Альтмер перевёл взгляд на женщину.
Понимающе закивав она сдержанно вздохнула и подняла глаза.
- Да я всё понимаю, господа маги. Вы не смотрите на меня, спрашивайте… такие уж мы, матери… - очередная пауза, ушедшая на то, чтобы собрать все мысли в кучу. – Ну, с подругами своими в основном. Ей же замуж было скоро, вот они и ходили-обсуждали. Кто там у неё подружкой будет. Кто букет собирать. Какое платье там они хотят, что подойдёт и всяк такое. И в лес она ходила, да… будь он неладен. Пошла за цветами, да ягодами для пирогов, вернулась без цветов и ягод. Странная какая-то… я тогда сразу поняла, что она заболела. Знает, пришла, я у ней спрашиваю: «где ягоды?», а она удивлённо так на ведро пустое посмотрела и сказала, что забыла про ягоды. Я у неё спросила, что же она там делала, а она мне «гуляла». Ух… я уж тогда её здорово отлупила, потому как на плохое подумала. Ах… бедная моя девочка. Если бы я только знала, что случиться, я бы руки на неё не подняла то тогда… Вы уж найдите эту гадину, найдите. Рикн его живо на кол посадит, вот увидите. Муж это мой, стало быть, если не знаете.
Ученик тем временем быстро вывел на бумаге несколько строк и задумался. Знахарка ведь тоже упоминала визит в лес… Стало быть что-то случилось именно там или Матильда таки согрешила с кем-то в поле?
- Скажите, а как она выглядела, когда вернулась? – поинтересовался он вдруг. – Не помялась ли причёска или не замаралось ли платье?
- Та нет, какой была, такой и пришла, - пожала плечами Гортензия.
«Вот оно!» - понял мер и тот час же бросил взгляд на учителя. Если бы Матильда действительно занялась тем, за что получила выглядела бы она так же? Едва ли… значит вампир засел в лесу, повстречал девушку… Возможно погрузил в транс и заразил при укусе.
Дверь с другой стороны столовой приотворилась и в неё заглянуло кругленькое мягкое личико ребёнка. Большие голубые глаза с любопытством изучали сидевших за столом мужчин.
- Мама, я есть хочу… - пискнул мальчишка. – Можно мне булочек?
Женщина вздрогнула и, обернувшись, заохала руками.
- Иди отсюда! Не видишь мы разговариваем!? О, впрочем, чего это я?! – она встала с места, вышла из комнаты и вернулась с огромной миской свежих булок, пирожков, кренделей и кувшином молока. – Вот я дурная. Так ведь гостей ничем не угостила. И ты иди сюда, - бросила она мальчишке опуская ношу на стол. – Вот, ешьте, вы небось голодные с дороги. Ешьте-ешьте! Лучших пирожков вы в нашей деревне не найдёте. Никто вас так сытно и вкусно не накормит! Так и знайте! Мой Рикн лучший пекарь тут!
Гортензия аж раскраснелась от удовольствия, раскладывая перед гостями посуду и наливая им молоко. Мальчишка тем временем выглянул в коридор, громко крикнул «пирожки» и вот уже через пару минут в комнату один за другим вбежали ещё трое мальчишек в возрасте от семи до одиннадцати.

Женщина широко улыбнулась и, раздав всю еду, спокойно уселась напротив со своим стаканом молока и большим куском кренделя. Казалось от еды стало лучше и ей и Летео. «Какие мы всё-таки удивительные существа…» - думал Нейтанмар беря в руки булочку с сахаром и внимательно рассматривая румяную корочку. Это угощение не вызывало у него настороженности, как было с варевом Миссы и Лукреции, напротив, он позволил себе немного полюбоваться золотистым цветом, будившим в нём аппетит и внезапно напомнившим что завтрак был очень и очень давно. А то, что завала ему знахарка он почти не ел. «Простое удовлетворение базовых потребностей – еда, вода и сон. Казалось бы, ничего, но эта женщина и Летео теперь выглядят счастливее. А ведь она потеряла дочь… Наверное, все раны можно заворачивать, хотя бы от части.» Он не мог сказать почему, но это его удивляло и завораживало. То, что они умели находить счастье и утешение в самом простом, казалось что они… живут. Умеют это делать. А большинство просто пропускает радость сквозь сито.
Появление многочисленного выводка его не удивило. Право, это ведь глубинка, здесь приято иметь много детей и странно было бы если Матильда была её единственным отпрыском. Обычно рождают как минимум до сына – чтобы было кому носить семейную фамилию. К тому же так было лучше для выживания – лишние рты конечно надо кормить, но рабочая сила лишней не бывает, дети всегда делают что-то по дому. Хотя бы уборку, и то хорошо, а в идеале – натаскают воды, помогут вспахать поле и оросить посевы. Молодость не вечна, а старости всегда нужна её поддержка.
