Сквозь темноту и заросли джунглей пробивался свет, яркий, горячий свет факелов. Листья на пути света падали, обрезанные длинными мечами. В любом случае, естественная преграда в виде джунглей сильно препятствовала продвижению группы альтмеров, стремящихся пройти к своей цели. Ночная погода соответствовала Эльсвейрскому климату, даже в ночи стояла сильная жара, которая точно свела бы с ума какого нибудь северного норда, привыкшего к снежному и холодному климату. С разных сторон раздавались самые разнообразные звуки: шелест огромных листьев, плеск воды в маленькой речушки, протекающей сквозь джунгли и питающей растительность, рычание дикий зверей и звонкие голоса местных птиц - звуки полных жизни джунглей.
Арингол, расположившись во главе отряда, вел своих людей не по случайному пути, в глупых надеждах случайно наткнутся на уже знакомую Тень. Он знал путь, знал куда нужно идти, что бы достичь своей цели. Еще при первом контакте с могущественным личом, эмиссару удалось установить на темное создание свою метку, которая указывала путь своему хозяину. Арингол судил, что Тень давно перестала двигаться и засела где то на месте, где то далеко в джунглях, куда медленно и аккуратно пробирался отряд, вернее остатки отряда.
Прошлое столкновение с Тенью прошло совсем неудачно, ужасные потери среди отряда, так еще и удалось поссориться с нежитью. Слишком грубую ошибку совершил эмиссар. Теперь же с новым планом и с большей подготовкой, Арингол стремился положить конец нежити в землях каджитов. Ведь если Талмору удастся покончить с нежитью, Грива потеряет свой авторитет, а Талмор же наоборот поднимется в глазах кошачьей расы, как спасители Эльсвейра.
Магическая энергия подсказывала Аринголу, что помеченная цель уже не так далеко. Внезапно исчезнувший свет во тьме был вызван в отказе от факелов, и выборе более скрытного и незаметного продвижения к цели. Ориентируясь лишь на освещение, создаваемое светлячками, парящими в воздухе над землей, отряд продвигался крайне бесшумно и незаметно. Внезапное появление перед Тенью, которая по мнению некроманта могла уже принять человеческий облик, даст значительное преимущество официальным представителям Талмора.

[ava]http://i.imgur.com/hPXnXl5.jpg[/ava]

Впереди вышагивали три альтмера: из тех, кто явился несколько дней назад и остались с ними, измененные раз и навсегда. Противоестественное гниение меняет тело – иначе, чем если бы несчастные прожили свои долгие жизни сполна и упокоились в фамильных гробницах; иначе даже, чем если  бы встретили свою гибель на чьем-то мече, кончике стрелы или в огненном сполохе. Тень делала своих «друзей» как будто слегка бестелесными; вместо трупных пятен – дрожащая и неприятно-живая темнота, вместо трупных газов – преждевременно облезшая кусками плоть. Мушиные личинки и мелкие черви начиняли любой кусок мяса в Эльсвейре за час или два, но мертвецов Неймона почти не трогали. Личинки и черви были живыми и помогали жизни, а в Теневом мире царила бесконечная и безначальная смерть.
Один из альтмеров наступил на гигантского скорпиона. Насекомое судорожно ударило ядовитым хвостом прямо в торс, но крупная фигура только пошатнулась и зашагала дальше, ломая неожиданно хрупкий хитин.
Неймон-Тень оглянулся.
«Эстре».
Она… Эстре, правильно. Где Пелидил? Что они еще от него, Неймона – или Тени, хотят?
- Там, - указала «Эстре».
Тень кивнул.
Каджиты ждали на ветках и,  конечно, были быстрее неторопливой процессии. Они выстрелили. В лича угодили сразу три стрелы. Он выбросил их привычным жестом.
Через пару минут каджиты больше не стреляли в него.
- Ты хочешь убить Гриву? – Тени было все равно. Как скажет Эстре.
Та пожала плечами.
- Если пожелаешь.
