Найти подкову - к удаче. С этим поверьем Кантариона познакомили в сиродиильской глубинке. Он продал найденную подкову каджиту и получил кусок завернутого в лепешку холодного мяса, пару глотков вина из фляжки (не-а, не скума!) и место на повозке, рядом с возницей. Каджитка правила упряжкой, почти не держа поводья. Она мило замурлыкала контрапунктом к романтической балладе, какую запел бард под аккомпанемент своей лютни. Каджиты, в караванах или нет, любили музыку и другой платы от барда за возможность немного проехаться, не сбивая ног, не просили. Тем временем бард присмотрелся к домашней кошурке, уютно расположившейся в седле упряжной лошади, и в общем-то понял, почему каджитке не требовалось держать вожжи. А зачем, если брат-альфик справляется с делом получше нее!
В тот самый момент, когда бард решил не проявлять своего знания о некоторых уроженцах бывшего Эльсвейра, оный уроженец чуть заметно повернул голову и приоткрыл один глаз, внимательно взглянув на альтмера. И какой это был взгляд! Магический, проникновенный, обезоруживающий и порабощающий до конца времен!
Кантарион вздохнул, понимая, что альфик никогда не позволит погладить свой золотистый вельветово-плотный мех и почувствовать тепло своей мускулистой тушки. Они были слишком независимы - и слишком умны, в отличие от своих грандиозных собратьев-сенчей.
А кошурка как ни в чем не бывало снова прижмурилась, повозилась в седле и отвернулась, снова засыпая. Быть может.
Возница муркнула что-то, шедший рядом крепкий каджит в доспехах отозвался неопределенным тихим урчанием, поотстал, повозившись в задней части фургона, а затем снова подошел к ней. Взяв из его рук коробушку не больше пяди длиной, каджитка обернулась к барду.
- Эта считает, что ты не просто поешь в дорогах. Эта узнала, что ты мочишь о большем, чем говоришь. Эта хочет показать тебе одну вещь.
В коробке лежал камень, общий вид которого ровно ничего не сказал Кантариону. Кроме того, что край его был явно сколот, и что камень, должно быть, составлял целое с чем-то куда большим по размеру. Но едва поднеся пальцы к камню, альтмер тут же их отдернул.
- Если бы этот был в большей мере маг, чем певец, - невольно поддаваясь обаянию каджитской речи, заметил Кантарион, - он бы сказал, что ты возишь с собой что-то, по меньшей мере, опасное, сестренка. И что место, откуда оно было взято, куда опаснее этого кусочка.
Каджитка закрыла коробку, отдала охраннику и задумчиво уставилась на дорогу. При всей непривычности каджитской мимики, выглядела она озабоченной. Маленькая кошечка поднялась в седле, потянулась,разминая лапки, и прыжком оказалась на облучке, а затем - на коленях у Кантариона. От неожиданности он обомлел, вчистую обезоруженный и только разулыбался, как идиот.
- Она говорит, - каджитка посмотрела на альфика, а затем снова на барда, - что эта должна просить у тебя совета. За доставку заплачены деньги. Хорошие деньги. Но эта думает, а что, кроме денег, ждет ее и караван после доставки?
Если уж каджитка спрашивает совета о своем деле у бродячего барда, это могло означать либо страх и серьезные проблемы, в которые она впуталась, либо - немалую проницательность альфика, узнавшего больше, чем мог бы подумать Кантарион.
Или и то, и другое.
- Сестренка, я ведь не знаю обстоятельств. Если деньги даны и взяты, ты выполнишь то,что взялась сделать, что бы я ни сказал. Так я догадываюсь.... - Каджитка кивнула, и Кантарион вздохнул. - Есть разные пути выполнить контракт. Например перепоручить его кому-то. Э, нет, я говорю вовсе не о себе! - остерег он, засмеявшись.
Альфик шевельнулся на его коленях, и совершенно машинально Кантарион дотронулся до его шкурки альфика, бережно перебирая пальцами густой мех. Странное чувство легкости и всесилия, звездного мерцания и эйфории порождало это прикосновение. Альтмер снова засмеялся, уже понимая, что творит маленький каджит.
- И даже теперь, сокровище души моей, - нет. Ну подумай сама!..
Он спрыгнул с медленно катившейся повозки и осторожно переложил альфика на колени вознице.
- Прости, сестренка. По моей шее и без того не раз плакали топоры, веревки и когти.
Не говоря о зубах, но этот момент бард оставил в молчании - даже мысленном, опасаясь проницательности альфика.
Возница дружелюбно мурлыкнула напутствие насчет теплых песков, посмотрев на него с пониманием. НО не ее взгляд, а прощальный взгляд альфика остался с Кантарионом, когда он зашагал прочь. Взгляд, обещавший нечто большее, чем случайная встреча на дороге. И обязавший к чему-то большему.