Всё-таки слава Рикна не была преувеличена. Даже самое простое из представленных здесь угощений было весьма вкусным, что уж говорить о пирожках с ягодами (ему вот попался черничный) и фирменных сладких булочках. Правда в отличие от городских в них было что-то… Нет, они безусловно были хороши, хотя и не сравнились бы с дворцовой или едой в дорогом ресторане или гостинице, но было в них какое-то ощущение… вкус. Нечто что говорило, что это было приготовлено в деревне. Обычно люди называют это «приготовлено с любовью», в то время как высокооплачиваемые повара просто готовили «профессионально». Но Нейтанмар счёл что тут своя рецептура или способ готовки. Это ведь не удивительно, когда готовят в простом доме и на профессиональной кухне, где есть всё необходимое. Свежее молоко тоже порадовало.
Хотя в основном мысли альтмера всё же крутились вокруг Матильды и загадочного вампира. Откуда он пришёл сюда и зачем? Или же он живёт среди деревенских? Почему он ещё ни на кого не напал? Или нападения стоит ожидать в ближайшее время? Теперь они, наконец, вызовут стражу или Добродушный Диренни вновь будет настаивать на переговорах? А если они всё-таки вызовут магов, то что он будет делать с Матильдой? Ведь её тоже положено будет убить… Может он всё-таки пойдёт на этот шаг и больше не нужно будет беспокоиться по поводу его жизни? К тому же, они ведь поставили парализующие руны у входа в пещеру. Что если заразивший Матильду вампир был там с ней? Что если он владеет магией и сможет развеять ловушку или обойти её? Что если попадаться только один вампир, а второй сможет выбраться наружу? Пойдёт по их следу? Убежит? И что же теперь? То, что вампир укусил её в лесу ещё не значит, что он не один из местных. Опрашивать подозреваемых дальше или вернуться к Матильде? А ведь стоило только ответить на один из этих вопросов, сделать что-то и непременно возникали новые.
Наверное, стоило взять пример с окружающих – просто выкинуть это всё из головы, ненадолго, и спокойно поесть. Им точно понадобятся силы, но Нейтанмар никак не мог заставить себя сделать это, еда была для него просто едой – чем-то гораздо менее важным чем дело. Как простая остановка во время путешествия, дававшая возможность отдышаться и подкорректировать дальнейшую путь, продумать нюансы. Хотя, признаться ему бы хотелось… очень хотелось…
Вот обед подошёл к концу, и Гортензия засуетилась вокруг детишек которые, к слову, вели себя довольно шумно – всё в них вопило «я здесь!». Они смеялись, болтали ни о чём, спрашивали всякие глупости, дёргали друг друга за волосы и уши, а потом вздрагивали, услышав упрёк от матери и секунд десять сидели смирно. Даже их движения – быстрые, стремительные, чем-то напоминающие его собственные, но более плавные и естественные, были полны не сил, но энергии. Странного ощущения, чего-то такого что реветься вперёд с неудержимой силой. Они напоминали ему его сводную сестру и брата в молодости, хотя в детей аристократов это не так сильно выражено, их учат быть спокойными и покладистыми. Словно сонные мухи. Но они ведь всё равно были детьми, всё равно это было. Хотя, судя по всему их энергичность здорово выматывала Гортензию, но сейчас это было ей даже на благо. Когда последний пряник исчез с тарелки они спросила:
- Хотите ещё? У нас есть! Токма скажите, я принесу! Или с собой могу дать.
И тут Нейтанмар спохватился и полез в сумку, щедро отсыпав на ладонь золота он поднялся и протянул их женщине.
- Вот, возьмите, - попросил он, - это за еду.
Гортензия, однако, не оценила его жеста и категорично взмахнула рукой.
- Уберите это! – потребовала она. - Я угощала гостей, а с гостей я палаты не беру. К тому же неужели вы думаете, что мне нужно от вас золото? Я хочу, чтобы вы отомстили за мою дочку, найдите того, кто с делал с ней это – вот лучшая плата.
Аотльтмер, поняв, что своим предложением оскорбил женщину, однако быстро смекнул что сказать.
- Заверните мне на это пару пирогов, пряники и ещё несколько пирожков с черникой.
Гортензия подумала и, кивнув, взяла деньги.
- Если только так…
Через несколько минут всё, что попросил Нейтанамр оказалось запрятано в сумку. Детишки тем временем покинули столовую, а хозяйка, выполнив свой долг опустилась, напротив.
- Ну-с. Могу я ещё чем-нить вам подсобить? Простите не стесняйтесь.

