Он недовольно поморщился, мгновенно представив себе процесс эксгумации. Конечно же, было такое понятие как «надо», но всё-таки он не имел в виду нечто подобное, когда упомянул пустые гробы, а сейчас и вовсе пожалел о том, что открыл рот, ибо перед глазами вновь встал распухший, от процесса гниения, блестящий от гноя лик мертвеца и его жуткие белесые, мёртвые глаза и… этот запах. Отгоняя воспоминания он сделал глубокий вдох, втягивая влажный прохладный воздух. «Я справлюсь. Это было очень давно и тогда я был молод и неопытен, - сказал он себе. – Теперь всё будет иначе. Я должен спариться, ради Летео и в первую очередь ради себя самого.» И всё же, жаль, что это именно некромант… «Но ведь это должно было когда-нибудь случиться…» Просто, внезапно, оказалось, что он надеялся на «никогда не повториться».
- Мне бы хотелось обойтись без этого, - коротко отозвался он, возвращаясь к вопросу о покойниках. – К тому же. если у нас в руках будут неопровержимые доказательства, можно будет и не тревожить умерших. Знаете, некоторым селянам, в этом случае, будет приятнее думать, что их дед или прабабка всё ещё лежат там, не тронутые, чем знать правду. Правда может оказаться не приятной.
Щенок, всё это время внимательно их слушавший, разглядывавший и активно втягивавший чёрным блестящим носом воздух, склонил голову на бок и чуть приподнял висячее ухо, да ещё и с таким видом, словно от этого манёвра, ему стало понятнее. Нейтанмар, глядя на него, чуть приподнял уголки губ. Собаки казались не агрессивными и то хорошо, на таком коротком расстоянии часто не знаешь что делать – то ли плести заклинание надеясь успеть, то ли убегать, а тут даже секунда промедления могла стоить, в лучшем случае, порванной мантии, в худшем – укушенной ляжки. Правда в компании Летео он мог не бояться… Хотя, как знать, могло оказаться так, что толстячок умеет очень быстро бегать для его комплекции.
Внезапно охватившее Диренни веселье несколько озадачило его ученика, заставляя гадать, чего же такого хорошего он ожидает от встречи с лягнутой знахаркой и её ученицей, что он аж стал ему подмигивать и ухмыляться. Наивно было бы рассчитывать на то, что их расследование завершиться на этой самой встрече, разве что он подметил нечто такое, что упустил Нейтанмар… но ведь он сам недоумевал минуту назад! В общем, если говорить коротко, поведение учителя его озадачило. Он в задумчивости стал перебирать в руках стебли цветов, приводя потревоженный букет в порядок. Вот тут жест Летео казался вполне разумным, вдруг Мисса требовала букет с каждого посетителя? Но вот это «не только Мисса любит цветы», вновь его озадачило. Речь, конечно, шла о Лукреции, но к чему клонил Диренни метис не понимал. Просто потому, что на задании о таких вещах попросту не думал.
- Я тоже, в противном случае придаться подождать или отправиться к другим подозреваемым, чтобы не терять времени. Сейчас день, а она могла уйти до самого вечера, собирать цветы в поле или лесу…
«А может они в огороде?» - он вытянул шею, пытаясь заглянуть за сарай и как раз в этот миг уловил колыхание шторы в ближайшем окне. Кто именно это был, он не понял, но это определённо была не случайность и не оптический обман. «Должно быть проверяют кто у двери…» - рассудил он и уже собирался доложить о том, что заметил, когда за дверью послышались шаги.
Им открыла тощая имперская девчушка, лет двадцати-двадцати двух, довольно высокая, плоская, узкобёдрая, бледная, с огромной растрёпанной копной блестящих волос, цвета вороного крыла с голубым отливом, слегка вьющихся. Одета она была в простенькое светлое сицевое платье, опоясанное голубым матерчатым поясом. Лук смотрела на них с удивлением хлопая красивыми выразительными большими и чёрными глазами, окружёнными длинными густыми ресницами – это, пожалуй, была самая привлекательная черта её внешности и вторая, на которую обратил внимание Нейтанмар, после волос из которых торчало короткое белое куриное пёрышко.
- Добрый вам день, - пролепетала она малокровными губками, перевела взгляд с учителя на ученика и сразу же опустила глаза, словно боялась что это его оскорбит.
Метис же не стал подавать голос первым, всё же главным здесь был Летео, а ему полагалось слушать, записывать и учиться.

«Он назвал меня Леди?» - так и читалось на вытянувшемся лице девушки. Прямо так, с большой буквы «Л». Визита столь высокопоставленных господ, здесь явно не ждали. Лук выглядела растерянной и жест Диренни с поклоном постаралась выполнить в точности – вышло очень похоже, при её комплекции это выглядело изящнее, хотя Нейтанамр отметил что она неправильно отвела назад ногу. Нет, девушка, конечно, не была знакома с правилами придворного этикета и просто повторила, но альтмер всё равно это отметил. От вежливых слов она смутилась и залилась краской, на миг испугано округлила глаза, хватаясь за нечёсаные волосы – судя по виду, их дня два или три не трогали, вновь отметил стажёр – нащупала там перо, быстро выдернула его, глянула и почувствовала себя попавшей впросак.
- Да-да, конечно, - закивала она, растерянно отходя от двери и впуская мужчин в большую неприбранную комнату, служившую и залом, и проходной, и столовой одновременно. – Бабушка дома, там…
Она указала пальцем в сторону ближайшей с лева двери, но тут же резко опустила руку и ещё пуще залилась краской. «Там,» - смущённо повторила она, кивнув в сторону двери.
Признаться, хотелось дать девушке немного времени, чтобы просто перевести дыхание, но выразительный взгляд Летео, подогнал его. Сделав шаг вперёд Нейланмар протянул ей цветы и, заглядывая в её алое личико, всё гадал, залилась бы она краской сильнее, если бы только могла?
- Это вашей бабушке, - попытался он смягчить удар. – И вам.
Лук спешно закивала в ответ, беря в руки цветы неуверенными дрожащими пальцами и ненароком пару раз задела его руку, что вызвало очередную волну неловкостей, в итоге букет едва не оказался на полу. «Деревенская… им не хватает умения держать себя в руках…» - подумал альтмер стойко переносивший всё происходящее.
- Спасибо, я ей передам… - она прижала букет к груди и, склонив голову, втянула сладкий аромат, улыбнулась укаткой, поправив несколько листиков. Букет, собранный Летео явно пришёлся ей по сердцу. – А вы их просто так принесли или вам про подарки кто-то сказал? – внезапно поинтересовалась она, поднимая голову.
- Жрец Варден, - ответил Нейтанмар и Лукреция сдержанно вздохнула.
