Льисс-Ма немного раздражённо потёрла свой нос. В ответ на её усилия, с последнего слетела ещё парочка зелёных, бледноватых чешуек. Девушка тяжко вздохнула и оставила это бесполезное дело.
В общем-то, Трин зря её пугала страшными холодами. Что правда, то правда: дети Хиста несколько менее стойки к морозу, чем другие расы. Сказывался тот факт, что в какой-то степени аргониане таки холоднокровные. И лишь таинственная магия древних разумных деревьев помогает им поддерживать постоянную температуру тела. Но Льисс-Ма как-то ещё в детстве услышала одно очень интересное выражение: норд – этот не тот, кто хорошо переносит холод. А тот, кто тепло одевается.
По этому критерию она стала нордом. По приезду в Бруму аргонианка тут же обзавелась куда более тёплой курточкой и подштанниками из плотной, толстой шерстью. Во всём этом великолепии она чувствовала себя довольно неуклюже, но кусачий холод совершенно не пробивался сквозь толстый слой меха. Вот только одну часть тела был не в состоянии прикрыть даже капюшон. И имя этой части тела – нос. В какой-то момент чешуйки попросту начали опадать – без боли, оставляя лишь узенькую красную полосочку вокруг ноздрей, едва-едва воспалённую. Льисс-Ма поспешила заверить свою подругу, что это совершенно нормальная реакция, и очень скоро всё придёт в норму. Это было правдой, но про себя девушка не уставала поржаться случившемуся. Даже в самые холодные сиродиильские зимы такого не происходило – во всяком случае, с таким размахом. Наверняка сказывалось ещё действие разреженного горного воздуха.
За исключением этого момента, путешествие даровало аргонианке лишь самые приятные ощущения – особенно после того, как они с Трин избавились от висящего на браслете проклятия. Это событие очень сильно сблизило их… Или, скорее, чудесное спасение полукровки от изнасилования? Впрочем, неважно.
Льисс-Ма очень любила горы. Не раз она в своих вылазках отправлялась в сторону Коловианского нагорья, к границам Хаммерфела… Но это оказалось лишь пустяком по сравнению с тем, что аргонианка увидела здесь. Во-первых, аргонианка никогда не отправлялась в горы зимой, неукоснительно следуя завету матери. А во-вторых, если горы западу от Королла были в общем-то не слишком высокими, то здесь, на самой границе со Скайримом, они словно пытались достать до неба. На их вершинах никогда не таял снег, и, казалось, что если на них забраться вверх и протянуть руку, то можно достать до купола Этериуса. Зрелище захватывало дух непривычной к таким пейзажам аргонианки, вызвало трепет, восхищение… И желание покорить эти вершины. Но приходилось сдерживать себя. Не сейчас, не осенью – что тут мало отличается от зимы. Летом уже можно будет попытаться подбить Трин на такой поход – или двинуться самой. А сейчас у них другая цель.
Впрочем, даже до дома полукровки добраться оказалось довольно тяжко. В очередной день их путешествия караван вдруг встал, словно по мановению руки. Спереди, из головы колонны, донеслись тревожные крики. Случилось явно что-то плохое – но непосредственной опасности оно сейчас не несло. И Льисс-Ма не могла не утолить своё вечное любопытство.
– Посмотрим, что там? – спросила она у своей подруги и, не дожидаясь ответа, подогнала лошадь – на этот раз другую. Прежняя послушная кобылка, к сожалению, осталась в Бруме.
Зрелище, что предстало перед подругами, не внушало радости. И без того узкая тропка оказалась засыпана обвалом – или лавиной, не суть важно. Сплошная груда снега перекрыла дорогу, и сквозь снежное одеяло то и дело проглядывали камни.
Торговец ругался. Ругался качественно, глубоко и проникновенно, поминая чуть ли не каждого даэдра и их родословную. Сквозь сплошной поток ругательств можно было понять две вещи: первая – что он очень разочарован, а вторая – что он не намерен поворачивать назад так быстро. Груз тканей, сыра и прочего барахла стоил ему маленького состояния и он-де не потерпит, чтобы каприз природы его разорил. В конце он окончил свою тираду зычным криком:
– Четыреста септимов тому, кто найдёт другую дорогу! И поспешите, дери Молаг Бал ваши тощие задницы! Я не намерен торчать тут весь день.
У Льисс-Ма загорелись глаза. Возможность полазать по горам, посмотреть на места поближе, отойдя с натоптанных тропок… Это уже что-то интересное!
– Что думаешь? – осторожно спросила девушка у своей подруги.

Поведение подруги вызвало у Льисс-Ма искреннее удивление. В конце концов, это же её дом! Горы Скайрима! Удивительно красивое и живописное место, более всего напоминающее дворцы каких-то древних богов – изящные, красивые… И суровые. Аргонианка слышала, что встречались босмеры, ненавидящие леса и каждиты, что терпеть не могли пустыню – но не верила. А тут как раз живой пример: Трин явно не нравилось это место. От девушки буквально исходили подозрительность и страх. Аргонианка делала всё возможное, чтобы успокоить свою подругу, пыталась поделиться хоть малой толикой своего оптимизма – но тщетно. Оставалось лишь с горечью признать: пока перевалы не останутся позади, прежняя, немного мрачная и язвительная Трин не вернётся. Обидно, конечно, но… Ладно. Перетерпит. И не такое они вместе переживали.