А вот к чему, Кантарион понял, уже спустя час или два, выдираясь из ежевичника, затянувшего вроде как "прямую тропку", которой бард попытался срезать дорогу. Он не имел понятия, какая нелегкая повела его в эту глухомань, и заботился лишь об одном - уберечь лютню, карабкаясь по склону оврага наверх, на давно заброшенный проселок.
Он оказался наверху в самый раз, чтобы заметить отблеск магческой молнии совсем неподалеку и услышать шум стычки, стремительной и отчаянной.
Не размышляя, не понимая сам, почему, Кантарион со всех ног бросился по проселку.
Кой скамп понес сюда каджитский караван?.. И какого даэдрота именно тут подстерегали их эти юркие стервятники, выглядевшие оборванцами, но атаковавшие так слаженно, что впору отряду наемников?
Приставив лютню к корневищу массивного дерева, Кантарион выхватил меч и кинулся в свалку. Проскочив под ветвями бука, он уловил краем глаза всплеск изумрудной ярости. Сетчатка запечатлела фигурку выгнувшего спину маленького кота с горящими непередаваемо яркими глазами. Зеленый взор на миг полыхнул по Кантариону, и альтмера словно обдало живительной волной. Тело стало невесомым и стремительным, а удары - сильнее едва ли не вдвое.
Чертенок-альфик был магом покруче многих земляков Кантариона.
Но и вмешательство барда не стало решающим.

..Что вынудило этого босмера вмешаться в чужой бой? Тоже призыв альфика? Или собственный интерес?
Он возник словно ниоткуда, незамеченным оказался в сердцевине схватки, - а рядом уже лежали дохлые бандиты.
Кантарион и сам неплохо управлялся с коротким клинком, но такое искусство заставило его тихо присвистнуть.

Появление босмера переломило ход схватки. Когда лесной коротышка оказался в кипящем котле без единой царапины и устроил вокруг себя мясную лавку, это произвело впечатление небольшого чуда. Главарь, возле самого фургона схватившийся с каджитом-охранником, утратил внимание ровно на долю секунды и заработал себе льготный пропуск во владения Аркея. Кровь из вспоротого когтями и клыками горла запачкала белый с темно-серыми пятнышками мех каджита. Бандит схватился за горло, еще пытаясь двигаться. котяра же отвернулся от него с полным пренебрежением, оглядел поле битвы, высматривая, где нужна его помощь, и задумчиво облизал когти широким языком.
Вид у него был усталый, как и у всех, кто защищал караван. Что ж, у их противников вид оказался мертвый, - разница заметная. Кантарион вложился весь, как мог, в клинок и несколько заклинаний молнии, и теперь в изнеможении прислонился к дереву, у которого оставил лютню. Сверху послышался шорох, листва задрожала, бард поднял голову и увидел альфика, распластавшегося на ветке, цепляясь из последних сил. Высокий рост давал альтмеру некоторые преимущества в деле снимания котов с деревьев, Кантарион просто протянул руку, мягко подцепил крошечного каджита за шкирку и устроил у себя на сгибе локтя, прижав к груди. Малыш выглядел совсем плохо, носик был сухи, глаза остекленели, мех наощупь пылал огнем. Он обмяк на руках у Кантариона, терпеливо снося опрыскивание из фляжки с водой. Потом ожил, лизнул влажный мех, лизнул снова, попил воды из сложенной горстью ладони Кантариона и принялся слабо, нервно чистить свою шкурку, держась когтями за одежду альтмера.

Другие каджиты, и хозяйка каравана, окружили босмера, уважительно наперебой благодаря за помощь. Кантариона не благодарил никто, только альфик позволил ему носить себя на руках,-  и пожалуй, это стоило любой благодарности. Было похоже, что и для каджитов это выглядело именно так.
Свет,проникавший сквозь листву, играл тенями на лице босмера, но тенями было не объяснить ну необычную раскраску или татуировку, что привлекла взгляд Кантариона. Длинный рот с искусственной шутовской улыбкой. Три точки на лбу... Кантарион не встречал этого малого. Но знаменитости в их сфере деятельности нечасты, и как правило, таких как этот, "Мар", знают все, кто всерьез заинтересован в информационной работе.
Что делает лучший продавец информации в этом лесу, при обстоятельствах подобного рода? Или тот магический обломок не пойми чего, который каджитка показывала Кантариону, и впрямь так ценен? Что опасен, даже без засады, Кантарион был уверен.
Помня, кого он держит на руках, бард заслонил свои мысли, как учили в детстве, - он параллельно разными мыслительными потоками, стал сочинять балладу во славу... ну, скажем, вот этого каджита с серой в серых кругляшках шкурой, сейчас эффектно запачканной кровью врагов. Баллада могла быть вполне уместной, если судить по взгляду молоденькой каджитки, которая подошла помочь ему очистить мех.
Итак - Мар. Связано ли его появление с недавними событиями в Скинграде? А если нет - то с чем? У Кантариона было собственное задание, маячившее ярким сигналом из Валленвуда, но когда тебе попадаются личности вроде этого босмера ты не можешь пройти мимо, если ты и впрямь хочешь знать больше, чем сплетницы-кумушки на скинградских улицах.
Поддерживая альфика, усердно полировавшего шкурку языком, Кантарион подошел к босмеру.
- Вот что значит: в нужное время в нужном месте!.. Позвольте представиться. Кантарион, бард и менестрель. А вы, должно быть,тоже... мм, торговец? В Скинграде намерены остановиться?
Хороший вопрос для встреченного посреди Великого Рая Дровосеков, в стороне от любой нормальной дороги на Скинград! Кантарион сумел задать его, не дрогнув ни единой бровинкой.