Джунгли вокруг сжимались и становились плотнее. Требовалось быть кошкой, хотя бы прямоходящей, чтобы комфортно передвигаться здесь. Тень не выбирал дороги, его создания – тоже. Хлесткие лианы выбили кому-то из  маленького войска глаза. В траву упало оторванное и заостренное ухо. 
Они шумели, конечно же, но это не имело ровным счетом никакого значения – гораздо важнее шума был холод и темнота, иная темнота – та, в которой даже каджиты не видят ни зги.
Птицы замирали и шариками перьев падали с ветвей. Светлячки просто гасли, чтобы стать прахом в наползающей мгле.
Это была очень темная ночь.
В ней видят только мертвые.

Отредактировано Неймон (17.02.2017 18:04:36)

Песок и камни встречались в зарослях травы практически на каждом шагу. И если поначалу в воздухе чувствовалась влажность и тропическая жара, то с каждым пройденным ярдом ощущения менялись на противоположные. Становилось холоднее, мрачнее, веяло духом могилы. — "Близко. Он уже очень близко." — Арингол и солдаты Талмора уже буквально слышали неестественные звуки впереди. Звон тетивы, полет стрел, звонкий но краткий крик каджитов, раздавшийся эхом по всей округе. Энергия метки чувствовалась сильнее чем когда либо, Неймон был впереди, всего в метрах ста, сквозь широкие листья, теряющие свой зеленый окрас и погибая под тяжестью смуты, созданной вокруг Тени.
— Тихо. — Шепотом произнес эмиссар. — Он уже впереди. Займите позиции на деревьях и следите сверху. Ондалион, вооружись луком и стреляй без приказа, если на то будет причина. — Немного помедлив, Арингол продумывал тактику, рассчитывал шанс закончить дело без боя.
Обрезав огромный лист, взору Арингола открылась его цель - Парящий в воздухе лич, окруженный темной энергией и вселяющий ужас во всех, кто мог бы его увидеть. Сколько легенд каджиты привязали принцу, сколько страха он вызвал в их городах. По всей видимости, Иланден уже давно привыкла к такому виду Неймона. Увиденное сразу сложилось в картинку в голове Арингола - Иланден причастна к тому, что происходит.
Выйдя вперед, Арингол позволил выдать себя. — Госпожа Иланден? — Эмиссар сделал почтительный кивок головой. — Для меня честь встретить героя Доминиона. Руководство Талмора восхищено вашими успехами в подавлении восстания в Эльсвейре, и требует вашего возвращения на Алинор. — Такая наглая ложь могла и не сработать, но рискнуть стоило.
"Если досье на Иланден верно, то она должна быть безумной фанатичкой Талмора. Надеюсь, моих речей хватит что бы убедить ее сложить оружие... и покончить с ней." — Арингол перевел взгляд на Неймона. — Вы способны его контролировать? Вы можете успокоить его, вернуть в нормальный облик. Простые граждане Алинора могут скверно отнестись к новому виду Его Милости.

"Не получилось по хорошему, придется по плохому" — Арингол лишь ухмыльнулся, не сводя глаз с Иланден. — Ты совершенно права, правды в моих словах нет. — Глаза эмиссара блестели от странного свечения, которое издавали то ли светлячки, то ли луны да звезды на небе. — Ты вовсе не гордость Доминиона, не герой. Ты позор нашей страны. Даже имея высокое звание в Талморе, ты умудрилась стать предателем. А теперь собираешься бегать от нас до конца дней, прикрываясь своим ручным личем, чье место уже как тысячу лет в могиле.
Интонация Арингола была крайне оскорбительна, на то эмиссар и был настроен.
— Твоя награда не трибунал, на тюрьма. Твоей наградой станет смерть предателя Доминиона. — Арингол обнажил свой меч. — Во имя Доминиона, я очищу наш мир от твоей скверны.
Сражение с Тенью было крайне не выгодно Аринголу. Он уже успел увидеть силы Неймона, и противостоять ему вместе с маленьким отрядом Талмора было бы самоубийством.
— Иланден! Ты настолько храбрая и сильная, что прячешься за спиной Неймона? Сама ты не способна справиться со мной? Или может ты предпочтешь, что бы я сперва уничтожил Неймона, а потом и тебя? Да, я уже встречался с ним, он оказался сильнее. Но не теперь. Я бы не пришел сюда снова, не будь я готов низвергнуть нежить из этого мира.
