужчина, рефлекторно почесав подбородок. Дорожная пыль не добавляла удовольствия... Однако, гнать лошадь под дождем, ещё и ночью, опасно вдвойне: если тебя не остановят разбойники, позже доконает болезнь...

Незнакомку звали Амиллой Серториус. Имя её семьи, наверняка, что-то да значило, может даже вызывало благоговейный трепет среди знатных жителей Империи. Но в том и была прелесть рождения в помойной яме на окраине города - ты привыкаешь выживать сам по себе, без знакомств, без родных, без имени. И тебе совершенно незачем знать, кто правит городом, а кто управляет. Ты сам по себе. И эта эгоистичная привычка осталась у Никодемоса до сих пор. Даже во время коловианского штурма имперец не лез на стены. Он отбивал свою кузницу. Конечно, помочь нуждающимся, наказать негодяев, пользующихся моментом, - дело благородное и необходимое, но когда спасешь мир, обычно не можешь спасти себя. А потому, тогда имперец помогал лишь тем, кому мог, не более... Ведь он, выросший в Имперском Городе, по-сути, знал лишь ребятню из своего района, которые давно уже либо переумирали, либо уехали в поисках лучшей доли. А потому, кто такие Серториусы, мужчина знать не знал. И прокомментировать услышанное никак не мог. Хотя имя "Амилла" ему понравилось, оно приятно звучало и подходило незнакомке с зелеными глазами.
- Амилла... Красивое имя... Редкое.
Девушка предложила пересесть ему к ней, на что чемпион с удовольствием согласился.
- Да, Вы правильно поняли, миледи. Я кузнец. Живу в Имперском Городе. Направляюсь в Скинград к своему хорошему знакомому, а зовут меня Никодемос, - он слегка кивнул, представляясь. Кажется, что-то в этом роде делают в приличном обществе. Упоминать, что в столице он больше известен, как "Чемпион Арены", мужчина не стал. Кого интересует чужой триумф шестилетней давности?
Говорил мужчина спокойно, но чуть торопливо, а потому скрадывал некоторые слова, выдавая своё неблагородное происхождение. Его глаза были чуть прищурены в усмешке, он смотрел на новую знакомую ясным взглядом и всегда в глаза. Его на самом деле привлекали, притягивали эти таинственные изумруды. Однако, когда и девушка смотрела ему в глаза и их взгляды встречались, Никодемос почему-то чувствовал себя неловко, даже немного пристыженым, будто его поймали за чем-то непристойным. Он не краснел. Его это немножко раздражало. Он чувствовал себя подростком... Но, наконец, устав злиться на себя, в очередной раз мужчина не отвел взгляд. Когда он понял, что таинственные зеленые глаза смотрят прямо на него, имперец ничего не мог сказать. Исчезла музыка, болтовня каджитов, шум дождя за окном, исчезло всё. Были лишь эти глаза.
- Как часто Вам говорят, миледи, что на всём континенте и на островах не найдется глаз, красивее Ваших?

Да, возможно, броня и скрывала все лучшие черты внешности Амиллы, но Никодемос не был заинтересован в её снятии, по крайней мере, пока что, как и в созерцании той самой брони... Его взгляд был прикован к её глазам, и он больше не отводил своего взгляда, смотрел прямо на неё, открыто и чуть весело.
Когда девушка прокоментировала его комплимент, имперец хохотнул.
- Здесь? - он раскинул руки, будто охватывая всё помещение. А затем, пригнувшись на столешницу и чуть приблизившись к девушке, хитро прищурился и заговорнически зашептал, - миледи, это Вам не таверна в бедняцком квартале, где обитают лишь головорезы и пьяницы, это придорожная таверна, здесь останавливаются уставшие путники, а народец это весьма своеобразный, встречаются среди них и романтики, которые любят посотрясать воздух слащавыми комплиментами, и это я не о себе, - он приложил руку к сердцу, будто клялся в правдивости своих слов. Потом улыбнулся и продолжил, - здесь и драк-то не бывает. Почти... - он усмехнулся, вспоминая как однажды познакомился с огромным нордом-топорщиком. "Славная была заварушка", - подумал он.
Затем девушка сделала ему весьма любопытное предложение, от которого он, обычно, с легкостью отказывался, но в этот раз... Странно, что девушка обратилась к нему, совершенно его не зная. Ладно, если бы он подался в наемники или она хотя бы знала о его кровавом прошлом, но вот так запросто. И только кузнец хотел расспросить её, как к ним подошла официантка. Не Валенса. Та, почему-то, стояла в стороне и просто смотрела на них... Странный народ - женщины.
