Имя, фамилия и псевдоним:
Камелия Куртэ(фамилия дана ей в коллегии). Семья имела фамилию Виск. Главной героине фамилия не передалась, ибо на бумаге записана не была.

Раса и пол:
Норд. Женский

Знак и возраст:
40 лет. Знак - Маг. Родилась 13 числа месяца руки дождя 163 год 4Э. Время точного рождение мать не сообщала

Род занятий:
Маг в коллегии Винтерхолда. Иногда преподает.

Внешность:
• Рост — 180 см.
• Цвет глаз — цвета мутного льда. Голубым его не назовешь, цвет сильно зависит от освещения в комнате и личного восприятия собеседника
• Тип, длина и цвет волос — длинные, блондинистые волосы, слегка вьющиеся, пышные за счёт постоянных масок. Любимая прическа - тугая коса.
• Отличительные черты — как таковых нет. Она имеет вид и телосложения типичного норда - достаточно высокая, с волевым плечами и склонностью к набору мышечной массы. Лишнего веса нет. Талия, хоть и не плавная, но четко просматривается, руки сильные, но пальцы из-за мелко работой с алхимическими препаратам не лишены изящества. Выглядит намного моложе своих лет за счёт магии и, конечно же, различных приготовленных ей снадобий. Стоит сказать, что от природы она выглядит моложавей, формирование ее тела в подростковом теле затянулась аж до 16, поэтому даже будучи совершеннолетний, камелия сильно походила на маленькую девочку. Носить она предпочитает мантии, так как они не сковывают ее передвижения и отлично согревают в суровые зимние ночи Скайрима.

Биография:

Детство.

Отрывок из биографии: «Самое большое несчастье в моей жизни – это рождение в деревне под неброским названием Камень Шора».

Камень Шора – деревня на юго-востоке скайрима, известная тем, что в ней  стоит достаточно большая шахта для добычи эбонита – ценной, дорогой руды, из которой получали хорошую, тяжелую броню, мечи, кинжалы и прочую военную утварь. И, казалось бы, деревне руда должна была бы приносить много денег, но это, к сожалению, вовсе не так. Все собранное адским трудом отдавалось Рифтену, как налог, и, не смотря на большую выручку с этой руды, зарплаты выдавались мизерные, почти не покрывающие расходы семьи, отчего те жили за порогом бедности. Дома в деревушке серые, старые, облезлые, смотрящие на мир черными провалами окон, большая часть из которых закрыта не стеклом, а кожей животных. Люди молчаливые, болезненно сутулые, неразговорчивые. То, что должно было стать их спасением, стало их проклятием.

