Время и место: 30-е число месяца Восхода Солнца, 4Э203, Лилландрил.
Участники: ГМ, Даверлос.
Предшествующий эпизод: Шелест листвы.
Краткое описание эпизода: покушение на известную противницу короля.
Значение: сюжет Алинора.
Предупреждения:возможны подробные жестокие сцены.
За стеной (30.02.4Э204, Алинор)
Страница: 1
Тема закрыта
Сообщений 1 страница 9 из 9
Поделиться106.11.2016 21:07:16
- ГМ-аккаунт
- Сообщений: 437
- Уважение: +526
- Последний визит:
30.10.2024 17:52:02
Поделиться206.11.2016 21:49:31
- ГМ-аккаунт
- Сообщений: 437
- Уважение: +526
- Последний визит:
30.10.2024 17:52:02
Фистелле угрюмо ковыряла ножом тарелку. На своих последних выступлениях она блистала - поэтесса и воительница в зените славы и вдозновения. Здесь, в простой обстановке небогатого дома, в неярком пламени свечей, сияние легенды спало с нее. Это была непривычно маленькая для альтмерской женщины, довольно юная еще особа с усталым и недобрым лицом. Пройденная война и неутоленная ненависть оставили преждевременные морщины на ее лице. Тот, кто увидел бы ее сейчас - ее, вдохновлявшую воинов на подвиги, посылавшую песней на смерть и разящую словом врагов, - не узнал бы ее. Как будто ее воинственная песня была невидимым вампиром, высосавшим личность и оставившим пустоту.
Открылась дверь, и в дом зашла другая эльфийка вместе с большой пестрой дворнягой. Дворняга флегматично забрехала то ли на гостью, то ли в ответ на собачий лай за окном, и Фистелле недовольно произнесла:
- Мерисса, угомони своего блоховоза.
Мерисса сердито поджала губы, но, видимо, крутой нрав поэтессы был ей известен из личного опыта. Она позвала собаку и вышла в другую комнату, чтобы обрушить гнев на мужа, сидевшего у камина и чинившего какой-то замысловатый инструмент.
- Арантир! Сколько еще она у нас пробудет? У нас будут проблемы, говорю тебе! Сегодня на рынке говорили о ней, она открыто призывает свергнуть короля! За ней еще не охотится Талмор?..
Арантир был заметно старше Фистелле, высокого роста и широк в плечах. Однако выглядел он намного мягче и спокойнее. Не поднимая глаз на жену, он мученически вздохнул и ответил:
- Она моя сестра и будет жить в моем доме столько, сколько ей нужно. И пусть хоть Талмор, хоть сами даэдра Обливиона охотятся за ней.
- Ах вот как!.. В твоем доме?.. Значит, это не мой дом, нет?! - вскинулась Мерисса.
Не будучи поэтессой, она, тем не менее, тоже умела и чувствовала драму. Арантир поднял очи горе: судя по его виду, ему хотелось провалиться сквозь землю.
- Твой дедушка тоже не подарок, - коротко ответил он.
Старый Винфундил пережил Империю Септимов и Кризис Обливиона. Ныне некогда величественный альтмерский боевой маг совершенно высох и скукожился. Его водянистые желтоватые глаза задорно посверкивали огоньками старческого маразма, а острые длинные уши торчали в стороны, как сухие листья, и поросли редкими пучками седых волос. В доме он ходил в своей парадной мантии и в орденах: септимовских, королевских, талморских. Длинный атласный шлейф стелился за ним по полу и тихо шуршал, собирая пыль и комки собачьей шерсти.
- Красавица! - позвал он Фистелле, ковыляя к ней на негнущихся ногах. - Пойдем со мной, кой-чего покажу! А может, и дам подержать, хочешь?
Поэтесса удивленно посмотрела на него, с трудом соображая, чего хочет от нее это ископаемое создание, а потом брезгливо фыркнула:
- Отвали, старый хорек.
И, порывистым движением поднявшись, отправилась в свою комнату.
Прошло несколько часов, и все окна в доме погасли. Фистелле вдруг проснулась в своей постели. Наверху, в спальне брата и его жены, лаяла собака. Этот звук мешал ей спать постоянно, но сейчас было что-то еще. Медленно, как любой, кто внезапно проснулся после глубоко сна, она водила глазами из стороны в сторону, как вдруг зрачки чуть расширились от ужаса, а длинные ресницы быстро захлопали: она не могла пошевелиться.