Арингол всю жизнь работал в Талморе, с людьми и мерами, и научился разглядывать чувства других в их глазах. — "Аах, я узнаю этот взгляд. Она дорожит им, может даже любит его?" — Арингол изобразил на своем лице улыбку подлеца, словно он уже убил Неймона и пришла очередь Иланден.
— Я не хочу убивать Неймона, он нужен Алинору живым. Ты же, не нужный никому объект, который является лишь помехой Талмору.
Левая рука Арингола издавала фиолетовое свечение, словно эмиссар готовился использовать некую даэдрическую магию. — Так что, Иланден, я уничтожаю Тень, или ты дашь мне бой сама?

"Повелась" — Пролетела мысль в голове Арингола. — "Теперь, когда она решила дать мне бой без помощи Неймона, она обрекла себя на гибель."
Подняв руку вверх, эмиссар громко произнес. — Не стрелять. Я разберусь с ней сам.
Бой с Иланден по сравнению с боем против Тени должен казаться детской игрой. Куда меньше рисков, куда больше шансов. — Твои предки были героями, ты же - нет. И сегодня ты умрешь как предатель.
Взгляд Арингола переместился с Иланден на Неймона, парящего в воздухе лича. — Неймон, тебе не стоит этого видеть. Не в таком состоянии.
Арингол за свою долгую жизнь не забыл уроки истории. — "Эстре... Это имя мне знакомо. Она была кинледи моего родного города - Скайвотча. Это было, тысячу лет назад? Меньше? Точно в период междуцарствия, когда Первым Доминионом правила Королева Эйренн, сестра Неймона. Тогда он не стал королем, а его жена, Эстре, была низвергнута как ложная королева. Неймон потерялся во времени? Почему он называет Иланден именем своей жены? Безумие? Этим надо воспользоваться"
С новыми мыслями Арингол продолжил свою речь, обращенную к Тени. — Неймон, я слуга Доминиона, слуга Королевы Эйренн, Вашей сестры. Вы же знаете, то что делает Ваша сестра - правильно, а я делаю то, что она мне приказывает. Ее Высочество хочет вернуть Вас. Но вам явно не стоит видеть... Как над Эстре вновь будет вершиться суд вашей сестры. Неймон, ради Доминиона, ради Королевы Эйренн, и ради самого себя - оставьте свою тьму и покиньте нас. Я сделаю все, что в моих силах, что бы ваша жена смогла выстоять перед правосудием Талмора.

"Какая глупость... Она сама лишила себя единственного, достаточно сильного оружия. Какая самоуверенность и высокомерие, неужто она и правда верит, что следущим утром она увидит новый рассвет."
Картина была удивительной. Арингол привык видеть, как живые тела поддаются гниению, разлагаются в минуты и превращаются в покорных зомби. Здесь же было другое. Тень перевоплащалась в живого мера, процесс разложения повернулся в другую сторону, словно время изменило свой ход. В своей настоящей форме Неймон выглядел как самый обычный альтмер, совсем молодой, буквально мальчишка. Трудно представить, что такое безобидное на первый взгляд создание может являться угрозой всему миру.
Избавившись от мыслей о Неймоне, Арингол вернулся к своему сопернику - Иланден. Жаркий лес Эльсвейра станет ареной, которая окрасится кровью этой ночью.
— Я не оплачу твой труп. Никто не будет вспоминать тебя. Это будет уроком всем Талморцам, кто вздумает предать нас. Ты такая же как я, у нас один цвет, один герб. Но когти мои куда длиннее и острее твоих. — Эмиссар взглотнул и сделал глубокий вдох перед схваткой с Иланден.
Арингол не совершит ошибку, которую совершил в Коринте. Он не станет недооценивать противника. Эмиссару нужно прощупать Иланден, проверить, на что она способна. Резко направив руку вперед, из пальцев Арингола заискрил фиолетовый свет, который образовал на земле даэдрическую воронку. Из фиолетовой бездны выскочило призрачное создание, явно похожее на собаку, пылающую собаку. Взрывной пес несся в сторону Иланден на своих обжигающих землю лапах, издавая звуки рычания и трески пламени. Пока пес не добежал до Иланден, Арингол той же рукой создал молнию, разряд, направленный в грудь Иланден.
