[NIC]Лесные орки[/NIC][STA]НПС[/STA][AVA]http://sd.uploads.ru/t/PpQoC.jpg[/AVA]
Никто уже не помнил, что к матри Шарага Верзилы вождь пришел лишь единожды. И забыл о ней, маленькой, неказистой, все время скандально визжавшей и почти не умевшей ни подраться как следует, ни добрую сталь выковать. Все, что она могла сделать - это набирать доспехи, соединяя их ремнями да клепами, и то делала это вполовину медленнее других. Слабая мать была у Шарага. Женское естество просило, и мужчины у нее были, но как Шараг подрос, стал задираться с каждым, кто приходил к матери. А потом ушел с каджитским караваном, сманив с собой и приятеля,Безухого Лаша. Сманить Лаша было нетрудно. если Шараг был крепок и упрям, то Лаша Малох не обидел только одним - умением бранитсья ядовито как змея. Лаш был что омела и прицеился к Шарагу, когда понял.что тот не прогонит.
Вернулись парни в крепость, чувствуя себя героями. Они повидали мир, они узнали, как по-иному можно жить разумным существам, и в том мире они были изгоями не больше,чем другие орки, а еще к ним там относились с уважением и опаской. Не все могли вот так сходу понять. что орк еще сопляк, но все знали, что орк - это орк.
Вот только в крепости мало что изменилось. И Шараг слонялся по знакомым углами, презрительно кривя толстые губы, и Лаш повизгивал, смеясь его шуткам. Авторитет у молодежи, стремившейся побыстрее прославитсья, вырватсья, доказать, чего они стоят. завоевать обоим парням удалось легко - еще бы, рассказать-то они могли немало.
Вот только такие упертые как Дротар, любимчик вождя, сын коваль-жены, на слова не покупались. И драться, пусть Шараг был старше Дротара на добрых пять лет, с тем бывало непросто.

Окруженный мелкотой, глядевшей ему в рот, Шараг обдумывал, как бы лишний раз подчеркнуть свое превосходство над такими как Дротар, когда Лаш оскалил зубы и хищно, по крысиному, зыркнул на подошедшего чужака, гостя, что только расторговался у склада.
“Эльфолюб, стало быть?” Шараг настороженно окинул того взглядом. Он не был достаточно безмозглым, чтобы не видеть разницу между собой и этим бойцом. Шараг зыркнул в сторону прилавка. Вот ведь старая тварь, это она подзудила, мать этого смазливчика Дротара!..
А Лаш оказался безмозглым в самый раз.
Не дожидаясь, пока что-то придумает его старший приятель, Лаш решил удружить. Зашел со спины, шустро, как змея, выхватил кинжал и нанес удар, целя в подколенку.

Глупо было бы бросать вызов и не ждать удара в ответ. Так что Кергор ждал, что на него нападут. Вот только… не так. Все-таки сородичи, а не босмеры какие. В последний момент он услышал движение, почувствовал, как колеблется воздух, рассекаемый кинжалом, и отступил в бок, так, что оружие прошло мимо. А затем воин подставил трусливому мальчишке подножку, так, что тот упал мордой на землю, подняв брызги грязи. Выпавший из рук Лаша клинок Кер отшвырнул в сторону.
- Поранишься еще.

Ну надо было Лашу быть таким глупцом, да еще и на глазах у всех! Ведь они только что рассказывали мелюзге, как много значит умение во-время словчить, и вот тебе, словчил!
- Не лезь, Лаш! Не твой бой!
Зарычав от обиды на судьбу, подсунувшую такого идиота-приятеля, от ярости на чужака, просто от злости, Шараг кинулся, набычив голову, сжав тяжелые кулаки, метя в, как его научили, самое уязвимое место - горло противника. Быть может, чужак и решил устроить себе забаву, но для Шарага, с детства вдоволь напившегося обид и унижения, любая драка была только до победы. Или - пусть уж лучше до смерти, так не хотелось снова жрать дерьмо оскорблений и насмешек!
Второй хоть не лез на противника, не взявшего в руки оружие, с клинком, и не нападал исподтишка. Помнил еще о чести. Но его движения были импульсивны и легко угадываемы. Кергор толкнул его в бок, сбивая удар, а сам ушел в другую сторону, даже не пытаясь ударить в ответ. Если так продолжится, эти идиоты сами изобьют себя о стены и камни.