– Я тебя не гоню, учти – осторожно заметила Льисс-Ма – Если ты не хочешь углубляться в горы, отбиваться от каравана – оставайся. Я всё понимаю и не обижусь, честно.
Но полукровка чуть ли не с возмущением отвергла такое предложение. Похоже, забота аргонианки её несколько задела. Девушка чуть смущённо пожала плечами и опустила голову. Она хотела как лучше… Всё-таки, у каждых свои страхи. И меньше всего ей хотелось заставлять подругу бороться с ними. Нет, конечно, если Трин преодолеет свою боязнь гор – это будет просто замечательно, но вряд ли всё так произойдёт. Скорее, она ещё сильнее замкнётся в себе и будет лишь бурчать в ответ на вопросы – и так пока они не доберутся до низин Скайрима. А этого Льисс-Ма не хотела.
– Прости. Я не хотела тебя обидеть. Тогда спешиваемся, пожалуй. Лошади не везде пройдут.
Она осторожно слезла со своего низкорослого, достаточно флегматичного скакуна. Отцепила от седла свой рюкзак – наверное, его можно было и тут оставить, но аргонианка настолько привыкла к своему «горбу», что расставалась с ним лишь в чрезвычайных случаях. Да и к тому же там лежала масса полезных вещей, что в критической ситуации непременно помогли подругам.
Затем в руку девушки прыгнул и купленный в Бруме посох – тонкий, но очень прочный, с окованным железом наконечником. Привыкшая к пешим странствиям, Льисс-Ма редко пользовалась помощью посохов – в лесу от него больше мороки, чем пользы. Теоретически, он мог бы пригодится в болотах… Представителю другой расы. Забредая в редкие топи, аргонианка ничтоже сумнящеся снимала сапоги, закатывала штаны… И шла до победного конца. Что ещё ожидать от представителя расы, что нашла свой дом в болотах Чернотопья?
А вот в своих походах по Коловианскому нагорью девушка очень быстро осознала, насколько может быть полезна дополнительная точка опоры. Особенно при подъёме по обманчивым каменистым насыпям, когда лишь опыт и интуиция тебе подсказывают – какой камень выдержит твой шаг, а какой покатится вниз. Разумно решив, что горы Джерал окажутся куда суровее, Льисс-Ма обзавелась в Бруме простеньким, но эффективным посохом. Возможность им толком воспользоваться предоставлялась редко – всё-таки, двигались они верхом – но аргонианка не теряла надежды, что он пригодится рано или поздно. Вот она и появилась.
Оставив коней под присмотром остальных путников, девушки отправились в путь. Трин выбрала для них правую сторону относительно дороги – и уже скоро по камням звонко застучал железный наконечник посоха Льисс-Ма. Её душа пела. Горы, горы! Причём настоящие, высоченные – не то что Коловия! Снег, камни… И весь мир под твоими ногами.
– Заберёмся повыше – предложила своей подруге аргонианка, настойчиво карабкаясь вверх по склону – Прошлым вечером мы прошли пару развилок. Возможно, сверху мы увидим, можно ли к ним вернутся и этими путями обойти завал.
Слова вылетали коротко, быстро, оставляя в воздухе облачка пара. Следовало беречь тепло… И дыхание. Пускай они только начали продвижение, разреженный воздух давал о себе знать. Льисс-Ма в своё время уже испытала на себе чудеса высокогорий. Достаточно пройти пять метров вверх – и ты устаёшь, задыхаешься, словно бежал пешком от Скинграда до Имперского Города. Со временем у неё выработалась привычка, и подобные восхождения стали даваться легче… Но к горам нельзя относиться легкомысленно. Это опасные места – пусть и сказочно красивые.

Бесспорно, Льисс-Ма, не слишкмо привычная к вечным снегам горных пиков, продвигалась не так уж и быстро. То и дело ей приходилось останавливаться, чтобы отдышаться и прийти в себя. Но даже эти моменты не могли омрачить радости от восхождения. Во время отдыха она оглядывалась назад, на подругу, на ту часть подъёма, что осталась позади – и испытывала самый настоящий восторг. Восторг от того, что она, наконец, добралась до этих гор. Что они, пусть и не сразу, покоряются настойчивой аргонианке. Да и красота раскинувшегося внизу мира завораживала. «Ничего-ничего» - мысленно готовила себя девушка – «То ли будет на вершине!»
Но вот для Трин восхождение оказалось достаточно серьёзным испытанием. Останавливалась она куда чаще, чем её подруга, дышала тяжело… А иногда можно было заметить, что её периодически мотает из стороны в сторону. Это несказанно удивляло Льисс-Ма, что слепо верила в способность полукровки побороть ту слабость, что несёт с собой разреженный воздух горных вершин. В конце концов, она же родом из Скайрима, страны гор! Да и путешествовала этим перевалом явно не впервые. Ничего, сейчас привыкнет, приспособится… Но нет. Трин не привыкала. С каждым вынужденным привалом аргонианка начинала понимать, что лучше бы её подруге вернуться назад. Но… Городость полукровки её когда-нибудь погубит.
И тут до Льисс-Ма дошло. Горная болезнь! Сама она не страдала от этого на редкость неприятного недуга. Но Трин, судя по всему, повезло меньше. Аргонианке захотелось с размаху ударить себя посохом по глупой чешуйчатой башке. Всё же так очевидно! С трудом сдерживаемая жажда, отутствие аппетита, головокружение…Она просто не видела этого – потому что не хотела видеть, не могла поверить в саму возможность такой проблемы. И кто она после этого? Идиотка, не больше. Про себя девушка отметила необходимость на следующем привале каравана попытаться сделать хотя бы самое простенькое лекарство для своей подруги. А пока что придётся обойтись малым.
