Имя, фамилия и псевдоним: Ллавейн Увелас - имя, которое Улат носит по возвращении в Морровинд. Гилур Ален - имя, использовавшееся среди данмеров с детских лет до Красного года. Настоящее имя - Дагот Улат-Пал.
Раса и пол: Данмер, мужчина
Знак и возраст: Лорд, 263 года (приблизительно 3Э. 363 г., точная дата рождения неизвестна)
Род занятий:Исследователь двемеров и их машинерий на службе у Редоран.
Вероисповедание: Истинный Трибунал, Предки, некоторые святые данмеров. Разделяет отчасти религиозные верования эшлендеров. Презирает и ненавидит Ложный Трибунал.
Внешность:
Улат-Пал высок ростом, узок в кости, сложение типично мерийское. На тыльных сторонах ладоней много шрамов; несколько пересекают и лицо данмера. Лицо узкое, татуированное, по форме треугольное, острый подбородок, тонкая нить усов, переходящая в бороду. Волос красно-рыжего, близкого по оттенку к глазам, цвета, длиной до середины лопаток. Глаза немного по-данмерски раскосые, алые. Выражение взгляда скептичное и мрачное, в основном. Либо лишенное какой-либо эмоциональной окраски.
Нельзя назвать данмера ухоженным, или вообще прилично выглядящим: временами он выглядит не много ни мало дикарем, если совершенно забывает следить за собой. Если еще добавить к этому горящий взгляд, когда Улат-Пал занят исследованиями или инженерией, то данмера вполне можно сравнить с безумцем. Или же безумно увлеченным.
Ходит он размеренно, плавно. И, главное, тихо. Несколько сутул и имеет привычку горбиться над чертежами. При всей своей поджарости и плохой осанке, тем не менее, физически развит – собственно, его не назовешь с виду хилым.
• Рост — 185 см.
• Цвет глаз — алый.
• Тип, длина и цвет волос — красно-рыжие, тусклые, длиной значительно ниже лопаток.
• Отличительные черты — Манера общения, пожалуй. Она время от времени наталкивает на мысли, что Увелас либо лишен эмоций, либо старательно их скрывает.
Биография:
Пробуждение Песни
Гилур родился в рыбацкой деревеньке Хла Оуд. Свое детство и отрочество он провел там. Он знал с молодых ногтей, как нужно прикармливать рыбу, как и где расставлять сети, и где рыба лучше ловится. Ни о чем, кроме рыбы, он практически и не ведал; ему было неведомо о том, что творится в мире. Помимо рыбы, был у него старый дедов лук, из которого он быстро научился стрелять. Ничего особенного в его жизни не происходило с самых малых лет. Гилур рос, как травка на обочине дороги – дед особо за ним не приглядывал или виду не подавал. Да и особенного в ребенке было немного, кроме, разве что, излишней серьезности и въедливости, и нелюдимости. Ладил Гилур с дедом Неледасом так себе. Неледас Ален был сурового нрава, а Гилур был чрезмерно упрям и замкнут – поэтому столкновения характеров обходились обоим дорого. Но бесполезно – Гилур все равно делал все по-своему. Неудивительно, что он быстро очутился в скверной компании, которая впоследствии стала шайкой, занимающейся грабежами.
Они грабили проезжающих торговцев и путников, основавшись в ближайших двемерских руинах – о тех Гилур слышал часто, но не интересовался ими... до тех пор, пока сам не побывал внутри. Его разобрал интерес к гномьим машинам – в этом было что-то чуждое и привлекательное для него. Ему хотелось узнать принцип, по которому они работают. Стоит ли говорить, что склонного к сторонним размышлениям, а не к делу, его быстро вышвырнули из шайки?
Следующие несколько лет Гилур скитался, наемничая – от Северного Эшленда до островов Телванни. Он много размышлял о двемерах и читал книги – в частности, о той самой Войне, которая когда-то расколола клан двемеров и Дома данмеров. О Доме Дагот он не думал тогда и не знал о его существовании. О его возрождении, вернее тогда было сказать. Это было для данмера какой-то старой легендой, в достоверности которой он, более того, сомневался, и особенного интереса к которой не испытывал.