..Как так получилось, что земля вдруг встала на дыбы и ударила его в челюсть? Лаш успел зажмуриться, чтобы грязь не набилась под веки, или быть ему “мертвецом” с одного удара. Клыки вспороли дворовое месиво, грязь и слякоть забилась в зубы, Лаш торопливо пошарил рукой, вслепую пытаясь найти кинжал, но услышал над собой лишь издевательские слова старшего. Он рванулся, отплевываясь от грязи, разворачиваясь, чтобы вот сейчас, с разворота наотмашь, кааааак…
Обидные слова Шарага резанули по сердцу. Как это - не его драка? А для кого он сейчас старался, для кого отвлекал на себя внимание, жрал землю, ну пусть не удалось подрезать здоровяку поджилки? Его снова предали, его снова кинули одного, даже Шараг - лучший друг - отказался биться с ним вместе, принять его в свой бой!

Обидно было до слез, до крови, до красного марева, застилающего мозг - и без того небольшой, как сказал бы кое-кто из приятелей. Лаш внезапно почувствовал холод в руках, словно грязью забился сам кровоток. Он попятился. Он попятился - но не за тем, чтобы отступить. Теперь у него был не один враг - но сперва надо было разобраться с первым.
Наблюдай, - учил его оказавший внимание проныра каджит, - наблюдай и следи. Тогда только бей. Лаш уставился на здоровяка, на то, как мягко тот отклонился от удара Шарага. И этот будет говорить ему об искусстве боя! А сам-то!..
Когда чужак перенес вес, чтобы уклониться. и стоял неустойчиво на полушаге, - Лаш прыгнул, прыгнул, вкладывая весь вес в удар ногой, как делали шустрые коты, не единожды на его глазах валившие здоровяков.

[NIC]Лесные орки[/NIC][STA]НПС[/STA][AVA]http://sd.uploads.ru/t/PpQoC.jpg[/AVA]
Для своих лет Дротар был настолько склонен к размышлениям, что порой его оскорбляли подозрением в магическом даре. Оскорбители обычно расставались с домыслами и с парой зубов впридачу, но ничего не поделаешь - Дртар не торопился с выводами и даже действиями. Впрочем, мать не сердилась, а орки постарше даже предполагали, что парень когда-нибудь сможет решать дела племени.
Сейчас Дротара дела племени интересовали мало. Его злили двое вернувшихся из каких-то эльфийских краев, Шараг со своим приятелем Лашем. Старше Дротара, они отчего-то заподозрили в парне соперника своему влиянию. Влияние-то было убогое, на вранье да эльфячьих байках построенное, но все же было. И хочешь-не хочешь, а Дротар понимал, что противостояния не миновать, уж очень эти двое его злили.
В драке, впрочем, он бывал бит. Не всегда, но уже раза два, хотя когда Шараг выступал один, без Лаша, (а Лаш без второго вообще в драки не совался), Дротар был достаточно умел, чтобы справитсья, пусть и немалой кровью.
Но вот чужак, пришедший сегодня, - совсем другое дело. Этот был воин. Он крепко проучил эльфячье охвостье, даже не дрался с ними как с воинами, а просто жрать землю заставил. И теперь он предлагал ему, Дротару, бой.
Ну прямо под ложечкой заныло и дух захватило от восторга, будто Дротар совсем уж щенком был. Не, какая уж там победа, не с этим же здоровенным и крепким воином! А вот что после такой драки его, Дротара, уважение поднимется, если только он  продержится хоть чуть-чуть, - вот это было ценно.
И еще он хотел попробовать себя. Не с теми, кого наблюдал изо дня в день. С чужим.
- Я - Дротар! - В горле ссохлось, и голос прозвучал неожиданным хриплым рыком. - Мое - это мое, и кто ты, чтоб я тебя боялся?

А на площади, или улице, или как там у них назывался этот вытоптанный пустырь в центре логовища, разворачивалось целое действо. Кто бил, кого бил, зачем бил, Телиндил не вникал. Может, самцы за самку дрались, кто их разберет. Ему интересно было одно – зрелище имело большое значение для каждой мало-мальски взрослой особи в этом забытом аэдра зверинце. А значит, у него было время.
Древесина поддавалась. Медленно, но верно. Хорошенько подточив несколько стволов внизу, маг занялся тросами, перетягивающими их по центру. Если все пройдет, как задумано, то в один прекрасный момент дерево не выдержит давления и распрямится – клетка буквально разорвет сама себя. Оставалось только надеяться, что не покалечит пленника внутри. По крайней мере, не слишком сильно, - угрюмо думал мер.
Чудища что-то выкрикивали, улюлюкали, смеялись, били одними железными предметами о другие, выражая свой восторг.. Все, кажется, кроме одного. Видимо, слишком еще юного, чтобы интересоваться забавами взрослых.