Хозяйка искренне пожелала им удачи и вновь немного приуныла, с надеждой провожая гостей. В какой-то миг казалось она сорваться с крыльца магазинчика и броситься за ними, помогать в расследовании, но этого так и не случилось. Проводив их взглядом до ближайшего поворота Гортензия развернулась и вошла, и скрылась за дверью. Всё это Нейтанмар заметил, когда они обходили большой амбар, вокруг которого крутились, на длинной цепи, сторожевые псы, зло зыкавшие мелкими злыми глазами и готовые в любой миг сорваться с места и яростно защищать хозяйское имущество. «Похоже ей действительно нужна наша помощь…» - подумал Нейтанамр переводя взгляд на учителя.
- Тогда нам лучше не задерживаться у Яшки, - заметил он. – Если вы уверены, что хотите пойти к нему прямо сейчас. Я бы предложил напротив в начале зайти в лес и исследовать округу пока светло, на небе не облака и очень жарко, вампиры едва ли осмелятся выбраться наружу, - тут он предусмотрительно понизил голос. Вокруг никого не наблюдалось, но как знать, заборы здесь были достаточно высокие, да и за углом кто-то мог притаиться… Зачем? Любопытства ради, их появление несколько переполошило местных жителей и уже в норме казалось то, что заметив их постоянно провожают долгими пристальными взглядами. К тому же после слова «вампир» мог начаться такой переполох… - Но вечером Матильда наверняка выберется из пещеры и если вы уверены, что хотите с ней встретиться… Скажите, вы думаете это всё-таки кто-то из местных?

- Вот что смущает меня больше всего, - начал альтмер. – Если он хотел заполучить себе Матильду, то сделал это очень уж неловко. Возможно всё пошло не совсем по плану. Но если подумать: девушка умерла, её похоронили и с ней теперь уж точно не выйдет спокойно жить в этой деревне. Разве что вампир собирался в ближайшее время покинуть посёлок. Эта мысль заставляет вспомнить о Митане, сыне кузнеца, но если так, почему сейчас? Она ведь и так была его суженой, он мог бы сделать всё по-тихому. Или может в дело замешан ещё какой-то тайный обожатель о котором мы пока ничего не знаем? Он решил, что таким образом уж точно удержит девушку при себе и решил поселить её в той пещере… если так, то это не очень умный человек. Но, это лишь предположение, просто… что-то здесь не сходиться. Как-то это совсем неловко…
Нейтанамр замолчал ненадолго, вновь обдумывая всё, что было ему известно, но пока так и не мог понять, что именно упускает из виду. Может они что-то ещё не нашли? Что-то важно? Или нужно просто ещё подумать и… А ведь по сути это было его первое серьёзное задание на стажировке, ему так хотелось отличиться и решить эту задачку, но пока простенькое дело, связанное с некромантом оказалось не таким уж и простеньким.
- Прежде чем идти к ней нужно будет купить курицу или что-то вроде, - заметил он. - Она наверняка будет голодна…
Нет, решения учителя он по-прежнему не одобрял, но ему не хотелось, чтобы Летео оказался укушен или убит. Ровно, как и он сам не собирался умирать или лишаться пары стаканов крови. И если простенький дар может увеличить их мизерные шансы на счастливый исход, то следовало им воспользоваться.
Впереди тем временем замаячил дом лошадника – длинный, приземистый, зелёного цвета. Он был расположен в не очень удачном месте и казался косым, так как земля в одной свей части уходила под наклон. Словно бы дом был нормальным. А потом случилось землетрясение, ландшафт немного изменился, а дом вроде остался цел, но теперь был вот в таком вот странном виде. В непосредственной близости от него находился большой амбар с сеном, конюшня и закон для лошадей в котором паслись три стреноженные кобылы – две гнедые и одна в мелкое белое яблоко. Постройки были, как и дом, весьма скудного оформления и грубой работы, но явно добротные. Во дворе крутился большой чёрный пёс, довольно грызеного вида. Гостей он заприметил издали и теперь застыв, точно статуя, насторожил уши и следил за их передвижением. Простенькое заклинание, которые своевременно сотворил Нейтанмар успокоило его и позволило им подойти к крыльцу, но ответ на стук послышался не из-за двери, а раздался позади них.
- Э! – крикнул высокий здоровый мужчина, с короткими тёмными волосами. Худой, но жилистый. В длинной льняной рубахе, высоких потёртых кожаных сапогах, с кривыми ногами, в тёмных кожаных штанах. На вид ему было лет сорок пять. – Я могу вам чем-то помочь?