…До появления Нереварина и событий Третьей Эры, полностью перевернувших его сознание. Сны Гилура всегда были тяжелыми. Временами ему казалось, что он просыпался и сквозь сон куда-то шел. Он редко говорил с другими об этом, но подобное слышать приходилось, особенно последнее время. С усилением моровых бурь все изменилось… Сны стали… более реальными? Ему казалось, что сквозь сон он слышит голос… бархатистый, обволакивающий слух. А иногда во сне был мер с золотой маской, молчаливо смотрящий на него.
Совершенно обезумевший от этих кошмаров, данмер принял решение наобум – вернуться в Хла Оуд. Что-то тянуло его туда. Несказанные деду слова… Возможно, желание его увидеть и испросить прощения? Возможно, все будет забыто. Как в невесть какой раз. Гилур не надеялся. Он просто хотел какой-то стабильности в меняющемся мире. Среди опасностей. Возможно, он просто испугался.
Гилур не нашел его. Дом был заколочен. Дед умер, как ему сказали. Гилур не хотел просто разворачиваться и уйти – нет, он знал, что у деда были тайны. Сундук, который хранился от него, Гилура, закрытым. Гилуру уже было абсолютно все равно, что, возможно, он лезет не в свое дело – хлипкий замок поддался, обнаружив нутро старого сундука. Гилур вздрогнул, чихнул от поднявшейся пыли и разглядел в полумраке предмет, находившийся на дне. Скорее, узнал по очертаниям. Это была… пепельная статуэтка. Расколотая на две части. Та самая статуэтка, от которых, по слухам, сходили с ума. В ней что-то было. Гилур наклонился и поднял статуэтку – с нежеланием прикасаться к рухляди и опаской. Амулет. Старый амулет. Который… отозвался в его душе гармоничным аккордом. Гилур отбросил его в сторону, глядя на него с подозрением. И все же, поддавшись непреодолимому желанию снова коснуться старой – и определенно чужой – вещи, снова взял амулет в руки, разглядывая его. Символ Мертвого Дома? Кому он мог принадлежать?
Да, нечто подобное Гилур слышал, некую мелодию. Особенно, когда проходил мимо определенных меров или каких-то безумцев, славивших мертвый Дом – тогда он шарахался на другую сторону улицы и провожал их ошеломленными глазами. Но раньше он не придавал значения этому.
Раньше. Он лихорадочно принялся рыться в сундуке и обнаружил письма, покрытые пыльной тканью, под ворохом ветоши и уже пришедших в негодность предметов обихода. Вот, что скрывал дед. Гилур с сарказмом ухмыльнулся. Почерка было всего два – более легкой рукой – возможно, женский, - и четкие символы даэдрического письма, прикосновение к которым у него вызвало ту же реакцию, что и на амулет. Гилур поморщился, но продолжал читать. В переписке упоминалась какая-то пещера, которая была одновременно и местами встреч, святилище… Культ? Явно тех, кого Ординаторы называли еретиками. Гилур до последнего отрицал очевидные истины. Он просто не хотел верить. Не хотел верить в Проклятый Дом. В то, что существуют те, кого называют «Даготами». Что… в общем-то, все прояснялось. «Назови ребенка «Улат-Пал». «Дагот Улат-Пал»». Гилур молча смотрел на эти строки, и в нем просыпалось понимание, которое он отдалял до конца. Дагот Улат-Пал… это он, он сам? Вот, что хотел скрыть старый редоранец. Гилур даже испытал злобу к нему за эту вынужденную ложь. Старик так и не сказал, что случилось с его родителями. Он злобно разорвал письма в клочки, безжалостно расставаясь с Песней. Но все же расстаться окончательно с ней не мог. Ее мотивы мучили его.
Кем бы ни были его родители, кем бы ни приходился ему редоранец… Улат-Пал забрал то, что ему причиталось. Что должно было принадлежать ему. Он не знал, что делать дальше. Идти ему было некуда, кроме рухляди на руках, казавшейся такой драгоценной, и нескольких дрейков, у него не было при себе ничего.