В комнате кто-то был.
Поделиться312.11.2016 19:19:20
Это было обычное по своей сути дело – выследить, выждать, пробраться внутрь. Демоны крылись в деталях. Найти Фислелле было не сложно, понять где она остановиться – тоже, хоту у него, как у любого здравомыслящего агента, были варианты на этот счёт и планы. Однако, поэтесса выбрала самый очевидный – остановилась у родного брата. И того четыре мера и собака – по счастью какая-то нервная, как тот же Нерада, подававшая голос, когда нужно и когда не нужно. Издали наблюдая за семьей он вычислил их расписание, узнал, когда они встают и ложатся спать, когда гаснут свечи в опочивальне Фистелле и где она, собственно, находится. Когда детали были уяснены оставалась всего одна вещь – воплотить задуманное в жизнь.
Пробраться в комнату на первом этаже было не сложно. Укрывшись заклинанием невидимости Даверлос незамеченным пересёк двор, осторожно открыл окно и окинул взглядом простенькую комнату, в которой спала приговорённая. Сейчас и здесь эта женщина не казалась опасной и не выглядела угрозой. Простая женщина, в простой одежде, просто спала. Такой в окно полезет скорее любовник, нежели убийца, но сколь многое чью жизнь он забрал выглядели именно так...
Закрыв за собой окно, заперев дверь и подперев его для надёжности стулом Далос достал короткий клинок, щедро смазанный ядом. Не смертельным. Но его жуткая сила заключалась не в том, что он убивал, а в том, что обездвиживал, не лишая чувств. Откинув осторожно прядь волос, он сделал длинный тонкий надрез сзади на шее и яд расползся по позвонкам, почти мгновенно отнимая у жертвы возможность пошевелиться. Дорогой вещью был этот яд. Очень дорогой. Норалл заполучил его хитростью, через свои многочисленные связи, но о цене его, как он надеялся, вспомнят позже. Помимо всего прочего это чудо не оставляло следов и определить его было сложно. Только по симптомам испытываемым самой жертвой…
Выпрямившись он вытянул из внутреннего кармана мантии длинный свёрток и положил его не прикроватную тумбочку. Затем прислонил ещё один стул к стоявшему рядом низкому комоду и, обернувшись, обнаружил что Фистелле открыла глаза. На его устах заиграла улыбка… пора было начинать.
Что видела перед собой поэтесса? Высокую фигуру с ног до головы укутанную длинный чёрный балахон, не позволявший разглядеть особенности сложения. Лицо незнакомца было закрыто маской, а цвет глаз изменён при помощи магии Иллюзии с изумрудного на чёрный. Голос, к слову. Тоже был другим: высоким, отдающим молодостью.
- А-а, госпожа, вы проснулись, - тихим шёпотом прошептал он, приближаясь к Фистелле и опускаясь на корточки прямо перед ней. Чёрные глаза с такого расстояния смотрелись особенно жутко, напоминая две бездны, ещё более жуткие чем у босмеров. Угольно чёрная маска, лишённая украшений, не обладала никакими отличительными чертами: ни тебе герба, ни знака, ни буквы. Ничего. – Я так рад, ведь это значит, что мы можем приступить. Позвольте я помогу вам подняться.
Усмехаясь он выпрямился, выполнил изящный поклон, точно клонился перед дамой на балу и, протянув к ней руки крепко обхватил её стан и приволок к стулу у комода. Не особо заботясь об удобстве – лишь бы не упала, - он усадил её и какое-то время возился с головой. Судя по всему, её гостю было крайне важно, чтобы поэтесса смотрела на него, но высоты не хватало, и та всё время запрокидывалась и перед очами её представал потолок. В конечном итоге он подпёр её голову вазой с водой, предварительно вытащив оттуда цветы и бросив их на пол со словами: «Я поглажу ваши поклонники вас нигде не оставляют. Такой красивый букет… Не много женщин получают перед смертью такие красивые букеты. Большинство – уже на похоронах…» Каким насмешливым был его голос! Казалось тот не убивать пришёл, а веселиться.