– Стой, отдыхаем – остановила Льисс-Ма свою подругу, что ту же облегчённо плюхнулась на свободный от снега камень – Сейчас сообразим кое-что.
Ингредиенты, собранные в дороге, лежали ближе к середине рюкзака, и аргонианке пришлось многое повытаскивать оттуда, прежде чем нашлось искомое. Впервые девушка порадовалась, что решила взять его с собой. Иначе бы Трин так и пришлось терпеть всю дорогу наверх, вниз и обратно… И ничем хорошим бы это не кончилось.
Из небольшого полотняного мешочка она вытрясла пару высохших, загибающихся кусочков коры. Несколько самых мелких она протянула полукровке и в ответ на удивлённый взгляд пояснила:
– Жуй. Саму кору не глотай, только слюну. Предупреждаю: штука горькая, но должна помочь.
Похоже, восхождение настолько измотало Трин, что, против обыкновения, та даже не стала упрямиться и с благодарностью приняла лекарство. Ну, как сказать – лекарство… За неимением лучшего пойдёт и высушенная кора аспефолии – вечнозелёного деревца с крошечными листьями, что обычно ютится в камнях неподалёку от линии снегов. По-хорошему, её следовало немного прокалить, а потом смешать с экстрактом примулы… Но это она ещё успеет сделать. А сейчас приходится довольствоваться малым.
Выражение на лице подруги красноречиво доказывало: кора действительно горчила. Но, судя по уменьшившемуся количеству привалов, она и прекрасно помогала. По-видимому, организму полукровки требовалась лишь небольшая помощь, чтобы пересилить негативный эффект высокогорного воздуха – а дальше он и сам справлялся.
Но любое восхождение имеет свой конец. Льисс-Ма, собрав все силы, ринулась к обманчиво-близкой вершине – плоской, словно срезанной. И её усилия дали свою награду. С кряхтением вскарабкавшись на площадку, девушка замерла, не в силах вымолвить и слова.
Далеко позади виднелись перевалы, которыми они сюда шли. Отсюда они казались крошечными, и совершенно не верилось, что поход по ним занял не один день. Но вот, вершины становились всё ниже, а проходы – шире. Где-то вдали камень уже не прикрывал снег, и можно было угадать желтизну осенних лесов… Аргонианка в полном изумлении любовалась открывшимся видом, совершенно забыв о той цели, что привела их сюда. С небес на землю девушку вернул голос Трин.
– Что? Пещера? Да, конечно… - рассеяно ответила она и тут же спохватилась – Да, нужно будет проверить. Только, боюсь, путь туда и обратно окажется для тебя всё-таки слишком тяжёлым. Возвращайся-ка ты к каравану, прошу.
Льисс-Ма перехватила вымученный, но всё столь же упрямый взгляд полукровки и вздохнула. Ну что за упёртость… Видно же, что болезнь её так до конца и не отпустила! Так зачем упорствовать? Неужели ей так хочется расшибиться насмерть?
– Ладно, даэдра с тобой. Тогда сейчас устроим небольшой привал. Кора – это, конечно, здорово, но она недолго удержит тебя на ногах.
Она скинула рюкзак, вновь вытаскивая из него всё подряд. На этот раз отдельно отложены оказались пестик со ступкой, всё тот же мешочек, маленькая фляга, пустой пузырёк и несколько аккуратно перемотанных сушёных листиков.
– По-хорошему, ещё бы подогреть всё это дело в реторте, но делать нечего – пояснила Льисс-Ма, встретив удивлённый взгляд полукровки и тут же усмехнулась – Интересное место для занятия алхимией, верно?
На самом деле, ничего особенно сложного им не предстояло. Очень многие зелья делаются на основе спирта – он хорошо растворяет в себе растительные компоненты и служит оптимальной средой для проведения реакции. Сейчас она измельчит кору аспефолии, листья примулы, кинет туда кусочек воска дреуга. Залить эту жуткую смесь небольшим количеством спирта (ну, ладно, так уж и быть – хорошо очищенного самогона) и подождать пять минут. В общем-то всё. Алхимия далеко не так сложна, как думают многие.

От внимания аргонианки не ускользнула горечь в голосе Трин, что очень быстро сменила тихую, тёплую радость от приятных воспоминаний. Она оставила в сторонку пестик со ступкой и нежно коснулась руки подруги, пытаясь изгнать из её сердца  печаль.
– Не горюй, Трин. Я верю, что твоя мать была прекрасной женщиной и жалею, что мне не придётся с ней встретиться. Все мы рано или поздно покинем этот мир. И важно лишь то, какой след после нас останется. Она оставила в твоей душе тепло любви – так береги его. Ведь пока жива твоя память о матери – в какой-то степени жива и она.
Льисс-Ма было трудно находить правильные слова для утешения. Всё-таки, она неизменно чувствовала на самой границе восприятия связь с Хистом – даже сейчас. Для каждого аргонианина жизнь и смерть нераздельны, спаяны в одно прочное кольцо. И когда её душа покинет истерзанное тело, то воссоединится с предками – чтобы потом переродиться в новом теле.