Отрывок из биографии: «Фамилию я свою настоящий не помню. А может ее и не было вовсе. Семью я также помню смутно. Нас было пятеро. Два старших брата двойняшек: Каст и Кибелл . К моменту, как я родилась, им было уже семнадцать лет – достаточно взрослые, чтобы идти на шахту. Но они там работали уже с двенадцати. Помниться мне, что они были статными и очень смешливыми парнями, но к тому моменту шахта уже успела изрядно измотать их, а голод и холод загубить румянец, и  с каждым годом становилось все хуже, пока Каст одной из темных, полярных ночей Скайрима не исчез из дома, оставив после себя только накорябанную записку, смысл которой состоял в том, что он ушел искать счастья у ворот Вайтрана среди солдат. Это то, что я узнала от матери пару лет спустя, ведь годы моего холодного младенчества я почти не помню. Потом шел Карл. Ему было пятнадцать. Болезненный мальчик, которой пережил какую-то страшную болезнь в период очень холодных ночей, с тех пор он так и не смог поправиться: ходил бледный, сухой, без кровинки во впалых щеках. Словно призрак, он перемещался по кухне, полностью заменив в хозяйстве мать, ведь работать он не мог. За ним по старшинству шла Кейла – девочка 12 лет, полная, сбитая, очень сильная и туповатая. На шахту ее не пускали. Была слишком уж мала да и к тому же девочкой, что делало ее не пригодной к постоянному непосильному труду в таком нежном, даже еще не подростковом возрасте. Она в основном ухаживала за маленьким, хилым садиком летом, а зимой разгребала снег возле крыльца, а после моего рождения еще и присматривала за мной. Наверное, у моей матери было куда больше детей, но все они погибли не достигнув и года. Холод, постоянный труд, скудная пища не позволяло матери иметь молока в достаточном количестве. Могилки с окоченевшими трупиками детей находились за домом, кривой усмешкой бедности и смерти улыбаясь нам. Я до сих пор помню кривые, надгробные камни, вытащенные из бездны шахты – нашей убийцы.
Мать моя была высокой, старой женщиной. Честно, я не знаю сколько лет ей было к моменту моего рождения, да и она, наверное, не знала, ведь никогда не праздновала столь пустой праздник, как день рождения. Длинные, белые волосы сухой косой спускались до талии, глаза огромные, обрамленные острыми, натягивающие сухой пергамент – кожу, скулами, отливали цветом льда, холодного, мутного и безотрадного. Я не помню, чтобы ее лицо хоть когда-нибудь выражало эмоции, она никогда не вскидывала белесые нити ресниц в удивлении, не кривила синие губы в злости. Не было в ней искры жизни, давно она вспыхнула и сгорела, оставив в мире только пустую оболочку, существующую изо дня в день без смысла и осознания.
Отца я не помню. Он постоянно работал , приходил ночью и уходи с первыми лучами солнца. А когда имел свободное время, в упор не замечал ни меня, ни остальных детей. Наверное, он так же уже очень давно умер, как и моя мать.»

Камелия родилась самым обычным ребенком. Розовым, пищащим, с глазами цвета тусклого льда.    Радости в семью своим появлением она не принесла. Затяжные роды, болезнь матери после них, зима - лишь привели семью в еще больший упадок. Есть стало совсем нечего. Девочке даже в начале не стали давать имя – думали, что она погибнет, встав ряд со остальными мертвыми сестрами и братьями. Тяжелое тогда было время, но Камелия не собиралась сдаваться, она сохранила розовый цвет кожи и здоровую полноту, не смотря на то, что из каждой щели дул ветер, а мать кормила ее только раз в день, а то и меньше. Когда ей стукнул год, мать, тяжело вздохнув, назвала своего отпрыска именем и, сказав, спасибо Таласу, больше не считала дочку будущим мертвецом.
Потянулись серые будни существования Камелии. Кейла постоянно была рядом с ней, таскала с собой, а в три года вручила маленькому ребенку маленький совок, которым она должна была помогать разгребать снег зимой, копать почву летом. Никого не смущало, что Камелия была еще слишком мала и неуклюжа для работы. В Камне Шора ни для кого не было детства.

Отрывок из биографии: «Я бы, наверное, так и сгнила бы в этом аду, если бы в десять лет не произошло то, за что меня буквально выкинули из этого ада.»

Камелия весной, когда уже начал сходить снег, пошла на прогулку. Припекало солнышко, было тепло, дела дома были сделаны, взрослые все были на шахте, а средний брат был слишком слаб, чтобы гулять. Снег, покрытый чуть подтаявшей корочкой, с приятным хрустом лопался. «И тут я встретила свое спасение» - пишет она в дневнике. Маленькая птичка, увязшая в снегу смешно барахталась, правое крыло птахи под неестественным углом смотрела в небо. Она попискивала от боли, пытаясь в который раз взлететь.
- Малышка, ты сломала себе крылышко! – вскрикнула Камелия, чем еще больше напугала птаху.
Девочка потянула к ней свои ручки, аккуратной поддела животное ладошками и преподнесла руки поближе к глазам. – Тебе больно?
Птицу колотил жар и страх перед смертью, она трепыхалась, пытаясь выбраться из плена ладошек, но сломанное крыло не давало ей этого сделать.
- Тише, ты так еще сильней себе навредишь. Давай я попытаюсь тебя вылечить? – и в этот момент она аккуратной накрыла птицу рукой. «Я не знаю, почему мне пришло в голову сделать это. Инстинкт? Детская непосредственность?..Не знаю, я лишь помню, как в тот момент меня одолевала такая боль и чувство неизбежного по отношению к этой птичке, что, наверное, это и стало толчком для моей силы. Рука стало тяжелой, мурашки прошлись по всей коже, маленькими иголочками впиваясь в капилляры, было больно, но руку я не отнимала, в этот момент кисть объял свет, полностью затмевая бедное животное в моей руке. Через секунду прямо из-под ладони оно вырвалась. Моим первым триумфом стал ее вертикальный, быстрый полет вверх».
Только в семье никто не обрадовался фокусу с птичкой. Сперва ей никто не верил, думая, что она выдумывает, но когда она снова показала свет на ее ладони, ее мать всегда спокойная в первые скривила губы и прошипела тихо «ведьма».