И так, когда голова заняла более или менее подобающее положение, он отступил на шаг, развернулся и склонился над свёртком. Раздался тихий лязг железа и в свете лун, падавших из окна, Фистелле могла разглядеть инструменты. Они, как и яд. Были приобретены через третьи лица, да ещё и достаточно давно, чтобы тот след остыл и покрылся пылью. Да и сами по себе они мало чем отличались от стандартных пыточных инструментов… Осмотрев их он вынул из кармана ещё одну вещь – длинный флакон из прозрачного стекла с жёлтой жидкостью. Если только альтмерка разбиралась в алхимии она могла узнать в нём кислоту. Не самую едкую, но всё равно опасную. Осмотрев свой инструментарий, он повернулся к поэтессе и шёпотом, в котором отчётливо чувствовалась улыбка, сообщил:
- Моя госпожа хотела, чтобы вы помучились перед смертью. Ведь вы… - он взял в руки щипцы, неспешно приблизился и сжал в ладони её изящную руку, - …так оскорбили её отца…
В следующий миг сталь впилась в руку девушки и мужчина неспешно вырвал у неё один ноготь.
Поделиться423.11.2016 13:55:07
- ГМ-аккаунт
- Сообщений: 437
- Уважение: +526
- Последний визит:
30.10.2024 17:52:02
Лицо Фистелле было неподвижно, каждый мускул - расслаблен, как во время глубочайшего сна. Только глаза, светло-желтые с черной крапинкой зрачка, жили и метались взглядом в полумраке. Сколько эмоций было в этом взгляде!.. Поначалу - непонимание, растерянность, неверие в происходящее. Затем - страх. И по-прежнему неверие. Это не может быть взаправду, это ужасный сон. И, наконец, презрение. Гнев. Все-таки Фистелле была воином, солдатом Доминиона, а уж потом - певицей и поэтессой. Она перевела гордый взгляд на закрытое лицо своего врага, словно насмехаясь, спрашивая, решился бы он встретиться с ней в равном бою. Когда же Даверлос упомянул свою оскорбленную госпожу, Фистелле задумалась. Нехорошо задумалась... Но через миг мысль была взрезана острой болью. Черный зрачок расширился, взгляд на несколько мгновений стал кричащим - и совершенно бессмысленным.
В это время этажом выше Арантир предпринял успешную стратегию, чтобы примириться с женой на супружеском ложе. Выдохнув в темноту долгий, сладостный стон, Мерисса приникла к нему обнаженной грудью, коснулась языком мочки уха. Только собака Резеда все портила: вскочила и давай брехать, навострив уши в глубину спящего дома.
- Заткнись! - шикнул Арантир, не прекращая своего дела.
Но Мерисса вдруг выпустила мужа из объятий, откинулась на подушки и хмуро проговорила:
- У меня какое-то ужасное чувство...
Альтмер немного опешил от таких признаний:
- Мне двигаться медленнее? - вежливо уточнил он.
- Что? - Мерисса приподняла бровь и покачала головой. - Любимый, не в том дело... Даже не знаю... Тревожно мне что-то. Будто рядом происходит что-то ужасное. Ах, не смотри на меня так. Я не сошла с ума. Я просто не выспалась, думаю.
Голос Мериссы потонул в заливистом, истеричное лае Резеды: собака скребла дверь, просила, чтоб ее выпустили из спальни, но дверь была заперта. Резеда так раздражала ночным лаем сестру хозяина, что по просьбе Фистелле ее уже несколько дней не выпускали ночью свободно бегать по дому.
Никто не спал в доме ночью. Безумный старый Винфундил ворочался в постели в своей маленькой комнате, набитой мусором и старинным барахлом.
- Старый хорек... - гневно и горестно повторял он. - Старый хорек...
Вдруг он сел в кровати и погрозил кулаком куда-то в темноту:
- Я все слышу! - прокричал он. - Я знаю, что вы привели гостей и прячетесь от меня! Вы хотите веселиться одни! Я слышу, что вы смеетесь за моей спиной! Я вам покажу!