Ирония, пропитывавшая слова и бессловесный ответ босмера, была не только уместна, но и призвана установить стену перед попытками что-то от него узнавать - не заплатив. Кантарион с уважением относился к такой позиции. Но, прежде, чем платить, деньгами ли, встречной информацией или иначе, следовало знать, за что, и стоит ли оно усилий.
Гибкие - избежим невольно просившегося в мысли альтмера словца "вороватые" - пальцы босмера приласкали оголовье серебряного кинжала, полученного в благодарность. Оружие, каким тот сразил своего противника, босмер пренебрежительно откинул, и теперь оно, вместе во всем прочим барахлом, стало об'ектом внимания каджитов.
Что же, босмер дрался не своим оружием? Плохое или нет, а свое так пренебрежительно не откидывают. Невооруженный, в центре разбойничьего нападения, в хорошо пошитой, но недавно потрепанной одежде, босмер-информатор выглядел, как меньшее, неуместно.
И - руки. Вот теперь что-то становилось на место. На одной - могло быть случайной царапиной, но на обеих? Еще недавно эти ссадины на запястьях были оставлены веревкой или ремнем.
- Пожалуй, оказаться здесь одновременно стало удачей и для каравана, и для вас, - слова прозвучали рассеянно, как раз в эти минуты альфик счел возможным прервать свой очистительный ритуал, потянулся всем тельцем, легко перетек с рук на плечо Кантариона и, опершись одной лапой о его макушку, стал озирать окрестности.
Затем, совершенно неожиданно, кошурка оттолкнулась от плеча альтмера и соскользнула на землю.
Кантарион вздохнул, провожая взглядом след незримого ветра по траве.
- Вот женщина моей мечты. Вертит мной, как хочет, и при этом не говорит ни слова!..
Хозяйственный и деловитый народец, торговцы сноровисто обшарили трупы и углубились в заросли, очищая от полезного бивак разбойников.
Если босмер - тот, кому каджиты должны были передать свою опасную посылку, это уже проявилось бы. Или Аальмар осторожничает? Но тогда кто -нападавшие?
- Что они хотели с вами сделать? - откровенный вопрос, тем не менее, был совершенно естественным, просто дружеское любопытство к собрату-страннику. Хотя Кантарион и не ждал на него информативного ответа. - Позабавиться, или ради выкупа? А в Скинграде нечего делать. Хотя сейчас везде небезопасно, но там и песни барда, и золото сейчас дешевле куска хлеба. Кстати о хлебе…
Не брезгуя мародерством, он кивком пригласил босмера присоединиться к каджитам, обшаривавшим припасы разбойников.
- Ничего себе. Они были готовы ждать здесь долго…
Именно ждать, потому что припасов было много, но бивак - не укреплен, как постоянный лагерь. Кантарион отвлекся от обыска чьего-то кожаного мешка и поискал взглядом альфика. “Ждали - вас?” - мысленно спросил он.
Как всегда, кошурка просто взглянула на него загадочно и спокойно и отвернулась, наблюдая за всем с деревянной колоды у еще теплого кострища.