- Ой, идёмте! Я вас сейчас провожу!
Спохватившись она бросилась к двери, на которую некоторое время назад кивала и тыкала пальцем. За ней оказалась большая, полу круглая комната, сверху до низу завешанная висячими шкафами. От какофонии и силы царивших здесь ароматов кружилась голова, и даже Лукреция уткнулась носом в цветы, стараясь перебить резкие запахи. На другой стороне этого склада была ещё одна дверь, за которой находилась просторная квадратная комната, с двумя большими окнами впереди и сбоку, сквозь которые бил свет. Тут, перед огромным, сидела котлом бабка лет семидесяти и мешала ложкой ядовито-оранжевое варево. С потолка здесь свисали веточки эльфийского уха, связки чеснока, лука, собачьи корни и листья омелы. Нейтанамру пришлось чуть нагнуться, чтобы не задевать их головой.
- Бабушка, к нам гости… - взволнованно, но немного весело, объявила Лукреция подходя ближе. – Они принесли тебе подарок!
Мисса, до этого ещё услышавшая чужие шаги, встала из-за котла. Как и внучка, она была имперской, облачена была в серую и пыльную мантию, а её тяжёлые деревянные башмаки громко стучали по деревянному полу, когда она переставляла ноги. Лицо у неё хорошо сохранилось, хотя и было изрезано сетью тонких, как лезвие, морщинок, особенно вокруг глаз, которые она щурила.
- И так, что же принесли мне эти господа в подарок? Ай-яй, такие богатые господа, а нарвали в поле цветов, всего-то! Это мне деревенские дарят, - отмахнулась она, отворачиваясь и опять принимаясь мешать котёл. – А вы не деревенские. Тащите чего получше, тогда и поговорим.
Нейтанмара подобный ответ удивил, но не так, чтобы слишком… Он тот час же сбросил с плеча сумку и принялся выуживать оттуда кошель. Лук же, едва успевшая побелеть, округлила чёрные глаза и вспыхнула до корней волос.
- Бабушка! – в ужасе воскликнула она. – Что ты такое говоришь!? Это же господа из города, они нам помочь пришли!
- Внученька, это их работа, - проскрипела Мисса. – Они за это деньги получают. А мне кто за мою помощь платит? С утра до ночи, туда-сюда ходят, помоги, да помоги. А кто бы полы за вами помыл!
- Вообще-то, я полы мою… - жалко пискнула девчушка.
Стажёр же к тому моменту успел выудить кошель и, вытряхнув оттуда пять золотых момент, взглянул на Диренни, безмолвно интересуясь хватит или добавить ещё. Мисса, этого не видевшая, однако, продолжила:
- Ладно, давайте цветы, я сегодня добрая. – Её загорелое лицо осветила озорная улыбка. – И вообще, внученька, я шутила. Пора бы уже научиться отличать одно от другого, а то прослывёшь дурой, и никто тебя замуж не возьмёт.
Несчастная Лук потупилась и сделала «лицо кирпичом».

Получив соответствующее распоряжение, Нейтранамр щедро высыпал золотые на ладонь, набирая их целую пригоршню и протянул Лукреции. Девушка замотала головой отнекиваясь, потому альтмер одарил ей легкой полуулыбкой и вежливо произнёс:
- Прошу…
Ласковое слово подействовало, и она уже сама собиралась взять деньги, но в дело вновь вмешалась Мисса, не заметившая вовремя перемены в её настроении.
- Бери, внучка, бери, не будь такой гордой. Эти господа оказали нам «честь», только как человек поживший на свете я знаю, что толку от этой «чести» никакого. Одно слово красивое, да возможность поглядеть на барские наряды. Бери, мне тебя ещё кормить на что-то нужно будет, а лето в этот год сухое выдалось…
«Но едва ли засуха серьёзно по тебе ударит,» - подумал Нейтанмар, но старуху по-своему понимал. Та явно отличалась от деревенских, но с головой дружила и то хорошо. Лук, смущённая, зажала цветы в подмышке и, приняв горсть монет, ссыпала их на стол, там же оставила и цветы. Альтмер тем временем спрятал в мешок отощавший кошель.
- Как вы сразу накинулись, господин, - тем временем продолжала знахарка с усмешкой, оборачиваясь лицом к Летео. – Сразу расспросы. Вы бы мне хоть цветы в начале подарили, только, если вам не сложно, сделайте это красиво, как обычно дарите городским дамам, а? – В её тёмных глазах мелькнул озорной огонёк, но она тот час же покосилась на стоявшую рядом Лукрецию, осуждавшую её всем своим видом. – Не смотри на меня так, внученька, или ты думаешь, что тебе что-то они них перепадёт за хорошее поведение? Если бы я слово не вставила, осталась бы с одними цветочками. Так, пойди-ка найди чем их угостить и голову причеши. Я тебе ещё с утра велела расчесаться, а то скоро вороны слетаться начнут, путая тебя с родным гнездом!
Девушка, смущённая, тот час же вылетела из комнаты и Нейтанмар сразу же обернулся ей в след, готовый поклясться, что заметил в ей глазах слёзы. Характер бабки видимо уж больно тяжким был для её доброй и нежной натуры. Хотя в юности многие люди мягки, а с течением времени жизнь превращает их в таких вот Мисс. И их вины в этом словно бы и нет…
Тем временем, знахарка, получив свои цветы, придирчиво изучила букет.
- Ну ладно, - кивнула она, откладывая его в сторону, ко второму. – Уважил. Теперь моя очередь. Матильда была скверной бабой, такой возраст, а ещё не замужем и ни одного ребёнка. Только ходила мужиков травила на пустом месте, своими сись… прошу простить, красотою своею завлекательной и нескрываемой. Так лучше? Померла от чего – я так и не поняла. Побледнела вся, вот её отец ко мне и привёл. На кошмары жаловалась. Я её полечила, снотворное дала, а она взяла и откинулась прямо во сне. Шуму было! – она показательно всплеснула руками до потолка, потревожив связку собачьего корня, точно пыталась визуализировать этот самый шум. – Отец её всё на меня орал, что я ей снотворного пересыпала. Мол моему Луку её жених нравился. Ну… он, может, и нравился, не скрою, но по нему полдеревни сохнет. Я ему так и сказала – лучше поди разберись кто её в начале чем потравил, ибо у моего дома она не хаживала. Ну, «поотвил», это я так сказала, на самом деле не поняла от чего девка умерла. Бледной стала на пустом месте, спала, значит, плохо. У меня она померла во сне, так что не знаю насколько плохо, это вы у отца спрашивайте, если очень надо, но мне он говорил, что она кричала, ворочалась, да на кошмары жаловалась. Думаю, вам он скажет примерно то же. – Помешав ещё немного варево она поправила почти полностью посидевшие чёрные волосы, ложившиеся на плечи густыми локонами. Потёрла мочку уха, припоминая что там ещё спрашивал у неё господин Диренни. – Ещё что… Жених её, Митан, сын лошадника. Или вы знаете уже? В общем, парень единственный толковый во всей этой деревне, в город перебраться хочет и на насмешки окружающих не смотрит. Хороший парень. А про какого второго речь идёт, уж не о Яшке ли?
