После общения с представителем династии Каморан Линндевар пребывал в каком-то странном расположении духа. С одной стороны, он чувствовал ответственность, в душе его полыхало чувство долга и постепенно разгорался огонек надежды, смешанный с толикой радости, но с другой, все то же неверие, поселившееся и закрепившееся в сознании предводителя Сумеречной Лозы довольно давно, не давало ему покоя, мешая сосредоточиться. Рейнджер бессмысленно и бестолково бродил по Сильвенару, подбирая то, что могло пригодиться в долгой дороге, как-то растерянно смотрел по сторонам и думал, думал о том, что же для всех них значит появление Аальмара. «Стоит ли верить тому, кто не жил в этих землях? Стоит ли полагаться на его умения и знания, доверять ему жизни и весь народ? Сколькому придется его научить, прежде чем он станет достойным правителем? От скольких проблем и опасностей придется его защитить и уберечь?» И если последнее не слишком-то беспокоило воина, в виду того, что было хотя бы понятно и просто, то все остальное заставляло сомневаться и беспокоиться. «Основная война идет в душе», - рассуждал блондин, гуляя по городу и пытаясь вообразить, каким будет их путешествие и чем оно окончится, - «Что, если тебя придется ломать? Смогу ли я стать тем, кто превратит тебя в набор нужных качеств? Смогу ли я поступить с тобой так, как поступил с собой? Стоит ли результат такой платы? Не слишком ли она велика?» Линндевар думал, искал ответы, но, чем дальше углублялся в свои рассуждения, чем очевиднее становилось одно – он никогда не будет знать наверняка, всегда останется что-то, что будет препятствовать суровому прагматизму и абсолютной безжалостности. Эльф не знал, чем именно является это самое упомянутое что-то, но склонен был именовать его страхом, страхом окончательно потерять и уничтожить себя, страхом своими действиями разорвать ту тонкую нить, что еще связывала его с Лесом, позволяя быть его частью. Впрочем, порой босмеру казалось, что сомнения его – лишь следствие воспоминаний и сожалений, тоски по тому прошлому, которое никогда не станет настоящим. Возможно, если бы блондин простил себя за то, чего не сделал, все было бы иначе, но, к сожалению, прощать мужчина не умел.
Ближе к вечеру, порядком измотав себя дурными мыслями и размышлениями, предводитель Сумеречной Лозы явился во дворец. Он не нашел ответов, не унял смятения и беспокойства, но осознав бессмысленность дальнейших внутренних терзаний, сосредоточился на том, что было ему понятно и просто – на походе. Воин хотел знать, как будет пролегать их путь, к чему им следует быть готовыми и, пожалуй, самое главное, какова цель их путешествия. Решение это было принято быстро и оттого блондину казалось, что в голове Духовного Лидера оно вызревало довольно долго и теперь просто сорвалось с языка, зазвучало, когда пришла пора зазвучать. «Я не получу ответы нигде, кроме как у того, кто стоит за решением», - заключив так, босмер направился прямиком к Сильвенару. Он общался с ним редко, проще было бы даже сказать, что не общался вовсе, но теперь собирался настоять на своем праве знать правду. В конце концов, он был тем, от кого зависела жизнь будущего Короля, и подвергать ее опасности из-за незнания и плохой осведомленности воин не собирался. Ему потребовалось всего несколько десятков шагов, чтобы из сбитого с толку, взволнованного и остро переживающего бойчи превратиться в сурового непреклонного лидера, подчиняющегося только Лесу и самому себе. Он шел требовать, а не просить, но, несмотря на это, оставался почтительным и вежливым, а потому, достигнув нужных помещений, передал слугам Сильвенара свое желание видеть его и говорить с ним. Проследив за тем, как один из босмеров отправился к Духовному Лидеру, Линндевар удобно разместился в комнате и принялся терпеливо ждать. Бесстрастным оставалось его лицо, спокойным, холодным и непроницаемым взгляд и лишь одному рейнджеру было известно, какая буря бушует в его душе; во всяком случае, блондину казалось, что ведома она только ему самому.

Ждать пришлось недолго. Посланный к Сильвенару стражник довольно скоро вернулся и вежливо известил рейнджера о том, что Духовный Лидер ждет, и он может войти. Линндевар лишь слабо кивнул, в знак благодарности, поднялся и, не проронив ни звука и не изменившись в лице, направился в сторону кабинета своего предполагаемого собеседника. Именно там он его и отыскал. Уставшим и озабоченным показался Сильвенар предводителю Сумеречной Лозы, но проявлять мягкость воин не счел нужным. «Я пришел сюда за ответами», - напомнил блондин сам себе, - «И не уйду до тех пор, покуда не получу их». Он сдержанно поприветствовал Духовного Лидера и, даже не улыбнувшись в ответ на мягкую теплую улыбку, разместился возле стены, прислонившись к ней спиной и привычно скрестив руки на груди. Заговорил он только тогда, когда Сильвенар сотворил заклятие, препятствующее распространению звука за пределы кабинета; вообще-то, рейнджер не знал наверняка, что за чары сплетает бойчи, но, положившись на логику, пришел именно к такому выводу.
- Благодарю вас за принятые меры предосторожности, - размеренно и спокойно проговорил Линндевар, - Они будут весьма кстати, потому как я действительно хотел вас видеть и говорить с вами.
«И я так же рад, что получил возможность пообщаться с вами наедине», - подумал он, но договаривать нужным не счел. Во-первых, блондин не хотел задеть своим недоверием, а во-вторых, находил невежливыми подобные замечания. Предводитель Сумеречной Лозы смолк, сделал несколько шагов в сторону Сильвенара и, остановившись возле плетеного кресла, добавил:
- Наш разговор может затянуться. С вашего позволения, я присяду.
Не то, чтобы воина так уж тяготила необходимость стоять на ногах, однако, торчать посреди зала ему не нравилось, равно как не нравилось и нависать над хрупким Духовным Лидером. Подобное неудобство, конечно, было незначительным, но, тем не менее, взаимопониманию не способствовало и к душевной беседе не располагало. Дождавшись, когда Сильвенар разместится там, где будет ему угодно, Линндевар снова нарушил молчание.