«Я ничего не поняла тогда, мне казалось, что я что-то сделала невероятное, но все отварачивались и фыркали. Мать была явно напугана и зла. А мне было страшно.»

На следующий день, с зарей, мать взяла Камелию за руку и отдала старому Луркину, отправившемуся в Рифтен за лекарствами для жены и для продажи собственных изделий.

«С тех пор я никогда не видела больше свою семью. Думаю, что они приняли меня за проклятую или некромантку. Я не злюсь на них, ведь весь мой народ страдает от недоверия к магам. А как доверять людям, чьи способности трудно объяснить. В Камне Шора же, скорее всего, это могло послужить как недобрым знаком: дочь-колдунья. Хотя, скорее всего, я не злюсь на них потому, что они не додумались сжечь или утопить меня. Так я и отправилась с Луркиным в Рифтен – город грабежей и разврата, дабы потом с караваном дойти до коллегии магов в Винтерхолд».

Винтерхолд.

«Я шла до него не меньше полугода. Мой караван останавливался в самых различных местах, которые, каждый по-своему, показывал мне жестокий мир Скайрима. Рядом со мной убивали людей, сношались с женщинами, непристойно ругались и плели заговоры. А я оставалась неприкосновенной. Я была проклята.»

Путешествие стоило Камелии очень многих сил, дорого выматывала ее еще больше, чем жизнь в Камне Шора. Всю дорогу она шла пешком, привязанная тонкой веревкой к повозке, дабы не потерялась и не отстала от каравана. Следить за ней было некого, а сажать к вещам боялись, думали не смогут продать.

«Меня не трогали только из-за суеверного страха. Будь я простой девочкой, меня давно бы изнасиловали и продали бы в рабство, но я не была обычной, и они боялись, что во мне живет демон, который, если вырвется, убьет их. Наверное, попадись я на глаза магу, он бы тут же понял в чем дело и забрал бы меня к себе. Не могу сказать с точностью, повезло бы мне в таком случае. Может быть встреча с волшебником полностью изменила бы мою судьбу, возможно, даже в лучшую сторону. Но это всего лишь предположение. Факт остается фактом, ни одного мага я на пути в коллегию не встречала.
Почему же меня вели, а не кинули в лесу? Думаю, что из-за того же страха, что им это аукнется на какой-нибудь из бесконечных дорог Скайрима. Проще меня было отдать сумасшедшим колдунам из коллегии, чтобы они там уже сами разбирались, чем самим испытывать судьбу.»

