Его готовили к худшему. Иначе ему бы незачем было возвращаться домой. Но разве можно быть готовым увидеть свой дом погребенным в пепле и крови? Красный год, разрушение Вивека, аргонианский марш - все, прежде бывшее лишь историями, предстало перед глазами Новара беспощадно обнаженным. Говорят, черные сердца данмеров бьются лишь по ночам. Для наследника Хлаалу ночь настала, когда он перешел границу своей родины. Совсем не та, которой живут двое влюбленных. Ночь, оплетающая спящего кошмарами и неутолимым беспокойством.
Спать не позволялось, в любом смысле сна. Путь до Вварденфела скорее напоминал уход от погони, наступающей на пятки стаей когтистых лап, чем движение к цели. Не верить в смерть земли и народа было бы глупостью. Хлаалу прилагал усилия для того, чтобы этого не замечать. Не думать. Не отчаиваться. Сколько нас осталось живых и способных бороться? Иногда и одного бывает достаточно. В свое время, один безымянный преступник смог объединить весь Морровинд. Да, у него были покровители и предтечи. Это есть и у Новара. Так его научили. Вполне возможно, что Крета сейчас где-то рядом, наблюдает за его возвращением. Или мертва. Задушена, заколота, разрублена на куски. Разлагается в водах порта Телваннис. Закопана в плодородных землях Дрес, удобряя плантации и множа их богатство. Скинута в выгребную яму Блеклайта, пойманная Редоран. Не имеет значения. Она исполнила свой долг. Теперь его черед.
Указание места было подробным и однозначным. Это не пойманный слух - она была здесь и видела все своим пронзительным взглядом. Река, поляна, руины. На Вварденфеле это пейзаж, писаный оттенками серого, как и любой другой. Глупо было считать, что проклятье Азуры остановится на кимерах. Сама их земля теряла всякий цвет. Темная фигура тонула в темных зарослях, приближаясь к своему новому дому. Выставив руку вперед, данмер замедлил шаг и остановился в нескольких метрах от круглой двери с изящным узором, пугающим и влекущим к себе в один и тот же миг. Новар сделал глубокий вдох, на время забывая, что все вокруг плотно и осязаемо. Сейчас было интересно другое. Энергия.
Места, связанные с даэдра и поклонением им всегда имеют не проявление энергии, но ее след, возможность ее появления. Колокольчик с предостерегающей запиской. Будь Хлаалу колдуном, он бы мог попробовать понять, что за этим следом скрывается, за какую ниточку он может дернуть, находясь здесь. Правда, в этом не было надобности. Он знал. Предметом его поиска был объект из этого мира.
И он был найден. Страстный маленький пламень. Размытая, трепещущая душа. Здесь, в недрах дома. Новар открыл глаза и, не опуская руки, решительно преодолел расстояние до двери. Пальцы легли на камень, тут же отдавая резким щекотливым импульсом прямо в душу. Лесник был неосторожен, за что тут же себя проклял. Открыв себя для потоков сил, текущих вокруг, следует быть внимательнее, не контактировать с ее источниками и телом и душой вместе, не подготовившись. Притупив свое ощущение энергии, данмер толкнул тяжелый камень.
Положив руку на стену, вернувшийся сын ступил внутрь. Рельефы, бьющиеся объемным узором под темной кожей, въедались в память, словно печати ложащиеся на полотно горячего воска.
- Дом, - шептал Новар Хлаалу самозабвенно, чуть не задыхаясь от... ожидания? Восторга? Неизвестности?
- Дом.

Мрак и красота. Понятия, с коими отождествляет себя каждый данмер, открыто ли, в глубине ли души. Пройти по священному месту было не просто удовольствием. Это было... тем моментом, когда Новар начал понимать, что ему позволено жить. Даже запахи и цвета стали ощущаться чуть иначе.
А один из цветов оказался живее прочих. Прошел к нему ловко и неслышно. И заглянул в него. Хлаалу удивился. Это и есть избранный? Приглашенный лордом Вивеком и благословленный Принцем? Девчонка-тростиночка? Странно. Забавно.
Сохранять спокойствие для наученного наследника было пустяковой задачей, пусть эмоции в нем сейчас рождались прелюбопытнейшие. Противоречивые. С одной стороны, это его сестра, верная служительница Принца. Эта встреча - то, что было уготовано ему еще двести лет назад. С другой - она ребенок. Сам Новар в юном возрасте уже был научен азам служения и прикладных искусств. Но он был особенным. С третьей - это женщина. Юная. А значит, гибкая и сладкая на вкус.
Ему бы следовало подумать, прежде чем говорить. Но он решил быть откровенным.
- Я плоть и кровь Грандмастера. Я его голос, идущий через века. Я ищу тех, кто меня услышит.
Он столько раз думал об этом. Столько раз слышал эти слова от матери. Но впервые произнес их сам, впившись взглядом в девочку, вызывавшую столь разноцветные чувства. Одно было понятно - это признание-заявление привязало его ко взгляду больших красных глаз. Она - первая, кто услышит.

Все, что у него сейчас было - эта девочка. Одинокая, босая, похожая на слабенькую и хворую. Чему бы его ни учили, Хлаалу должен был на своем опыте понять, что смерть имеет тысячу и одно лицо, среди которых найдется и такое. Детское, большеглазое, нездорово-преданное.
Она изучила его. Просто прикоснувшись, заглянув в глаза. Он с достоинством протянул ей руку, одобряя действо и получая от него щекочущее удовольствие. Не идущее ни в какое сравнение с тем, какое доставляло наблюдение за ней. Лесник восхитился тем, как это крохотное тело в один момент гармонирует с домом Принца и создает с ним удивительный контраст. Мрачная тень в мрачных сводах. Крохотное дитя в руинах Великих. Хлаалу в этот момент задумался о возможностях. Семейная привычка.
Новар не отпустил тонкую девичью руку. Пепел на пепле сомкнулся мягко и неумолимо. Молодые кости врезались в ладонь данмера.
- Новар, - твердый шепот разлетелся пробирающим эхом по Дому, - Лишь здесь. Лишь едва слышно. Имя, которое будет скрыто у всех на виду. Когда придет время, - Хлаалу напряженно вглядывался в глаза сестры. Он объяснит ей. Во всех деталях. Позже. Когда краскам и огням встречи позволено будет померкнуть, уступая путь рациональному.
А сейчас наследник проходил последнюю ступень своего обучения. Мысли и образы, доселе лишь казавшиеся должными частями одного целого, впервые начали принимать свой истинный строй. Настоящее служение Лорду начиналось с этой секунды - это данмер понимал отчетливо. Только лишь это. Все прочее явилось в виде страстей, шепчущих прямо в душу. Приоткрыв рот, Новар блестящими глазами пожирал становящийся таким дорогим и близким образ. Вторая рука сама потянулась к юному лицу. Прикоснуться, чтобы поверить.