Поделиться525.11.2016 20:46:41
Убийца упивался ей взглядами, её страданием, на гнев он отвечал колким холодным взглядом. Улыбающимся. Что было бы, встреться мы в бою? Этого мы никогда не узнаем!... Никогда! Ах-ха-ха! Впрочем, сложно ли найти ответ на этот вопрос? Судя по всему, перед Фистелле предстала фигура, не терпящая открытого боя как такового. Хитрый лис или ядовитый змей, предпочитающий кусать в спину и воплощать в жизнь свои помыслы укрывшись густой тенью. Наёмный убийца. Честь была слишком дорогой для него вещью, но вместе с тем, он мог поубивать народу больше, чем кто-либо из её знакомых – честных и доблестных солдатов. При этом и ран со шрамами получив гораздо меньше. И, без сомнения, считаю свою позицию если не единственно верной, то куда более разумной, нежели то, что называют «честный поединок».
Так что ответ получить было не сложно…
Ноготки один за другим посыпались на пол, точно опилки дерева. Тонкие и длинные они вращались падая вниз. Чёрные от крови.
На самом же деле, единственное из чувств которое заинтересовало альтмера – была задумчивость. «Хорошо, пораскинь мозгами как следует, - усмехнулся он про себя. – Боль наверняка пробудила их ото сна, но не затуманила. По крайней мере это ещё не боль. Мы только начинаем…» Поток мыслей прервал тихий стон, и он позволил себе комментарий:
- Смотри-ка, как забавен случай. Казалось бы – смерть всегда замещается жизнью, но оцените саму постановку. Право, ни художник, ни писатель такого не придумает. Даже вы, ну, признайте, - он насмешливо взглянул на Фистелле. Лай собаки позволило ему говорить чуть громче – всё равно хозяева не услышат. – Забавно будет, если она действительно забеременеет. Интересно, какой ребёнок родиться от такого… «замещения» и какой будет его судьба? Утешительный приз? Или роза, растущая на костях?
Говоря всё это, он продолжил терзать изящные руки нимфы-воительницы, но вскоре ноготки её кончились, и он поднялся. Пройдя к инструментам, он взял скальпель с изогнутым крючком концом и бутыль с кислотой.
- Моя госпожа хотела, чтобы вы помучились, - повторил он. – Особым образом. Признаюсь, мне понравилась её просьба и я подошёл к ней со всей ответственностью. Для начала ваши руки… Ведь руки очень важный инструмент для менестреля…
Оставив бутыль с кислотой на комоде, он продемонстрировал её ей изуродованную кровоточащую руку, улыбнулся чёрными как смоль глазами, повернул ладонью вверх и прошёлся скальпелем по руке, вспарывая кожу, затем подцепил крючком сухожилие, натянул его и перерезал, то же произошло и со второй рукой. Но, конечно же, это было не всё… такую рану можно было заживить при помощи магии, а потом он прибег к бутылке кислоты, которая за одно и прижгла раны, не дав пленнице скончаться раньше времени.
Правда боль должна была быть ужасной.
«Смотри не умри от разрыва сердца…» - подумал про себя Даверлос чуть поворачивая её голову и наблюдая за пульсацией вен на шее. Выждав немного он отложил кислоту. Некоторые мышцы даже в таком состоянии свело…
- И, конечно же, - тихо продолжил он, - какой менестрель без красивого… лица. Милая. Лица. У тебя хорошее личико, но сейчас я сниму его с тебя. А потом займусь твоим голосом…
Скальпель прижался к щеке и пополз вниз, обрисовывая контур…
Поделиться630.11.2016 16:08:35
- ГМ-аккаунт
- Сообщений: 437
- Уважение: +526
- Последний визит:
30.10.2024 17:52:02
Фистелле была воином и старалась держаться. Она часто-часто моргала и Даверлос мог заметить, как она задерживает дыхание - один из старинных и о, таких малодейственных способов бороться с болью. Взгляда агента она избегала; казалось, будто она пытается отстраниться, будто ей легче перенести боль, оставшись наедине с ней, не видя непроглядно-черных глаз и не слыша насмешливого тихого голоса.
Как ни крепко сковывал ее тело паралич, в тот момент, когда скальпель коснулся ее лица, она вздрогнула. По щеке вниз, обгоняя лезвие, пробежала тускло блестящая в темноте слеза.