- Я не стану ходить вокруг да около, - начал он, и голос его сделался твердым, а взгляд внимательным и жестким, - Меня интересует предстоящий поход. Я хочу знать, с какой целью мы направляемся в Сердце Леса, где будет пролегать наш путь и с какими сложностями и препятствиями, помимо обыкновенных, нам предстоит столкнуться. Я также хочу знать больше о Филлиме, Фемнисе и Каморане, - блондин выдержал продолжительную паузу, - Чтобы не произвести неверного впечатления, я поясню, для чего мне это нужно. Большую часть своей жизни я прожил в месте определенном, не путешествовал и не слишком интересовался происходящим вокруг, как следствие, нужной нам части Леса я не знаю. Однако, мне предстоит защищать будущего короля и остальных спутников. Я понимаю, что без неожиданностей не обойдется, но предпочел бы быть готовым хотя бы к части из них. Как минимум, мне может потребоваться особое снаряжение.
Уточнять Предводитель Сумеречной Лозы не стал. По его мнению, оружие, доспехи, яды и прочие воинские премудрости Духовного Лидера занимать были не должны. В конце концов, это была его, рейнджера, задача позаботиться о сородичах. Линндевар это понимал и перекладывать ответственность на чужие плечи не собирался.
Вздохнув и задумчиво потерев лоб, блондин продолжил разъяснения.
- Но, если самого себя я могу оценить здраво, то своих спутников – нет. В нужный момент моя неосведомленность может сыграть критическую роль. Разумеется, я мог бы выяснить все, что мне требуется о них знать, у них самих, когда мы окажемся за пределами Сильвенара, но я хочу иметь полную достоверную информацию, которую от бойчи могу и не получить. Возможно, я ошибаюсь, но отчего-то мне кажется, что вы способны ответить на все мои вопросы.
Рейнджер снова скрестил руки на груди и замолчал. По-хорошему, он мог и вовсе не объясняться, потому как Духовный Лидер о причинах не спрашивал, но воин, пробывший лидером продолжительное время, привык разъяснять, - так уж повелось, что поступки его легкомысленные собратья понимали не всегда, и иногда, когда приказы командира через чур сильно противоречили их мнению, Линндевару приходилось опускаться до разглагольствований. Впрочем, далеко не всем подобная вольность сходила с рук. Сильвенара же предводитель Сумеречной Лозы непонятливым не считал, дело было в другом; из-за той отчужденности, которую ощущал регулярно, блондин полагал, будто собеседник может счесть его вопросы странными.

Отредактировано Линндевар (13.10.2015 16:18:47)

Сильвенар заговорил, и Линндевар замер, буквально обратившись в слух, потому как не хотел, чтобы неловкое движение помешало беседе, отвлекло внимание Духовного Лидера и сбило того с мысли; тем более тогда, когда убедился, что бойчи намерен дать четкие ответы, а не увиливать от вопросов, утопая в общих словах и красоте речи. «Открыть душу, разум и сердце…» - повторил рейнджер за Сильвенаром, становясь еще более собранным, серьезным и мрачным, чем был, - «Значит ли это, что…» Додумывать блондин не стал, предпочитая вернуться к беседе, а не метаться между словами и мыслями. Впрочем, мог бы и не возвращаться, потому как ничего толкового Духовный Лидер больше не сказал. Не поведал он ни об опасностях, ожидающих путников в Сердце Леса, ни о самом пути, пролегающем неизвестно где, ни, тем более, о тех босмерах, что отправились в это непростое путешествие. Когда Духовный Лидер смолк, предводитель Сумеречной Лозы вздохнул, потер лоб и, вперив в собеседника бесстрастный взгляд, заговорил.
- Я надеялся, что вы сможете рассказать мне больше, - начал он, даже не пытаясь скрыть разочарование, проскользнувшее в голосе, - Я полагал, что вам известна не только цель нашего похода, но и его обстоятельства. Не думаю, что вы решили что-то от меня утаить, а потому вынужден смиренно принять вашу помощь и довольствоваться тем, что вы уже сказали.
Линндевар развалился в кресле, задумчиво посмотрел за окно, на раскинувшийся город, отметил для себя, что стоит прихватить еще несколько полезных зелий, если удастся их отыскать, и снова перевел взгляд на хрупкую фигуру Сильвенара, казавшегося почти ребенком. «Нелепая картина», - подумал рейнджер, - «Выглядит так, будто я пришел сюда запугивать и изводить несчастного маленького бойчи вопросами для взрослых». Блондин слабо вздохнул, отгораживаясь от ненужных эмоций и сожалений, и продолжил, прекрасно осознавая, что давит на Лидера, притом давит весьма грубо и безжалостно.
- Я пришел сюда потому, что счел нужным поговорить о предстоящем походе с тем, кто его задумал, - проговорил предводитель Сумеречной Лозы сухо и спокойно, - Как я уже сказал, меня интересует все, что связано с безопасностью его участников, в первую очередь, с безопасностью Каморана. Я понял, что задал свои вопросы не тому, кому стоило бы их задать, но в вашем ответе одна фраза заинтересовала меня. Вы сказали, что поход – это возможность открыть душу, разум и сердце Аальмара голосу Зелени. Значит ли это, что сейчас будущий король Валенвуда не слышит Леса? И, если это так, то, кому, кроме вас об этом известно?
Линндевар озвучил страшные по сути своей вопросы и смолк, сохранив присущую ему невозмутимость, однако, в душе его снова заплясали отравляющие душу сомнения. Сможет ли Каморан стать тем правителем, в котором так нуждаются его подданные? Станет ли он достойным представителем своего народа? Кто нужен ему? Чья помощь станет важной? И не погубит ли его, Линндевара, вмешательство их будущее? «Что я могу?» - задумался светловолосый воин, - «Что я могу дать Королю, кроме дрессуры, жесткости и бесконечного списка требований? Не сломает ли это его еще сильнее? Не отдалит ли от Леса и детей его, как отдаляюсь я сам? Нужна ли такая жертва? Будет ли она оправданной?» Впрочем, внутренними переживаниями и страхами рейнджер, как и всегда, предпочел не делиться. Это были его проблемы, и окружающих они не касались.