Этот уродливый детеныш подошел к клетке практически вплотную достаточно тихо, чтобы Телиндил заметил его не сразу, а заметив, испуганно отпрянул, вжимаясь спиной в прутья на противоположной стороне. Увидел или нет? Понял, чем занят пленник? Взрослых, следящих за отпрыском, поблизости не наблюдалось. Крошечные черные глазки смотрели пристально и с большим интересом, короткие толстые ручонки были кокетливо убраны за спину. Зеленокожий малек даже ножкой пошаркал, правда, чего он этим пытался добиться, маормер не понял. Так и хотелось послать его к даэдровой матери, но нежелание разговаривать с этими аборигенами все еще пересиливало. Телиндил оскалил зубы и усердно просверлил детеныша взглядом, надеясь, что тот догадается убраться восвояси.
Не догадался. Вместо этого принялся обходить клетку, вытащив, наконец, руки из-за спины. В толстых пальцах, похожих на тела рубленых зеленых угрей, была зажата острога, совсем небольшая, быть может, даже детская – на мелководье рыбешку цеплять. Некромант напрягся, внимательно следя взглядом за ювенильной детиной.
А детина вдруг ринулась вперед с поистине змеиной скоростью, просунула руку сквозь прутья клетки и попыталась дотянуться до пленника. Телиндил сдавленно ойкнул и отпрянул, крепкий крючок зацепил подолы мантии ниже пояса и с оглушительным треском ткани сделал на ней длинный неровный разрез.
- С-сарака!!
Детеныш радостно захрюкал. Видимо, это был смех. И снова пошел по кругу, явно намереваясь повторить выпад. Маормер обернулся в поисках того зеленого, что объявил пленнику голодовку, – и вот где этот стражник, когда он нужен?!
Мелкому явно нравилось. Размеры клетки не позволяли спокойно устроиться там, докуда он не смог бы дотянуться своей игрушкой, так что приходилось постоянно двигаться, шипя сквозь стиснутые зубы и кляня новую эру почем Нирн стоит. На площади все еще сражались – грузные тела снова и снова с грохотом ударялись друг о друга. И никому не было дела ни до пленника, ни до чересчур дерзкого отпрыска.
Поняв, что оттаскивать маленького ублюдка старшие не собираются, Телиндил красноречиво закатал рукава мантии. В переносном смысле, в прямом не стал – не хотел рисковать руками. Вместо этого пригнулся, хищно прижав уши к голове, и весь подобрался, словно собранная пружина какого-нибудь двемерского механизма. Его малолетний мучитель подвоха не заметил.
Ближе, ближе..
Детеныш снова кинулся в атаку, но в этот раз маормер его ждал. Извернулся змеей, выбросил вперед руку и ухватил острогу за стальной ствол. Скотина дернула – и откуда столько силы в таком юном уродце! – и крюк увяз в ткани широкого рукава. Телиндил ухмыльнулся, мысленно желая мелкому долгой и мучительной смерти, и сильнее сжал пальцы. Белесые всполохи чистой энергии с треском скользнули по железу – а деревянной ручки для такого простого орудия не предусмотрели. Гаденыш с криком отпрянул, заверещал и, спотыкаясь, ринулся куда-то прочь. Благо, как раз в этот момент на площади прогрохотало особенно смачно, и позорного побега ублюдка никто не заметил. А некромант, самодовольно ухмыльнувшись, припрятал острогу в рукав. Пригодится.
Сколько времени занял бой, Телиндил не знал – был занят – но к его окончанию маг окончательно выдохся. Обиженная сволочь, благо, не привела с собой разъяренную мамашу и требовать игрушку обратно не стала. Быть может, застыдилась и никому не рассказала о своем позоре. Увы, как следует угостить его молнией не вышло, только редкие волосянки дыбом встали. От этого, к сожалению, не умирают.
К ужину маормер уже практически умирал от голода. Зато прутья за спиной предупреждающе потрескивали – хороший знак. Но если не удастся поесть, то и на то, чтобы дожать их, сил не хватит. Телиндил тяжело вздохнул, закатив глаза. Прошли те времена, когда он наводил ужас на весь Малабар Тор, ох прошли. Так хотелось верить в то, что не безвозвратно!
Резкая рычащая и, что самое грустное, понятная речь заставила мера дернуть ухом и приоткрыть глаза, раздраженно глядя на очередного нарушителя его сомнительного покоя. Чудовище. Такое же, как и любое другое здесь. Для маормера все они были на одно лицо. Или морду. Только это еще и интересовалось его именем.