Когда официантка ушла, Никодемос всё же смог ответить:
- Конечно, я могу сопроводить Вас в Скинград, но, боюсь, ни Вы, ни Ваша лошадь не выдержите того темпа, которым я передвигаюсь. За прошлый год я сменил трех скакунов, прежде, чем не нашел достаточно выносливого. И ещё... Что же такое с Вами приключилось, что Вы готовы довериться первому встречному, который легко может оказаться одним из разбойников, что обычно промышляют на этих дорогах? Чистое любопытство, если Вы не хотите отвечать, я пойму, - самому же подрывать доверие незнакомки, может быть, и глупо, но почему-то Никодемосу не понравилось, что девушка так наивно доверяет незнакомцу, а потому он решил заставить её поразмыслить.

Смех девушки был приятным и звучным, отчего Никодемос и сам улыбнулся. Когда Амилла высказала свое удивление, мужчина пожал плечами и ответил:
- Простите, я не должен был так говорить. Но... а, не важно, - он махнул рукой, - темп будет в пределах разумного. Дорога и без того опасна, задерживаться на ней незачем.
Рассказ мисс Серториус был печальным и банальным. В этих местах водилось изрядно ублюдков, которые не чурались убивать ради лишних септимов. И уж после этого имперец точно не мог бросить девушку в беде.
Никодемос лишь согласно кивнул на ее просьбу. А потом Амилла удалилось наверх. Кузнец осмотрелся. Валенсы видно не было, каджиты совсем перешли на шепот. Внизу стало скучно. Мужчина уже собирался подняться наверх, когда девушка, гремя своими чудесными доспехами, спустилась вниз и сделала имперцу еще одно предложение, от которого трудно отказаться.
- Да, хорошо, я помогу Вам, - он кивнул, чувствуя, что ничего хорошего из этого может не выйти. Он лишь еще больше смутит девушку.
Когда они поднялись наверх и зашли в ее комнату, имперец попытался хоть немного успокоить Амиллу:
- Если что, я закрой глаза, - а затем, зайдя ей за спину, принялся развязывать тесемку на первом наплечнике.
Металл с шумом падал на пол, пока девушка не осталась в одной строчке (или как там называлась та штука, которую она полдела под броню?) и защите, что скрывали ее ноги. Как бы ни старалась сорочка, она куда хуже брони скрывала, что у ее хозяйки была статная и воистину прекрасная фигура. Никодемос, подавив желание погладить плечи Амиллы, решил идти до конца и присел перед ней на одно колено, чтобы избавить девушку от сапогов. Наверх он так и не взглянул. А когда поднялся и принялся развязывать тесемки на поножах, он смотрел лишь в глаза Амиллы, стараясь не выказывать никаких эмоций. А ведь эмоции были.
Мисс Серториус была умопомрачительно прекрасна, возбуждающе беззащитна и до неприличия непорочна. Какое-то дикое древнее чувство так и кричало внутри имперца, приказывая ему снять и эту проклятую сорочку. Но он лишь отошел назад, не отрывая взгляда от ее зеленых глаз.
- Вот и все. Если еще что-нибудь будет нужно, я в соседней комнате, - затем он повернулся и пошел к выходу.

Отредактировано Никодемос (27.12.2015 05:07:44)

Никодемос вышел из комнаты и, услышав щелчок дверного замка, шумно выдохнул. На завершающем этапе раздевания молодой воительницы у него перехватило дыхание будто от сильного удара в солнечное сплетение. Мужчина усмехнулся и подумал: "Чемпион Арены, а спасовал перед обычной девчонкой", - горько усмехнулся. Ведь Амилла была отнюдь не простой девчонкой, и дай он волю одним из своих самых темных внутренних даэдра, ему юы пришлось дорого заплатить за свою мимолетную слабость... Да и не хотелось вредить столь приятной особе, особенно учитывая пережитое ей каких-то пару-тройку часов назад.
Мисс Серториус зацепила Никодемоса. Она не была похожа на тех, с кем он раньше был: ни жгучей страсти, ни безумного желания, ни опыта. Но почему-то эта неопытность была одной из тех самых изюминок, что делает пирог ещё лучше, ещё вкуснее. Однако, девушка была вне досягаемости, а значит, и вне посягательств. В слишком разных мирах они жили. Он прогрызал себе дорогу в жизнь с малолетства, не умел ничего, кроме как выживать, не имел ничего, кроме своей обесцененной жизни. Она - особа благородных кровей, семья с историей, образование, и наверняка, не менее благородный жених, к которому она и едет в Скинград...