Она вздрогнула при мысли об этом. Раньше осознание факта, что её душа принадлежит Хисту, вносила какое-то… Спокойствие? Да, пожалуй, так. Она знала, что после смерти встретится с родителями, с предками, которых не знала, но хотела бы узнать. Теперь та же мысль её пугала. Почему? Да потому что она не сможет последовать за Трин. И память о их дружбе в какой-то момент умрёт, рассыпавшись на тысячи кусочков, чтобы в будущем какой-то аргонианин вдруг ощутил на себе ничтожную толику того тепла, что испытывала Льисс-Ма в объятьях Трин. Но это ещё полбеды. Другое дело в том, что их души никогда не будут вместе.
Девушка уткнулась носом в ступку, обращая сухие листья и кору в прах. Неужели она готова ради подруги отказаться от милости Хиста? Стать одной из отверженных и подчинившихся, пополнив ряды лукайул? И всё ради призрачной надежды, что после смерти их души останутся вместе?
Совершенно механически аргонианка пересыпала содержимое ступки во флакон, бросила пару кусочков воска дреуга, взболтала. Потом, спохватившись, долила спирт и взболтала ещё раз. Никогда бы она не подумала, что перед ней станет выбор между Хистом и подругой… Хотя, нет, не подругой. Давай-ка называть вещи своими именами, глупая ящерка: между Хистом и возлюбленной.
И что её выбор остановится на втором.
Когда зелье наконец подействовало на Трин, аргонианка смогла выйти из прострации. Что ж… Так тому и быть. Не стоило думать, что Хисты – это добренькие дядюшки. Льисс-Ма помнила рассказ своей матери о городке Лилмот и о случившемся там. О аргонианах, что, доверившись своему прародителю, построились на главной площади… Чтобы отдать свои жизни и души Клавикусу Вайлу. И единственным прегрешением большинства из них было то, что они слишком долго жили среди имперцев. Она ещё тогда усомнилась в том, насколько Хист любит своих детей. Теперь же…
– Что, ты отдохнула? – встрепенулась Льисс-Ма, когда её подруга поднялась на ноги, готовая продолжать путь – Как, лучше стало?
Лучше таки стало. Во всяком случае, вниз они спустились без особой задержки. Чуть медленнее, чем поднимались – но оно и ясно: спуск лишь несведущие считают безопаснее подъёма. Когда ты карабкаешься вверх, любой подозрительный камушек у тебя прямо перед глазами. Да и падая лицом вперёд, есть риск от силы разбить губу или расквасить нос. А вот при спуске и предательские обледеневшие камни видны хуже, и падать больнее. Поэтому на самых опасных участках опытные путники предпочитают идти спиной вперёд.

Спустились они без особых приключений, да и до развилки по утоптанной дороге дошли на удивление быстро. Ведь отсюда и до завала они двигались на конях – при этом и медленнее! Хотя, если вдуматься, всё становилось на свои места: караван попросту не мог двигаться с достаточно большой скоростью. Особенно тут, на узких тропинках горных перевалов.
Кстати, о тропинках. Старый путь, что должен был вести через пещеру, не использовался уже довольно давно. И поэтому вторая дорога за развилкой в общем-то дорогой и не выглядела. Просто широкая более-менее ровная полоса, присыпанная снегом, что под дуновением ветров лёг очень интересно, словно волнами. Льисс-Ма слышала, что в пустыне в центре Эльсвейра происходит точно то же самое, но в куда большем масштабе и с песком. Было бы интересно как-нибудь увидеть.
Она пошла первой, аккуратно прощупывая посохом дорогу. Сплошная белизна снега была обманчивой: под ней скрывались и валуны, и ямы, и один Шеогорат знает что ещё. Один раз нога аргонианки полностью утонула в снегу и лишь посох спас её от падения. Но во второй раз везения оказалось куда меньше: посох вдруг не нашёл опоры, а камень под ногой решил сдвинутся. С негромким криком девушка рухнула в снег, что тут же скрыл хрупкое тело. Лишь частично торчащий рюкзак напоминал о том, что тут когда-то кто-то шёл. Ну, и цепочка следов.
– Я в порядке – крикнула своей подруге отфыркивающаяся и отряхивающаяся от снега аргонианка, аккуратно приподнявшись. Крикнула – и скривилась от боли. Хорошо приложилась… Ныл ушибленный локоть, болела лодыжка – к счастью, не вывихнутая. И без того страдающий от холода нос украшала широкая ссадина. Не слишком тяжёлые травмы, но всё же неприятные.
Но в скором времени удача улыбнулась девушкам. Слой снега истончался по мере того, как они подымались вверх. А в какой-то момент он вообще исчез практически полностью, превратившись в редкие белые полосы на сплошной черноте камней. Задрав голову, Льисс-Ма поняла причину этого явления: прямо над ними вверх выпирал массивный пласт камня, прикрывая это место, словно карниз. Впереди угадывался широкий тёмный зев пещеры. Похоже, они добрались.

– Угу… - пробурчала аргонианка, принимая из рук подруги импровизированный факел – Только ответь мне на один вопрос, пожалуйста. Мы знали, что ищем в пещеру и не взяли у владельцев каравана факелы. Скажи мне, насколько мы с тобой необучаемые идиотки?