Сарака с ним, с именем. Абориген протягивал сквозь прутья клетки плошку с какой-то похлебкой. Выглядело наваристо и даже пахло сносно.. Мясом. Хорошим, свежим.
Маг судорожно сглотнул, с трудом заставив себя не начать облизываться. Ладно. Можно и поиграть немного по правилам хозяев, так? Будет пища – будут силы. Будут силы – не будет клетки. До свободы – рукой подать!
- Телиндил. – не уверенный в том, что уродец поймет, мер приложил руку к груди, мол, «я». А сам аккуратно подобрался ближе, но принимать миску пока опасался.
От мыслей, как это выглядит со стороны, хотелось удавиться. Но жить хотелось сильнее.

Кергор. Кер-Гор. Кыргыр, тырбыр. Не опасайся маормер, что за излишнюю эмоциональность он получит плошкой по зубам, обязательно передразнил бы. Имена у этих уродцев вполне подходили и их внешнему виду, и их племенным развлечениям. Забавно, но некроманту казалось, что в прошлом он видел нечто похожее.. но в уже мертвом, сильно видоизмененном виде. Тогда ему было без надобности работать с каждым мертвецом отдельно, одного усилия хватало, чтобы поднять сразу десятки. Кажется, среди мертвых попадались и подобные создания, но маормер никогда не задумывался, кем были при жизни его солдаты, будь то меры, волки или еще какая лесная тварь.
Выиграл, понимаете ли. Интересно, с каких пор он – Он! – стал собственностью каких-то недоразвитых варваров? С чего они взяли, что его можно ловить, проигрывать, выигрывать? Телиндил слышал о людях и мерах, увлекающейся торговлей живым товаром, но не помнил, чтобы в ближайших регионах свободы подобным образом лишали кого-то разумнее гоблинов. Он вообще старался не думать о том, что местным от него нужно. Слишком уж нелицеприятные картины услужливо подкидывало воображение. За неимением большого опыта в общении с аборигенами судить приходилось по себе..
Посмотрим еще, кто куда завтра пойдет и кому понадобится.
- Понимаю. – неохотно отозвался мер и, все еще недоверчиво косясь на уродливую детину с неожиданным приступом заботы о «братьях наших пленных», выхватил у него из рук миску. Достаточно быстро, чтобы лишить его возможности отдернуть руки, и достаточно плавно, чтобы не вылить похлебку на себя. И тут же отсел как можно дальше, глядя зло и затравленно на потенциальную угрозу добытой пище.
Эти твари поплатятся. Все до единого поплатятся за то, что довели его до такого жалкого состояния. И пусть рот тут же наполнился слюной, Телиндил категорически не собирался есть, пока этот уродец сидит напротив и смотрит.

Некромант не ответил, зло глядя на никуда не торопящегося уродца и всем своим видом показывая красноречивое: «Убирайся!». И, наконец, тот изволил прислушаться.
Есть приходилось частично руками, вылавливая из жижи крупные куски мяса, частично отхлебывая из миски, но стоило магу ощутить на языке жирный солоноватый бульон, как все мысли у вынужденном неудобстве улетучились сами собой. Это было вкусно! Как бы сильно маормеру не хотелось это признавать, на сей раз он не стал спорить с очевидным. Лишь внес небольшую поправку: «Я просто голоден».
Удержавшись от того, чтобы вылизать миску, - хоть какую-то гордость же надо было сохранить – мер устроился поудобнее и задремал, но неглубоко и тревожно, чутко реагируя на малейшие звуки – мелко подергивались чувствительные уши. Плошку он подвинул поближе к себе, уверенный, что она ему еще пригодится. Как-нибудь. Обязательно. В плену все средства хороши.
На логово лесных уродцев опустилась ночь. Затихли хрюкающий смех носящейся туда-сюда стайки детенышей, тяжелый стук откуда-то со стороны, лязг мечей, топоров, скрежет дубин. Над площадью то и дело раскатывался чей-то громовой храп.. не говоря уже о невнятной возне, доносившейся со стороны самой крупной местной постройки. Об источнике этой возни Телиндил старался не думать. Едва стемнело, маг, сытый и отдохнувший, вернулся к своей затее. Надвинув рукава на кисти до самых кончиков пальцев, чтобы не привлекать внимания переливающимися во влажном мраке всполохами магии, он сидел у самых прутьев и точил, точил их, раз за разом вплетая в плотные волокна древесины разлагающие нити влаги и воздуха. Мимо клетки то и дело проходил хмурый страж с факелом, иногда подходил ближе, присматривался, фыркал и шел дальше. Разумеется, под взором стража маормер накидывал на себя маску полнейшего смирения и покорности своей судьбе и подозрений, вроде, не вызывал.