Шаги Винфундила в темноте были разной масти: босая левая звонко шлепала, обутая в тапок правая - глухо шаркала. Он несколько минут постоял в двери своей комнаты, невнятно бормоча старинные ругательства, потом, обильно сплюнув на пол, направился к двери Фистелле. Шлеп-шлеп, шарк-шарк, кррррррр - и заскрипела старая ступень на крутой лестнице.
Наверху в который раз супругам пришлось остановиться.
- Не спится же старику ночью, - в глухом раздражении зашипел Арантир. - Опять пошел к Фистелле.
- Надеюсь, ей хватит ума закрыться и не отвечать, - холодно и тоже раздраженно ответила Мерисса.
Но муж уже слезал с нее, ругаясь не хуже старого боевого мага - разве что современнее.
- Пойду, уведу его обратно. Сколько они уже ей спать не дают?!.
Мерисса рывком села на кровати и крепко взяла его за локоть. Она была совсем не стервозна, но отчего-то именно сегодня ей все надоело: скандальный нрав золовки, ее эгоцентризм, манера мужа повсюду опекать младшую сестру и ревность. Простая, старая, как мир, ревность.
- Уйдешь - не возвращайся, - произнесла она. - Проваливай и спи со своей сестричкой.
А тем временем, Винфундил остановился у двери поэтессы и заколотил в дверь высохшим кулаком:
- Открыть именем Императора! - закричал он.
В его мире, окрашенном причудами старческого слабоумия, Империей Септимов по-прежнему правил УриэльVII, и политические интриги талморских агентов против короля ничего в нем не значили.
Поделиться703.12.2016 16:01:50
Слеза блестела на золотой коже словно настоящий драгоценный камень – так хитра была игра лунного света и мрака этой ночью. На миг убийца застыл, следя за тем как она скатывается к подбородку, любуясь этой дикой картиной – поэтесса, плачущая бриллиантами. Словно намёк каких-то высших сил… Когда же она почти скатилась он поднёс к неё палец и ведение рассыпалось, обернувшись солёной каплей воды, от части, впитавшейся в чёрную кожу его перчаток.
- Не плачь, - неожиданно ласково и заботливо обронил он, словно в момент обыкновенной человеческой слабости. – Слёзы солёные, они будут жечь лицо, когда я сниму с него кожу. Не надо плакать…
Остриё скальпеля быстро обрисовало полуовал, затем извилистой линией пошло от лба вниз – меж глазом и носом. Даверлос резал очень тщательно, сосредоточенно и всё же находил время простужаться к окружению. В частности, уловил приближающееся шарканье, но когда-то было уже совсем близко. Стук в дверь, гневное требование и он позволил руке дрогнуть почти, пробив женщине глаз. «Какой неспокойный дом…» - с недовольством продумал он одним быстрым неосторожным движением вспарывая кожу до самого подбородка.
- Вали отсюда, я сплю! – рявкнул он голосом Фистелле.
Но едва ли это поможет, не так ли?
- Придётся нам поторопится… - прошептал он, уже знакомым альтмерке голосом и принялся снимать кожу с половину её лица.
Не так осторожно, как ему бы хотелось.
Поделиться818.12.2016 16:30:33
- ГМ-аккаунт
- Сообщений: 437
- Уважение: +526
- Последний визит:
30.10.2024 17:52:02
Несмотря на темноту, боль была яркой - как солнце. Фистелле не смотрела на своего мучителя, но и не закрывала глаз. В ее голове резонировали, бесконечно зациклясь, собственные строки:
"Меня привлекает неведомость этой мглы
Мне бы стать орлом поскольку только орлы
Могут видеть солнце
В стране где оно не видно".
Здесь что-то есть!
Она говорила это - на площадях, в гостиных аристократов и в портовых кабаках. Ее слушали высокомерные кинлорды и пьяные матросы. Ей наливали вино и приглашали на изысканные танцы. Один аристократ предложил ей лунного сахара, Фистелле отказалась - а сейчас вспомнила с какой-то тоской. Говорят, лунный сахар снимает боль.
" Однако ночь безысходна луна больна
И только кричащим совам
Во тьме не спится
Или мне это только метится
Ибо я раздвоен
Кто знает что будет"
Кто знает. Она не знала. Она пыталась дышать ровнее - вдох-выдох, сквозь обжигающую боль и запах собственной крови, похожий на теплое железо, нагретое в жаркий день.