-Дурак, - повторила Иланден беззлобно.
Она ждала, что придется столкнуться с Талмором. Не ждала лишь, что развяжет ищейкам руки.
- Ты говорил, что собираешься забрать его в Алинор. Слишком поздно, ты видел, что происходит. Он становится Тенью… или Тень им. Я остановила его пока, но…
Иланден вздернула голову.
- Да. Я виновата в этом. Потому что служила Доминиону – как и давала клятву.
Этот талморец ничего не замечал, кроме своей цели. Горько: они охотились на нее, он вот обозвал предательницей, а сам?
Что он вообще сделал, кроме того, что в прошлый раз угробил половину своего отряда? Притом, что Неймон даже в обличии Тени оставался удивительно мирным и незлым для даэдрической нежити.
Пустое. Иланден было все равно. Она убьет этого эмиссара, а его подчиненных отпустит на все четыре стороны, а потом… потом они пойдут куда-нибудь еще.
Может быть, в Империю.
Она лишь фыркнула на появление твари. Мастеру Колдовства, ей потребовалось менее мгновения, чтобы ответить открывшимся провалом в Обливион. Крылатый сумрак – не самая крупная и не самая опасная из даэдрических тварей, зато разумная. Пес замер в ледяном конусе. От молнии Иланден уклонилась – и исчезла в покрове «хамелеона».
Она была боевым магом и знала, как ведутся такие «игры».
В борьбе огня и льда, пламя как правило побеждает. Даже окованный холодным льдом, пес активировался и огненный взрыв разбил глыбу льда, раскидывая ее осколки по всем сторонам и накрыл пламенем сумрака.
— Скрытность тебе не поможет. Не одна ты владеешь такими приемами.
Арингол повторил действия Иланден, покрыв себя магической мантией, сливая свое тело с окружением.
— Ты бегала от нас, ты пряталась от нас. Ты могла вернуться еще давно, с почестями и славой, но ты упустила свою возможность, увлеклась и пожалеешь об этом. Теперь Талмор пришел к тебе с мечом.
Так он сказал, эмиссар Арингол прячущийся в покрове тени, подобно и самой Иланден. — "Ее надо выманить из под действия заклятия, или..."
Альтмеру пришлось прибегнуть к заклинанию, которым он владеет не столько хорошо, как магией колдовства. Но в такой ситуации заклятие "Обнаружить сущность" было полезно как никогда. Во тьме, даже слившись с мраком и высокой листвой Иланден сверкала магическим сиянием в глазах Арингола.
— "Она должна быть сильным магом, я должен покончить с ней быстро и незамедлительно. Он должен полгатить ее заклинания, надеюсь."
Новый призыв был близок к Иланден. Из бездны Обливиона выбежало новое существо. Два метра ростом, серокожее, с острыми рогами. Торс ксивилаи был обнажен, а вооружен он был огромной, по видимому эбонитовой секирой. Даэдра сокрушительно стала приближаться к женщине, заранее замахиваясь секирой, не страшась подставить себя под заклинание. В помощь ксивилаи был призван кланфир, начавший оббегать Иланден со стороны.
Это становилось назойливым.
Арингол призывал и призывал обливионских тварей – как иронично, если задуматься, потому что он должен был судить ее за… наверное, сделку с даэдра – наряду с дезертирством и похищением принца? Впрочем, она не заключала сделок  с даэдра.
Только призывала – призванный щит, который укрыл ее от огня. Твари Молаг Бала поддавались ей легче, она как будто ощущала, что этот жестокий и враждебный смертным даэдрический лорд подыгрывает ей. В конце концов, с ее помощью Тень привела в его ужасное царство столько душ.