Альтмер нахмурился, искажая изящнейший изгиб бровей и на его лицо, тёмным покровом, упала тень глубокой задумчивости. Его всё не отпускало чувство, что они ищут не то и не там, но заветный ключик ускользал всякий раз Его изводило чувство того, что им нужно сделать простой вывод, чтобы двинуться дальше, но он не мог понять какой именно. Хотя, может это лишь игра его подсознания и на деле они двигались в верном направлении? Но если подумать – Яшка, он ведь молод. Слишком молод, чтобы быть опытным вампиром, но достаточно молод, чтобы совершать такие глупые ошибки. Может всё это просто несчастный случай? Дикое стечение обстоятельств, а не продуманный кем-то план? Но если Яшка вампир, то его родители… они тоже?...
Крик бретонца, раздавшийся позади заставил его вздрогнуть и резко обернуться. Мужчина вампиром не казался – не таким какими их обычно представляют, даже с учётом того, что они способны скрывать красные глаза, клыки и неестественную бледность. Но ведь все они перерождаться из простых людей, так почему бы и не выглядеть ему как старый кривоногий наездник? Ведь представления и ожидания – одна из величайших Иллюзий этого мира. Он так и застыл на месте, внимательно изучая мужчину, точно пытался поймать его на лжи, в то время как Летео завёл разговор.
- Да я вижу, что не из деревни, - голос у него был порывистым, неприятным и чем-то напоминал собачий лай. – Будьте здоровы… - он громко откашлялся после ещё раз окинул их взглядом. – С Яшкой по поводу Матильды? Простите, господа, вынужден вам отказать, - категорично заявил он и, дабы слова были повесомее, придал своему лицу строгое и осуждающее выражение. – Вы не подумайте, чего плохого, он к этому не причастен. Но он у меня там уже который день сидит и не выходит. Плохо ему. А вы тут расспрашивать будете ещё… не пущу в общем. Но если я могу чем помочь или жена – будьте моими гостями. А так – нет, можете сразу уходить.

Было во внешности мужчины нечто, что наводило мысли о морском утёсе. Бьётся о него жизнь, бьётся, а он всё стоит решительно и казалось, что стоять будет вечно. Но если утёс действительно мог продержаться целую вечность, то в случае с человеком это могла быть лишь видимость. Конечно, его стойкость олицетворяла скорее упрямство в заявленном отказе, а не непроницаемость, которая присуща аристократам Даггерфолла, напротив, его настроения лежали словно бы на ладони, но Нейтанмар продолжал опасаться подвоха. Лошадника не смягчил даже дружелюбный вид и тон Диренни.
Однако, вопрос немного сбил его с толку и заставил погрузиться в воспоминания.
- Ну, как. В лес он часто ходит. По грибы, по ягоды, просто гуляет. А кто из нас, скажите мне, в этот лес не ходит? Всё время кто-нибудь да ходит. А что до гулять… ну, может и гуляли оно, было дело…
Нейтанмар, к тому моменту закончивший разглядывать мужчину достал планшет и вновь принялся за записи.
- Простите, - вмешался он, - вы не смогли бы сказать, когда он был там в последние несколько раз?
- Ну… - мужчина вновь задумался и принялся старательно чесать затылок. – Значит, когда Матильда заболела был там. Траву какую-то искал по просьбе знахарки. Ну, и до того… Ух, не помню я. Я в последний раз его за берёзовыми вениками туда посылал недели две назад… а, нет, кажется неделю. Точно, неделю назад это было, может чуть больше. А две недели назад он ходил туда за ягодами. Но, вообще, он часто в лес ходит, он ведь… - тут мужчина остановился, почуяв неладное. – Погодите, а какое это имеет отношение к Матильде?

Услышав слова учителя Нейтанмар в первый миг застыл с занесённым над бумагой угольком и с секунду смотрел на него не видя. О чём он думал в этот миг? О том, что если перед ними вампир и они выдали себя этим вопросом, то он либо нападёт тот час же, либо выждет и ударит наверняка. При чём неизвестно что хуже. Впрочем, может они оба не были мастерами Разрушении, но Иллюзия вполне себе действовала на вампиров и могла превратиться в эффективное оружие. Никаких ярких вспышек, опасных ожогов, несовместимых с жизнью ран и разбросанных по округе киков, но «не эффектно» не равно «не эффективно». А через миг он уже поднял глаза, не меняя «замороженной» позы и внимательно принялся изучать лицо лошадника.
Мужчина нахмурился. Но в этот раз ответил довольно быстро:
- Да. Всё как вы сказали. Разве что кроме воды. На самом деле, он вообще почти не ест после смерти Матильды. Сами понимаете – у мальчика горе…
И тут он осёкся, а на лице его мелькнуло понимание, быстро сменившееся шоком. «Не вампир,» - сразу понял Нейтанмар. Может перед ними и был величайший актёр на свете, но вампир не стал бы говорить «да, у моего сына все признаки вампиризма». Эта тварь наверняка бы что-то соврала, вполне в их духе.