Шарканье-шлепанье вырвало ее из этого транса - и, если бы не паралич, Фистелле, пожалуй, рассмеялась бы на мгновение прежде, чем позвать на помощь. Кто в целом доме почуял неладное? Даэдров старый хорек, давным-давно выживший из ума. Ее мучитель изобразил ее же собственный голос, но...
Винфундил не поверил. Он был безумен, оттого подозрителен.
- А? Чего ты там не спишь? - старый эльф побарабанил сухими костяшками в дверь. Мир вокруг него вновь наполнился заговорщиками - семейством Тарнов, быть может, или вероломными союзниками-предателями, - Открывайте, даэдротьи дети! Именем Императора!
Триста лет назад Винвундил был лучшим боевым магом Империи.
И сейчас еще не разучился колдовать. Дверь обугливалась от его прикосновений, запахло жженой древесиной.
- Ну вот, теперь ты не будешь меня задерживать? - тон Арантира звучал совершенно несчастно. - Ты же слышишь?
- Что? Старика? Он буянит каждую ночь, - фыркнула Мерисса.
- Да нет же, - отмахнулся Арантир. - Запах. Гари. Лорхан побери, впрямь несет горелым! Я говорил, твой дедушка опасен, и...
Мерисса застонала, набрасывая поверх ночной сорочки накидку. Очередная испорченная ночь. Арантир спешно одевался.
- Хорошо, пойдем и посмотрим, - сказала она.
Фистелле не могла закричать, и все-таки закрыла глаза, словно смиряясь с судьбой. По крайней мере, она могла умереть достойно.
Или попытаться сделать это.
" Величье вечно
Двуличье вечно
Смерть бесконечна"*
_
*используются стихи Гийома Аполлинера
Поделиться905.01.2017 01:20:03
Старик таки сумел помешать ему… или… нет? Если подумать Норалл уже сделал, почтив всё необходимое. Самое главное – он упомянул королеву. Теперь оставалось только продолжать играть свою роль и инсценировать попытку убийства. Спешную, неосторожную… так так ли важно. Кто именно заставит его спешить – сама Фистелле или этот старик?
- Ну вот, - прошептал он тихо, склонившись к альтмерке и стащив с неё прекрасного личика лоскут кожи, - старик испортил воцарившуюся меж нами идиллию. А я ведь хотел сделать из тебя настоящий шедевр.
С неприятным влажным ударом кожа оказалась на полу. Запах гари заставил его поторопиться. Судя по всему, весь дом сейчас встанет на уши, а значим тему пришла пора уходить. Поднявшись мер быстро собрал инструменты, спрятал их у себя за пазухой, отряхнул мантию и взялся за флакончик с кислотой. Тут же, по подсчётам, которые он вёл мысленно, должно было ослабнуть и действие парализующего яда. Во всяком случае настолько, чтобы Фислэлле нашла в себе силы слегка пошевелиться. В тех движениях не было ещё силы, но её бы хватило на то, чтобы уронить вазу над головой – что в её случае было самым разумным.
- А теперь, как это не прискорбно, нам с тобой пора распрощаться.
С этими словами он сделал шаг навстречу женщине и влил кислоту ей в глотку. И, пожалуй, убил бы её, если очередной шум за дверью не заставил её обернуться, дёрнуть рукой, в следствии чего кислота пролилась мимо, и смертельная доза так и не оказалась внутри. Заговорит после этого Фистелле не сразу, но магия поможет ей вернуть голос… вопрос лишь в том, будет ли он прежним… Тихо и недовольно зашипев он отошёл на шаг, глянул на склянку, на пол и, судя по всему пришёл к выводу, что кислоты та глотнула достаточно.
- Возможно я ещё приду на твой концерт, если ты будешь так же популярная в Этериусе как и здесь, - усмехнулся он самодовольно, забирая с собой и склянку. – Но случиться это гораздо позже. Прощай, соловушка. Всего наихудшего тебе от нашей королевы.
И так, жестоко усмехаясь он прошептал заклинание невидимости, после чего испарился в ночи, выпрыгну в окно.
Тема закрыта
Страница: 1