- О нём, - кивнул Нейланмар.
Стажёр за это время уже отработанными движениями достал планшет, уголь, бумагу и взялся за конспект.
- Яшка… ну тут ничего не скажешь, кроме того, как любил её шибко, добивался. Всё отбить хотел у Митана. Но куда ему до него! Если спросите, мог ли он что-то ей сделать, что б врагу не досталась – не знаю, может и мог. Близко мы не знакомы. Но он вроде убивается сильно… хотя, как «сильно» это ещё выяснить нужно. – Бабка скептически ухмыльнулась. – Что до некроманта – ничего не знаю. Не ходила я туда и ходить не хочу. Не моё это дело. Не моё. Ну, что, на все вопросы ответила или забыла чего?

- Цветы для девушки это нечто большее, чем просто материальная вещь, - отметила Мисса с лёгкой усмешкой. – И с годами они становятся только ценнее.
Знахарка украдкой вздохнула, вновь поправив пышные локоны изящным движением, Нейтанмар, в этот миг оторвавшийся от записей, успел заметить грусть, мелькнувшую в её глазах. «Всё приходит, - подумалось ему, - и всё уходит…»
- Были кошмары, были… только я их не застала. Но как знать, как знать… - она мстительно усмехалась, сверкая чёрными очами, особенно зловеще это смотрелось вот в такой вот типично «ведменькой» комнате и в красном свете очага, отбрасывавшего на лицо густые чёрные тени. – Может это были не кошмары, а её поклонники. Стонать от разного можно. – Она расхохоталась.
Альтмер, подняв на неё глаза, немного подумал и решил сие замечание не вписывать.
- Конечно богатая, была бы не богатой, была бы не знахаркой, а обычной деревенщиной, любящей растить цветочки на грядке. – Фыркнув она подошла к котлу и, в последний раз помешав содержимое, убрала черпак на стол и принялась заливать огонь водой из маленького ведёрца стоявшего тут же поблизости. – Вы там у себя в городе на что только не отвлекаетесь. Вам мужикам вообще лишь бы похвастаться по делу и без. Лучше б вы меня внимательнее слушали вместо этого. Говорила же – не знаю от чего Матильда ноги протянула. Про отраву это я её отцу сказала, чтобы отстал. Хрен старый, а рука у него тяжёлая… В общем, может и яд, да, но у меня ничего такого не спрашивали и не крали.
Едва она закончила с водой, как в комнату вернулась Лукреция. Скрипнув дверью она вошла в комнату спиной, с небольшим, заставленным, деревянным подносом. Голова у неё была прибрана: чёрные космы расчёсаны, собраны в длинную, завидно толстую, косу и лежали волосок к волоску. Одета она оказалась в просторное красивое хлопковое платье с юбкой в пол, окаймлённой кружевом, и опоясанная широким чёрным поясом. На щеках лежали какие-то румяна, хотя, может, это вновь было смущение – Нейтанмар не разобрал. Но однозначно отметил что девушка похорошела и заметил даже изящество её неторопливой походки…
Проследовав к столу, она опустила свою ношу и принялась раскладывать глиняные тарелки в которых лежал хлеб, отваренная в мундире картошка и овощи, масло, сметана, овощной суп, в стаканах же была вода.
Мисса, глянув мельком на угощения поджала губы.
- Пожадничала? – фыркнула она, заставив девушку растерянно захлопать глазами. – Они дали деньги, сходи в погреб и принеси вина, пусть угостятся... А вы присаживайтесь, вон еда, вот стулья, не обидьте, а то обижусь… а, минуточку…
Она вновь взялась за черпак, щедро хватила им оранжевой жижи и вылила её в супы, довольно улыбаясь. Нейтанмар с сомнением глянул на угощение, затем покосился на г-а Диренни, ожидая его реакции. Что-то ему не хотелось пробовать варева ударенной копытом старухи…

Нейтанамр окинул взглядом белый лист расписанной чёрным углём, пошелестел страницами, просматривая записи которые, как обычно, прекрасно помнил и так, но желал уточнить, во избежание неточностей. Ему всё ещё не хватало информации для выводов, а страх ошибки прижимал его язык к нёбу и простреливал крылья фантазии, заставляя рассудок смотреть на ситуацию здраво и видеть мир таким как он есть. Как через чистое стекло, а не пестрящий красками витраж. Но всё же, в глубине своей, этот сравнительно молодой эльф, столь приземлённый с виду, способен был делать довольно смелые предположения, пусть они никогда и не попали бы ему на язык.
Например, он подозревал милую Лукрецию, которая, будучи внучкой знахарки, имеющий доступ к нужным травам и сведущей в алхимии могла изготовить яд и отравить соперницу. Ему думалось даже что сама Мисса могла ей в этом помочь. От чего бы и нет? Она была одной из тех женщин, чью ложь мужчине было не дано раскусить.
Но, дабы не показать его слишком мнительным, он подумывал о вещах и более простых. Возможно смерть несчастной Матильды не имела никакого отношения к некроманту и являла собой весьма специфическую случайность или же какую-нибудь не типичную болезнь. Которая весьма легко обнаружилась бы при вскрытии. Но кто вникает в проблемы внезапной гибели здоровой женщины так глубоко, когда дело идёт о простой селянке из простой деревни?
Так же могло статься, что её укусила какая-нибудь змея, но яд её, в силу особенностей организма, мог подействовать не сразу, а кошмары были лишь побочным эффектом умирающего сознания. Так ли нетипичен бред для умирающего? Для борющегося со смертью организма?
Но все эти версии он держал при себе, решив, что озвучит их только тогда, когда найдёт им достаточно веское подтверждение. И лишь одна мысль беспокоила его всё сильнее и сильнее, застряв занозой. Ему всё не терпелось сорваться в поле и проверить своё предположение покуда с обнаруженными Диренни следами не произошла какая-нибудь напасть….
Новые вопросы, заданные Летео, немного озадачили его ученика… точнее озадачил один единственный, про слишком крепкий сон, но он так и не смог разгадать той мысли, что за ним скрывалась. Идея о вмешательстве поклонников Вермины была столь экзотической для подобного места, что ну никак не могла посетить его голову. И всё же, поставив удобно и изящно руку с углём, он принялся записывать.