Линндевар молчал. Внимательным острым взглядом смерил он поднявшегося Сильвенара, проводил его до окна, проскользил взором по худой спине и узким плечам хрупкого бойчи, чуть сузил глаза, подмечая в движениях Духовного Лидера что-то неестественное, болезненное, и нахмурился, в который уж раз скрещивая руки на груди. «Все куда хуже, чем мне казалось», - подумал рейнджер в этот момент, но, как и всегда, собственными соображениями и наблюдениями предпочел не делиться, - «Сейчас ты скажешь мне, что я прав, и слова твои значат именно то, что значат». Предводитель Сумеречной Лозы коротко беззвучно хмыкнул, откинулся на спинку кресла и, не отрывая взгляда от Сильвенара принялся ожидать те слова, в которых уже не нуждался, но которым позволял прозвучать; не потому, что сохранял смутную надежду на ошибку, но потому, что находил молчание проявлением вежливости, такта и уважения.
- …прошло много времени с тех пор, как он покинул родную землю, и его сердце, - проговорил Духовный Лидер, и призадумался, подбирая слова.
«…сделалось слепым и глухим», - мысленно закончил Линндевар, - «Как я и предполагал. Как я и ожидал». Истина была неприятной, болезненной, жестокой, но, тем не менее, рейнджер был рад услышать ее именно такой, именно теперь и именно от того, кто, уж точно, не мог ошибаться. «Ну что ж…» - предводитель Сумеречной Лозы подался вперед, намереваясь подняться, попрощаться с Сильвенаром и отправиться в город, но, вынужден был задержаться, замереть и прислушаться к словам Духовного Лидера – тот снова заговорил о Сердце Леса, о босмерах, отправляющихся в поход, о цели их путешествия и о… надежде.
Линндевар выслушал молча, сохраняя бесстрастное выражение лица и оставаясь сосредоточенным и внимательным, однако, в глазах его промелькнуло неверие, смешанное с отчаянной злостью и щедро приправленное смятением и сомнениями. Впрочем, эмоции эти выхода так и не нашли, а слова, слетевшие с языка светловолосого воина, не отразили и половины из них.
- Если это надежда, то почему я вижу безнадежность? – невесело усмехнулся рейнджер, становясь еще более непохожим на веселых и беззаботных бойчи. Помолчал, подбирая слова и пытаясь ухватить вертящуюся в голове мысль, расцепил руки, задумчиво потер лоб, поднял взор на Духовного Лидера и, так и не сумев уловить что-то очень важное, заговорил снова.
- Мы, во всяком случае, я точно, идем в этот поход не потому, что уповаем на надежду, на волю Й’ффре или еще какое-нибудь чудо, но потому, что это единственное, что мы можем, что мы должны сейчас сделать. Наши ожидания, наши надежды, так и останутся пустой верой и мечтаниями до тех пор, пока мы сами не спустимся с деревьев и не начнем действовать. Я не знаю, сможет ли Каморан услышать голос Леса, но я сделаю все, чтобы слепить из него Короля. И может быть, тогда, когда он станет тем, кем должен стать, и перестанет напоминать чужака, сердце его откроется само. Но если нет, у него будут советники и помощники. Если он нужен Лесу, он примет его и таким, точно также, как принимает меня.
Линндевар замолчал и, пожалуй, впервые за последние несколько дней почувствовал себя умиротвореннее. Конечно, сомнения, царящие в его душе, так и остались там, но предводитель Сумеречной Лозы, наконец-то обрел настоящую цель и позволил себе принять ту мысль, что долгие годы подтачивала его изнутри подобно червю, поселившемуся в яблоке.

Линндевар нашел разговор оконченным. Он спросил, что хотел спросить, и пусть не узнал всего, что его интересовало, но услышанное счел достаточным. Молчание и незнание, какими бы пустыми не выглядели со стороны, для рейнджера являлись вполне себе годным результатом. Оставалось только подняться из удобного кресла, попрощаться с Духовным Лидером и вернуться к своим делам, но предводитель Сумеречной Лозы отчего-то медлил: возможно, надеялся услышать что-то еще, а, может быть, просто ждал дозволения уйти. Блондин и сам не понял, почему остался на месте, но о решении своем не пожалел, потому как Сильвенар снова начал говорить.
Замечание бойчи показалось Линндевару неприятным, заставило внутренне напрячься, однако, зацепился воин вовсе не за то, за что следовало бы. «Значит, сам…» - подумал рейнджер, тяжело выдыхая и сдерживая внутренний порыв, - «Должен спросить у себя, сам должен осознать и понять. Сам. Ну что ж…» Предводитель Сумеречной Лозы моргнул и, разорвав зрительный контакт с Духовным Лидером, уставился за окно. В этот момент выглядел он совершенно расслабленным и спокойным, однако, сердце в его груди бешено колотилось, выдавая испытываемые эмоции. Сильвенар, чья ладонь сейчас касалась Линндевара, просто не мог этого не заметить, но светловолосому воину было безразлично, - все, что он по этому поводу испытал, это легкую брезгливость, смешанную с горькой обидой и разочарованием. «Мне не стоило сюда приходить», - скользнула в сознании рейнджера колючая неприятная мысль, - «Равно как не за чем было и искать общества Сильвенара. Я не нуждаюсь в нем». Убедить себя почти получилось, предводитель Сумеречной Лозы мысленно хмыкнул и, отвернувшись от окна, воззрился на собеседника, взглядом внимательным и абсолютно бесстрастным.
- Вы были правы, - заговорил блондин отстраненно, и от интонации его повеяло холодком, - Я пришел сюда не только затем, чтобы поговорить о деле. У меня была и иная причина, более личная, которую я предпочел не заметить. Вы ее уловили. Вы проницательны.
Линндевар слабо кивнул, мягко обхватил запястье бойчи пальцами и аккуратно отвел чужую руку в сторону, выстраивая между собой и Сильвенаром невидимую стену.