- Погодите… - нервно усмехнулся бретонец, ожесточённо принимаясь тереть затылок, что казалось жестом неестественным из-за излишнего усердия, явно нервным. – Вы чего это хотите сказать? Что мой Яшка? Да нет… Вы ошибаетесь! – выкрикнул он вдруг. – А ну-ка валите в свой замок обратно, пока я вам башку не оторвал. Расследователи, даэдра вас забери! В чём вы обвиняете моего ребёнка!? Да я сейчас на вас собак спущу!

Мягкий, но пылкий, тон альтмера уверявшего, что его сын больной, явно были для лошадника чем-то вроде поленьев для камина. Тот разгорячился, его сухое лицо налилось гневной краской, а глаза холодно засияли из-под нависших над ними бровей.
- Пришли сюда искать некроманта, а теперь обвиняете моего сына в вампиризме!? Да где вас там таких находят! Вы слишком много о себе мните! А ну-ка, Зуб! – всунув в рот два пальца он оглушительно свистнул, заставив Нейтанамар поморщиться.
К слову о нём. С бесстрастным видом созерцавший разворачивающуюся перед ним сцену он быстро проанализировал ситуацию и в ответ на взгляд учителя водрузил ладонь на его плечо, так же бесславно прося остаться позади и промолчать, сделал шаг вперёд.
- Прошу, не нужно собак. Должно быть мы действительно в чём-то просчитались, раз вы так уверены, что ваш сын в порядке – мы приносим свои извинения.
Поклон, которым он сопроводил свои слова практически вернули бретонцу его привычный цвет лица. Крестьянину явно польстило что ему клонились господа, но, как уже упоминалось, он был скалой и так просто пойти на попятную не собирался.
- Идите отсюда, пока я не передумал! – он зыкнул назад, на спокойно сидевшую во дворе собаку и на миг на его лице нарисовалось недоумение. Обычно весьма отзывчивый и кусачий сторожевой пёс спокойно так пялился на него и словно не слыша предыдущей команды или суть её не достигала его разума. Причина была в том. Что заклинание которое Нейтанмар наложил на него ранее. Всё-ещё действовало. – Тьфу, единственное заболевшее здесь существо, это моя собака. Зуб! Ну, чего встали, - рявкнул он вспомнив о гостях, - валите.
И Нейтанамр спокойно развернувшись направился прочь, бросив на Диренни короткий красноречивый взгляд.

Нейтанамр спокойно взглянул на учителя, устало опустившегося на пень, не перебивая и терпеливо выслушал все его рассуждения, дожидаясь, когда сам сможет вставить слово. Собственно, в один момент рассуждения очень близко подошли к его задумке, если не сказать – пошли ещё дальше. Когда же тот, наконец, успокоился, альтмер забрался в глубины своей сумки, долго возился там и, наконец, выудил кусок пирога, тот час же предложив его Диренни.
- Съешьте это, потом будет нельзя, вы всё ещё на диете, - напомнил он вновь забравшись в сумку выудил оттуда бурдюк с водой. – Давайте подумаем – по сути он сказал нам что парень сидит где-то, никуда не выходит, не ест и не отрывает окон. Это всё, конечно, скверно, но пока ещё не показатель его болезни. Я говорю это, потому что сам повёл себя подобным образом однажды. Люди и меры склонны переживать горе как кошки свои болезни – они пытаются спрятаться от мира и от него. Но паря нужно проведать. Отец явно не позволит, но сейчас давайте немного выждем и вернёмся. Его пёс всё ещё под моим заклинанием, и я держу его, полагаю он поможет нам отвлечь хозяина на какое-то время, а затем мы найдём парня и проберёмся к нему. Полагаю, заклинание ясновиденья или обнаружения жизни поможет нам в поисках. А там уже станет понятно, что к чему. Проблемы могут возникнуть только если он начнёт кричать или звать отца, так что я буду держать наготове заклинание успокоения, но если у него траур, то он едва ли физически найдёт в себе силы на шум. В таком состоянии свою жизнь обычно не ценишь и ничего не боишься.
Договорив он опустился подле учителя, выбрав место с травой почище и выудил пирожок с черникой.

Еда помогла не только успокоиться и набраться сил, но и заняла время, необходимое для того чтобы излишне заботливый отец остыл и потерял бдительность. Они, расположившись за соседским домом, были надёжно укрыты от его глаз и можно было подумать, что они ушли. Но если он вдруг решит осмотреться и проверить так ли это на самом деле, что плохого том, что они решили остановиться и перекусить? Тем более, что отошли они на приличное расстояние. Правда был неплохой шанс того, что лошадник сам сейчас отправиться к сыну и начнёт самолично проверять их версию… что ж, если они опоздали, то мужчина рискует быть укушенным. «А ведь он вполне может загрызть своего отца,» - подумал вдруг альтмер и неприятно поморщился, точно в пирожке у него оказалась прокисшая ягода. – «Вполне нормальная ситуация. Чует кровь, теряет голову, действует на одних инстинктах и, насытившись, понимает, что натворил. Мерзкие твари, как Летео может заступаться за них?»