Так или иначе, возвращаться назад за более качественными источниками света не хотелось. Льисс-Ма с улыбкой вспомнила руины, где ей пришлось в качестве факела использовать велкиндский камень. Что ж, им тут всё-таки повезло чуть больше. Хорошо, что хоть у полукровки оказалось масло. Иначе бы они так тут и куковали…
Уже немного углубившись в пещеру, девушки поняли, что это тот самый проход. То там, то тут на стенах виднелась копоть факелов, а иногда даже целые фразы на самых различных языках. Аргонианка поморщилась при виде такого варвараства. Ну вот почему большинство разумных существ считает своей святой обязанностью осквернение первозданной красоты природы? И причём ладно если это оправдано необходимостью выживания: спилить дерево, чтобы построить дом – это совсем другое дело. А вот вырезать на коре дерева признание в любви – это уже идиотизм. Ну или вывести факелом на стене слово из трёх букв. Льисс-Ма попросту не понимала: зачем? Чтобы запечатлеть своё присутствие? Те, кто придут потом, никогда не узнают, кто же был автором сих строк. А если он подпишется – то им будет в высшей степени насрать. Чтобы потешить своё самолюбие? Экстравагантный способ, но ладно.
Вход в пещеру был достаточно широким, и через него лилось немало света – в том числе и отражённого от сплошной белой глади снега. Стоило лишь дать привыкнуть своим глазам к сумраку – и камни вокруг вновь обретали чёткие очертания. Но так не могло продолжаться вечно. В какой-то момент, чуть не упав из-за не замеченного вовремя камня, Льисс-Ма плюнула и с молчаливого согласия подруги зажгла факел. Сразу стало гораздо легче.
Но, как выяснилось, мучения девушек оказались напрасными. Очень скоро из темноты перед ними вылез завал – широкий, высокий. Качественный. Где-то наверху угадывались узкие прорехи, через которые тянул ветер, треплющий пламя факелов. Тупик. Тут караван точно не пройдёт.
– Пошли – с толикой досады в голосе отозвалась аргонианка – Я бы ещё посмотрела, но ты меня одну ведь явно не отпустишь, да?
Однако, отступать им не пришлось. На обратном пути до ушей девушек донёсся какой-то странный гул. Такое ощущение, что он исходил от самих стен пещеры, от каждого его камня. Волна воздуха мотнула пламя факела, разметала волосы Трин – и ушла дальше, к завалу. Гул вскоре сменился каким-то странным треском пополам с хрустом и утих, оставив подруг в гробовой тишине, которую разбавляло лишь лёгкое потрескивание факела.
Льисс-Ма похолодела. Этот гул не предвещал ничего хорошего. Или там, где они недавно прошли, сошла лавина, или… Или случилось кое-что похуже. Шум и дрожь камня очень скоро улеглись, так что девушки смогли без особого страха отправиться дальше – чтобы увидеть, какой подарок им уготовала судьба.
Идти пришлось сравнительно долго – почти до самого входа. Открывшаяся их взгляду картина оказалась до отвращения банальной, предсказуемой и не оставляла места фантазиям. Тот самый природный карниз, что защищал пространство перед входом в пещеру от ветра, под весом льда и снега, наконец, подломился и запечатал вход. Отверстие пещеры было высоким, куда выше человеческого роста, и наверху ещё угадывался лаз, сквозь который виднелось безупречно синее небо – но добраться туда не было никакой возможности. Огромный пласт камня упал, словно отрезанный исполинским ножом. Наверное, ещё давным-давно по нему проходила трещина, и теперь разлом пошёл именно по её линии. Льисс-Ма представила себе, что было бы с ними, обвались этот карниз, когда они стояли под ним и едва удержала рвотный позыв. Мерзкая смерть. Стать сплошной грудой мяса и костей, похороненной под огромной гробовой плитой природного происхождения. Интересно, она бы умерла мгновенно, или прожила бы ещё пару секунд – с раздавленными внутренними органами, без единой целой косточки? Если первое, то ещё куда ни шло…
– Пошли назад. Там можно было пролезть над обвалом, я помню.
Голос её прозвучал внезапно скрипуче. Словно горло пересохло безо всякой на то причины.

Отредактировано Льисс-Ма (30.03.2017 22:17:21)

До уже исследованного раньше завала девушки шли в неверном мерцающем свете ледяных заклинаний Трин. Пожалуй, в этом имелось рациональное зерно: импровизированный факел стоило поберечь, а магией школы Иллюзии они обе не владели. Хотя, кто знает, вдруг метиска что-то умела? Но уж точно не создавать магические источники света. А потому приходилось довольствоваться малым. Льисс-Ма хотела посоветовать своей подруге экономить силы, но, подумав, решила, что та и так прекрасно понимает необходимость этого.
Только сейчас до юной аргонианки начало доходить, что везение у них случилось, в общем-то, весьма относительное. Третьего сорта, так сказать. Если им действительно удастся выбраться из пещеры, если завал окажется не таким уж и серьёзным – то это будет лишь половина успеха. Потом им предстоит ещё найти караван и забрать оставшиеся вещи. Льисс-Ма по старой привычке схватила рюкзак, который успел стать чуть ли не дополнительной частью тела, а вместе с ним и все свои пожитки, но о Трин этого сказать было никак нельзя. Содержимого её сумки хватит, чтобы… Скажем, дожить до вечера. А вот переживут ли они ночь – ещё большой вопрос. Это, в конце концов, не лес, где всегда можно найти пусть и подмокшие, но дрова. Даже зимой. Это горы, суровые и не прощающие ошибок. Наёмники их искать не станут, караван если и задержится – то лишь минут на двадцать, чтобы все исследователи успели вернуться. В конце концов, кто они для караванщика? Лишь клиентки, которых он обещался довести до Скайрима. И если они по собственной глупости погибли в горах – это не его беда. Он честно исполнял свои обязанности по отношению к ним… Но не более.