Как странно, ему хватило глаз, чтобы заинтересоваться, и этой неподдельной стеснительности, чтобы... Что? Влюбиться? Смешно! Такие как он не испытывают подобных чувств, потому что обычно, у таких как он, нет отцов, чтобы понять, как должен вести себя мужчина с женщиной, которую любит, а матери, даже если имеются, заняты лишь добычей средств, чтобы выжить, чтобы прокормить себя и своё чадо, и у них не остается времени дарить своим детям материнскую ласку и заботу, ту самую первую любовь, которую познает человек, которая никогда его не покинет... Никодемос умел лишь ублажать себя с помощью женщины и ублажать её, если ему этого хотелось. Любить он не умел. А Амиллу... он не хотел погружать её в свой мир людских взаимоотношений, ведь она совсем из другого мира, где есть всё, чего нет у него. Так зачем портить ей свою жизнь, связываясь с каким-то кузнецом, который не имеет ни души, ни септима за ней.
Сделав, как он считал, правильный вывод "поглазели - и хватит", хотя глазеть особо он себе и не позволял, Никодемос зашел в свою комнату, даже не взглянув, что происходит внизу. А посмотреть бы стоило...
Пока кузнец и аристократка играли в гляделки, в таверну пожаловали нежеланные гости - группа местных разбойников, облаченных в меховые одеяния. Их было семеро: два босмера-близнеца и два имперца стояли, обращенные лицами к каджитам, которые разом утихли и не отрывали глаз от вошедших (обе стороны напряженно поигрывали пальцами по рукоятям своего оружия - никому не хотелось драки, потому народ песков и не пытался остановить беспредел, что творился у стойки хозяки таверны, торговцам было главное одно - лишь бы их не тронули, а коли уж это случится, то за свои интересы они смогут побороться), данмер и орк держали Киру и Валенсу, прижав их головы к стойке. Руку Валенсы вытянули чуть в сторону, и к ней приближался топор кщё одного орка, видимо, главаря всей этой шайки, царапая отполированную бесконечным трением доску. Трактирщица была напугана. Орк требовал, чтобы она сказала, где девушка в броне, что должна была сюда зайти. Старая женщина с радостью бы выдала гостью, чтобы спасти себя, своё заведение и руку своей официантки, которая обещала вот-вот стать отрубленной, но та быстрота и грубость, с которой эти семеро ворвались в её постоялый дворик, повергли её в состояние шока, и она беззвучно открывала рот, сама не понимая, почему не может ничего ответить.
Никодемос ничего этого не заметил, погруженный в свои мысли о прекрасной и абсолютно недоступной даме. Мужчина зашел в свою комнату, сел на кровать и ещё раз глубоко вздохнул. Дыхание и сердцебиение у него пришли в норму. Он почему-то перехотел спать, а потому достал из свертка, что был приторочен к седлу, меч, предназначавшийся для винодела. Легкий, из нового, экспериментального сплава, острый, заточенный об кожу, удобно ложащийся в руку, будто её продолжение. Кузнец молча улыбнулся своему творению, но улыбка быстро сползла с его лица, когда он услышал:
- Я скажу! Я скажу! - это Валенса, увидев занесенный над её рукой топор, понимая, что трактирщица ничего не сможет промолвить, "сломалась". И ведь нельзя её винить за это, каждому охота жить.
Никодемос потянулся за вторым мечом за спиной - и понял, что оставил своих "двемерских близнецов" в комнате мисс Серториус, чтобы ему было удобнее снимать с неё броню. Остановился он, чтобы сообразить это, лишь на секунду. Всё ещё сжимая "скальпель великана" (кажется, именно этим инструментом пользовались жрецы Аркея, изучая тела усопших по неестественным причинам), как он окрестил своё крайнее творение, мужчина шумно вылетел на площадку второго этажа. Разбойники сразу обратили на него внимание.
- Брось оружие, наемник, или кто ты там, - заговорил орк, отводя топор от руки Валенсы, - ты нам не нужен. Лучше помоги нам, и мы шедро тебя отблагодарим.
- И что же вы тут забыли? Мне казалось, местные "работники ножа и топора" предпочитают не заходить сюда после той памятной встречи с имперской стражей.