- Замечала ли я кто-где ходит? – фыркнула знахарка. – Вы не ту бабу об этом спрашиваете, я за соседями не слежу, и моя хата не так, чтобы в центре. За этим идите к старосте или сами приглядитесь – непременно приметите тех, кто по улице шатается и шеи вытягивает, за чужие заборы да окна заглядывая. Что касается сна, мне с таким никто не жаловался, скорее, как раз напротив – на бессонницу. Ну, разве, что брать во внимание слабость, но это почти в всех стариков в то или иное время года, а то и у всех разом, когда неурожай. Отдельно выделить никого не могу.
Усевшись за стол, Мисса показательно закатала рукава, скинула с плеч за спину пышные локоны и взялась за деревянную ложку, не дожидаясь гостей. «Не воспитанно это,» - вновь, машинально, отметил про себя Нейталмар, холодно зыркнув на один из стульев, расположился по левую руку от Летео. Тут же вернулась и Лукреция с глиняным кувшином домашнего вина. Учитель наставил на перекусе, хотя альтмер подозревал что тот попросту голоден.
- Не забывайте, что вы на особом положении, - шепнул он в полголоса. – Не налегайте на масло и хлеб. Лучше ово…
«Овощи… Да они тут и самые не подозрительные, хотя как знать в какой воде их отваривали?... Небось начерпали из этой же реки, сразу же бросили туда продукты и так вскипятили до готовности…» Определённо для эльфа, привыкшего к жизни аристократа, представленные здесь угощения были в высшей мере сомнительны. К тому же, он опасался принимать еду у незнакомых и всё думал, как бы поделикатнее избавить себя от необходимости угоститься. Уж лучше взять что-нибудь у местного пекаря. А фразу не договорил, потому что Лук, поставив кувшин, уселась с лева от него и могла расслышать о чём они говорят. Хотя, вот так сразу замолкать, тоже не очень-то вежливо. Поправив платье на коленях, юная селянка положила локти на стол и принялась неспешно хлебать суп, щедро сдобренный непонятным оранжевым нечто… Наверняка Мисса назвала бы это изобретение соусом, для Нетанмара же это было просто слишком ярко-оранжевое варево.
Вообще-то, вопреки негативной настроенности Нейтанмара, еда была вкусной и сытной, а все овощи в неё положенные свежими и сочными. Но он пока просто водил ложкой, мешая суп да косился на овощи и г-а Диренни, тайно рассчитывая на то, что он с голоду стремительно истребит свою порцию и уведёт его как можно скорее из дома этой чудаковатой старухи.
- Ты ешь, - фыркнула Мисса, заметив его неспешность и вновь сверкнула глазами, - а то обижусь.
Дабы есть было не так скучно, она приподнялась и по шире распахнула занавески окна, располагавшегося прямо над столом. Новые краски, однако, не сделали еду аппетитнее.
- Слишком горячее для меня, - спокойно заметил альтмер, продолжая свои манёвры.
- А хотите вина? – раздался под ухом мягкий голос Лукреции.
Взяв его стакан она быстро выплеснула воду из него в стоявшее поблизости ведро для мусора, поставила обратно на стол, взялась за кувшин и неспешно перелила в него прозрачную красную жидкость, сладко пахнущую виноградом и пряностями. «Вино…» - как-то сразу припомнилось, что туда любили добавлять яд аристократы. Не так, чтобы он был параноиком, просто вспомнилось и всё… Он неуверенно пододвинул к себе стакан, заглянул внутрь, поднял глаза ну Лука, и та вновь поспешила спрятать глаза за пышными ресницами, уставившись в тарелку супа, точно за пристальный взгляд её могли в чём-то обвинить. А он так и не понял, румянец это на её щеках или она просто покраснела…

Пришлось сдаться.
Летео завёл с Миссой разговоры ни о чём, по крайней мере ни о чём важном в их деле. Хотя Нейтанамр и слушал их довольно внимательно, ничего мало-мальски полезного, для своих догадок, не выудил, а сам задавать вопросы не спешил. Всё ещё не хватало зацепок, которые могли бы навести на мысль, какой-нибудь странности, улики, обрывка подозрительно звучащего разговора. Это в некоторой степени расстраивало альтмера, но если взглянуть на ситуацию под другим углом, под тем самым, что утверждал, что отсутствие странностей, это тоже вполне себе улика, то… если им до этого момента никто не врал… Одинокая фигура на кладбище. Внезапная смерть. Никакого яда. Никаких подозрительных личностей. Никаких магов в деревне. Если всё это и были улики, призванные привести их к ответу, то ответ этот виделся весьма удивительным. Так глянуть, то все деревенские тут были ни при чём, да и в деревню никто на днях не захаживал. Что за чертовщина!?
Наверное, кто-то врёт… или что-то не досказал… или они не нашли ещё верного вопроса. Это даже смешно! Простая деревня. Здесь не могло случиться ничего эдакого! Или могло? От всего обилия вопросов у него начинала пухнуть голова… Интересно, а что сам Летео обо всём этом думает? Он ведь старше и опытнее, наверняка уже набил руку на подобных делах… у него должны были быть какие-то предположения и идеи! Не зря же он спрашивал что-то про сон… сон… кошмары. Что вызывает кошмары?
Увы, сесть и подумать спокойно, ему не дали. С одной стороны, его то и дело одёргивала Мисса, изображая из себя обиженную хозяйку, с другой хлопотала Лукреция, пытаясь сделать всё, чтобы гостю было уютно – то и дело подливала в бокал вино и пододвигала тарелки, предлагая угоститься. При этом так старалась, так старалась… и прятала чёрные глаза за пушистыми ресницами. Нейтанмар её понял, но взаимного интереса не обнаружил, а потому вёл себя так, словно ничего не замечал.
Поданное ему вино пришлось попробовать – оно оказалось на удивление недурным, настолько не дурным, что было бы уместно предлагать его в какой ни будь гостинице для путников и гостей со средним достатком. Хотя он и подозревал что тайна вкуса таиться в добавленных в него специях, которые он никак не мог определить, а ведь в этом деле кое-что смыслил. Озадаченный он поинтересовался у Лука из чего сделан этот напиток и… безумная Мисса добавила в него шиповник и чертополох. Ну надо же… К слову, было оно не очень-то крепким. Пригубив немного, он взялся за практически полностью остывший суп, что явно не сделало его вкуснее, съел половину варёной моркови и кусок хлеба. Несмотря на то, что суп не был доеден, он почувствовал себя сытым и съевшим больше, чем нужно было.