Призыв даэдра – всегда что-то среднее между принуждением и соглашением, сейчас последнего было больше. Зивкины – маг и воин с двуручным мечом явились почти добровольно, вернее, скорее покоряясь воле своего лорда, чем какой-то смертной. Иланден почти не требовалось ими управлять, они и так одолеют Аринголов зверинец.
- Может быть, хватит? – она пыталась отвести глаза, иллюзия «присутствия» вместе с обнаружением жизни рассыпалась на десять искр-фигур. – Уходи, просто уходи и дай нам уйти. Это то, что он тебе предлагал, прежде чем ты отдал ему своих солдат, верно?
— Хватит? Ты думаешь я уйду и позволю вам с Неймоном дальше сеять хаос на землях Доминиона? Или может ты думаешь напасть на Империю без ведома руководства Талмора? Ты стала непредсказуемой и я должен тебя убрать.
Призванные зивкины может и могли остановить кланфира, но ксивилаи мог уверенно поглотить заклятия мага и посоперничать в умении владения оружием с воином.
— Этот кукольный театр начинает действовать мне на нервы. Давно мне не приходилось сталкиваться в бою с подобными мне, мастерами колдовства. Но долго это не продолжится.
Сложив руки вместе, Арингол произнес одно из своих самых сокровенных заклятий. Один из самый мощных призывов даэдра. Из уже сине-голубого портала появилось с первого взгляда красивое создание. Женщина, чья кожа имела оттенок чистого золота, как и ее доспехи, на половину открывающие тело. Неуязвимый к обычному оружию, обладающий значительным сопротивлением к стихийной магии, вооруженный острым, серебряного цвета посохом Золотой святой обрушил свое оружие на мага зивкина. Игнорируя второго даэдра, святой стремительно приблизился к Иланден, отстраняя ее от призванного ею воина и пытаясь нанести ей один сокрушительный удар.
Арингол следил за всем театром, продумывая шаги наперед, тем временем выпивая одно из трех припасенных зелий магии со своего пояса. Он рассчитывал, что золотой святой покончит с Иланден раз и навсегда, а в голове все равно прорабатывал следующие атаки. Взгляд эмиссара невольно перевелся на Неймона, беззащитного мальчика. Картина следующего шага начинала рисоваться в мыслях Арингола.
«Золотой святоша, серьезно?»
Эти создания служили… Шеогорату? Арингол, похоже, хватал наугад всех даэдра, кого только мог вспомнить.
Иланден даже рассмеялась, многоголосо изменив иллюзией собственный голос.
После того, как зивкины исчезли в Обливионе с воплями проклятий, она призвала лишь одно существо.
Атронаха Холодного Пламени. Они обитали в Четвертой Пазухе Такубара, собственном мире, и далеко не все из  них служили Лорду Порабощения. Но эта пришла сама, возможно, потому что однажды являлась в мир смертных и до сих пор ненавидела его за собственное изгнание, собственную неудачу. Она, вероятно, хотела оправдаться перед никогда не забывающим ошибок Молаг Балом.
Иланден всего этого не знала. Лишь призывала сильнейшего из Атронахов Холодного Пламени.
Это существо не имело настоящего имени, но когда-то называла себя Планарным Ингибитором. Даже сейчас, ограниченная призывом в силах, она была способна выжечь своим пламенем половину Эльсвейра.
Пламя атронаха окружила святошу, а Иланден скрипнула зубами.
- Ты проиграл. Уходи. Это последнее предупреждение.
Сказать по правде, хотя Иланден и была Мастером Колдовства, у нее не хватило бы сил контролировать создание, почти приближенное старшим даэдра – вроде Ингибитора. Впервые оставалось лишь порадоваться, что человеческий император когда-то сделал так, чтобы присутствие даэдра в Нирне не продолжалось слишком долго.
Подумать только. Иланден должна быть благодарна людям.
Безумие какое-то.
…ей хотелось просто забрать Неймона и уйти. Впрочем, если Ингибитор убьет Арингола – она не станет возражать.
Золотой святой вспыхнул в холодном пламени нового атронаха.  Арингол чувствовал что то неладное, огонь не должен был причинить такого кошмарного урона святоше. Тем более слова Иланден придавали некой чувство опасности, страха пред существом.