- Обстоятельства обязывают. Честь воина.
- Интересно... И давно вы это слово выучили? Значение хоть знаете?
- Зря смеешься, наемник. Ты нам не нужен, но я могу и передумать, - он любовно похлопал топор о свою ладонь. - А законы найдутся и у тех, кто их нарушает. Не мне тебе рассказывать.
- И какой закон вынудил вас, крыс придорожных, ввалиться сюда, пугать невинных и беззащитных женщин, мешать отдыхать любезным господам-караванщикам? - Никодемос медленно перешел в сторону лестницы и остановился на верхней ступеньке. Вниз он спускаться на собирался.
- Девчонка убила моего брата. Он был нашим вожаком. Теперь я должен убитт её, чтобы подтвердить своё право возглавить нас. Хватит болтовни, говори, где она? - орк начинал терять терпение.
- Когда я уходил от неё, она готовилась принять ванну, так что я бы предпочел, чтобы ей сейчас не мешали, - Никодемос пожал плечами.
- Уйди с дороги, идиот, иначе пожалеешь! - орк двинулся к основанию лестницы, чтобы разобраться с назойливым наемником. Чемпион Арены даже не шелохнулся.
Но всё обошлось. Один из имперцев, забыв о наблюдении за прямоходячими котами, не отрывал глаз от Никодемоса, пытаясь вспомнить, где же он видел его. И вспомнил...
Подбежав к орку, он остановил его и спешно пробормотал:
- Стой. Это же Чемпион Арены. Он столько народу положил, что с нами ему справиться - как два пальца. Лестница узкая, даже вдвоем не пройдем, а он наверху. Потерпи, Рагот, они утром поедут дальше. Девчонка отпрявлялась в Скинград, а если он с ней... Устроим засаду. Убийство девки - не более чем формальность, а вот Чемпион на твоем счету будет куда более весомым доводом избрать тебя. Корсен даже слова поперек сказать не сможет. Потерпи до утра, встретим их на дороге, когда всё будет по нашим правилам.
Орк смотрел на Никодемоса примерно пол-минуты и молчал. А затем, молча кивнув, пошел к выходу. Его люди последовали за ним. Кира увела куда-то рыдающую Валенсу, каджиты вернулись к своим делам, а трактирщица, сверля имперца взглядом, сказала:
- Уезжаете, как поднимется солнце.
- Не за что, - ответил на это кузнец и, развернувшись, добавил тише, - карга старая.
Надо было выспаться перед отъездом. И надо было подготовить план поездки...
Никодемос постучался в дверь Амиллы и, не дожидаясь ответа, попросил:
- Как закончите, миледи, прошу, зайдите ко мне, - надо, чтобы для неё на дороге было поменьше сюрпризов.

Зайдя к себе, Никодемос с раздражением бросил подарочный меч на кровать. Умывшись воздухом, он глубоко вздохнул и полез в рюкзак. Поспать ему, видимо, не удастся сегодня. Но это ничего. В Яме быстро учишься не спать целые сутки. И ведь как-то ещё выживать, бороться за свою жизнь. Вот и теперь, видимо, предстояло драться в неадекватном от недосыпа состоянии. Только теперь на кону стояла не только его собственная жизнь, но и жизнь малознакомой аристократки, которой не повезло на дороге.
Достав из рюкзака потрепанную карту, бутылку мёда и мешочек с какой-то сушеной травой, которая, растворяясь в жидкости, подстегивала организм и придавала немного бодрости, Никодемос приготовил себе живительный напиток и уселся на кровать. Большими глотками выпивая пойло, он соображал, как лучше провезти девушку, где могут устроить засаду. Отвечать за чью-то жизнь гораздо сложнее, чем за свою. Подопечный может и сам навлечь на себя беду, нарваться на чужой меч, когда тебя не будет рядом. И уж если сам ты просто умрешь, освободишься от необходимости защищать себя, утратив силы, покинешь мир, может и не быстро, но покой всё равно придет, то смерть чужого человека, который доверился тебе и которого ты не смог защитить, будет тебя преследовать вечно, пока ты не искупишь эту вину. А ведь плата за чужую жизнь гораздо выше, чем просто твоя собственная.
Амилла постучалась и тут же вошла. Выглядела она всё также шикарно, но имперец был слишком сосредоточен на проблеме, чтобы позволить себе любоваться женской красотой. Он взял свои мечи и, подойдя к столу, прислонил оружие к нему и поставил недопитую бутылку на столешницу.