От невесёлых размышлений девушку отвлёк голос её подруги. Аргонианка пожала плечами и напрягла зрение, пытаясь вглядеться в тьму. Там, наверху, определённо угадывалась щель… И через неё тянул ветер. Большой вопрос, правда, удастся ли им там пролезть.
– Давай я слазаю. Отдохни пока – не хочу, чтобы ты мне спину приморозила.
Она аккуратно встала на камни и попыталась подняться вверх. Стена из осыпавшихся обломков камней оказалась довольно отвесной, и посох лишь мешал… Особенно с учётом того, что у Льисс-Ма были свои идеи на эту тему. Аккуратно положив своего верного помощника на камни, она медленно, более всего напоминая паука, аккуратно поползла наверх. От левой руки аргонианки исходило тусклое зелёное сияние, и камни, которых касалась девушка, светились сами на протяжении пары секунд – и вновь угасали. Света было мало, даже меньше, чем от заклинаний Трин, но на безрыбье и рак рыба. Самым проблематичным был тот факт, что ради колдовства девушка была вынуждена пренебрегать самым известным правилом исследователей гор: в опасных местах за устойчивую поверхность нужно держаться как минимум тремя конечностями. Конечно, она пыталась себе помогать хвостом… Но она не была обезьяной. И от падения раза два её спасло лишь чудо.
Добравшись до узкой ниши у самого потолка пещеры, Льисс-Ма смогла, наконец, отдохнуть.  Облегчённо выдохнув, она уселась на относительно надёжно лежащий камень и заглянула вглубь пещеры… Лишь для того, чтобы увидеть сплошную завесу тьмы. Хмыкну, аргонианка заставила светиться очередной небольшой, с два кулака размером камешек – и с усилием бросила его в тьму. Тот некоторое время летел прямо, затем с громким стуком ударился, покатился вниз… Да так и остался лежать.
– Всё в порядке, можешь лезть. Только кинь мне мой посох, пожалуйста.
Трин подниматься оказалось несколько проще. Конечно, горные вылазки ей были куда менее привычны, чем её чешуйчатой спутнице… Но, с другой стороны, Льисс-Ма карабкалась наверх сама. А метиске аргонианка помогала изо всех сил – то тут, то там заставляя камни светиться, иногда протягивая посох, чтобы девушка смогла, схватившись за него, подтянуться наверх… Но в конце концов, обе подруги, наконец, оказались наверху у узкой щели, пытаясь отдышаться. Это препятствие осталось позади. Что им ещё готовит это место?

В плане Трин имелось зерно здравого смысла, и аргонианке не оставалось ничего иного, кроме как с ворчанием подчиниться. С ворчанием – потому что ей не хотелось пускать подругу первой, в темноту и неизвестность. Да, она выше и сильнее… И несколько тяжелее. Вот провалится куда-то, или подвернёт ногу – что они будут делать? Льисс-Ма её тут не оставит, это точно.
Девушки пробирались через обвал, под самым потолком пещеры. Встать в полный рост не было никакой возможности – где-то они шли на корточках, где-то пробирались ползком… И всюду пальцы аргонианки натыкались на холодный шершавый камень. Она вздрогнула, представив их со стороны. Исполинская гора, крошечный туннель природного происхождения… И две блохи, что настойчиво ползут по нему. Скала снизу, камень и снег сверху, ещё больше камня со снегом по бокам… И тьма, вечная тьма, которую едва разгоняли заклинания уже порядком уставшей Льисс-Ма.
Страх, на мгновение охвативший девушку, очень быстро сменился восхищением, смешанным с трепетом. Да, горам достаточно лишь вздрогнуть – и девушки окажутся похоронены здесь навечно… Но каковы шансы, что такое произойдёт вновь именно сейчас? Особенно с учётом того, что один обвал сегодня уже имел место.  А в остальном… От этих мест просто веяло каким-то могуществом, постоянством, древней силой. Пройдёт ещё тысяча лет, две – а горы всё будут выситься над миром, холодные, безмолвные и неприступные. Быть может, когда-то наступит момент, когда даэдра и аэдра наскучат смертные, и одним мановением руки они будут стёрты с лица Нирна. Но холодные каменистые пики всё также будет заносить снегом. Более того, возможно, они станут ещё выше. Некоторые горы растут – и горы Джерал как раз из их числа. Вечная красота природы, суровая и простая… Но такая привлекательная.
Но Трин, судя по всему, не разделяла настроений подруги. В какой-то момент метиска всхлипнула, что-то простонала – и ринулась дальше по заваленной пещере с не пойми откуда взявшимися силами. Гулким эком отдавалось тяжёлое, паническое дыхание и шорох камней.
– Трин! Что с тобой!?
Но полукровка не отвечала. Её гнал вперёд ужас – ужас оказаться похороненной в этом месте навсегда. Не разбирая пути, она ломилась вперёд – к солнцу, к свету, к дороге домой… И как можно дальше отсюда. Для неё не было больше никого и ничего вокруг – только жажда убраться отсюда любой ценой.