Зимой, когда на северном побережье бушевали сильные морозы, Камелия наконец достигла Винтерхолда.
Около бескрайнего, черного, словно сама смерть, океана, стоял городок,  больше походивший на разореную деревню, опутанную морозным туманом. Над головой завивалось в огромную змею северное сияния, медленно ползя по небу, словно огромный морозный элементаль, а дорогу занесло почти по колено снегом.
Рядом с таверной мужики, которым уже не терпелось отвязаться от ведьмы, сняли с ее ручки веревку и, кивнув в сторону моста, пошли в таверну пить эль и пытаться продать свой не самый лучший груз местным торгашам.
Камелия же, оставшись одна на улице сперва испугалась, прижимая к лицо оледеневшие пальчики. Лишь спустя некоторое время, оправившись от оцепенения, направилась в сторону огромного серо-черного моста, держащегося только на воздухе, пропитанной магией
- Что ты тут делаешь, малышка? - Фаральда посмотрела на девочку, стоявшую около ее ног. Камелия была завернута в тряпицы, а сверху, держа всю эту нехитрую, была накидка из шкуры зайцев, на ногах красовались обычные, перепачканные кожаные ботинки с меховой подкладкой.
- Мне мама сказала, что я проклята. И что я должна быть рядом с такими, как я - проклятыми ведьмами.
Фаральда вскинула брови в удивлении и прищурила и без того узкие глаза:
- Почему она так сказала, малышка?
- Я птичку вылечила при помощи огонька на руках.
Фаральда улыбнулась. Сколько бы она не общалась с нормами, женщина не переставала удивляться страху Горлов перед магией.
- Тут холодно, пошли к одной тете, я бы попросила тебя показать чудеса тут, но у тебя, наверное, лапки от холода отвалятся.
В комнате было тепло и пахло едой. За столом сидела еще молодая, не ворчливая Колетта, которой недавно исполнилось около тридцати.
- Привет, Колетта. У нас малютка подброшенная. Говорит, птичку вылечила, за это и выгнали.
Колетта, встав из-за стола, и начала о чем-то напряженно говорить с данмером. Потом, когда, видимо, вопрос исчерпал себя, она повернулась к Камелии ее лицо расплылось в улыбке:
- Это ты у нас маленький спасатель птичек? Как тебя зовут?
- Камелия, - неуверенно произнес найденыш.
-Какое красивое имя, Камелия. А ты можешь нам с Фаральдой показать, как ты это сделала?
- А вы ругаться не будете?
- Нет, ты что! Это же так чудесно и интересно, - слегка фальшиво, но не без доброты сказала Фаральда.

«И  я показала. Вытянула руки, и они покрылись ровным оранжево-желтым цветом. Колетта заулыбалась тогда, в то время она еще много улыбалась, а потом обняла меня и сказала, что я вовсе не проклята, а просто у меня талант к врачеванию, что это сила, а не проклятие. С тех самых пор я там.
По-началу меня не хотели брать. Я была ребенком, а детям нечего было делать в таком опасном месте, тем более я еще не окрепла, а магия могла меня разрушить. Но Колетта, которой тогда стукнуло около тридцати, вовсе не хотела выкидывать меня снова на улицу, да тем более со столь ранними проявлениями магического дара такой силы. И после месяца споров меня оставили. Я жила у Колетты в комнате, помогала ей в ее исследовании, училась не опасной для здоровья(если, конечно, не есть ингредиенты) алхимии. На тот момент она сама являлась преподавателем восстановления, поэтому учила меня понемногу и этой стезе. Получалось у меня великолепно. Трудно сказать почему именно Колетта решилась на содержание незнакомого ребенка. Может, потому что ее действительно заинтересовал мой дар, может, потому что жалко было выкидывать человека на верную смерть, а такое поведение не позволительно для тех, кто выбрал своим призванием помогать и лечить людей, а может потому, что сама она так и не смогла зачать ребенка. Я не знаю, она никогда не говорила об этом. Да и не могло возникнуть такого типа вопроса, после того, как она нежно гладила меня по голове и говорила, что я ее маленькое сокровище.
Колетта, хоть и не без труда, научила меня читать, грамотно писать и в пятнадцать лет, снова нарушив все законы коллегии, я пошла учиться.»

Агриппа.

«Я никого так не любила»

Агрипппа был молодым, самоуверенным темным эльфом, выходцем из гетто Виндхельма. Сильный, юркий он, как и все данмеры, имел склонность к магии разрушения. Ему было восемнадцать на момент приходы в коллегию.

«Он много смеялся надо мной в ту пору. Я была маленькой, еще очень похожей на ребенка.»