- Спасибо. Зовите меня просто Ник, миледи. Если что случится, это будет куда легче выкрикнуть, - он невесело усмехнулся и кивком головы указал на раскрытую карту, мол, подойди, посмотри. - Ты, конечно, молодец, что отбилась в свой первый раз, но, видимо, кого-то всё-таки не добила. Приходил орк, брат того ублюдка, что умер от твоего клинка, - в следующие несколько часов ему придется быть готовым отдать свою жизнь за неё, а потому он решил без обиняков перейти на "ты". Для свободолюбивого беспризорника, который привык полагаться лишь на собственные силы и никогда не брать на себя ответственность за других, всё это было в новинку. Но уж если за что-то взялся, делай это с самоотдачей, так хорошо, как только можешь. - Их извращенный кодекс чести не позволяет просто так становиться лидером их отмороженной шайки. Демократия, выборы - всё это слишком цивилизованно для них. А их дела решаются самым простым, древним и очень надежным способом - с помощью силы. Ты убила бывшего главаря. И теперь у тебя два пути - прирезать остальных претендентов на их лесной разбойничий трон и стать самой главной, безжалостной и страшной атаманшей здешних мест, или прирезать этого ублюдка, который так страстно желает твоей смерти, - "и что-то мне подсказывает, что смертью дело не ограничится", - последнюю часть кузнец, оглядев Амиллу, озвучивать не стал. - А посему, лучше тебе переночевать тут, пока я буду думать, где они могут устроить засаду и как нам объехать эти места, - он кинул взгляд на нарисованную дорогу, - хотя тут лучше уж ехать совсем лесами, весь тракт как одна большая засада. До этого по-настоящему сражалась? - спросил он, вновь заглянув ей в глаза. Его взгляд был теперь не мягким и веселым, а холодным, серьезным и даже ожесточенным.

Отредактировано Никодемос (02.01.2016 17:48:36)

Никодемос не ошибся в своих предположениях - девушка действительно сражалась по-настоящему лишь тогда, в первый раз. Да, база важна, безусловно, без неё Амилла бы вовсе не выжила, но этого недостаточно. Имперца и вовсе выбросили на песок, объяснив лишь одно - ему придется сражаться насмерть за свою жизнь. Он прошел через ту мясорубку, выжил, но стал совершенно другим.
Никодемос в своих размышлениях, как лучше уберечь девушку, если станет слишком жарко, не сразу заметил, как она прижала его руку к себе. Нетрудно было догадаться, что она сейчас испытывает, что творится в её голове, чего она боится и что ей требуется. Чтобы хоть как-то попытаться успокоить девушку, имперец прижал её к себе и погладил по голове. Почему-то сейчас ему это казалось самым правильным, и плевать было на что-то ещё.
- Не бойся, я и не с такими справлялся. Главное - не встревай, держись от них от всех подальше. Если уж все пойдет слишком скверно, - он аккуратно положил свои ладони на её лицо и посмотрел её в глаза. Его взгляд смягчился, он вновь отдавал теплом, - пообещай мне, что ты будешь скакать вплоть до Скинграда так быстро, как только сможешь, не оглядываясь, не беспокоясь обо мне. Обещаешь? - мужчина смотрел в её зеленые глаза и они вновь его гипнотизировали. Он забыл обо всех этих разбойниках, о разнице в их с Амиллой сословиях, о смертельной опасности. Он начал осознавать, что обнимает её, что она так близко, что стоит немного наклониться вперед и он достанет её нежные губы, что ткань на её сорочке не такая уж и прочная... И ему ужасно хотелось забыть, кто такой он, кто такая она. Жизнь дается один раз, моменты никогда не повторяются и сомневаться, когда спустя столь долгое время тебя вновь сумели заинтересовать по-настоящему. Голова часто отключается, когда сердце набирает учащенный ритм, а потому Никодемос и не пытался её включить. Он чуть подался вперед и поймал губы Амиллы своими. Этот эмоциональный инстинктивный импульс мог ему дорого обойтись в будущем, но для человека, что каждый день балансирует на лезвии ножа, не привыкать к риску, он становится частью жизни, да и всё жизненное кредо зиждется на принципе "делай, что должен, - и будь, что будет". Безответственно? Отнюдь! Нужно прекрасно понимать, что ответственность лежит на тебе за все совершенные действия, но стоит ли отказываться от желаемого, если хочешь чего-нибудь добиться?