- Порой бывает так, что желаешь добра, а тебя воспринимают в штыки, - как лаконично с его мыслями прозвучал этот ответ, словно нарочно спросили.
Выразительно глянув на учителя мол «вот с вами точно так же», стажёр поднялся, хорошенько отряхнулся и кивнул:
- Давайте приступим.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ними никто не наблюдает, Нейтанмар осторожно прокрался обратно к дому.  Зуб, здоровый такой пёс, самого недоброго вида, всё ещё сидел посреди двора и с по-человечески беззаботным выражением морды наблюдал за кружившими в небе воронами. Казалось ещё немного и он сам, блаженный, полетит на небеса, столь счастлив он был и оторван от реальности. Хотя немного странно что бретонец не пнул его пару раз, пытаясь понять, что происходит. «Вероятно действительно направился к сыну…»
Дождавшись, когда Диренни применит заклинание невидимости и приглушения шагов, Нейтанмар перепорхнул через забор (относительно высокий), использовал ясновиденье и увидел небольшую светлую дорожку, ведущую к… амбару с сеном? Что ж, почему бы и нет… Лошадника поблизости видно не было, хотя по другую сторону забора то и дело показывались люди, в основном игравшие ребятишки и изредка – бабы с вёдрами и небольшие группки мужчин. Все они проходили мимо, не обращая на них никакого внимания.
Пробравшись к окну амбара – высокого, некрашеного и пахнущего сеном, - стажёр осторожно заглянул внутрь. Картина, представшая глазам, была самая обычная – всюду стопки сена, в одном углу были свалены инструменты, над головой располагался второй этаж, к которому вела лестница и к которой тянуло ясновиденье. Пробравшись внутрь он приготовил заклинание успокоения и осторожно поднялся вверх. Вид там был примерно такой же, если не считать большого завешенного одеялом окна, возле которого располагался широкий стол, усыпанный кистями, красками, углём, мелом и бумагой разных размеров, очень неловко сделанный трёхногий мольберт, стул и гамак в котором и лежал юноша, с головой накрывшись одеялом. Пожалуй, Нейтанмар и не заметил бы его, если не торчащая бледная жилистая кисть, одетая в хлопковый каштановый рукав.

Он взглянул на учителя, на гамак, затем опять на учителя. Летео сия картина лишь уверена в своей правоте Нейтанамр же, не раздумывая на этот счёт, просто приготовил заклинание и двинулся вперёд, осторожно ступая по широким доскам. «Если он уже вампир, то наверняка нас почуял и может кинуться или же спит дожидаясь ночи. Если человек, то мы можем его напугать… Постой, превращение сопровождается жуткими кошмарами, он же спокойно спит. Может… уже поздно?» судя по размеру руки и очертаниям тела, сильно поковерканных одеялом, но всё же различимых, перед ними был кто-то небольшой, вероятнее всего молодой юноша или небольшой и худой мужчина. Мысль о том, что жуткое проклятье забрало ещё одну молодую жизнь вызывала в нём чувство скорби, но лицом он, по обыкновению, не менялся. Спокойный он подошёл к гамаку и осторожно обнажил голову, спящего.
В гамаке лежал юноша лет двадцати-двадцати одного, не больше. Бледный, растрёпанный, запотевший, худой бретонец с копной коротко стриженных тёмно-каштановых волос. Почуяв перепад температуры -  под одеялом в жаркий день было очень душно – он поморщился, пошевелился, а затем и вовсе распахнул глаза, неожиданно оказавшиеся небесно-голубыми. Нейтанмар едва успел приложить к губам палец, прося сохранять молчание, как он вздрогнул, сел, заставив гамак сильно раскачиваться и едва не упал на пол.
- Прошу тебя, не пугайся, мы пришли поговорить, - мягко, но настойчиво начал стажёр, пряча руку с заклятьем у себя за спиной и одновременно пытаясь уловить признаки вампиризма. – Мы из даггерфолльского замка, расследуем случившееся с Матильдой. Нам кажется ты можешь нам помочь…
Яшке потребовалось несколько секунд, чтобы оценить обстановку и обдумать сказанное, после чего он огорчённо вздохнул и опустил голову.