Сидевшая под боком Лукреция пыталась завести с ним разговор о городе и жизни в нём, расспрашивала нравиться ли им их деревня и, на манер светских дам, пыталась завести разговор о погоде. Но выходило у неё это столь неловко и однобоко, что сразу же становилось скучно. Да и сам альтмер отвечал её простыми короткими фразами, не задавая встречных вопросов, так что с его лёгкой руки разговор у них не завязался. А стоило только повиснуть неловкому молчанию, как девушка пододвигала к нему очередную глиняную миску и лепетала «вы угощайтесь, угощайтесь». Нейтанмар в очередной раз просто кивал в ответ, но еду старался не трогать. Так и вышло что большую часть времени они молчали и слушали разговор Миссы и Летео.
Наконец экзекуция подошла к концу и Нейтанмар, быстро встав из-за стола, отвесил хозяйке благодарный поклон, обрадованный долгожданной свободой. Но если они и планировали покинуть дом, то не так скоро. Диренни внезапно обнаружил желание поговорить с Луком. Положив посуду в большую лохань с водой, стоявшую на столе, девушка обернулась и удивлённо округлила глаза, обнаружив что гости последовали за ней.
- Могу ли я помочь вам чем-то ещё? – вежливо поинтересовалась она.
Слова Диренни заставили её хорошенько задуматься, а Нейтанамр вновь забрался в сумку за посменными принадлежностями.
- Ну… - тихим шёпотом начала она покосившись на дверь. – В деревне говорят, что это Яшка постарался. С того дня как она умерла, его никто не видел. Отец говорил, что он в сарае заперся и горюет, никого к себе не пускает и говорить ни с кем не хочет. Сразу прочь гонит. Но деревенские говорят… да и мне самой кажется… - она прикусила нижнюю губу заливаясь смущённой краской. – Может он там что-то недоброе делает. Или его совсем там уже нету… - Она помолчала, а потом добавила неуверенно: - Я видела вы на лошадях приехали… И если вам негде их оставить. Я могла бы их с нашей коровой пристроить и накормить… и… если вам ночевать негде… я могу с бабушкой поговорить, думаю она не прочь будет постелить вам где-нибудь. Места у нас достаточно, целая свободная кровать. Если хотите.
Нейтанмар покосился на учителя, ожидая его реакции на предложение. Нужно ли говорить, что его не слишком-то прельщало подобное предложение? Впрочем, недовольства он никак не выказал, лишь терпеливо ожидал.

В отличие от своего учителя Нейтанмар шёл довольно легко, не зависимо от того вела дорога вверх или вниз, да и, признаться, не замечал того расстояния которое проходит. Пристроившись возле Диренни он продолжал размышлять о полученных ими сведеньях желая, с одной стороны – поскорее выдать годную теорию которую можно было бы проверить, с другой – опасался спешить с выводами. Но ничего… вот сейчас они доберутся до поля и… там-то точно след остался!
- Не знаю, что и думать… - отозвался он, пожимая плечами. – Мне кажется если она решит нам соврать – мы её на лжи не поймаем. Это очень… специфическая женщина, мне сложно понять её… какая-то она слишком хаотичная и громкая, я не могу определить показное это всё или она и вправду такая. Что же до Яшки, - он помедлил, размышляя, - может она не упомянула его потому, что сочла это не важным? Мне кажется, она всё-таки не глупая…
Диренни тем временем выровнял дыхание и спуск продолжился. Глядя на своего учителя, обливающегося потом (а ведь день ещё выдался жарким), Нейтанмар думал, что это пойдёт ему только на пользу. Куда проще будет сбросить вес… эксперимент ведь продолжался.
- Я заметил, - бросил он на замечание о Луке. – Но такие девушки не для меня.
И дело было даже не в предрассудках. Все мы ищем равных, а могла ли быть равной ему деревенская девчонка, которая не умеет даже толком читать и писать? Если вообще умеет. Всё-равно что связаться с маленьким ребёнком, который делает круглые глаза и непонимающе хлопает ресницами, когда речь заходит о вещах обыденных. К тому же, он задался целью отбелить имя своего рода и получить титул, а не наступать на те же грабли, что и отчим…
- Даэдропоклонник?
Нейтанмар нахмурился. Этого брата где только не встретишь и с каким только заданием не найдёшь. Они ассоциировались у альтмера с дичью и мракобесием, которое сложно было уразуметь здравым рассудком. Но всё же это показалось ему слишком уж смелым предположением.
- А у вас нет никаких больше предположения на этот счёт? Думаете это именно Вермина?
Он смутился. Раз уж Летео раньше имел с этим дело, значит знает о чём говорит, но… серьёзно? Даэдропоклонники? Здесь? Да что им тут нужно? Секрет приготовления сладких булочек?...
Едва Диренни привёл его в нужное место Нейтанмар принялся осторожно осматриваться, метр за метром изучая лежащую под ногами траву и следы. Действовал он осторожно и тщательно, так что это заняло у него порядком времени, но результат того стоил.
- г-н Диренни! – выкрикнул он опускаясь на корточки возле большого участка сырой земли – тут явно что-то росло, но его на днях выкопали оставив сверху большой прямоугольник неровной сырой земли. – Вот она…
Вновь вереница босых женских следов, держащих направление к раскинувшемуся за полем лесу.
- Я об этом ещё тогда подумал, - признался Нейтанмар поднимаясь и оглядываясь по сторонам. – Только не верилось. А вот теперь вижу – следы только Матильды… никакого некроманта.
Поднявшись он прошёлся вокруг, тщательно осматриваясь, но результат остался тот же.
- Не мог же он просто воскресить нечисть и отправить её гулять саму по себе? Или это мог быть какой-при приказ, но мог ли он контролировать её на расстоянии? На сколько велико оно может быть?
А если предположить что некроманта не было?... Он невольно поджал губы и с опаской глянул на лес.

«Сама?» - почти синхронно пронеслась мысль в голове Нейтанмара. «Как сама? Это же не… О…» Он поджал губы и быстро огляделся, с таким видом, точно здесь уже было не безопасно. Трава в поле была высокой, правда сейчас полдень и солнце очень яркое, почти безоблачно. Нет. Сейчас должно быть безопасно. И всё же, от этой мысли всё, как будто бы, сходилось.
- Чёрной фигурой на кладбище могла быть она сама. Кошмары так же наблюдаться у заражённых гемофилией. Но… - его взгляд невольно задержался до расположенных поодаль домах, - кто её заразил? Жрец Аркея сказал, что к ним не приходило никаких путников, стало быть вампир, её заразивший – один из деревенских? Но Мисса не упоминала подобных случаев до этого момента. Почем у сейчас? Стало одиноко? Но ведь это так рисовано, Матильду пришлось бы прятать… или он не рассчитывал на то, что её похоронят?