«Неужели я сама так выглядела – тогда, в руинах?» - ужаснулась про себя аргонианка. Сама она уже пару раз оказывалась жертвой своих фобий и страхов и шла на поводу у паники. Но со стороны такого она ещё никогда не видела. На секунду Льисс-Ма ощутила какое-то презрение к себе – но оно тут же ушло, сменившись страхом и заботой за подругу. Оскальзываясь и спотыкаясь, девушка ринулась вперёд, пытаясь догнать метиску. Откуда-то спереди уже доносились сполохи ледяных заклинаний, что вскоре сменились негромким треском… И потоком свежего, холодного воздуха. По глазам резанул свет – тусклый, далёкий, но всё равно непривычно яркий для приспособившихся к темноте глаз. На какое-то мгновение его заслонило чьё-то тело – но затем путь к свободе вновь оказался на виду.
Аргонианка протиснулась сквозь дыру в камнях и с силой втащила за собой рюкзак. Её подруга была тут как тут – вжавшись в камни, она глубоко дышала, пытаясь избавиться от охватившего её наваждения. Тело её била мелкая дрожь. Льисс-Ма вздохнула и опустилась рядом с ней. Что ж, у каждого свои страхи, верно?
– Ну же, Трин, брось. Ладно я нежити боюсь. Но камушков? Согласна, если их пинать, то можно очень сильно ногу отбить. Но это же не повод.
Шутка не особо зашла, но сейчас это не было главным. Девушка придвинулась поближе к своей подруге и крепко её обняла, пытаясь внушить ей хоть какую-то уверенность, изгнать тот липкий, мерзкий страх, что поселился в душе полукровки. Та зашевелилась, но аргонианка и не думала отпускать Трин – лишь обняла её ещё крепче и нежно поцеловала. На губах остался привкус мелкого каменного песка, но это не имело никакого значения.

Успокоить подругу аргонианке удалось лишь отчасти. Конечно, та уже не порывалась сбежать в неизвестном направлении или прокопать свой путь на волю сквозь чрево горы – но в глазах девушки всё ещё проскакивало некое испуганное выражение, более всего подходящее загнанному зверю. Да и шутка насчёт убийства оказалась не слишком удачной – даже более того, Льисс-Ма довольно искренне вздрогнула, услышав такие слова от своей подруги.
– Трин, не нервничай. Пожалуйста. Всё будет в порядке. Только не отчаивайся, ладно?
В фиалковых глазах аргонианки явственно читалась тревога. Как же это место сильно давит на метиску, если она вновь вернулась к чёрному юмору? Причём достаточно низкой пробы. Чем её так пугает эта пещера? Ведь руины не вызывали у девушки не малейшего страха – но, как показала практика, под обвал вполне можно угодить и там. Может, что-то личное, какие-то дурные воспоминания, связанные с кавернами природного происхождения? Льисс-Ма пообещала себе разобраться с этим вопросом поподробнее, когда они выберутся.
Магические силы аргонианки были уже на исходе. Здесь, за завалом, им уже не приходилось ползти, скрючившись в три погибели, и девушки спокойно шли в полный рост. По этой же причине Льисс-Ма перестала зачаровывать все попадающиеся камни, вместо этого заставляя светиться свой посох. Это экономило силы, но не слишком сильно. Всё-таки, она умела слишком мало, и постоянно приходилось следить за тем, чтобы материал посоха не вернулся к своему прежнему состоянию.
Но в этом мире редко что случается удачно. Как только девушка была готова признать, что больше её сил не хватит, из темноты спереди донёсся недовольный рык, сопровождаемый тяжёлым цоканьем длинных когтей по камню. Медведь. Скорее всего, медведь. Волки тут не живут, а горные барсы движутся куда тише… И рычат по-другому. Не повезло им.
Аргонианка, будучи дочерью охотника, довольно неплохо знала повадки диких животных. Например, она знала, что хищники, даже крупные, редко нападают на разумных существ – разве что умирая от голода или защищая потомство. Или защищая логово… В которое они с Трин забрели с совершенно другого конца. Конечно, зверь бы им, скорее всего, позволил бы отступить и уйти… Но отступать было некуда. Оставался лишь путь вперёд.
– Убери кинжалы и попытайся что-то наколдовать – неестественно спокойным голосом обратилась Льисс-Ма к подруге – В ближнем бою у тебя нет шансов, поверь мне.
Неуклюжесть медведя крайне обманчива. Эти хищники способны бежать через леса совершенно бесшумно – с тем, чтобы свалить свою жертву одним мощным ударом тяжёлой лапы. Они велики, массивны – но при этом крайне проворны. И если заколоть кабана для охотника – это путь и достижение, но достаточно обыденное, на медведя в рукопашную ходят исключительно с вилами или двузубами. Причём совершенно не зря.
Недовольный рык приближался, и аргонианка приступила к действиям. Сконцентрировавшись, она высадила в посох последние крохи маны, заставив его вспыхнуть чуть ярче – и с силой воткнула в ближайшую расселину меж камней. Тьма чуть отступила, и девушка, снимая со спины лук, уже могла угадать во тьме далёкий силуэт хищника. На медведя с луком… Льисс-Ма чувствовала холодок в животе. Если она не справится, их обоих ждёт довольно мучительная смерть. Нужно смочь. Ради Трин. Ради того, чтобы метиска выжила и смогла вернуться домой. Аргонианка достала стрелу, плавным движением натянула тетиву – и с выдохом отправила смертоносный снаряд в рычащую тьму, где угадывалось копошение. Темнота ответила криком, полным гнева.
