Смело, но глупо. "Мы оба знаем" проходит мимо, потому что знания, коими располагают оба находящихся в помещении, разнятся и слова эльфийки не сходятся с имеющейся действительностью. Но переубеждать никто не спешит.
- Это не ваша партия, Максина, а я не делец и не торгуюсь с вами. Хотите стоять на своём, что ж... вижу, теснота и неопределённость вас не смущают.
О казни, самой частой мере "наказания" пойманных талморцев, имперец не напоминает - в свете отказа она маячит перед упёртой альтмеркой без всяких напоминаний.
- Вас не тронут тайная полиция и Клинки. Поверьте, это немало. О-о-очень немало, - отдельно взятому агенту нет никакого дела до талморского шпиона, который изволит крутить нос, и он даже не уговаривает одуматься, наблюдает и терпеливо ведёт беседу, никак не выказывая заинтересованность в разговоре. - Считайте это проверкой. Вступительным экзаменом. После его успешной сдачи условия изменятся.
Достав из кармана склянку с зельем, он откупорил её и протянул эльфийке, держа при этом крепко - на случай, если Максина решит брыкаться.
- Выпейте и ответьте на вопрос ещё раз.
Статистика бретонской армии, настроения, запасы - этого уже достаточно, чтобы пойти по статье шпионажа против Сиродиильской империи и вверенных ей земель, но Пенитус Окулатус волнует другое. Например, знает ли Талмор о драконе, о походе императора, о самом императоре и его окружении, о том, чем занимаются в Сэнтинеле представители Империи и так далее.
- В подробностях. От начала до конца.
[AVA]http://s3.uploads.ru/7wsUx.jpg[/AVA]

У Пенитус Окулатус имелся чёткий приказ - допросить арестованных, не причиняя всем троим чрезмерного вреда, без видимых ран, сломанных костей и растёкшихся по пыточным мозгов. Троим: герцогу Альдкрофта, придворному магу Эйдана и маркизу Коэргии. Ни о каких талморках, которых нужно было вернуть в целости и сохранности, речи не шло. "Вы знаете, что делать", - вот и всё, что Айандор велел подчинённым, говоря о Максине.
Конкретно сейчас женщина копала себе могилу - старательно, изо всех сил, не совком, а самой настоящей лопатой. А ведь земля после паводка мягкая и легко поддаётся... Не стой на кону безопасность Сиродиила, имперец бы развернулся и вышел, списав взятую со счетов. А дальше - работа палача.
Но пока что:
- Пейте.
Каменное лицо человека и холодный тон голоса говорили сами за себя - больше попыток не будет, словами - точно. Выкрутасы остроухих шпионов, возможно, ценятся в высоком обществе Островов, а вот у тайной полиции плохо с чувством прекрасного. Выпьет - будет умницей и через пару деньков получит своё первое, возможно, не совсем официальное, но задание, нет - придётся влить силком, а дальше уже пускай палачи разбираются, на что ещё эта барышня сгодится. Если она сейчас так себя ведёт, то на свободе время от неё будет больше, чем пользы, а Империя зазря ресурсы тратить не любит.

У Диренни ни о каких тайных письмах и отчётах не спрашивали. Ряд общих вопросов, заготовленных для бретонских подозреваемых, дознаватель задавал поочерёдно и неторопливо, ответы слушал вполуха, записывал их на бумагу и откровенно скучал. У тайной полиции то и дело много лишней на первый взгляд работы, такой как эта - для отвода глаз, для отчётности, ради спокойствия и ещё аэдра знает чего.
Сколько лет на службе у королей Даггерфолла? Что известно о связях Эйдана с редгардами? А с другими королями? А я Талмором? Поддерживает ли он имперскую власть? Что эльф знает о начале войны? Какие обязанности при дворе? Подозревает ли он кого-то в начале конфликта, а если да, то почему?
Вопросы и правда были общими, а когда они иссякли, придворного мага отдали в следующие руки. Отпускать господина Диренни так сразу никто не спешил, а вот предоставить вполне комфортабельные покои, здесь же, на нижних ярусах - это пожалуйста.
Объяснять также ничего не стали: в состоянии, в котором находился альтмер, он вряд ли что-то запомнит, так что с вежливостью решили повременить.

Взгляд Максины вновь стал безразличным.
- Я вот одного понять не могу, – спокойно произнесла она. – Почему мне сразу не предложили выпить это зелье, а сначала запугивали дыбами и плетьми, а потом и вовсе плахой и виселицей, но стоило мне начать сознаваться, как вы вдруг решили, что можно всё упростить? Или своих агентов вы тоже поите всякой дрянью, если сомневаетесь в точности их отчётов? – алхимик презрительно прищурилась, но всё же поднесла склянку к губам. Зелье она пила медленно, словно смакуя, но на самом деле пытаясь таким образом понять, какие именно ингредиенты всё-таки в него входили. За долгие годы алхимической практики ей волей-неволей пришлось запомнить вкус почти всего, что она применяла в своих опытах, а потому язык не подвёл её и на этот раз, но „сыворотка правды“, как альтмерка окрестила содержимое склянки, начала действовать раньше, чем она осознала, что именно ей удалось определить. И без того отстранённое лицо девушки окончательно утратило всякое выражение. И, утратив волю сопротивляться, она поведала имперцу, что Талмору уже известно всё, что было известно ей самой – о драконе, который так вовремя появился, чтобы избавиться от хаммерфелльского флота, и которого его светлость герцог назвал „подмогой от императора“; о появлении императорской четы Сиродила в Сэнтинеле и заключении мира; о возрасте императрицы, хоть она и сомневалась, что это хоть для кого-то было секретом… Максина рассказала имперцу детальное содержание всех отправленных талморскому эмиссару отчётов, не упомянув, разве что, создание ею уникального зелья, да и то только потому, что мужчину слишком интересовало, что ей удалось разнюхать о деятельности сил Сиродила на территории Хаммерфелла, и он не задавал вопросов об успешности её алхимических экспериментов, да признании Летео Диренни ей в любви, но об этом она не писала даже в своём дневнике.

Отредактировано Максина (15.02.2016 01:50:23)