Ночь принесла с собой холод. Максина всегда поражалась этой особенности пустынного климата – невыносимо жаркие дни сменялись не менее невыносимо холодными ночами. И всё же она решилась на вылазку после заката. Во многом причиной этому было то, что по ночам ей было легче выскользнуть из лагеря незамеченной, а потому точно так же, не поднимая лишнего шума, вернуться назад. Направлялась она именно за тем, что ей в полушутливой форме не так давно предложил придворный маг – сокращать поголовье пустынных скорпионов, чей яд был ей нужен как для нового зелья, так и для некоторых старых и нескольких новых идей. Незаметно выйти из палатки оказалось несложно. На случай появления часовых алхимик держала наготове зелье невидимости, однако воспользоваться им не успела – высматривая потенциальную угрозу за пределами лагеря, она упустила из виду тыл, а потому заметила невесть откуда взявшегося со спальным мешком наперевес Летео только после того, как он сначала чуть не свалился ей под ноги, а потом поздоровался.
- Маннимарко, за что мне это?! – пробормотала алхимик сквозь зубы и, смерив придворного мага сердитым взглядом, уже громким шёпотом холодно добавила:
-  Как видишь, – Первой её мыслью было покрепче приложить его своей сумкой, после чего всё же попытаться незаметно выбраться из лагеря, однако этот план не имел никакого смысла уже потому, что альтмер её заметил, а потому даже если бы ей удалось оглушить его, возникал риск, что он сообщит о её ночной прогулке тому, кто найдёт его без сознания.
- Вот решила, раз уж мне не спится, почему бы не пройтись по ночной пустыне? Возможно, мне удастся найти что-нибудь или кого-нибудь для моих новых экспериментов. Ночью активны многие животные и растения, которых днём найти почти невозможно! – она зашагала к выходу из лагеря.

В том, что придворный маг хвостом потащится за ней, алхимик не сомневалась. По какой-то причине последнее время он всё время искал повода оказаться рядом с ней, хотя она не видела в этом какого бы то ни было смысла. В том, что если она посоветует ему лечь спать, он всё равно последует за ней в пустыню, Максина почти не сомневалась, а потому просто шла вперёд, надеясь, что Летео сам догадается оставить её в покое, однако вместо этого он вдруг сначала принялся её запугивать, а после этого вдруг стал открыто напрашиваться в сопровождающие. Девушка с едва заметной улыбкой покачала головой.
- А ты не боишься всех этих всяких тварей и опасностей ночной пустыни? – насмешливо спросила она, кивая на его набитый песком спальник. В глубине души ей было приятно, что хоть кто-то беспокоился за неё, но показывать этого она не собиралась. Мысленно она взвешивала все за и против того, чтобы позволить альтмеру составить ей компанию в ночной прогулке. С одной стороны, он мог оказаться весьма полезен для того, чтобы выйти из лагеря и вернуться обратно – вряд ли часовые стали бы чинить ему препятствия. С другой – альтмерка слишком привыкла и проводить свои исследования, и искать ингредиенты для них в гордом одиночестве, а то, как Летео вёл себя этим днём, когда она случайно изобрела новое зелье, и вовсе заставляло всерьёз задуматься, можно ли подпускать его к лабораторным столам ближе, чем на десятка два локтей. Но когда она уже собралась ответить на просьбу придворного мага решительным отказом, её запоздало посетила мысль, что он вполне может поднять шум, причём как прямо объявить на весь лагерь о её уходе, что, впрочем, было маловероятно, так и случайно что-нибудь повалить, после чего вполне могла последовать проверка, которая неизбежно обнаружила бы её отсутствие. Максина вздохнула.
- Хорошо, уговорил. Только постарайся на этот раз ничего не разбить!