- Но скажите, - рейнджер посмотрел прямо в глаза собеседника, - Зачем нужен Духовный Лидер, на все вопросы отвечающий «спроси у себя»? – предводитель Сумеречной Лозы потер лоб и, выдержав паузу, продолжил, - Я не просил у вас помощи, но искал наставления и совета. Если вы полагаете, что я ни в том, ни в другом не нуждаюсь, пусть так.
Блондин устало потер переносицу и, коротко вздохнув, заставил себя взбодриться и абстрагироваться от чувства обиды, непонимания и отчужденности.
- У вас есть еще что сказать касательно похода? – обратился он к Духовному Лидеру, меняя тему, а заодно возвращая себе облик решительного мужественного лидера, не имеющего проблем и не ведающего сомнений.

Сильвенар заговорил снова, а Линндевар осознал, что удобный для ухода момент упустил. Нужно было подняться сразу после высказанного обвинения, попрощаться с Духовным Лидером и уйти, но он остался; теперь подобная выходка была бы некстати. Рейнджер вздохнул, вслушиваясь в слова собеседника, потер переносицу и хотел было раскрыть рот, чтобы прервать его, но в последний момент передумал, услышав в мягком голосе Сильвенара звенящую сталь. Это было неожиданно, впрочем, не настолько, чтобы предводитель Сумеречной Лозы сбился с мысли или хоть сколько-нибудь пожалел о сказанном ранее. «Может быть, вы и правы», - подумал он, неотрывно глядя в глаза Духовного Лидера, - «Я сам навешал на себя эти цепи, сам таскаю их и, вероятно, мне их и скидывать. Но… Я не могу». Блондин коротко хмыкнул, выдохнул, скрестил руки на груди. «Я не знаю, что должно произойти, чтобы я отказался от этого груза; не знаю, смогу ли когда-либо вообще найти в себе силы на прощение». Линндевар на мгновение прикрыл глаза и отвел взгляд. Слова Сильвенара затронули что-то в его душе, всколыхнули сомнения, вытащив на поверхность тот вопрос, который рейнджер задавал себе неустанно: принесет ли отмщение успокоение, станет ли оно избавлением или же я так никогда и не пойму, что перешел грань и уже уничтожаю не врагов, а самого себя? Не раз и не два предводитель Сумеречной Лозы задумывался о подобном исходе. Порой ему начинало казаться, что когда-то давно, на каком-то этапе он допустил ошибку, сбился с пути и идет, как слепец, на удачу; иногда воин почти воочию видел, как обагряются кровью его руки, и как вместе с каждой смертью все сильнее разрастается жажда мести. Он видел себя опустошенным над растерзанными телами проклятых альтмеров, себя, лишенного цели и смысла жизни.
- …не единственный ее смысл, - донеслось откуда-то со стороны, и Линндевар заметно вздрогнул, тряхнул головой, отгоняя наваждение, выдохнул, потер лоб и поднял глаза на Сильвенара. Теперь во взоре рейнджера не было прежней уверенности, а все сомнения были так явственны, что заметить их мог любой хоть сколько-нибудь внимательный бойчи. Предводитель Сумеречной Лозы нахмурился и резко раздраженно выдохнул.
- Вы попали в цель, - заговорил блондин спокойно и сухо, умело пряча смятение и подавляя гнев, смешанный с чувством стыда и разочарования, - Снова.
Он прервался, глубоко вдохнул, выдержал паузу, необходимую для того, чтобы вернуть себе способность мыслить трезво и рационально, после же продолжил беседу.
- Вы правы во многом на мой счет, но не правы в одном. В моей жизни нет вообще никакого смысла, и будет лучше, если это ничто заменит вера в Каморана. Я должен исполнить свой долг предводителя Сумеречной Лозы. Ради Валенвуда, ради его жителей, но, в том числе, и ради самого себя. Бездействие и ожидание уже достаточно утомило меня. Все эти годы я холил и лелеял мечту отомстить Талмору за каждую рану, нанесенную нашему дому, за каждого убитого и казненного бойчи; и все эти годы у меня не было ничего, кроме пустого желания. Каморан – наш единственный шанс получить результат, а не утопать в надеждах, пребывая в праздности, и мы им воспользуемся. Как я понял из ваших слов, Лес вполне со мной солидарен.
Линндевар замолчал, облизнул губы и посмотрел на Сильвенара взглядом уже более спокойным и холодно-бесстрастным.
- Что до меня и вашего сравнения, - рейнждер чуть сузил глаза, давая понять, что тема затронутая ему неприятна, - Та птица, что умела летать, на решительные действия была не способна. Тогда я предпочитал оставаться в стороне и ждать, когда кто-нибудь придет и сделает все за меня, все исправит, остановит, изменит. Кто-то другой, но не я. Однажды мне стало слишком противно и слишком тошно. В пустых сожалениях, Сильвенар, мало проку, еще меньше его в ожидании. Чтобы что-то изменилось, нужно что-то делать. Если ради этого придется убить птицу, умеющую летать, я согласен.
Предводитель Сумеречной Лозы выдохнул, расцепил руки и устроил их на подлокотниках кресла. Более он не проронил ни слова.

Линндевар молчал ровно до того момента, как Сильвенар задал свои вопросы, внимательно, не перебивая выслушал, вперив в хрупкую фигурку Духовного Лидера суровый непроницаемый взгляд, и лишь когда тот замолчал, отрицательно покачал головой.
- Нет, - проговорил предводитель Сумеречной Лозы, - Наоборот. Я возлагаю на себя ответственность за судьбу и путь Каморана, за его успехи, за его провалы и поражения. Моя жизнь, хотим мы оба того или нет, неразрывно связана с его жизнью. Кем бы он ни был, и какая земля не воспитала бы и не приютила его, он остается отпрыском королевской крови, и один этот факт делает меня его подданным. Не хуже вас я вижу его неспособность и неумение управлять, принимать решения и нести ответственность за других, но я знаю, как пройти этот путь.