«И куда это он её так укусил, что знахарка не заметила?!» Не нравилось ему как обернулась история, жутко стало и холодно. Может они таки ошиблись и это некромант-неумёха неудачно поднял нечисть, но не смог её контролировать? Вот она и убежала в лес… Мало ли.
Диренни решил действовать решительно и отыскать девушку, на что Нейтанмар лишь сдержанно кивнул, сожалея что взял с собой меча. Когда учитель погрузился в транс, он держался рядом и придерживал его за локоть, когда в том была необходимость – к сожалению, на поле часто встречались камни, но вскоре он наловчился отбрасывать их в сторону парой пинков. Что было не очень хорошо для обуви, но сейчас это было последним что его волновало.
След слабый, неровный, прерывистый, вёл Летео, а вместе с ним и его ученика, в лес. Подлесок выглядел ещё довольно ухоженно, но чем дальше они заходили, тем больше это походило на настоящий лес – густо разросшиеся волчьи ягоды, сорные травы, муравейники, высокие деревья, сидящие слишком близко друг к другу, ядовитые грибы и птицы, шуршащие крыльями над головой. Густая мозаика крон. Мягкая земля, усыпанная перегноем. Ни дорожки, ни малейшего следа цивилизации, вскоре даже деревня пропала из виду. Одни лишь стволы да серо-зелёно-чёрный пейзаж, разбавленный редкими вкраплениями цветов и ягод.
Наконец альтмер затормошил учителя, мешая его трансу.
- Г-н Диренни, очнитесь, - громко шептал он ему на самое ухо, - мы пришли.
Перед ними раскинула своды просторная пещера. Раньше она, наверняка принадлежала волкам, тем самым что сейчас лежали перед её входом, устьевая каштановую землю и изумрудную траву багряной кровью и выпущенными внутренностями. Подле них лежала какая-то скомканная окровавленная тряпка. Если кто-то из эльфов осмелиться взять сей лоскут в руки, то обнаружит что это остатки белоснежного платья, измазанного в чёрной земле и волчьей крови.

Не сказать, чтобы открывшаяся перед ним картина хоть сколько-нибудь прельщала. Растерзанные волки щедро усыпали собой весь вход пещеры и её окружение, подобно бурому, грязному коврику по обыкновению стелимому мягкой рукой добродушной хозяйки. Вон, под кустом, он видел оторванную голову, из ошмётка которого торчала белые кости позвоночника. Вот кишки, тянущиеся по траве, стоит только проследить их взглядом, и вы найдёте и желудок, и печень и разорванный живот из которого торчит лёгкое, в тканях которого копошатся личинки мух. Вот клочки шерсти, выдранные вместе с кусками кожи. Вот изломанное звериное тело, передававшее своим лицом такую страшную муку и отчаянье умирающего, что оно становилось понятно даже эльфам, и хотелось назвать эту морду именно что лицом, так понятно были искривлены его черты, сводимые болезненной судорогой, так по-человечески смотрели глаза полные ужаса и желания жить, так легко узнаваемо застыла раскрытая пасть в отчаянном вое, требовавшем то ли спасения, то ли компании, подле которой будет не так одиноко прощаться с этим миром. А был и тот что почил мгновенной, безболезненной смертью – его лапа лежала подле их ног, голова была разломлена на двое, осколки костей лежали тут и там, а внутренности, испорченные жарой, солнцем, временем, а пуще всего червями вырванные были свалены в кучу прямо перед входом, точно античная статуя, встречающая гостей у входа в особняк. И этот дикий порыв, вынудивший Матильду сложить остатки невинного зверя подобным образом, явственнее всего сказал Нейтанмару, что она больше не имеет ничего общего с человеком, что, несомненно, придало ему решительности покончить с нею. Эту мерзостную картину завершала невыносимая вонь с беспрестанное жужжание мух, роями носившихся от одного трупа к другому и приникавших к запёкшейся крови тонкими хоботками, желая утолить жуткую жажду рождавшуюся от необходимости носиться от одного трупа к другому, всюду откладывая яйца и совокупляться. Они были сейчас что маленькие демоны, процветавшие от чужой смерти. «Где жизни стало меньше, там стало больше гнили…» - сделал вывод Нейтанмар и, поморщившись от отвращения, отвёл глаза и зажал нос.
Отойдя в сторону он осмотрел землю вокруг, выудил из-под лесной подстилки длинную увесистую палку и ею подцепив окровавленную тряпку распростёр её на траве, подальше от волков, мух и вони. Когда-то светлое и нарядное, сейчас оно было чёрным от налившей на него сырой земли, тёмно-бурым от запёкшейся крови и измочаленным гробовыми досками, а также острыми волчьими клыками и в целом представляло собой зрелище весьма безобразное.
- Г-н Диренни, - серьёзно начал мер, хмуря брови, и его задумчивый взгляд в этот миг стал невероятно проницательным. – Эта вампирица – молодая, если бы она сунулась в деревню, её наверняка бы заметили. А волков она подрала день или два назад, сейчас она должно быть жутко голодна и пережидает день в пещере с тем, чтобы ночью вылезти и поживиться. Так же я не ручаюсь за то, что она не учуяла нас и сейчас не слышит. Днём им полагается спать, но это отнюдь не правило, которого они строго придерживаются, и я не думаю, что сон хищника будет могильно крепок. Лучше всего если мы завалим выходы из пещеры и вернёмся в Даггерфолл. Нам не за чем рисковать своими шеями, здесь нужды боевые маги и серебренные мечи.
В своих словах он был необычайно серьёзен и всё же в его жестах и голосе не было ничего, что давало бы повод упрекнуть мужчину в недостатке храбрости, язык ему развязал скорее тонкий расчёт и нежелание рисовать понапрасну жизнью, в то время, когда без этого можно было обойтись.

Учитель явно был не готов к столь живописной зловонной картине, сама суть которой въедаться в мозг, подобно кислоте, со всеми своими ужасающими подробностями, даже если не посчастливилось любоваться ею всего пару мгновений. Нейтанмар полностью разделял его чувства, хотя и повёл себя более сдержанно. Он крепко сжал вцепившуюся в него руку, но слабо представлял себе, как именно это может помочь в подобной ситуации, но во всяком случае этот жест сказал Летео что он рядом и готов поддержать. Однако, дальнейшие слова учителя его огорошили, и дело было не в том, что стоящий перед ним мер водил дружбу с вампиром, но что позволил ему добровольно пить свою кровь! Альтмер озадачился. И кем считать его теперь: безумцем или идущим на всё ради друга? Или же и то, и другое? Но что же тогда будет преобладать? Без сомнения, подобный жест вполне шёл добродушному Летео, но всё же, казалось, что в нём достаточно понимания, чтобы избегать подобного. Но, если же вернуться к сути его высказываний, они не слишком-то прельщали.