“Стоит ли делать вид, будто я не знаю о нем?” Кантарион прикинул целесообразность вранья и понял, что очевидных выгод в нем нет. Бард, он мог и должен был знать многое и о многих, а Мар (значит, его зовут Аальмар? имя, как имя, но вот что оно цепляет в отголосках памяти? Что-то случайное, чего, возможно, вовсе не требуется знать… ) успел завоевать известность в определенных кругах. Будет нелепо прикидываться простачком, не знающим, с какой стороны маслом намазано, но нет смысла и хватать босмера в объятия с воплем: “О, Тот-Самый-Осведомитель!” Тем более, когда полюбовался, как Тот-Самый-Босмер управляется с кинжалами.
Альфик, самим упоминанием о себе, сумел сделать атмосферу теплее и проще. Кантарион усмехнулся, теряя остатки надменности, какую не без причин приписывают всем альтмерам.
- Блюдцем молока, может, и удалось бы накормить ее пузико, а вот ее ум… Как бы кроха не проглотила нас обоих, и с добавкой!.. Так ли уж давно ты не был в Сиродииле? - не скрывая удивления, добавил Кантарион, уловив особую интонацию в вопросе босмера. - После смерти Тита Мида бардак повсюду, и сейчас не лучше, чем годом раньше. Вот только жаль, что Скинграду досталось. Я люблю здешние вина, а в этом году опять не видать урожая на взгорьях.
При этих словах Кантарион как раз обнаружил ящик с бутылками и разглядывал одну из них, скептически хмыкая. Ну на безрыбье и это пойло - не совсем вода. “И кой даэдрот привязал меня к этому протухшему Сиродиилу? Сколько лет я уже не видел Ауридон?..” Он с тоской посмотрел на деревья, мощные, сильные, но - все же не те. Трава - и та здесь чужая. Взгляд сам собой скользнул на босмера. Чужбина… Какое поэтичное слово для лишенных дома. Скольких война погнала прочь от погорелища, и для скольких чужбиной стало пусть даже соседнее село! Но как все меняется. когда скажешь просто: дорога. 
- А ты не тоскуешь по Валленвуду?..Прости. Я бестактен, - Кантарион поморщился, поняв. что выдал собственные мысли.Да, лет через пять-восемь непременно надо наведаться домой, а то что-то уже и хандра одолела. - Ты одет как местный, но дерешься с мастерством обученного в Валленвуде. Давно оттуда?
Если расспросы будут не по душе, босмер мог просто отмолчаться. Но не поинтересоваться делами нового знакомца было бы по-дорожному невежливо. Да и неинтересно, признался сам себе Кантарион.

Альтмер предоставил каджитам самим устраивать на месте чужого лагеря собственную стоянку, не вмешиваясь в их спорую и веселую работу. Костер снова был разожжен, и ароматы свежеготовящейся пищи заставили забурлить все соки. Надо было срочно найти заделье, чтобы не так мучительно было дожидаться обеда.
Он обнаружил, что как ни мало использовал клинок, а перерезать чужую глотку, не испачкавшись, не сумел, и подосадовал на свое паршивое знание Изменений. Метать молнии не помогало, когда дело доходило до чистки одежды. Душу, впрочем, грело то, что франтовато-имперская кожаная куртка босмера выглядела еще хуже. Вот преимущество дистанционной магии перед плотным контактом рукопашной!
Каджиты уже разведали, где поблизости есть озерцо, так что оставалось только последовать их указаниям. Кантарион вопросительно глянул на Аальмара, - составит ли тот ему компанию. Сам он собирался основательно почиститься прежде, чем взять в рот хотя бы кусок хлеба. Нюхать собственную грязь и чужую кровь за едой - порой приемлемо и для альтмера, но только если совершенно нет других вариантов.

Что, все же, делает в этих краях Осведомитель? Наверняка знать это было бы нелишним, но босмер был закрыт, как устрица, и не слишком шел на контакт. Пара улыбок, шутки о женщинах - ладно, о каджитках, - и все. Кантарион надеялся, что тот малость отмякнет в озерной водице, но Аальмар слегка сполоснул пыль с рук и лица и, влекомый магией ароматов, заспешил к костру. Кантарион же редко променял бы благодатное ощущение чистоты и комфорта за ужином даже на Древний Свиток, не то, что на те капли информации, какие мог бы - а то и не мог - получить от босмера. Даром.
За деньги, Как было известно,тот готов был расшибиться в лепешку, чтобы выполнить заказ. Но платить ему у барда не было ни необходимости, ни денег.
Почистив одежду, почистившись сам, он присоединился к караванщикам и с аппетитом приналег на еду.
Когда первый голод был утолен, караванщица обратилась к двоим, не принадлежавшим ее племени, с предложением.
Было ясно, что груз каравана представлял интерес не только заказчику. Скорее всего, ожидать нового нападения не приходилось, но неожиданность на то и неожиданность, чтобы заставать врасплох. Так что Ра'Хада предложила обоим приключенцам проводить их до небольшого поселка в одном дне пути. Маг, которому был послан "некий артефакт", должен был ожидать там.
- Ра'Хада заплатит каждому по обычной цене, за каждый день найма, - вкрадчиво и задумчиво промурлыкала каджитка. - Ра'Хада честный торговец. Времена нынче беспокойные.
Альфик, притаившаяся с самым сонным видом среди пожитков, ждал ответа, выставив лишь кончики ушей над чьим-то кожаным мешком.