То, как вёл себя Летео, поневоле наводило на мысли, что на самом деле это как раз ему зачем-то нужно было посреди ночи выбраться в пустыню, однако страх идти в одиночестве заставил его набиться в попутчики Максине. Но так мог подумать лишь случайный наблюдатель, толком незнакомый ни с одним из альтмеров. Алхимик исподтишка поглядывала на придворного мага, гадая, надолго ли его хватит. Наконец, она не выдержала и, с трудом сдерживая смех, произнесла:
- Думаю, спальный мешок тебе понадобится меньше всего. Разве что ты собрался ловить им скорпионов, – девушка хотела было развить мысль, но в этот момент её явно уязвлённый спутник решил хоть как-то оправдаться.
- Знаешь, а может быть нам и не помешает провести алхимическую дуэль, – не выдержав, рассмеялась Максина. – Призом пусть станет какое-нибудь редкое издание чьего-нибудь труда по этой науке. Если ты сомневаешься в честности такого состязания, могу приготовить для тебя зелье, которое сделает нас более-менее равными… – она вдруг осеклась, а чуть насмешливая улыбка мгновенно пропала с её лица. Не то, что бы слова Летео застали её совсем уж врасплох – он часто говорил ей подобные вещи и до этого, но обычно они становились его попытками подбодрить её, когда речь заходила о её исследованиях. Сейчас же он в очередной раз повторил своё признание без видимого повода. Однако смятение девушки продлилось недолго.
- Не хотелось бы тебя огорчать, Летео, но ты далеко не первый, кто говорит мне подобное, – чуть насмешливо произнесла Максина. Ей действительно неоднократно указывали на её уникальность, но обычно это были или те из её подопытных, кого она умертвляла непосредственно перед экспериментами, или важные персоны, желавшие или избежать её общества, или получить от неё зелье или порошок по как можно более низкой цене. Как правило, последнее никому не удавалось.
- Однако ты первый, от кого мне действительно приятно это слышать, – добавила она уже совершенно другим тоном и тут же прикусила язык. Высказывать вслух эту мысль альтмерка не собиралась. Но долго думать, на что перевести столь странно складывавшийся разговор ей не пришлось – вышедшая из-за облаков луна подсветила толстый низкий кактус, на верхушке которого распускался массивный красный бутон.
- А вот это уже интересно! – алхимик быстро зашагала к растению. – Похоже на то, что он цветёт именно ночью. Полагаю, это соцветие может мне пригодиться, – она говорила не столько, чтобы обосновать, действительно ли ей нужен этот кактус, сколько для того, чтобы отвлечь придворного мага от прозвучавших в ночи признаний.

- Учиться и в самом деле никогда не поздно, произнесла Максина, не отрывая взгляда от цветка. – Я, например, всё ещё учусь. Хотя, как говорится – всю жизнь учись, а всё равно дураком помрёшь! – она достала из сумки щипцы и потянулась к кактусу, словно не замечая почти что прижавшегося к ней альтмера.
- Мне всего сто лет, Летео, но я уже давно поняла, что глупо пытаться быть лучше всех иначе как, кроме как в чём-то одном, – рассеянно произнесла алхимик, не поняв, к чему он вообще вдруг начал жалеть себя, тем более что, как показала их экспедиция в айлейдскую усыпальницу, иллюзиями придворный маг владел на вполне достойном уровне. С другой стороны то, как он набивался составить ей компанию в этой ночной вылазке и как вдруг признался, что хотел бы у неё учиться, позволяло предположить истинные причины всех этих стенаний. От удивления альтмерка даже остановила уже раскрытые щипцы в паре пальцев от соцветия. Но не успела она как-то озвучить внезапно посетившие её подозрения, как её спутник выдал настолько неожиданную тираду, что она уже не выдержала и обернулась к нему, от чего они чуть не столкнулись носами.
- Летео, если ты хочешь стать моим учеником, то мог бы прямо об этом попросить, а не захваливаться меня! – одновременно смущённо и возмущённо произнесла алхимик. То, что придворный маг короля Даггерфолла заискивал перед ней, словно герой авантюрного романа перед могущественным, но зловещим волшебником, льстило ей, но форма, в которую были облечены его слова, поневоле заставила её щёки ярко вспыхнуть, хоть это и было почти незаметно в ночном полумраке. Покачав головой, Максина вновь обернулась к цветку. Внезапно на её лице промелькнула насмешливая улыбка.
- А ещё советую тебе не пить настойку из этого кактуса, – добавила она и сомкнула щипцы на бутоне, из которого тут же донеслось недовольно жужжание. Альтмерка вздрогнула и отдёрнула щипцы. Лепестки начавшего распускаться цветка зашевелились, и из него показалась голова крупной осы. Потревоженное насекомое, грозно жужжа, поднялось в воздух и с явно недобрыми намерениями закружилось вокруг своей обидчицы, словно выбирая, в какую часть тела её ужалить.
- Летео, убери её! – взвизгнула девушка, озираясь по сторонам в попытках проследить осиные пируэты.