С небес упала капля. Еще одна, дождь собирался над Эльсвейром. Дождинки падали одна за другой, словно маленькие снежинки, летящие с небес в одиночестве.
— Я проиграл, говоришь? Ты не оставляешь мне выбора, если мне и суждено умереть здесь... — Арингол прервал фразу, что бы призвать лук и стрелы. Натянув тетеву он прицелился сперва в Ингибитора, затем в Иланден. — ...Я все же выполню свою задачу.
Взгляд Арингола перешел на Неймона вместе с прицелом. Эмиссар отпустил тетиву одновременно всеми пальцами, запуская звонкую и смертельно острую стрелу в голову принца Неймона.
Он был бессмертен, и она эта знала.
Он был мертв – и она это знала тоже.
Однажды ему перерезали горло, и он всего лишь -  «всего лишь» перекинулся в Тень.
У нее не было ни единой причины опасаться за Неймона. Не-мертвого, не-живого, неспособного умереть по-настоящему.
Впрочем, тогда, под каджитским кинжалом он был в сознании, а сейчас – лежал на тлеющей-заиндевевшей от близости могущественного атронаха, траве. Словно бы спокойно спящий.
Иланден не стоило тревожиться за Неймона, совсем нет, лучше добить Арингола, пока тот расслабился, и пока…
… она кинулась к нему, закрывая от призванной стрелы-даэдра собственным телом.
Неважно, был ли ее король живым мертвецом или нет. Она поступала так, как должно. Она отреклась от лжи официального Алинора и Талмора, выбрав этого странного, безумного короля древности. И готова была защищать его, как полагается верному слуге – пускай и ценой собственной жизни.
Она не жалела – и только снова улыбнулась, когда стрела сорвала покров иллюзии, а во рту стало горько-солено.
На лицо мирно спящего Неймона упало несколько капель крови. Он не проснулся.
Это хорошо, успела подумать Иланден.
Ингибитор тут же исчез. Было ясно одно - Иланден мертва.
Арингол медленно приблизился к телу женщины, переворачивая ее на спину, уложив ее возле Неймона. — Я говорил тебе, что не стану тебя оплакивать, никто не станет. — Арингол подвел свою руку к лицу Иланден, что бы закрыть ее глаза. Дождь с небес стал усиливаться, с каждой секундой его становилось больше и лил он сильнее. Капли падали на лицо Иланден, вода сливалась с кровью. — Лишь только дождь во тьме ночной, по леди слезы льет.

Неймон спал долго – и впервые за много месяцев… за все время после возвращения из Хладной Гавани то был спокойный сон-без-снов, без кошмаров. Он ни разу не вскрикнул от ужаса, не застонал от фантомных болей и не задыхался, судорожно хватая открытым ртом воздух.
Зато когда открыл глаза, не совсем понял где находится.
- Эстре? – позвал он. В последнее время его супруга была рядом, всегда рядом, пускай они и бродили отчего-то по каджитским джунглям и саваннам. – Учитель?
Тот тоже был рядом. Всегда.
Солдат Талмора услышал слова Неймона в комнате. Самостоятельно рискнуть заговорить с принцем он не мог, скорее боялся. Эмиссар Арингол прибыл в комнату Неймона всего через минуту.
— Вы наконец очнулись, Ваше Высочество. Боюсь вы сейчас в тяжелом состоянии. — Арингол помедлил, осторожно подбирая слова. — Вам нужно поспать. Эстре здесь нет, как и вашего учителя. Мы скоро вернемся на Алинор, спите.
Неймон был послушным и покорным.
Иногда.
И он же был способен на почти безумные поступки. Вроде – нарушить Ритуал Планетария и впереди своей сестры взойти по ступеням айлейдского артефакта, в порыве безумия, стоившего ему жизни.
Вроде…
Он узнал этого мера.
- Ты… агент моей сестры. Ты хотел убить Эстре,  - Неймон рывком соскочил с кровати и кинулся к меру. Его светлые волосы, которые обычно укладывал в сложную прическу – или это делала… Эстре, да, ей нравилось прикасаться к его волосам, растрепались и спутались. – Где она? Где моя жена? Что ты с ней сделал?!