- Что, опять собралась букашек исцелять?
Он встал рядом со девушкой, переглядывая через ее левое плечо.
- А, всего лишь нудные свитки. Кто их вообще читает? Видимо, зануды вроде тебя.
Камелия устало потерла глаза и повернулась. На нее смотрели два красных, задорных глаза. Лицо его озаряла светлая улыбка.
- Тогда чего ты ко мне пристал, иди отсюда, - наигранно зло прошипела Камелия.
- Ну, ты забавная, насекомых к жизни возвращаешь, и не такая заносчивая и самовлюбленная, как все остальные. Такое ощущение, что если ты можешь высушить носки без помощи печи, то ты невероятно крут.
Он сел рядом, разглядывая буквы, складывающиеся в текст о поддержании жизненной энергии.

«Он постоянно был где-то рядом, смешил меня и показывал огненные представления при помощи огня, кидая его по всей комнате. А я залечивала его ожеги. Мы дружили тогда по-настоящему, как могут дружить только дети, а потом внезапно детство кончилось и наша дружба тоже.
Это произошло, когда мне было восемнадцать, а ему двадцать два. Он поспорил с каким-то нордом в таверне, что сможет победить его без всякой магии и пришел ко мне весь избитый, с заплывшим глазом и огромными синяками по всему телу.
Лунный свет струился сквозь маленькое окошечко моей спальни, освещая ее серебристым сиянием. В этом свете стоял он, стягивая с себя рубашку и натужено охая. На мне была лишь длинная, до пят ночнушка, которую легко преодолевали лучи блеклой луны.
- Ох, знатно он меня побил, но ты ведь меня подлатаешь, малышка? - он попытался лучезарно заулыбаться, но разбитая губа помешала ему, отчего это напомнило гримасу недовольства.
- Куда я денусь. Мне практика нужна. А вообще, будь моя воля, пальцем бы не пошевелила.
Он повернулся ко мне, и тут, наверное, все и закончилось. Он был высок, худощав, но мышцы, приподнимая серую кожу, бугрились, напрягаясь при каждом движении. Я аккуратно прикоснулась к одному из синяков и почувствовала тепло его тела. Стало безумно странно внизу живота, а желудок скрутило, словно от волнения. Струя магии тут же заструилась по руке, облегчая боль моего друга.
- Ай, чего жжешься то? – он с ухмылкой посмотрел на меня. – Какая-то ты растерянная....
Он взял мой подбородок и слегка приподнял за него мою голову, чтобы я посмотрела на него.
- Не мешай, - скуксив губы, сказала я, - мне видеть надо, что я тебе лечу.
В этот момент его взгляд поменялся и он, словно от волнения, закусил губу.
- Ты красивая. А я не видел этого никогда.., - задумчиво смотря на мои губы, сказал он.
После этого мы перестали быть друзьями.»

Смерть Агриппы.

Камелия любила его до потери дыхания. Так сильно любят только раз в своей жизни. И такая любовь не может быть счастливой. Поэтому спустя пять лет после той ночью, когда он впервые приласкал девушку, он попал под завал в одной из многочисленных пещер, в которых проходили раскопки. Не успел среагировать и был придавлен глыбой в несколько тон. Никаких шансов на выживание.

«Первых три дня я просто орала. Не прекращая. Я рвалась к его трупу, готовая отдать свою жизнь, ради того, чтобы он встал на ноги и снова сказал «маленькая моя, все хорошо». Я знала, что смогу. Но крепкие руки моей наставницы Коллеты держали меня, не давая даже приблизиться к нему. Она прекрасно знала, что я хочу сделать и не пускала. А потом у меня был выкидыш. Умер он и умер в моей утробе его ребенок. Я, будучи уже тогда выдающимся лекарем, не смогла спасти самых мне дорогих. Какая ирония судьбы. Как громко же надо мной посмеялась жизнь, показав мне насколько я могу быть беспомощна.»

Наши дни.

