Сносное питание, неплохое содержание, родная земля под ногами - что может быть лучше? Добраться до дому без каких-либо проблем. До своего дому, конечно, не родительского. Но пока что - сидеть на заду ровно и оглядываться, прислушиваться, принюхиваться. Иначе говоря, собирать всю возможную информацию из окружающего сообщества с предельно допустимой информативностью.
Хлеба и зрелищ народу - через край. Подозрительная доброта к беженцам и пострадавшим, да и прочему сброду, коего было предостаточно. Впрочем, прибытие солдат с хоругвями и знамёнами, вполне узнаваемыми даже далёким от политических игрищ Виктором, если не всё, то многое прояснило.
Как Виктор попал... в достаточно пока что безликое "сюда", конечно, оставалось тем ещё вопросом. "Закрой глаза, выбирай направление. Постарайся забыть, что знаешь, ведь ты даже не догадываешься о том, какие силы за всем этим стоят," - всё, что помнил Виктор о том, моменте, который предшествовал внезапному появлению его физического тела со всеми ментальными наполнениями где-то на поверхности.
А дальше - ещё один провал, который из памяти Ньярла, обычно такой цепкой, улавливающей какие-то детали и факты даже в полубредовом, почти бессознательном состоянии, не восстанавливался, как ни расковыривай. Что-то такое тонкое и невесомое, полное неясной тряски, больше внутренней, душевной, чем телесной. А в конце - яркое, пронзительное, истекающее яростным ощущением лёгкости и свободы что-то ещё более непонятное, разрывающее оковы вечного метания и боли.
Осколок Виктора по имени Ньярла занял своё законное место в витраже личности Фламонии. Как влитой, будто никогда не выпадал из общей канвы. Виктор сам не смог бы толком объяснить, как это понял и почему так уверен. И никаких мучений, кроме изношенного в пух и прах организма, звериного, невероятного голода, да нарушенных заклинаний, которые Виктор попытался восстановить прямо так, но, увы, требовалось добраться до дому, к артефактам нужным, к записям, которые он, пускай, помнил чуть ли не наизусть, ибо сам их когда-то писал, но рисковать больше не стоило. Несомненно, что мог - сделал.
Восстанавливал, в кои-то веки, все свои приключения за Ньярла по ступенькам, не испытывая уже такого большого обреченного раздражения, как раньше. Как не поверни, а Ньярла был суть сам Виктор. Как бы не отрекался от этого Фламония, пока дремал на задворках собственного сознания, но сейчас принимал чуть ли не с гордостью и удовольствием.
Но подробности, если они и будут нужны, Виктор оставил на потом. Да, приятно подумать о чудесном возвращении ещё и ещё, каждые полтора-два часа, пока впечатления не истёрлись окончательно. Но сейчас его больше волновала возможность подойти к, вроде бы, герцогу какому-то там. Что он и сделал, смешавшись с толпой - и все равно из нее выделяясь.
   - Не позволите ли на два слова, когда будет свободное время? - вежливо, холодно, жестко, тихо, но достаточно громко, чтобы услышал только блондин. И совсем не смущаясь всё того же своего наряда - штанов в обтяжку, сапогов на каблуке, хламиды, которая небрежно лежала на плечах, не покрывая головы и отросших за долгое время длинных, но тщательно расчесанных и явно ухоженных волос. Ни единого пятнышка на одежде, лишнего волоска на теле - пускай Ньярла и поддерживал себя в порядке, Виктор, добравшись до цивилизации, довёл себя до максимально возможного совершенства.
Венок из красного корня нирна, так и не увядший магическим образом, сейчас при Викторе отсутствовал. Маг и без того не вызывал сильного доверия, перебивая странность внешнего вида внутренней силой и манерами, как мог.

О, этот оценивающий взгляд! Виктор обожал плохо думать об аристократии именно за эти высокомерные холодные взгляды. Его время дорого стоит, а он, Виктор Фламония Клементаас, не менее аристократичный по чистоте крови, пускай и малоизвестный по фамилии, ученый и уважаемый, в общем-то, человек - в определенных кругах, конечно - должен, подобно домашней скотине, волочиться вслед и излагать свои мысли на счет того, насколько дело срочное.
Ну или как какой-то слуга или крестьянин. Право дело, будь Ньярла у руля, бесценный занятой герцог через минуту бы уже осознал, что времени у него много, и дешево оно, как заплесневелые пирожки. Виктор же только смог оскорбиться. Тонко оскорбиться, как он вечно оскорблялся, когда к нему относились с пренебрежением. Неуместным.
   - Извиняюсь, но.
Так что Виктор, не будь дураком, вышагивал рядом с герцогом на равных, умудряясь нести свое величие так интересно, что сторонний наблюдатель сразу видел, кто тут герцог, а кто тот, кто не выше и не ниже герцога - просто слишком отличен от герцога, чтобы их можно было пытаться как-то измерить по значимости. Герцог был важен для своих подданных и в политических играх, герцог влиял и зависел от многих факторов, от торговых до чисто человеческих, не подвластных магу. Маг же ни от чего не зависел, и произвольно влиял на вещи, от которых не зависел герцог, но на которые и повлиять не мог.
   - Мое время стоит еще дороже, а я его уже потерял невольно невосполнимо много, - вымораживающая усмешка.
О да, сколько лет? Лучше не заикаться.
А просто брать у окружающих столько, сколько захочется.
   - Прошу тоже представиться, так как давно не следил, кто чем правит у нас тут, так что, увы, по имени Вас я и не знаю... - усмешка потеплела на пол градуса, - а я, в свою очередь, Виктор Фламония Клементаас. Маг и ученый.
Мелодичный голос, который сейчас буквально пронизан был ядом. Слабым, незаметным, но при том кричащим - не тронь! Не тронь, если не хочешь потерять пару часов вместо пары минут.
Может быть этот властьимущий когда-либо читал какие-то работы Фламонии. Или вовсе пересекался с милейшим семейство Клементаас. Второе, конечно, было не желательно.
   - Мне нужно знать самую малость. Кратко и содержательно, где я сейчас нахожусь. Кто верховодит этими землями. Кто верховодит соседями. Как дела близ Вэйреста? Вряд ли я найду звесь более осведомленного человека, чем Вы.
Тон ровный, будто все, что говорит Виктор - мелочи жизни. Сразу видно, этот гибкий смуглый юноша, которому скоро тридцать, со сверкающими аметистовыми глазами к обычному информатору какому-нибудь не пойдет. Только лучшее, только из первых рук, только ему - и прямо сейчас.
И что главное - он может себе такое позволить.
   - Прошу простить мою дерзость, господин мой, - удержался от смешка, помня, что аристократию надо умасливать. И чем выше стоит по лесенке титулов аристократ, тем больше масла надо потратить, - но мне правда нужна любая посильная помощь в вышеозвученных вопросах. Я в долгу не останусь.

Отредактировано Виктор Клементаас (11.05.2015 15:52:13)