Спешно девушка достала вторую стрелу – пока раненый зверь приходил в себя. Вторая оперённая вестница смерти отправилась вслед за первой – и подземелье утонуло в рёве боли. Казалось, что сама пещера содрогнулась от него… Или от звука падения. Но нет, уже куда более близкий силуэт зашевелился, тяжело поднялся – и продолжил бежать на свою обидчицу. В свете магического огня уже можно было угадать блеск глаз зверя. Льисс-Ма пустила третью стрелу, целясь в эти два горящих фонаря – и попыталась отпрыгнуть в сторону, избегая атаки раненого хищника. Можно было заметить, что одна из стрел угодила ему в лапу, серьёзно осложняя тому перемещение.
Но потревоженный хозяин пещеры был старым, матёрым зверем. Стрелы аргонианки ему изрядно повредили – но не настолько, чтобы он не смог покарать свою обидчицу. Сделав рывок из последних сил, зверь настиг непрошенную гостью, и…
Льисс-Ма, уже отпрыгивая в сторону, поняла, что опоздала. Медведь был слишком близко, двигался слишком быстро… Его зубы сомкнулись на левой руке, заставив девушку вскрикнуть от боли. Но зверю этого было мало. Ослабив хватку, он укусил вновь, на этот раз в предплечье – и с силой рванул, мотая головой из стороны в сторону. Наигравшись со своей жертвой, медведь отбросил её на камни пещеры. Едва копошащаяся фигурка с неестественно вывернутым плечом его более не интересовала… Пока. Зверь не забыл, что была тут и вторая гостья. И вряд ли она окажется доброжелательнее своей подруги.

Отредактировано Льисс-Ма (05.04.2017 20:18:46)

Её левая рука стала сплошным очагом боли. Прокушенные и разорванные мышцы, вывернутые суставы… Льисс-Ма скорчилась на камнях пещеры, давясь плачем. Она не смогла удержать крика, когда её руку раздирал разъярённый хищник, теперь… Теперь она старалась сдержаться, чтобы не отвлекать Трин. Пытаясь свернуться в клубочек, она всхлипывала и рыдала от непереносимой боли, чем-то напоминая маленькую, напуганную девочку. Рукав её куртки с каждой секундой тяжелел от крови, нагружая и без того пострадавшее плечо, принося всё больше и больше страданий… Пересилив себя, аргонианка повернулась, чтобы посмотреть на свою подругу. Ей всё ещё не хотелось верить, что все старания окажутся напрасными и новый хозяин пещеры убьёт и полукровку. Это значило бы, что Льисс-Ма действительно принесла ей своим присутствием лишь новые хлопоты… И смерть.
– Азура… Молю тебя, защити эту девушку. В… Возьми мою душу… Но дай ей жить!
Неизвестно, услышала ли даэдрическая принцесса мольбы своей почитательницы, что то и дело перемежались всхлипами боли. А если и услышала – то придала ли им значение. Так или иначе, Трин весьма неплохо справлялась. У неё явно не оставалось сил на магию, и потому она решилась на самоубийственную атаку в ближнем бою. В тускнеющем свете своего посоха аргонианка увидела, как её подруга вскочила на спину зверя и резким ударом вогнала тому кинжал в шею – и хищник задёргался в агонии… Льисс-Ма выдохнула и отвернулась. Всё в порядке. Её удары ослабили медведя и дали подруге шанс. Значит, всё не напрасно.
Раны её были тяжелы. До того горячий от крови рукав начал потихоньку холодеть, прижимая своим весом вывихнутую руку к полу. Аргонианка прикрыла глаза. Что ж… Трин должна справиться сама. Вывихнутое плечо, разорванные мышцы и сосуды, попавшие в рану клочки одежды… Лечение такого – дело не одного дня. И если на их пути встретится ещё одно препятствие, то метиске придётся идти дальше в одиночку. Лучше уж так. Хист ей не поможет – она сама решила так. Многие инорасцы не понимают – когда аргонианин становится лукайул? Ведь некоторые живут в Империи годами, как её родители, но остаются верными детьми Хиста. Кто же решает это? Жрецы Организма? Хист? Нет, всё проще. Изменения происходят в тебе самой. И когда ты решаешь, что Хист для тебя не так важен, как кто-то другой – или что-то другое – то ты сам себя называешь лукайул. Изменник носит своё клеймо с гордостью.
Но, возможно… Она справится сама? В каждом аргонианине есть доля силы древних деревьев. Она же даёт им возможность поддерживать температуру тела на относительно постоянном уровне. Кто знает, быть может, эти скрытые резервы помогут ей с ранами? Конечно, эффективность будет спорной, но… Хоть немного облегчить свою участь. Льисс-Ма сконцентрировалась, беззвучно взывая к своим глубоким, тайным резервам – и ощутила, как притупляется боль, как мир вновь обретает чёткость. Что ж… Это уже что-то.
Она вздрогнула, ощутив прикосновение подруги, услышав её ласковый голос. С усилием аргонианка повернула голову и, старательно сдерживая всхлипы, изобразила какое-то робкое подобие улыбки.
– М-мы? Это всё ты. Моя… Моя милая…
Она покосилась на свою неестественно вывернутую руку, что по-прежнему пульсировала болью. Вывих… Вправлять будет больно. К тому же, после этого кровотечение, скорее всего, только усилится. Почему она вечно оказывается обузой для своей более подготовленной подруги?
– Ты иди. Я не хочу мешать. И так слишком часто это происходит.