Наконец, часть прутьев глухо треснула, из чернеющих пролежней в древесине заструилась вода. Телиндил вскинул голову, прислушался, пытаясь понять, где теперь страж. Кажется, далеко.
Кажется, пора.
Маг вскинул руку, скользнул пальцами по разбухшим тросам, затем повторил этот жест у подножия ненавистной клетки. Туго натянутые прутья дрогнули.. и в следующее мгновение мир вокруг превратился в сплошную черно-серую мазню с несимметричными мазками клякс-факелов. Оглушенный некромант повалился набок вместе с разорванной клеткой, наощупь выбрался из нее, скребя по грязи дрожащими пальцами, и не без труда поднялся на ноги.
Где выход?
Все еще пытаясь проморгаться, морской ринулся туда, где было черно. Ударился обо что-то, пошарил руками – бревенчатый забор. Зашипел, отступил, затем прильнул к забору вновь и скользнул вдоль, зная, что где-то проклятые бревна должны будут закончиться. Спустя мгновение понял – не может уйти без посоха и флейты. Как минимум, без посоха. Развернувшись назад, маормер побежал. В ушах звенело, и определить, поднялся ли в поселении шум из-за его побега, Телиндил не мог. Постепенно картинка в глазах прояснялась, но маормер, как и любой другой мер, умением видеть в темноте от рождения был обделен, а потому, спустя несколько долгих мгновений свободного движения, влетел в невнятное нагромождение каких-то бочек, ящиков и мешков. Груда деревянных емкостей грузно осела, одна из бочек покатилась через площадь, подскакивая на камнях и разбрасывая в разные стороны шмотки чего-то вероятно съестного, и сбила стойку с оружием, а та, падая, зацепила стойку с доспехами. Металлический грохот, взметнувшийся в звездное ночное небо, услышать можно было, наверное, даже на Пиандонее.
К этому моменту органы восприятия маормера более-менее пришли в норму, и маг, чувствуя, что дело пахнет Обливионом, заметался, пытаясь понять, где хоть примерно ему искать свои вещи. Из убежищ – Телиндил отказывался называть эти постройки домами – стали вываливаться местные жители, нашелся и страж – ему не повезло оказаться на пути той самой бочки и поскользнуться на то, что из нее вылилось. Обезумев от страха, мер предоставил право контроля за телом инстинктам и, уже не думая ни о посохе, ни о воротах, просто уворачивался от широких лапищ, пытавшихся его поймать. Одна лапища получила молнию в большой палец и на какое-то время отказалась от преследования. Вторую морской окатил водой, задев еще нескольких. А поняв, что его окружили, некромант отшатнулся назад, вскинул руки, все свои силы, преумноженные отчаянием, вложив в это заклинание, и с выкриком резко опустил их, будто уронив что-то, так что земля вздыбилась и ощерилась плотным рядом ледяных кольев, тесным кругом обступивших мага. Уродцы – видно, опытные воины – вовремя отпрыгнули, и никто почти не попал в ледяные клыки, только самые неповоротливые обзавелись парой лишних кровоточащих порезов.
Наступила долгая томительная тишина, в которой тяжело дышал изможденный маормер, вертящийся в своем узком кругу, защитившем его, хрипло рычали местные и поскрипывали тетивы натянутых луков – сложно было поверить, что такие создания владеют таким оружием. «Меня убьют», - пульсировало в висках, и Телиндил, как мог, пригнулся, затравленно прижимая уши к голове и нерешительно скаля крепкие, но не идущие ни в какое сравнение с оными у уродцев, клыки. Он знал, этим тварям ничего не будет стоить проломить его ледяную преграду.

Сердце бешено билось в узкой груди, пока мысли судорожно метались от одной безумной идеи к другой – еще более безумной. Он должен выбраться. Как угодно. Должен сбежать из самого центра логова этих чудовищ. Прищуренные глаза и оскаленные клыки поблескивали в полумраке – ловили блики факелов, играющих на многогранной поверхности магического льда. Телиндил часто оборачивался – вдруг пытаются обойти сзади? Тяжело дышал через приоткрытый рот и время от времени глухо сглатывал, в горле пересохло. Твари о чем-то переговаривались, но прикасаться к ледяным шипам не решались.
Кроме одного. Уродец остервенело что-то крикнул и принялся прорубаться сквозь лед, сперва руками, потом то ли молотом, то ли булавой.. Телиндил поджал губы, попятился, оперся о ледяные глыбы. Магических сил у него больше не было, а физическими он никогда не отличался. Потому когда детина до него таки добрался, большее, что мог сделать некромант, - попытаться проскочить мимо него. Не вышло. Толстые пальцы стальной хваткой сомкнулись на горле.