- Простите, г-н Диренни, но это безумство, - холодно отчеканил мер глядя на него сверху-вниз. – Вампиры — это паразитическая раса, созданная даэдра, она живёт за счёт того, что пьёт чужую кровь. Это не только злой смех Молаг Бала, адресованный Аркею, но и раса хищников, заточенная под убийство нас и то того, что они не глупеют и не дичают, становиться только хуже. Подумайте, что будет если отпустить эту женщину! Мы ведь не сможем исцелить её, а значит она вынуждена будет пить чужую кровь и заражать других своей скверной. Это мерам сложно подхватить заразу, но люди лишены подобной устойчивости. Жителях этой деревни – они не единственные такие, кто не сможет опознать гемофилию и вовремя исцелить больного. Эта женщина со временем может захотеть разделить вечность со своим отцом, матерью или возлюбленным. Ей не захочется делить вечность с одиночеством, и она начнёт заражать других. А надёжного лекарства от этого так и не найдено. Прочтите, г-н Диренни, но даже если она вменяема, её нужно уничтожить.

От полученного ответа Нейтанмара охватило негодование. Поджав губы до такого состояния что они превратились в узкую щёлочку он выпустил руку учителя и отступил назад. «Глупец! Как же он не понимает!?» - внутренне гневался альтмер и этим самым гневом в этот самый миг выражал не своё недовольство чужой позицией, но страх за дорогую ему жизнь. Молодая вампирица, опасная, непонятно что творилось в его голове, а он намеревался пойти к ней с белым флагом и надеяться, что она не нападёт!? Предлагал выпустить её на волю! Да даже если она не солжёт…
- Одумайтесь, Летео, одумайтесь! – строго бросил он сжимая кулаки. – Вампиры отвратительны по своей природе, они живут за счёт того, что пьют кровь. Они собираются в кланы и терроризируют округи. Убивают людей, одурманивают их превращая в скот и рабов, крадут их души – ибо каждый вампир принадлежит Молаг Балу. Даже если эта женщина сейчас не солжёт нам, откуда мы можем знать, что она не станет такой же тварью? Сейчас она молода и напугана, вы верно подметили, но что станет с ней, когда она освоиться? К тому же, неделю без крови! Да она наверняка одурела там с голоду и кинется на нас сразу же как мы к ней подойдём. Может вы и согласны рискнуть и дать ей шанс, спасая одну жизнь, но я не готов отпускать её и рисковать десятками жизней. Уж простите, но жизни на другой чаше весов явно перевешивают. Мы обязаны убить её, как бы тяжело это ни было. Если же вам не хватает духу, - он помедлил, сделав глубокий и тихий вдох, - я это сделаю.

Отредактировано Нейтанмар (03.04.2016 22:44:14)

Редко, когда случалось, что Нейтанмар объединял в себе столько противоположностей, сколько набралось в нём сейчас. Этот спокойный серый лик, казался лицом бесстрастной статуи чьи черты коверкали лишь нахмуренные брови и взгляд, приобретавший пронзительность полную осуждения и несогласия. Но то были возвышенные осуждения и несогласия, скорее напоминавшие сухую констатацию вещей, чем выражали истинное чувственное недовольство. Меж тем, в глубине своей он напоминал вулкан в котором вскипали самые твёрдые породы, и лишь природный флегматизм и неумение выражать свои чувства, не позволили ему выдать себя. Но как же он был зол на стоявшего перед ним глупца – наивного, верящего в возвышенные, оторванные от жестокой реальности, мечты. Казалось он весь был соткан из добра и света, и только хуже становилось от того, что он упёрся, в кой-то веке проявив решительность и стойкость ссорясь с тем, кто желал ему исключительно блага. Ха! Ну не ирония ли это – молчать, когда тебя посыпают солью враги и так упрямо противостоять тому, кто стремится сохранить его. Нейтанмар слышал все эти истории о «добрых вампирах», но давно уже сделал для себя твёрдые выводы которых намеревался придерживаться. Зверь он и будет зверем, как его не назови, в какую одежду не обряди, душа его будет зла, над ней властвует Князь Даэдра. Ему больно было видеть, как легко Летео согласился пойти в логово к этому зверю. И даже если бы Матильда поклялась, что не желает никому зла, даже если бы Иллюзия подтвердила искренность её намерений – альтмер не поверил бы ей. Ибо сущность рано или поздно берёт над нами верх, проявляется в мгновения слабости и несёт разрешение в этот мир. И на кого тогда падёт её тяжкий грех? На славного Диренни и на него – того, кто не смог его остановить, найдя верные слова? Вот о чём думал его ученик, сверля мастера холодным взглядом, точно надеясь, что он одумается. Как жаль, что они не в замке! Он бы нашёл для него сотню подтверждений своих слов в ближайшей библиотеке, ибо сам – увы – не был достаточно хорошим оратором и искусство очарования толп было ему недоступно. И меж тем, он смиренно молчал, с видом мера готового подчиниться, хотя сам твёрдо решил для себя, что не позволит Матильде гулять на свободе. Он не знал ещё как провернёт подобное действо, но в своём намерении был абсолютно уверен. И всё потому, что этот глупый добряк, делавший себе славу тем, что жалел монстра – славу наивного глупца! – действительно был ему дорог. Можно сказать, он стал ему даже больше чем другом, ибо связь учителя с учеником ближе скорее к отношениям отца и сына.
Но всё же продолжал молчать, понимая, что слова здесь не помогут.
- Добром это не закончиться, - только и бросил он, отворачиваясь.
И, после того как перед входом в пещеру были выставлены парализующие руны, он поспешно направился в сторону деревни. Его вечно неспящий рассудок напоминал, что они обязаны продолжить расследование и выявить того вампира, что заразил Матильду.
- Вот вы полагаете что они могут быть разумны и жить спокойно среди людей, - прервал он, наконец, затянувшееся молчание. – А между тем, спешу обратить ваше внимание на следующий факт: в деревню, по словам жреца Вардена, никто посторонний не являлся. Следовательно, вампир тут живёт достаточно давно и люди его принял. Но посмотрите, как он отплатил им за доброту – погубил душу и тело несчастной женщины. Молодой. Красивой. Не сложно догадаться какие у него на неё планы. И всё это из того о чём я вам говорил! Они не могут сдержать свою звериную натуру и никогда не могли. Подумайте над моими словами и одумайтесь пока не поздно. Мы всегда можем послать за мечами во дворец.