В этой главе стоит отметить лишь одно важное событие.
Камелия получила письмо из Рифтена из храма Мары. Самое обычное письмо, которое она получила из разных храмов и приютов достаточно часто. Ее просили приехать и поучить местных юных хранителей Школе Восстановление, провести пару лекций, навестить больных и, в принципе, просто благостно повлиять на атмосферу. В замен храм предлагал свою небольшую библиотеку и некоторый запас достаточно редких алхимических составляющих.
Переезды Камелию сильно утомляли. И тогда она действительно задумывалась остаться, ведь в коллегии становилось крайне неспокойно из-за ордена псиджиков, ухудшающегося состояния архимага и некоторых случаев, которые наталкивали на мысль, что в коллегии завелась крыса, которая собралась поживиться.
Но ее взгляды поменяла Колетта.
- Тебя приглашают в храм? Как интересно. Поедешь? - Колетта хмуро рассматривала аккуратно написанный текст.
- Не хотелось бы, на самом деле. Неспокойно тут.
- Такое предложение, а ты вздумала отказать? - играя праведную злость, возразила Колетта. - Нам нужно всеми силами попытаться восстановить доверие к магии и магам, а ты отказываешь в поездке храму, между прочим это отличный шанс повысить свою и нашу репутацию.
Камелия спокойно улыбнулась и задумчиво посмотрела на пальцы, сжатые в замке:
- Ты думаешь стоит отлучаться? Не думаю, что наша репутация стоит того, чтобы покидать семью, в которой происходит что-то странное.
- А что толку, что ты тут сидишь и волнуешься? - Колетта присела рядом на кровать и пожала плечами. - Я бы поехала. От греха подальше. А то как-будто мы мало артефактов находим каждые день. Подумаешь, что этот шар весит тонну. Это еще не значит, что тебе стоит сидеть здесь, словно какой арестантке. А с этими псиджиками вообще странно выходит. Их вроде и видели, и говорили, а вроде и нет.
Через несколько дней споров Камелия написала ответ храму и, собрав то, что может понадобиться, покинула коллегию.
А через две недели произошел инцидент, о котором потом так много говорили.

"Я не знаю, зачем Колетта так поступила. Не могла она быть столь слепой и не сведущей, чтобы отправить меня на другой конец Скайрим за репутацией, ведь было же понятно, что что-то не то. Скорее всего она чувствовала приближение беды и отправила меня "от греха подальше", руководствуясь не здравым умом, а теми нежными чувствами, что она испытывала ко мне с того самого дня, как было принято решение оставить меня здесь. Не могу сказать, что в этом не нет моей вины. Просто я привыкла ее слушаться."

Узнала женщина о случившимся уже в Рифтене и, не долго думая, сорвалась назад, воспользовавшись лишь конем и седлом. Ездить на лошади она почти не умела, но страх, что она без нее случилось что-то страшное, подстегивал ее. Не обращая внимания на боль, стертые ладони и сбитую заднем часть, она мчалась через весь Скайрим.

"Я не спала, наверное, четыре дня, отвлекаясь только на то, чтобы менять лошадей, от которых шел пар и стекало мыло. Как я только не загнала тогда их и не погубила себя - не знаю. Когда я приехала туда, все мое тело было в ссадинах, мозолях и ранах. Что-то я получила от неумелого управлением лошадью, что-то от веток деревьев и собственной неосторожности.
Тогда многие погибли. И знаете, надо мной снова смеялась жизнь, что может быть печальнее лекаря, которого не было, когда убивали его друзей?"

Перед входом Камелия упала без сознания, пролежав без памяти несколько часов. После того, как она пришла в себя уже в комнате, не смотря на все возражения, она занялась теми, кто был серьезно ранен, отправив Колетту спать спокойно.

Тот случай вошел в историю под названием "Инцидент с оком Магнуса". Первые строки в толстой книги занимали прощальные слова посвященные тем, кто умер из-за тщеславия и жажды власти.