Рейнджер прервался, слабо выдохнул и неосознанно потянулся к поясу, на котором обычно висела сумка с курительными приспособлениями, но, не обнаружив ее на месте, несколько раздраженно отдернул руку и снова устроил ее на подлокотнике. Блондин старался сохранить невозмутимость, остаться сильным, несгибаемым и уверенным в себе, но Сильвенар фразу за фразой подкидывал ему пищу для ума, заставляя сомневаться в верности принятых решений и собственных суждений. «А действительно ли я знаю?» - задумался воин, вглядываясь в лицо собеседника, будто в чертах его таился ответ, - «Уверен ли я, что поступлю верно? Что, если своими руками уничтожу нашу надежду? Может ли вести к благой цели тот, кто блуждает во мраке? Имеет ли он право учить?» Линндевар вздохнул. Он не решался признаться себе, пошатнуть веру в себя и свои силы, но в глубине души знал, что лжет, лжет окружающим, Духовному Лидеру. У него не было верного средства, и никакого истинного пути он не знал. Когда дело касалась самых обычных отношений, вопросов души и личности, предводитель Сумеречной Лозы всякий раз превращался в слепого котенка. Чутким был Сильвенар, а рейнджер, как ни старался, так и не научился читать души. Для этого он был слишком рационален, слишком рассудителен и, пожалуй, слишком жесток. Блондин тихо втянул воздух, выдохнул и, сложив руки на животе, вернулся к беседе.
- Вы спросили меня, на многое ли способна такая птица, и я отвечу, что для некоторых действий требуется вовсе не птица, но зверь: дикий кот, свирепый медведь или осторожная белка, для других больше подойдет рыба или пупырчатая жаба, - Линндевар приложил пальцы к губам, но тут же плавно опустил руку и продолжил, - Хорошо быть птицей, если тебе нужно лететь, но что станет делать птица, если нужно ползти, карабкаться по дереву или плыть под водой? Мы давно не в том времени, когда что-то решали птицы, Сильвенар. Птица не выдворит из наших земель проклятых альтмеров и не скинет иго, под названием Талмор. Мы, конечно, можем и дальше проживать свои дни беспечно и каждое утро радоваться восходу солнца, но это не решит наших проблем. Наши враги не исчезнут сами по себе, и ничто, кроме нас их не истребит, - предводитель Сумеречной Лозы выдержал короткую паузу, - Если же это когда-нибудь вдруг случится, цена всем нам придется не по вкусу.

Линндевар замолчал. В который уж раз на протяжении этой беседы он поймал себя на мысли, что общение с Сильвенаром становится пустой тратой времени, не ведущей, ровным счетом, ни к какому результату: ни к положительному, ни к отрицательному. Будь перед ним кто-то другой, а не Духовный Лидер, рейнджер бесцеремонно прервал бы разговор, поставил в нем точку и вышел прочь, но хрупкий бойчи заслуживал уважения, и потому предводитель Сумеречной Лозы все еще оставался на месте, никак не выражая свои эмоции и намерения.
Он мог сидеть так бесконечно долго, молчать, думать о своем, вслушиваться в окружающие звуки, всматриваться в узоры на мантии Сильвенара, но Духовный Лидер счел нужным откликнуться и несколько разрядить обстановку, - в сторону блондина полетели древесные жучки. Линндевар отреагировал молниеносно, поймал лакомство и резко повернулся в сторону собеседника, на краткий миг позабыв, что перед ним находится бойчи, а не потенциальный противник. Впрочем, сориентировался он быстро, расслабленно откинулся на спинку кресла и, отправив в рот одного жучка, внимательно выслушал речи того, кто должен был быть его духовным наставником. Выслушав же, неожиданно ощутил приступ жгучего стыда, какой не испытывал очень и очень давно. «Стоило ли мне спорить с вами? Могу ли я знать больше, чем вы?» Рейнджер поставил руку на подлокотник, устроил на ней голову и, опустив взгляд, задумчиво потер лоб.
- Простите меня, - проговорил он тихо, без былой уверенности в голосе, - Мне не стоило так говорить, равно как не стоило и сомневаться в вас. Мне не ведомы ваши труды и ваши старания, как не ведомо и все то, что не подвластно рассудку и логике. То, что касается души, всегда было от меня сокрыто.
Предводитель Сумеречной Лозы виновато глянул на Сильвенара и отвернулся, не зная, что и, главное, как сказать. Он неожиданно растерял все слова, что думал произнести. Впрочем, нашелся блондин довольно скоро.
- Пару фраз назад я хотел сказать вам, что наш разговор зашел в тупик, что он не имеет практической значимости, а потому должен быть окончен, но вы, в который уж раз за сегодняшний вечер дали мне понять, насколько не прав я в своих выводах и заключениях. Не в тех, что касаются Каморана и моего служения, но в тех, что касаются лично меня. Теперь же я нахожу себя обязанным быть искренним и откровенным в благодарность за проявленные терпение и снисходительность. Так вот, суть в том, что я не знаю и не вижу перед собой ничего, кроме мести. Я уже многое положил на ее алтарь и, вероятно, возложу и все остальное. Я не знаю, чем окончится этот путь, и каким я в итоге найду себя, но другой дороги я не вижу, - Линндевар вздохнул, - Я никогда не был таким, как мои собратья, я не видел радости в самой жизни, в наступившем дне, в пении птиц или еще в чем, но я видел счастье в других, в тех, кого мог назвать своей семьей. Поначалу это были родители, а после того, как их не стало – моя возлюбленная. Я любил ее больше, чем кого бы то ни было. Больше, чем себя, больше, чем Лес. Я жил ради нее, жил ее улыбкой и ощущал себя живым только тогда, когда она была рядом. У нас должен был родиться ребенок, и я не видел радости большей, чем его ожидание. Однако все сложилось иначе. Мириэль убили, а моему сыну или дочери оказалось не суждено появиться на свет.
Рейнджер вздохнул. Он говорил спокойно и холодно, голос его не дрожал, а выражение лица оставалось совершенно бесстрастным, но Сильвернар без труда мог ощутить ту боль, которую испытывал его собеседник на протяжении повествования. Тем временем, предводитель Сумеречной Лозы продолжил.