Говорил он спокойно, но в его голосе чувствовалось едва ли не пророческое предостережение, которое обычно изрекают старцы и жрецы, коим позволено видеть бедующее, однако, они понимают и всю своё бессилие пред судьбой, что приоткрыла им свой лик и это придаёт их голосу нотку горечи и сожаления. Даже странно было слышать подобный тон от столь молодого эльфа.

Разговор зашёл в тупик, ибо оба собеседника были слишком упрямы, чтобы изменить своё мнение. Самым щекотливым оставался вопрос: «а что же дальше делать?», да и стоит ли что-то делать вообще? Откровенно говоря, Нейтанмар никогда не был докой по части отношений, хотя и стремился всеми силами освоить психологию, он с трудом представлял себе во что может вылиться тот или иной его поступок, в столь сложной ситуации. Ему не хотелось потерять учителя из-за такой глупости, но больше всего он страшился что тот умрёт от рук вампирицы. Он ведь хотел как лучше, хотел защитить дорогого ему эльфа, но почему-то всё в очередной раз складывалось словно бы… наоборот. И отвратительным было осознание того, что он не знает, как это исправить…
Тем временем тропа вела их то вверх, то вниз и Диренни вновь запыхался, явно не привыкший к подобным нагрузкам. Нейтанмар спокойно ждал его, когда тот останавливался в тени или на солнце, чтобы отдышаться, не выказывая при этом никакого недовольства, никаких чувств, точно бездушная древняя статуя. Как-то во время очередной такой остановки, заметив, что платок Летео насквозь промок, он забрался в сумку, выудил оттуда свой, и протянул его учителю, а затем и небольшой бурдюк с тёплой водой.
- Знаете, одна такая прогулка каждым утром, - обронил он, - могла бы здорово сэкономить нам время. Я про наш эксперимент. Если хотите вы могли бы заниматься со мной. Я бегаю по утрам, если есть такая возможность…
«Если вам это интересно» - читалось на его лице, да и предложение было сделано словно бы между-прочим, раз уж дело того коснулось.
Тем временем дорога всё же вывела их обратно в деревню. Спросив у селян дорогу, Нейтанамр быстро привёл учителя к дому пекаря, находившегося недалеко от реки. Признаться, его дом смотрелся весьма прилично на фоне остальных, настолько прилично что альтмер сходу счёл его именно домом, а не избой или лачугой. Сделанный из хороших кусков дерева, довольно аккуратный, относительно новой, высокий и светлый, всё здесь говорило о достатке.
Входов было два – один у самой дороги вёл в магазинчик – отдельную маленькую комнатку, сообщавшуюся с остальными, где сейчас стояло несколько селян и переговаривалось с хмурой тучной дамой в белом фартуке – судя по всему женой пекаря. Судя по тому, что было видно через окно, местные таки были знакомы с правилами содержания магазинов – там всё было довольно чисто и аккуратно. Вторая дверь вела уже в дом, до неё пролегала довольно широкая натоптанная тропинка, ведущая через небольшой двор, мимо большого сарая. Нейтанамр уже собирался было пройти прямиком по ней и даже опустил руку на калитку, как вынужден был тот час же отпрянуть. Пара больших псов, заметив его манёвр, выбежали из-за амбара, стремглав промчались по двору и крепко цапнули бы его, если не длинные железные цепи, одёрнувшие их всего в паре метров от эльфа.
Хозяйка, естественно, заметила шум, отвлеклась от разговора и выглянув в окно, суетливо понеслась к дверям.
- А ну-ка, фу! – рявкнула она глубоким басом на сторожевых псов. – Пошли отседа, я сказала! Здравия вам, с ем пожаловали?

Нейтанамр просто присутствовал при разговоре. Тихо. Представительно. На заднем плане. Пожалуй, это было его… Уже привычным движением плеча сбросил лямку сумки, поймал её, открыл, вынул планшет с прилаженным куском пергамента и уголь. Хозяйке явно показалось несколько чудным то, что он делал – то есть записывал, - но не странным, скорее просто чудным. Это явно чувствовалось во взгляде что она бросила на него, когда он принялся выводить ровные строки.
Он не размышлял над тем, стоит ли говорить родителям Матильды о том, кем… чем она стала, это был слишком деликатный момент, и он не чувствовал себя в праве высказываться по этому поводу. Пусть лучше с этим разбираться учитель, а он просто поддержит, если в том будет необходимость. Но, если спрашивать его, то девушку стоило считать мёртвой. Разве можно было назвать это Матильдой? С другой стороны, вероисповедание внушало ему мысль о том, что с девушкой произошло нечто гораздо худшее чем простая смерть. На самом деле это было отвратительно. Вероятно, даже ужаснее некромантии. Теперь она была почти зверем… каково это – потерять себя? Это как внезапно поглупеть или нечто в этом роде. Ты просто был собой, а потом что-то случилось и… как это назвать? Перерождение? Смерть? Нейтанмару это виделось как нечто ужасное, лучше уж смерть, чем вот так насильно стать… не собой. От всех этих мыслей у него холодок по спине пробегал. Но поему Летео этого не понимает? С какой стороны не посмотри сметь этот монстра выглядело как благо. Почему? Почему он этого не видит? Ведь всё так просто…
Женщина приняла их довольно радушно, хотя её простой грубоватый говор резал слух Нейтанмара. Однако за её тёплой улыбкой скрывалась некая фальшь, весть о смерти дочери в самом расцвете сами по себе способны были сломит дух даже самый сильной женщины, что уж говорить о разрытой могиле! И всё же она улыбалась, надеясь, что эти эльфы хотя бы отомстят некроманту за его происки.
- Я так рада что вы заглянули к нам. Скажите, вы уже напали на след этой твари? Какой же дрянью надо быть, чтобы растревожить могилу бедной девочки. Ах, она у меня такая славная… была такая славная… - её голос дрогнул, Гортензия тряхнула головой, взмахнула пухлыми круглыми ладошками, отгоняя подступившие к глазам слёзы и пытаясь проглотить ком в горле. – Ах, не обращайте внимания. Я уже все глаза выплакала и всё не наплачусь никак… Ух, ну вы тут не, чтобы слушать причитания старой женщины. Прошу, сюда…
Бретонка призывно махнула рукой уводя их в большую, светлую и просторную столовую, в центре которой стоял большой стол и множество стульев.
- Присаживайтесь, - она услужливо выдвинула два стула, и сама уселась, напротив. – Скажите вы же уже нашли что-то? Вы ж не то что наши, вы ж не боитесь? Чем я могу вам помочь – только скажите. Я всё седлаю…
Она с важным видом поправила фартук на груди.
Нейтанмар слушая неспешно текущую беседу опустился на свой стул, поставил планшет на стол и занёс руку, приготовившись записывать.