Умереть вот так? В руках уродливого полуразумного существа, в окружении его рычащих сородичей, в свете факелов, глупо, бесславно, бессмысленно? Некромант, жадно хватавший ртом воздух, не был с этим согласен. Один козырь у него еще остался, пусть крошечный, но зато в рукаве.
- От.. пус.. ти!!! – змеей извернувшись в крепкой вражеской хватке, мер выхватил припрятанную доселе острогу, замахнулся, как мог, и вонзил крепкий крючок в толстую зеленую кожу, выжав из себя еще немного электрической энергии. То ли попал в какую важную мышцу, то ли недооценил себя, но пальцы невольно разжались, и морской мешком плюхнулся за землю, отчаянно пытаясь отдышаться.
Теперь точно убьют. Крупно содрогнувшись, Телиндил вскочил, как ошпаренный, и вжался спиной в толстый ствол собственного ледяного шипа, вскидывая руки ладонями наружу в жесте, хорошо знакомом представителю любой из существующих рас.
- П-подожди! Не убивай, пожалуйста! – не осталось ничего, кроме низменного и примитивного страха перед смертью. – Я сделаю все, что скажешь, только не убивай..

Значит, не убьет. Ни он, ни его сородичи.
Телиндил чувствовал себя растоптанным, раздавленным и опустошенным. За несколько мгновений он успел пожалеть десятки, сотни раз о том, что пал так низко, чтобы просить пощады. В былые годы лесные эльфы, приносимые им в жертву духам стихий, умирали с достоинством, хоть были сильны и молоды. Они боялись. Они хотели жить. Но они не позволяли себе умолять.
Победил тот, кто выжил - успокаивал себя некромант. Тот, кто выжил, заплатил большую цену за право преумножить свое могущество, вернуться и отомстить. Те гордые босмеры умерли в муках, сожженные вырезанными на их костлявых телах ритуальными рунами, а он жив. Те поганые грязные черви, что настигли его в сердце айлейдских руин, пали жертвами болезней, врагов или времени, а он все еще молод, все еще способен на многое.
Телиндил отступил на шаг, обнимая себя руками и бродя взглядом по остриям ледяных шипов. Астеничное сгорбленное тело била крупная дрожь. Иногда ловил чужие взгляды и тогда выразительно щурился, чтобы под белесой пленкой горечи и унижения мерзкие твари могли различить ненависть и холодные жесткие клятвы.
"Я вернусь. И у каждого из вас вырежу ваше сердце. У каждого, до последнего младенца". И не важно, сколько времени понадобится на то, чтобы набраться сил.
Быть может, не так все плохо. Пока он жив, любую строку этой летописи можно будет переписать, любую ошибку исправить. Маг просто дождется своего часа.
Он жив. И это главное.
Орк отошел и вернулся с веревкой, сопровождаемый тяжелым взглядом маормера, а когда потребовал руки, Телиндил молча вытянул их перед собой, уязвленно поджимая губы. Сопротивляться было поздно, а после драки, как известно, кулаками не машут. Машут кинжалами. Так, чтобы один удар - и наверняка.
- Мне нужны мои вещи. - смотрел морской прямо в глаза, твердо, едва ли не требовательно, но голос все еще предательски дрожал. - Хотя бы посох и флейта.. Здесь эти вещи не имеют ценности. Но мне - нужны.

Удар пришелся по уху и накрыл половину лица благодаря габаритам твари и ее ладони. В последнее мгновение маг зажмурился, от удара голова бессильно мотнулась в сторону, ухо заложило и охватило болью в чувствительном хряще. Телиндил отшатнулся, но не ответил, даже взгляда не поднял. Уродец, увидевший презрение и ненависть в его глазах, мог ударить еще раз. А некроманту все еще были нужны его зубы и его вещи, пусть даже ценой иллюзии покорности. В конце концов, изобразить из себя послушного тихого пленника - это меньшее из того, на что был способен маормер ради достижения поставленной цели.
Грубые веревки вжались в кожу даже сквозь во многих местах теперь изорванную ткань мантии. Телиндил не ожидал, что связывать будут не только руки, но и ноги, а потому за тварью наблюдал с видимым недоумением. А идти как?
И, кажется, это была та самая тварь, что объявила пленного мера своим трофеем и намерена была двигаться в Фалинести. Как там он назвался? Кергор?