- А я выжил. И с тех пор не прошло и дня, чтобы я не задал себе вопроса: зачем я живу? Я оплакивал потерю, я проклинал, презирал и ненавидел себя, пока не решил, что мои страдания ничего не изменят. И тогда я поклялся отомстить Талмору за содеянное. Я ушел из деревни и долго скитался в одиночестве, пока не попал в Лозу. Они стали моим шансом все исправить. Они и Каморан. А теперь вы говорите мне, что я должен оставить свою ношу и вернуть птицу, умевшую летать… Но что, если ее уже нет? Что, если она погибла? Что останется от меня, если я откажусь от мести и от тяжелого моего груза? – Линндевар потер переносицу и повернулся лицом к Сильвенару, глядя на Духовного Лидера с надеждой и отчаянием, как взирают на единственный шанс к спасению.

Надежды не оправдались. Хотел Сильвенар того или нет, но наставление его вызвало у Линндевара лишь чувство жуткого разочарования, на сей раз не в Духовном Лидере, но в себе самом. «Должно быть, вы правы», - подумал он, - «Никто, кроме меня мне не ответит, никто, кроме меня не разрешит противоречия и никто, кроме меня, не найдет выхода из тупика. Все это верно», - рейнджер поднял глаза на собеседника, смерив бойчи взглядом задумчивым и несколько отрешенным, - «Но я не желаю что-то менять и исправлять. И если и сравнивать меня с птицей, то не с той, чьи крылья перебиты, но с той, кто их лишен, с ущербной в чем-то птицей, с изувеченной и изуродованной, но не событиями, а самим рождением. Я не умел летать и раньше, просто боялся себе признаться». Предводитель Сумеречной Лозы потер лоб и хотел уже было покончить с рассуждениями и беседой в целом, но не смог, - вопросы, которыми Сильвенар закончил свой монолог, буквально выдернули блондина из его мыслей и ввергнули в состояние неопределенное.
- Поговорить? С Мириэль? – Линндевар опустил голову на руку, пытаясь осмыслить предложение собеседника, нахмурился. Растерянным и сбитым с толку был он в этот момент, как никогда слабым и уязвимым. Две сущности боролись в рейнджере, склоняя его решение то в одну, то в другую сторону.
Воин тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и сунул в рот жучка, заменившего куда более уместную сейчас курительную смесь. «Мириэль…» - предводитель Сумеречной Лозы вызвал в голове образ любимой женщины, погрузился в воспоминания, воображая, что бы она могла сказать, как повела бы себя и что почувствовала бы. Занятие это оказалось болезненным настолько, будто бойчи умерла всего-то пару дней назад, но отгонять их Линндевар не стал, намереваясь превозмочь страдания и отыскать ответ на свой вопрос. Да, он отдал бы все, что имел, чтобы увидеть нежную улыбку Мириэль, услышать ее тихий голос, почувствовать ласковое прикосновение, но эльфийка была мертва, а потому вернуть ее ему не могла никакая сила. Этот разговор обещал стать новым поводом для сожалений и презрения, для злости и ненависти, он подпитал бы желание отомстить за смерть и не принес бы успокоения. Так думал рейнджер, но, вместе с тем, ни на миг не переставал сомневаться, - слишком сильным было его желание узреть возлюбленную и… «И что?» - задал блондин себе вопрос, - «Что я скажу ей?..» Ответа не было, но рейнджер вдруг осознал, что он и не важен. Решение оказалось принято.
Линндевар распахнул глаза, выдохнул, вновь становясь суровым и бесстрастным, перевел взор со стены на Сильвенара и согласно кивнул.
- Да, я хочу, - проговорил он сухо и размеренно, - Если это возможно.
Озвучив пожелание, предводитель Сумеречной Лозы замолк и, вновь замкнувшись в себе, взглянул на Духовного Лидера уже спокойно и сдержанно, будто не было прошлого разговора и откровений.

Следующие слова Сильвенара Линндевар выслушал со всей свойственной ему собранностью и со всем присущим вниманием, выслушав же, тяжело вздохнул, снова откинулся на спинку кресла и, вопреки желанию Духовного Лидера закончить беседу, продолжил ее.
- Личная вещь – это единственное, что позволит отыскать дух Мириэль? – поинтересовался он, отводя взгляд от фигуры собеседника и устремляя его за окно, - Или существует какой-то иной способ?
Рейнджер выдержал короткую паузу, потер подбородок, вспоминая оставшиеся далеко в прошлом события, задумчиво потер лоб и, дабы не быть неверно понятым, поспешил уточнить.
- Я не могу предоставить вам ничего, что было бы связано с моей покойной женой. У меня нет ее личных вещей: ни с собой, ни дома. Я не храню ничего, что может лишний раз напомнить о ней и не имею привычки связывать материальные предметы и умершее существо. Пожалуй, я нахожу в этом что-то кощунственное. Вещь – это просто вещь, которой кто-то когда-то пользовался.
Предводитель Сумеречной Лозы устроил руки на подлокотниках, слабо кашлянул, прочищая горло, и, внимательно рассмотрев выглядящего больным и измученным Сильвенара, добавил.
- Если иного способа не существует или если он слишком трудоемок, вы можете отказаться от этой задумки. Вы совершенно ничего не должны мне и не обязаны потакать моим желаниям в ущерб собственному состоянию. В конце концов, ваша жизнь и ваша сила куда ценнее и нужнее Валенвуду, нежели мое общение с Мириэль, которое может иметь как положительные, так и отрицательные последствия.
Линндевар сдержанно кивнул, оставляя право выбора за Духовным Лидером. Конечно, он жаждал увидеть супругу, пусть и в такой, извращенной ипостаси, хотел услышать ее слова, ощутить ее присутствие рядом, но, несмотря на это, готов был принять любое решение своего собеседника, каким бы неприятным оно не оказалось. «Если Сильвенар передумает, так будет даже лучше», - подумал рейнджер в какой-то момент, - «Нет ничего правильного в том, чтобы тревожить мертвых, лишать их покоя и заставлять помогать живым советами и подсказками. На то мы и живые, чтобы разрешать свои сомнения и противоречия самостоятельно, да и я далеко не юный потерянный босмер». Однако вопреки логичным рассуждениям, в глубине души блондин все еще надеялся на положительный ответ Сильвенара и на самую последнюю, невозможную встречу с той, которую так и не смог разлюбить за без малого сотню лет.