- Да, конечно, - траурным тоном отозвался он вновь опускаясь в гамак и накрываясь одеялом. – Как хотите…

При упоминании о Матильде юноша не стал рыдать, не пустил скупую слезу, не взялся даже за печальные разговоры и не ударился в воспоминания. Он просто бессильно опустился на гамак, точно искусно сделанная кукла и уставился слепым стеклянным взором в грязный потолок. Казалось мир умер для него, а он – был потерян для мира, и сил у него не находилось ни на разговоры, ни на эмоции. Хотя видно это стало далеко не сразу.
Голова его была совершенно пуста, потому слова мага легко заполняли её и звучали вновь и вновь, с каждым разом приобретая всё более тёмные и тёмные оттенки. Яшка не знал почему так получается, но от простых слов ему становилось дурно, ему хотелось, чтобы гости поскорее ушли и лишь мысль о том, что он помогает почившей Матильде, не позволяла ему укутаться в плед и послать их всех в сарай, как он сделал это с матерью и отцом. Он ничего не делал ни сегодня, ни вчера и большую часть дня проспал точно кот, но от чего-то продолжал чувствовать себя уставшим, силы не приходили к нему после сна, и он хотел спать ещё.  Порой он мечтал, что ему присниться Матильда и тогда он обещал себе не просыпаться, лишь бы остаться с нею где-то там – между Нирном и Этериусом, в скромном уголке собственного разума. Но приход магов вытянул его из глубин собственного безумия и меланхолии, заставив сделать что-то, на что у него почти не было сил. «Наверное, они велят меня встать…» - с тяжестью подумал юноша.
- Да. Конечно. Осматривайте… - отозвался он, даже не задаваясь вопросом почему именно магам приспичило требовать от него подобное. Казалось это не имеет никакого значения. Ничто уже не имело для него значения.
- Необычное… - вздохнул он. – Достаточно ли необычно для вас наблюдать как расцветает цветок? Или как старательно умывается навозная муха едва ли не отрывая свою голову, на тонкой жёлтой шейке, трёт голову, проявляя старание не присущее даже кошке. Наблюдать за тем, как рождается новый день, поднимаясь из-за холма и как охотиться за птицами соседский кот? Наверное, нет, но только потому что вы не всматривались…
«Но самое необычное в моей жизни – это встреча с Матильдой…» - закончил он про себя, но сил высказать эту правду не нашёл. Одно имя этой женщины стало для него табу, нарушение которого вызывало в нём взрыв слепящей, всепоглощающей темноты. Даже если бы он хотел, он не смог бы…
Нейтанмар, наблюдавший за всем этим со стороны, отметил что юноша явно болен. Но болезнь его не касалась тела, скорее это было глубокое заболевание души, часть которой лежала теперь в пустом гробу Матильды, никому не нужная и никем не вспоминаемая. И даже ему, весьма сдержанному и строгому захотелось взять юношу за плечи в встряхнуть немного, прося прийти в себя и при том, что он понимал, как мучительно это будет для самого Яшки. Но осколки поселившейся в нём печали и боли бередили его собственные воспоминания. А ведь эта болезнь затянется на полгода минимум. «Если с ним действительно случалось что-то необычное, – подумал он стремясь отвлечься, - то он наверняка это нарисовал…» Стажёр быстро огляделся.
- Яшка, я могу посмотреть твои работы? – попросил он, найдя взглядом стопки бумаг, лежавшие на столе, у стены и под столом.
- Да, - слабо отозвался юноша. - Всё равно я…
«Сжёг на днях больше половины и оставил только самое приличное,» - хотел было продолжить он, но слова эти показались ему бессмысленными, и он замолк на полуслове, лишённый сил.
- Да…
Получив разрешение альтмер подошёл к столу и принялся неспешно перебирать работы. Бумага была дрянная, явно непредназначенная для настоящего рисования – тонкая и прозрачная, морщившаяся от краски. Такая была неплоха для набросков, но не для работ и то её для этих целей выдавали только в очень скупых художественных школах. А, хотя нет, вот было несколько отличных плотных листов… Рисовал Яшка весьма недурно. Решись он взяться за это дело всерьёз вполне мог бы составить здоровую конкуренцию лучшим ученикам при отборе в школу. Были бы деньги и желание. Правда краску он экономил, хотя та была довольно неплохой, как и остальные принадлежности для рисования. Так что не удивительно что большинство работ было сделано углём и мелом, хотя местами он вписывал в них яркие живые мазки. Этот причём альтмеру особенно нравился – чёрное, белое и какой-нибудь яркий и изящный штрих, привлекающий к себе внимание. Что же до содержания и его главной цели – пока ему попадались лишь пейзажи, в основном деревенские, хотя местами он весьма ловко использовал фантазию – в частности нарисовал могучий горный гребет, ледяную пустыню и ещё несколько красивых работ изображавших Скайрим.