Арингол ухватил Неймона, сдерживая его как ребенка. — Успокойся. Вспомни, ты должен вспомнить что произошло с твоей женой. Я не убивал Эстре, я никогда не видел ее. Вспомни что произошло в Скайвотче.
Арингол старался усмирить принца, обмануть, или даже спасти от безумия. Если Неймон поймет, что его жена мертва уже не один век, быть может он сумеет смирить с этим.
— Ты знаешь какой сейчас год, Неймон? Вторая Эра закончилась почти семьсот лет назад. Твой жена, Эстре, умерла тогда же. Та женщина, которая была с тобой последние месяцы - не твой жена, она обманывала тебя, лгала в лицо, что воспользоваться тобой в своих целях.
Неймон сжал зубы. Он вовсе не думал о том, что какой-то простолюдин хватает его, принца Арано Альдмери, словно вора, чью руку поймал в собственном кармане.
В голове было гулко – и путались слова.
- Она моя…
«Жена?»
Это неважно.
- Я хочу увидеть ее.
Он опустил голову – это был жест упрямства, а вовсе не покорности. Неймон не всегда был послушным мальчишком.
- Отвечай: где она и что с ней.
Говорить о смерти Иланден было явно не в пользу Аринголу, оставалось лишь дальше лгать.
— Твоя жена, Эстре, мертва уже тысячу лет. Иланден - обманщица, ее ты скоро увидишь, я обещаю тебе. — Арингол не стал уточнять, что увидеть Неймон сможет лишь труп.
— А теперь прошу тебя, восстанови свои силы, погрузись в сон. — Рука Арингола направилась к голове Неймона, образуя заклинание успокоения, подобное тому, что использовала Иланден.
Эстре… мертва?
Иланден?..
Неймон смешался. Он позволил эмиссару – почти позволил создать заклинание, и смотрел на него неверяще, потеряно.
А затем сам схватил того за руку с чуждой, не принадлежащей совершенно неразвитому физически, молодому меру, силой.
- Она была здесь. Рядом со мной.
Кто «она» - не уточнял, и не сумел бы, потому что не знал.
- Что ты сделал с ней?
Было слишком рисковано продолжать этот разговор. Он узнает о Иланден, он может снова обратиться Тенью. Нельзя было говорить, что Арингол убил ее. Но и врать эмиссар в этот раз не стал. По крайней мере, в каком то смысле не стал.
— Она мертва. Иланден покончила с собой, исполняя свой долг перед тобой.

«Она мертва».
Он знал это – как знал и правду о себе, и теперь ему казалось, что знал пока спал, и только ждал, когда же проснется и осознает это в полной мере.
Он отпустил руку эмиссара.
Взгляд сделался невидящим и пустым. Казалось, что еще мгновение  - и Неймон просто сдастся, покорный, смирившийся; и с ним можно будет делать все, потому что ему самому ни до чего не будет дела.
Так и случилось бы еще несколько месяцев… недель назад. Сейчас он ощущал внутри глубокий холод и понимал, что не может сделать и вдоха.
Или ответить что-то.
Он отодвинулся от Арингола, запустил ногти в лицо. Жест отчаяния, вот только вместо красных борозд под ногтями оставались клочья кожи, а под ними выступала темнота гнили. Неймон снимал собственное лицо-маску.
Он старался быть живым… но больше не было в этом никакого смысла, как и противиться правде. Она – Эстре, Иланден, неважно как ее звали, - мертва, тогда как он может быть жив?
Никакое заклинание не остановило бы его теперь. Неймон толкнул дверь. Рядом стоял молодой мер,к которому потянулась было – и отступила фиолетовая тьма. Вместо этого она коснулась другого, постарше.
- Мне так одиноко, - проговорил Неймон, который больше не был чем-то иным, кроме Тени. Спустя несколько шагов он поравнялся с соседним домом, и оттуда вышли, пошатываясь, пара зомби, когда-то бывших пожилой каджитской парой, должно быть слишком немощные или недостаточно суеверные, они не покинули вместе с остальными деревню.  – Идем со мной.