Тихо прошелестела мантия Сильвенара, негромко прошуршали сухие стебельки какого-то растения. Линндевар остался неподвижен. Он понимал, насколько неуместно продолжение беседы, как утомительно и неприятно оно для Духовного Лидера, но, несмотря на это не спешил покидать уютный кабинет, - для подобной милости рейнджер был слишком жесток. Он не щадил себя, но и о других тоже практически не задумывался, особенно тогда, когда речь заходила о деле. «Я не уйду прежде, чем получу ответ на свои вопросы», - подумал предводитель Сумеречной Лозы, забрасывая ногу на ногу и откидываясь на спинку плетеного удобного кресла, - «В конце концов, от ваших слов зависит, стоит ли мне приходить завтра или же надлежит забыть об этом вечере откровений».
Мягкий взгляд бойчи, показавшийся немногого сочувствующим, воин встретил взором бесстрастным, слабо кивнул головой, давая понять, что улавливает смысл сказанного, но вот вступать в полемику с Сильвенаром не стал. Во-первых, Духовный Лидер на то и был тем, кем был, чтобы разбираться в духах лучше, чем рейнджер, а во-вторых, где-то в глубине души Линндевар все же испытывал долю стыда за настойчивость, возможную бестактность а, вместе с тем и за то, что ничего из вещей Мириэль не сохранил. Разумеется, он полагал, что достаточно памяти и чувств, но знал, что большинство соплеменников его не поймут, а, может быть, и осудят. «Если бы я сохранил какую-то вещь», - вдруг задумался предводитель Сумеречной Лозы, - «Могло ли это что-то изменить? Может быть, я оттого и цепляюсь за свои воспоминания так сильно, что боюсь потерять единственную нить, связывающую меня с женой?» Ответа на вопрос блондин не нашел, а потому, отринув неуместные размышления, вернулся к Сильвенару, коего все же стоило оставить наедине с собой. Особенно теперь, когда бойчи позволил так отчетливо оценить свое состояние. Не сказать, чтобы сердце Линндевара при виде больного Духовного Лидера дрогнуло или мучительно сжалось, но оно, совершенно точно, отозвалось, откликнулось злобой, жаждой мести и крови. «Вы не правы в одном», - мысленно заметил рейнджер, позволив решимости и суровости отразиться на лице, - «Мы можем это исправить. И мы должны это сделать, какую бы цену не пришлось заплатить».
Предводитель Сумеречной Лозы плавно поднялся. На мгновение мелькнувшая ярость утихла, сменившись привычной пустотой, и блондин сухо проговорил.
- Я надеюсь, мне удастся послужить связующим звеном. Мириэль была достаточно сильно привязана ко мне, - воин почтительно склонился и, пожелав Сильвенару доброй ночи, вышел.
«Во всяком случае, мне хочется в это верить», - окончил он начатую фразу, оказавшись за дверью, выдохнул, возвращая себе позабытую невозмутимость и уверенно зашагал прочь из дворца.

Остатки вечера и начало ночи Линндевар, как это не странно, провел в обществе алкогольных напитков и курительных трав, с каждым глотком и каждым вдохом все сильнее погружаясь в состояние опьянения. Сознание его ожидаемо помутнело, мир перед глазами завертелся и поплыл, но слабое ощущение нереальности не принесло рейнджеру желанного облегчения, не успокоило душу и не вытравило из нее сомнения, страхи и переживания; а потому предводитель Сумеречной Лозы довольно скоро отправился спать, не удосужившись даже раздеться или прибрать за собой. Проснулся он на рассвете, с жуткой головной болью и в том дурном расположении духа, в котором разумнее всего было держаться на расстоянии от остальных бойчи, поднялся, прошелся по комнате, умылся, приводя себя в чувства, кое-как запихнул в рот завтрак, помассировал виски и, поправив одежду, выбрался на улицу, намереваясь покончить с неприятным делом как можно скорее. Впрочем, спешить к Духовному Лидеру блондин не стал, предпочитая прогуляться и избавиться от аромата дурманящих трав, хотя ничего дурного в данном запахе, по сути, не было, он лишь выдавал одну из слабостей Линндевара, которую тот не жаждал демонстрировать окружающим, хотя, и не утаивал намеренно. Так уж выходило, что курил и пил рейнджер исключительно в одиночестве.
Как бы то ни было, дворца-цветка предводитель Сумеречной Лозы достиг лишь спустя несколько часов; вежливо, коротко поприветствовав слуг, вошел и, доложив о своем визите, проследовал в кабинет Сильвенара. За ночь тот заметно похорошел: следы дневной усталости и болезни еще не исказили приятных мягких черт, и рейнджер сдержанно улыбнулся перемене. Впрочем, улыбка исчезла с лица очень скоро, сменившись привычной невозмутимостью и серьезностью, - блондин явился к Духовному Лидеру не за тем, чтобы мило пообщаться. Об этом он и поспешил напомнить. Не словами, но собранностью, коротким отказом от трапезы, всем внешним видом, говорящим о готовности приступить к воплощению замысла и полным отсутствием сомнений. Если вечером Линндевар еще переживал о моральной стороне вопроса, опасался тревожить покойную супругу, то теперь находил решение нормальным исходом, способным принести пользу. Вот так, шаг за шагом, он и убивал собственную душу, погружая ее все глубже во мрак и все сильнее уводя от того, что казалось приятным и близким…
- Да, есть, - бесстрастно проговорил рейнджер уже позднее, когда двое босмеров вышли из дворца и зашагали в сторону чащобы, - Мириэль похоронена недалеко от моей родной деревни, практически у восточных границ.
Сухо ответив на вопрос, предводитель Сумеречной Лозы прервался и дальше пошел молча. Спокойным и собранным казался он со стороны, однако, впечатление это было ошибочным, потому как мыслями блондин пребывал в местах отдаленных, у той самой могилы, которую неизменно навещал несколько раз в году: в дни рождения и смерти Мириэль. Никто из его верных о том не знал, но им и не стоило о подобном задумываться. Для каждого из них лидер должен был оставаться лучшим, непреклонным, не ведающим сомнений.