Дорога прямая, без изгибов, ведет прямо во тьму(с) Дом Дагот
Он не хотел пугать окружающих – хотя вида его было достаточно, чтобы напугать мирных жителей Хла Оуд. «Шальной, видимо, он после смерти деда умом тронулся». Его боялись, и многие отказывались даже давать ему работу. Он недолго пробыл в Хла Оуд. У него не было определенных целей, его несло, куда глаза глядят.
Улат-Пал слышал сквозь пелену, охватившую его разум, что происходило среди Домов, принявших присягу Воплощению Неревара. И Нереварин собирался убить Дагота… Это вызывало в сердце Улата не злобу и ненависть, а лишь… печаль. Неревар был убит Трибуналом. Дом Дагот, дружественный Индорил, был практически полностью убит жрецами проклятого Трибунала, объявлен предателями. Но теперь остатки мертвого Дома были неизбежным злом, обманутым, проклятым, почти уничтоженным. Все видели в нем зло, и это было очевидно даже самому Улат-Палу, пусть и тронутому безумием. И все же… Кого стоило бояться больше – монстра за Пределом или лживых речей Трибунала? Он иногда думал об этом теперь… когда пробуждался от своих кошмаров. Нереварин не знал всей правды, а слышал лишь речи Вивека-Лжеца. Будь все иначе, его поколебали бы сомнения. Но сейчас того, кто был за Пределом, нужно было уничтожить. Улат-Пал принимал это как данность, пусть даже обида в его сердце и была.
В своих кошмарах – снах и полусне – он блуждал в полной неизвестности, и путь выносил его то на темные перекрестки, то в места, совершенно ему доселе не известные. Однажды путь и вовсе вывел его в святилище Дагот, где данмер прожил до событий Красного года с остатками Дома Дагот, скрытый от чужих глаз и обвиняющих слов. Проклятие Песни с уничтожением Ворина Дагота освободило сознания меров, и они в одночасье, оказавшись среди кругов алых свечей, озирались, не понимая, что происходило с ними до той минуты; Улат-Пал не был исключением. И все же… все они чувствовали небывалую пустоту в умах и сердцах. Словно раньше они видели свет, теперь же наступила непроглядная тьма непонимания.
После пути их разошлись.
Красный год принес много потерь данмерам. Ввардефелл превратился в пепельную пустошь, а почти все меры, его населявшие – в беженцев. Кто-то держал путь в Сиродиил, кто-то – в Скайрим. Родичи Улат-Пала затерялись в толпе обескураженных меров, и больше он их не видел. То была большая утрата, но Дагот был рад хотя бы тому, что остался жив, когда с неба посыпался пепел, а фояды стали реками лавы. Корабль, на который он чудом попал, направлялся в Скайрим, чужую землю, где жили исторические враги данмеров.
Там были белые хлопья, оставляющие на ладонях воду, чем-то напоминающие пепел – это было первым, что поразило Улат-Пала по прибытии. Их называли «снег». Дагот узнал много нового в этой стране, в том числе, убедился он в том в который раз, что благие намерения ведут в Обливион. Норды, согласившиеся принять данмеров, относились к ним, словно события вековой давности и нынешние времена ничего не разделяло. Дагот не удивлялся тому. Вражда и взаимная неприязнь между данмерами и нордлингами была исторически сложившейся, потому Снежный квартал стал Кварталом серых, где жили отбросы общества. Сам он, сопровождая людей, узнавал новые места, языки, изучал покинутые руины двемеров, избегая лишь гробниц нордлингов. Улат-Пал ненавидел столицу Скайрима, плохо отнесся он и к войне, поднятой северными варварами, совершенно не понимая ее причин. Он знал только одно – данмерам здесь нельзя жить и дальше, но они вряд ли понимали это. Если кто-то и понимал, то были единицы, среди которых был и он сам.
Он отправляется в Воронью Скалу, все под тем же именем, под которым уплыл в Скайрим – Ллавейн Увелас. Песнь давно не дает о себе знать, с памятного дня гибели Дьявола из Призрачного Предела, но безумие, что уже проникло в его разум, значительно усложняет его жизнь, вызывая постоянную борьбу с собой. Редоран принимают его в свои ряды, узнав о его боевых способностях… отдельно стоят его знания о двемерах, которые Редран сочли полезными. Он получает возможность вести исследования.