Кстати о Фалинести.. Это не тот ли "ходячий город", что лесные так отчаянно искали в то время, когда маормерский маг намеревался направить армию нежити на осаду Сильвенара?
Неужто нашли?
Как следует перевязав свою добычу крепким канатом, "тырбыр" удалился, видимо, решать какие-то проблемы с себеподобными. Телиндил только оскалился да злорадно клацнул зубами, пока никто не видел. Чудовища наверняка были недовольны поднятым им шумом. Глупцы. Он над ними еще посмеется после того, как страшнейший шторм превратит их обжитое логово в груду мокрого грязного мусора, а их самих - в куски изуродованного мяса.
Ему просто нужно немного времени.
Вернулся детина уже с вещами, в его руках маг заприметил даже сумку, которую кинул ему тогда босмер. Нашелся и посох - стальной змей исправно скалил загнутые клыки из-за широкой зеленой спины.
Но обрадоваться своему имуществу некромант не успел - не на шутку испугался, когда уродец угрожающе навис над ним, и беспомощно хлопнул ртом, когда воздух из легких выбило о жилистое округлое плечо.
Первые полчаса Телиндил извивался, выгибался и дергался, щедро одаривая паразита-переростка самыми виртуозными проклятиями из всех, на которые был способен. Тем более что несли его задом наперед, так что единственное занятие, коим мог развлекать себя некромант, - это кидать своему посоху тоскливые взгляды и наблюдать, как смыкается буйная зелень за спиной его инициативного носильщика. По истечению указанного срока маормер выдохся, но еще взбрыкивал время от времени, будто долгие годы назад пойманный олень, еще не оставивший надежду на успешный побег. А спустя час и вовсе успокоился, обмякнув в неестественно широких и мускулистых руках упрямой твари. Даже задремать успел. Ровно до того момента, как его бесцеремонно встряхнули.
- Не твое дело, как оно переводится. - раздраженно отозвался мер. Мало того, что тащили, как мешок, так еще и отдыхать мешали. - Отпусти меня, даэдра тебя побери, я сам могу идти! Какое Талмору дело до меня, а тебе - до дел Талмора?

Лишенный возможности даже хорошенько приложить уродца пяткой в челюсть, Телиндил утешал себя тем, что при большой надобности может просто от всей своей маормерской души тряхнуть его током. Сейчас в этом попросту не было смысла, при связанных-то руках и ногах. Выпустит еще, уронит, за неимением альтернативы придется послушно пребольно приложиться о корни и камни. Успеется еще, да и сил бы накопить не мешало.
- Не вбегал я. – огрызнулся маормер. – Я понятия не имел, что там ваше вонючее гнездо. А эти ублюдки из твоих сородичей вопросов задавать не изволили. – последнее слово Телиндил произнес с особенно ядовитой издевкой, очень уж потешно оно смотрелось в одном высказывании с этими неотесанными тварями.
Детина не ответил. Маг уже приготовился было еще час-другой висеть мешком на его плече, когда зеленый вдруг присел и пересадил пассажира с себя на широкий корень. Некромант напрягся, цепко следя за чудовищем из-под низко опущенных светлых бровей, будто пытаясь ему внушить: «Не трожь меня, сарака, не трожь».  Но вместо того, чтобы бить или, там, привязывать к дереву, или что там еще делают с пленниками, клыкастый варвар снял путы с порядком онемевших членов и принялся разминать еще более бледную, чем обычно, кожу. Телиндил недоуменно склонил голову к плечу и отвел уши назад, он, как минимум, не ожидал, что развяжут ему еще и руки. То ли зверюга внезапно ему слишком доверял – и тут маг скорее поверил бы в то, что Боетия и Аркей договорились породить в Мундус общее причудливое детище, предварительно хорошенько обмыв это решение, - то ли ни сколечко не верил в то, что недавний пленник древней гробницы сможет от него убежать, даже будучи ничем физически не ограничен. Последнее некроманта немало уязвляло.
Едва только уродец отцепился от второй ноги, как морской отсел от него подальше, едва ли не скалясь. Если за свободу придется кусаться, значит, кусаться он будет до последнего зуба. Душу все так же грели аморфные мечтания о сладкой мести, и это ощущение тепла позволяло смиряться с унижением. Так, как сейчас, будет не всегда. Обещал же тот, кто назвал себя Богом. У Телиндила не было оснований не верить тому, что освободил его и вырвал из цепких когтей Талмора.
Тех самых, которые нависли над ним вновь теперь уже в лице этого даэдрова наемника.