На рассуждения Сильвенара Линндевар ответил коротким кивком головы и нечленораздельным звуком между «у» и «угу», коим всякий раз озвучивал свое согласие, когда требовалось что-то сказать, а обычные уточнения вроде «хорошо», «верно», «да, вы правы» были не слишком уместны. «Наше в вами предприятие вообще отнимает время и силы. С точки зрения разума, это далеко не самый обдуманный поступок», - подумал рейнджер, но мыслями своими, как и всегда, предпочел не делиться. Зачем? Когда решение уже принято, и он, вместе с Духовным Лидером, бредет в неизвестном ему направлении. Последнее, к слову, предводителя Сумеречной Лозы несколько тревожило. Будучи босмером беспокойным и привыкшим отвечать за окружающих, он предпочел бы знать, куда ведет его Сильвенар, и что ожидает их впереди, но в этот раз оставалось лишь положиться на спутника и не приставать с расспросами. «Лес не тронет его», - размышлял блондин, привычно оглядывая местность на наличие засад или чего-то в этом роде, - «Но помимо Леса есть еще его обитатели. Прошенные и не очень. Не стоит терять бдительность и забывать об осторожности. Они никому еще не помешали, тем более, что Духовный Лидер об этом едва ли подумает».
Будто отвечая на подозрения Линндевара, Духовный Лидер как раз взобрался на какой-то булыжник, принимаясь весьма беспечно болтать. Рейнджер сокрушенно вздохнул, потер подбородок, всмотрелся в высокие кроны и последовал за своим спутником, попутно обдумывая его слова по поводу грота.
- Насколько могу судить я, пещера подойдет для проведения ритуала как нельзя лучше. Легко сконцентрироваться, несложно защититься. Во всяком случае, куда проще, чем на поляне, открытой со всех сторон. Идемте.
В отличие от Сильвенара, предводителю Сумеречной Лозы задерживаться не хотелось. Чем ближе он был к своей цели, тем сильнее жаждал покончить с делом поскорее и вернуться к иным, более привычным, обязанностям и, наконец, отправиться в путь, но хрупкий бойчи ждал ответа, а потому, оглянувшись через плечо, блондин заговорил.
- Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы мое состояние не помешало ритуалу. Если я должен призвать дух Мириэль на свет своей души, я это сделаю. Мне не составит труда представить ее облик до мельчайших деталей и позвать свою покойную жену, если это потребуется. Да, я также заранее прошу не обращать внимания на мои возможные эмоции и вызванные ими внешние перемены. Я способен выдержать это испытание, как сумел пережить смерть супруги и не рожденного ребенка. Уверен, что общение с призраком не сложнее того.
Линндевар сделался особенно серьезным, чуть сузил глаза, борясь с желанием закурить, внимательно посмотрел на Духовного Лидера и, кивнув головой в сторону лесной чащи, предложил продолжить путь.

Сильвенар просьбе внял. Не успел Линндевар и задуматься о том, что их Духовный Лидер, возможно, нуждается в отдыхе и непродолжительных остановках, и замирает вовсе не оттого, что хочет насладиться единением с Лесом, как тот встрепенулся и бодро зашагал дальше. «Хорошо», - мысленно заключил рейнджер, выжидая удобный момент и направляясь следом, - «Быстрее будем на месте. Если вы вдруг почувствует себя нехорошо, в гроте у нас будет достаточно времени, чтобы набраться сил, а сейчас не стоит искушать судьбу лишний раз и привлекать к себе ненужное внимание». Нет, параноиком, страдающим манией преследования, предводитель Сумеречной Лозы не являлся, но, будучи дурно осведомленным о передвижениях талморцев и их шпионах, справедливо полагал, что какому-нибудь неприметному бойчи не составит труда проводить их до места назначения, а после доложить о том, кому следует. Впрочем, ничего запретного и интересного проклятым альтмерам они с Сильвенаром не делали, но блондина раздражала уже сама возможность оказаться на языке у предателя и доносчика. «Подонки!» - мысленно рыкнул он и тряхнул головой, выкидывая из нее посторонние мысли, - «Сволочей всегда было много и ненавидить их – пустое дело, тем более здесь у нас дело иное, куда более личное, не имеющее никакого отношения к политике Валенвуда и его врагам». Линндевар выдохнул, поднимаясь на какой-то выступ, поднял глаза на Духовного Лидера. Тот как раз заканчивал упрекать его в ненадлежащем поведении. Рейнджер опустил голову и отвернулся, решив молчать и никак замечание не комментировать, в конце концов, он ничего с собой поделать не мог, а информацию привык доносить именно так: сухо, доступно и полно, чтобы у собеседника не оставалось вопросов. Вероятно, дух-эльф жаждал и ожидал не того, но слова уже прозвучали, и теперь воину только и оставалось, что хмуриться да пытаться хоть сколько-нибудь расслабиться.
К слову, ему это так и не удалось. Ни на валуне, послужившем временным пристанищем, ни по пути к гроту, ни в самой пещере. Напротив, достигнув конечной точки своего путешествия, Линндевар напрягся еще сильнее, придирчиво осмотрел каждый угол, прошелся по каменному полу и только после позволил себе отозваться.
- Да, хорошее.
Больше ничего предводитель Сумеречной Лозы уточнять не стал, боясь показаться слишком суровым и оказаться неверно понятым. Пожалуй, он опасался, что Сильвенар сочтет его испуганным или нервным, хотя, на деле, руководил блондином вовсе не страх, а чувство ответственности и самая обыкновенная собранность, которую беспечные босмеры за что только не принимали. Духовный Лидер вот, кажется, счел ее проявлением излишней беспокойности. Впрочем, кто и что думает, сейчас имело значение небольшое. Линндевар сосредоточился, мысленно отгораживаясь от окружающего мира, сдержанно, медленно кивнул, давая понять, что готов приступить к ритуалу. Как и предлагал Сильвенар, от каких-либо комментариев блондин воздержался, надеясь на то, что чуткий эльф-дух поймет его и без слов.