Характер:
Тяжелый, скверный, нелюдимый. Непредсказуемый. Немногие могут выносить Улат-Пала при близком знакомстве, когда он не скрывает свою подлинную суть под вежливостью или отчужденностью. А подлинная суть его очень проста. Агрессия. Вспышки агрессии у Улат-Пала часты, особенно когда он по какой-либо причине полностью перестает себя контролировать – это является его характерной особенностью и особенностью его рода. В таком состоянии он опасен, невероятно физически силен и не поддается никаким попыткам внешнего контроля – если вы не способны себя защитить, лучше уйти или, тем более, убежать, чем пытаться противостоять данмеру.
Его часто кидает из крайности в крайность. Вспыльчив, раздражителен, упрям, гнет свою линию, вне зависимости от того, как на это реагируют. Чужое мнение его совершенно не интересует. Все тот же Увелас может быть вкрадчивым, а в следующую секунду резать правду-матку. Поведение его со стороны складывается в какой-то непонятный узор. Порой он не понимает себя сам и не старается пролить свет на причины такого поведения другим.
Не любит чужеземцев и не утруждает себя особенно какими-либо любезностями. Однако, на открытый конфликт старается не вынуждать. Себе дороже вступать в конфликты с людьми, которые подчас даже не знают, как нужно себя вести в Морровинде.
С презрением относится к зверорасам.
Обладает истинно данмерским восприятием, по всей видимости – способен сначала сравнить мысленно собеседника с насекомым, а затем дать ему возможность реабилитироваться. Или, напротив, не дать. Выражает свое отношение жестами и взглядами – этого вполне достаточно.
Вообще, у него не так сурово с юмором, как бы то ни казалось странным. Бывает, правда, что юмор превращается в язвительность, оправданную либо характером, либо близостью старости.
Несмотря на упертость и видимое отсутствие авторитетов, за кем-то следовать он может, изменяя своей противоречивой натуре, причем делать это одухотворенно, с полной отдачей и «влюбляясь» в свой идеал. Его сложно отрезвить в таком случае, разве что, может сделать это жестокая правда.
У него есть цели, воззрения. И он видит Морровинд в будущем как суверенное государство, полностью возрожденное из пепла. Он мечтает о возрождении мертвого Дома и прощении тех, кто был в свое время несправедливо оклеветан Ложным Трибуналом и объявлен предателями. Конечно, мечтания его весьма далеки от реальности, и, зная уроки Третьей эры не понаслышке, Дагот понимает, что Дом вряд ли сможет быть возрожден. По крайней мере, в прежнем качестве.
Способности:
• Физические —
Атлет - вынослив, Мастер стрельбы из лука, эксперт Скрытности. Начальные знания кузнечного ремесла, которые почерпнул в Скайриме, необходимые для исследований. Эксперт-взломщик, близкий к Мастеру. Хорошо знает устройство двемерских замков и ловушек.
• Магические — отсутствуют. Нигде не обучался магии.
• Прочие — хорошо подвешен язык, есть понятия о том, как вести себя в данмерском и людском обществе – правда, далеко не всегда применяемые. Грамотен, начитан. Достаточно обширные знания о двемерах и определенные знания об устройстве их механизмов и замков.
Способность выжить в дикой местности Эшленда.
Языки знаемые: данмерис, тамриэлик, нордик, эшлендис – последний язык знает на уровне, достаточном, чтобы общаться с племенами эшлендеров.
Имущество и личные вещи:
Простой Амулет-символ Дома Дагот (нет зачарований), хитиновый доспех (полный комплект), разбитая пепельная статуэтка, которую он непонятно, зачем носит, черный простой балахон, трубка со слабой наркотической смесью, которую он раскуривает для «вдохновения».
Заброшенный дом в Вороньей Скале, отданный ему под лабораторию для исследований и являющийся непосредственно домом. Инструменты, линзы, двемерские чертежи.
Связь:
У Ишуннидан есть.
Знакомство с миром:достаточное для игры.
Откуда узнали про проект: я здесь уже год играю…
Цель игры: Принятие участия в сюжете Морровинда.
Пробный пост:
Отредактировано Ллавейн Увелас (27.06.2016 22:24:41)