«Я так и думал… - читалось на лице Яшки, - и вы - бесчувственный обыватель. Я что один виду красоту этого мира!?» Он вздохнул, позволив магу осматривать себя и, вообще, делать с собой всё что угодно, что лишь усиливало его сходство с бездушной куклой.
- Пока нет, - отозвался тем временем Нейтанмар опуская на место одну ступку и лазя под стол за другой.
- Что вы ищите? – поинтересовался юноша переводя взгляд на «тёмного» эльфа. Правда голос у него был таким бесцветным, а вид – отчуждённым что казалось ответ не очень-то его интересовал.
Слова Диренни немного удивили его.
- Я – здоров. Ура…. – произнёс он с непередаваемым сарказмом, от дикой концентрации которого стажёру захотелось посмеяться.
«Нашли же вы кого здоровым назвать,» -  подумал про себя последний, хотя прекрасно понимал, что Диренни имел в виду. – «Отлично, значит одной жертвой вампиризмом меньше.»
- Мне не очень хочется вставать, если чест… Вы перебрались через забор? Зачем? Мой отец впустил бы вас… или он не впустил? – «А впрочем, какая разница?» - он тихо вздохнул. – Забудьте. О какой болезни вы говорили? И зачем мне иди куда-то в такую рань? Я предпочёл бы поспать… Я закрыл окно, чтобы Магнус не тревожил мой сон…
И тут Нейтанмару повезло. Разглядывая череду работ он, наконец, наткнулся на странный силуэт в лесу, который периодически повторялся. Лицо его менялось от работы к работе, но, в целом, это был высокий мужчина, норд с длинными тёмными волосами, собранными в боевую косу, облачённый в кожаные одежды с большими блестящими глазами, с коротким плащом за спиной и кинжалах на поясе. Судя по уровню, эти работы из последних и сделаны были углём. И если это не плод фантазии или герой книги – то это явно недеревенский житель.
- Яшка, кто это? – спросил он показывая одну из работ.
Юноша чуть пошевелился, поворачивая голову на бок.
- А. Я совсем забыл о нём. Странный мужчина, я видел его в лесу как-то поздно вечером. Возвращался тогда… - он вновь не договорил посчитав это не важным. – У него были такие ярко-красные одежды, мне показалось что они были ярче чем заходящее солнце – он пылал как огонь. Если бы вы только это видели! – Он усмехнулся невесело, - я думал, что никогда не забуду этой картины, но… - помолчав немного он вернул взгляд потолку. – В деревню он так и не зашёл, думаю он был бандитом…

Важно! Пф-ф… Как будто это может вернуть ему любимую! Яшка лишь отвёл глаза с безразличным видом, явно не намеренный вставать и переться куда-то рано утром.
- Я постараюсь не проспать, - выдохнул он едва ворочая языком. – Слушайте, вы ещё долго собираетесь здесь торчать? Я хочу спать…
Но какой там сон! Увидев одну из его работ даггерфолльский маг вцепился в него и стащил с гамака, да так стремительно что он едва не упал – гамак это вам не кровать, эта конструкция была весьма коварной. И было бы из-за чего! Выплюнув пару вопросов маг ото час же заявил, что ответы ему не нужны. «Тьфу…» - подумал про себя Яшка и вновь направился к гамаку с самым недовольным видом – поднимать упавшее одеяло.
Прыть Летео немного озадачила даже его ученика. Почти наверняка на портрете был виновник торжества, но куда он так спешит? Как он понял где его… «Он думает вампир придёт за Матильдой…» - на его лице мелькнуло понимание, и он не так, чтобы принесло ему удовольствие. Теперь им придётся столкнуться с двумя вампирами… если они не успеют, а солнце-то уже садиться. И эта Матильда наверняка будет в растерянности, и курица…
- Нужно будет применить магию, - обронил он. – Так дело пойдёт быстрее.
К тому же успокоенный заклинанием вампир не только говорливее, но ещё и безопаснее. Что же до провианта для неё… Он вновь полез в сумку за парой золотых.
- Мы возьмём в вашем сарае одну курицу, ты не возражаешь? Очень нужно…
Яшка, всё ещё недовольный, безразлично глянул на предложенные деньги.
- Наверное отец был бы не против, но вам лучше поговорит с ним самим… - и с этими словами он выразительно махнул рукой в сторону лестницы.
Смешно вышло. Пока они увлечённо общались с юношей и были сосредоточены на поиске улик лестница как-то выпала из общего внимания, и они не заметили, как по ней поднялся лошадник. Мужчина с самым недовольным видом закатал рукава и с недобрым «я вас предупреждал! Убирайтесь!!!» - пошёл в атаку. Нейтанмар тот час же зажёг в ладони успокаивающее заклинание, но прежде чем пустить его в ход глянул на учителя, спрашивая разрешение на его применение к человеку.
Развязка обещала быть весёлой.