- Нет, не целитель. – отозвался привычно сухо и раздраженно. – Какая разница? Знай только, что в те времена, что породили меня и вырастили, я был способен обратить весь этот регион в гниющее болото смерти и разложения.

На то, как лаконично чудище подытожило и конкретизировало преобладающее в деятельности маормера магическое направление, тот только недовольно фыркнул. Хотя звучало, в общем-то, неплохо. Может быть, дело было в том, что в рычащем голосе уродца не обнаружилось ни толики почтения к столь сложной и серьезной специализации.
Как и к самому некроманту, впрочем.
Разговаривать с этим угловатым бугаем не больно-то и хотелось, и, тем более, говорить с ним о магии, но Телиндил попытался взглянуть на происходящее под иным углом. После того, как ему удалось, наконец, освободиться, новой целью стало знание. Чем закончились войны прошлого и что стало с его почтенным народом. Была вероятность, что сомнительного знакомца лесной коротышка направил по ложному следу, но других следов у мага попросту не было. Ему нужны были архивы Саммерсета. А как, вроде как через Талмор, можно было добраться до них? Силой? Маормер, как и многие его сородичи, всегда был склонен переоценивать себя, но не в этом случае. Не один, не ослабленный после заточения, лишенных каких-либо союзников. Не сейчас.
Сейчас предстояло действовать иначе. В конце концов, Телиндил был умен и умел быть дипломатичным, просто редко прибегал к этому умению. Обычно противник просто не был достоин таких усилий.
- Знаком. – со вздохом отозвался мер. – Я – боевой маг Адмиралтейства. В свое время – один из лучших. Мне знакомо множество магических течений, даже тех, что никогда не изучались на материке. – он слегка замялся, раздраженно ворча себе под нос. – По крайней мере, во второй эре еще не изучались..
Детина тем временем зарылся в рюкзак, и Телиндил жадно глянул на свой посох, висящий у него за спиной. Пока даже посох не поможет ему успешно убраться восвояси. Пока. От бессилия хотелось взвыть, но некромант только покачал головой, следя взглядом за неаппетитного вида едой, которую уродец доставал из глубин своей сумки. Голод уже давал о себе знать, но недостаточно, чтобы его невозможно было терпеть. Разве что Телиндил вообще не привык терпеть всякого рода лишения и неудобства, хотя, казалось бы, на его долю их выпало более чем достаточно.
Отказываться от лепешки, впрочем, тоже не стал. Неохотно взял, повертел, принюхался, красноречиво морща нос.. и опустил на колени, решив подождать, пока посильнее проголодается. Авось и сомнительная лепешка покажется вкуснее.

Пока это двухметровое зеленое животное с зачесанной набок копной темных с рыжиной волос отвечало, Телиндил несколько раз испытал острое желание хлопнуть себя ладонью по лбу. Вот же длинный язык, когда не надо!
Едва маг успел открыть рот, чтобы обрушить на детину всю глубину своего негодования, как захлопнул его обратно. И что сказать? Да, я пару эр назад вытравил половину зарослей Малабар Тора? Истина, которой маормер готов был гордиться до последнего вдоха, но все еще была велика вероятность того, что он попадет в руки Талмора. Талмор такое достижение не оценит.
Значит, срочно нужна была новая легенда.
- Тогда шла война. – уклончиво протянул морской, блуждая взглядом по окружающим их листве и корням. – Те, кто добрались до меня, оказались недостаточно сильны, чтобы убить. Потому они прибегли к древней магии хартлендских эльфов и заточили меня, отделив душу от тела.
Понуро опустив уши чуть ниже, некромант тихо хмыкнул, досадливо кривя губы. Слишком хорошо еще помнил тот злополучный день. И как только он мог так попасться?..
С «у вас на Саммерсете» Телиндил тоже спорить не стал, хотя и очень хотелось. Незачем этой твари знать всю истину. А вот поймут ли альтмеры, что перед ними – отнюдь не сородич.. Как давно они последний раз видели живого морского эльфа?
- Дагон?.. – отвлекшись от размышлений, мер посмотрел на своего конвоира с легким интересом. Дагоном на материке, вроде бы, называли одного из Принцев Даэдра. Во времена второй эры, помнится, излишними амбициями страдал Молаг Бал. Но с тех пор, видимо, многое изменилось. – И я не.. ссыкун. – а тут не смог не огрызнуться. А слово-то такое противное!
Когда уродец уселся на тот же корень, маормер с кислой миной отсел от него еще подальше. А когда тот вдруг зарычал не хуже обозленного сенча, ожидаемо вздрогнул.
- Я еще недостаточно голоден, чтобы это жрать. – сухо прошипел морской в ответ.