"Я не думала, что мне доведеться пережить что-нибудь столь масштабное, пугающее, мистическое. Да-да, я - маг - не постесняюсь такого слова. Даже для нас - слуг потустороннего - эта история скрывает в себе много тайн и недомолвок."

«Сейчас мне сорок. После смерти Агриппы я занималась только и исключительно изучением Школы Восстановления. Сейчас, наверное, я могу назваться лучшей магессой, что касается ветви этой школы – лечение. Иногда я преподаю, но стараюсь большее время проводить наедине с книгами или в полях, где я ищу травы для своих алхимических экспериментов.»

На этом и заканчивается история моей подопечной.

Характер:
Камелия очень спокойная и не любит лишней болтовни. Из-за не очень простой жизни слегка закрыта. Не агрессивна, даже можно сказать простодушна. Молчаливая не значит не любящая смеяться. Она достаточно легко смеется почти всем шуткам. К магам внутри коллегии относится с большой любовью, ведь они стали ее второй, но настоящей семьей. Не злопамятная, долго злиться не любит. Очень трудолюбивая и очень интеллектуально развита. Усидчивая и упорная. Именно отказ от праздности помог ей уже к сорока годам много достичь в стезе мага школы восстановления. Не пьет в отличии от своих земляков. Много прогуливается по местностям и любит наслаждаться видами Скайрима. Пожалуй из недостатков лишь то, что она совсем не понимает, когда устала. Поэтому загоняет себя до полуобморочного состояния очень часто. С годами стала немного ворчливой и любит погонять праздную молодежь. Тяжело переносит изменения в своей жизни, достаточна сильно нудная. 

Способности:
• Физические — ничего толком не умеет. Разве что помахать алхимическим ножом, но кого это может напугать?
• Магические — сильный маг Школы Восстановления. Может, буквально, вытащить человека из могилы. Часто задумывалась о некромантии, но отложила эти мысли, так как некромантия перечёт ее понятиям. Что косается оберегов и отпугивания нежети, то эти ветки Школы она изучала меньше.
Буквально начальные знания Школы разрушения. Получила их, когда только поступила в коллегию. От нее требовали знать пару простых заклинаний, вот она и подучилась пускать струи холода и создавать ледяные глыбы. В жизни их не применяла очень давно.
• Прочие — алхимия - средний уровень. Сперва ее заставляла изучать данную науку Колетта, потом она сама поняла, что зелья очень сильно помогают при заживление различных ран, ведь магия дает только моментальный эффект и не может в отличие от эликсиров дать подпитку организму на длительный срок восстановления, а так же они дают возможность ненадолго, хоть и не без потерь, повысить магические возможность, что не мало важно.
Хорошо пишет, занимается написанием книг в своей сфере, соответственно много и быстро читает. Владеет двумя языками: тамриэликом и нордиком. Нордик - родной язык, на нем говорили ее родители. Тамриэлику научилась в коллегии.
Умеет готовить, потому что нет принципиальной разницы, что варить, лекарство от кашля или похлебку из капусты

Имущество и личные вещи:
- Различные алхимические ингредиенты
- склянки под алхимические ингредиенты и посуда под приготовление зелья
- несколько мантий
- набор по уходу за ногтями, мыло, зубная щётка, резинки для волос
- две пары обувичерного цвета
- несколько книг
- личный дневник
- небольшая сумма денег
- один набор постельного белья
- метла
- небольшой котел
- столовый набор
- несколько сладких рулетов
- алхимические ножички различной формы и назначения

---

Связь:
Skype - diashaVS

Знакомство с миром:
Oblivion- играла в детстве, смутно помню
Skyrim - вдоль и поперёк облазила
Online - переодически играю

Откуда узнали про проект: нашла в Google

Цель игры:
Хочу оказаться в игре, но уже не в роли избранного, побыть, так скажем, простым смертным, что нашел на попу приключений. Побыть на вторых ролях, человеком, который, хоть и не особо заметный, но творит судьбу тамриеля.
Да и просто писать люблю.

Пробный пост:

Отредактировано Камелия (28.04.2015 18:10:00)