Максина ожидала, что Летео, как он обычно действовал в подобных случаях, успокоит взбешённую осу каким-нибудь заклинанием, после чего она сможет отправить её туда, где ей было самое место – в одну из своих бесчисленных пробирок для реактивов. Однако придворный маг, словно бессонная ночь успела дурно повлиять на его способность соображать, едва начавшись, вдруг принялся размахивать руками, по-видимому, решив не только говорить, но и творить глупости, что просто не могло кончиться хорошо. Услышав его полный боли крик, алхимик полезла в сумку за противоядием, но увидев, что он всё ещё пытается красоваться, достала из неё пробирку.
- Раз уж ты решил стать моим учеником, Летео, то запомни правило номер один – никогда не лови ядовитых животных голыми руками! – нарочито строго произнесла она и забрала из распухшей ладони альтмера раздавленную осу. Отправив пробирку с ней  обратно в сумку, девушка вновь занялась теперь уже беззащитным перед ней цветком кактуса, словно забыв о пострадавшем за неё спутнике. Только после того, как и колючее соцветие очутилось рядом с мёртвой осой, Максина, наконец, откупорила склянку с противоядием и, пропитав им какую-то тряпку, принялась втирать в распухшую ладонь Летео, предварительно дав ему сделать глоток.
- Должно подействовать через пару минут, – уже куда более тёплым тоном произнесла она, убирая колбу. На её обычно спокойном лице промелькнула смесь сомнений, благодарности и чего-то ещё, едва уловимого.
- О чём ты думал? – вдруг спросила она с беззлобной укоризной. – А если бы она ужалила тебя в шею? Если бы оказалось, что у тебя на их яд аллергия? – альтмерка покачала головой. – Ты подумал, что со мной сделали бы в лагере, если бы я вернулась одна с сообщением, что тебя убила какая-то оса?

Уже само то, как звучал голос Летео, заставило Максину тяжело вздохнуть. Конечно, он и до этого время от времени вёл себя в высшей степени неоднозначно, когда они оставались наедине, но этой ночью его словно чем-то напоили. Схватив её алхимика за руку, придворный маг сумел застать её врасплох, а потому она не успела даже попытаться оказать сопротивление.
- Если бы оса тебя убила, у меня появился бы повод попытаться создать зелье, способное вернуть мертвое тело к жизни, – неожиданно серьёзно произнесла девушка, прекрасно осознавая, что она фактически выдаёт свои исследования, но будучи уверенной, что альтмер всё равно ни о чём не догадается. Тем более что, как почти тут же выяснилось, его явно занимала куда менее научная проблема. Стоило носу и губам придворного мага коснуться её щеки, и алхимик резко отпрянула в сторону, удивлённо глядя на него.
- Странно, – удивлённо произнесла она. – Насколько я помню, до сих пор моё универсальное противоядие ни у кого не вызывало нарушений координации движений. Интересно, – она взъерошила свои жирные как никогда волосы, от чего они закрыли её лицо, ставшее пунцовым.
- Неужели дело в осином яде? – добавила она, поправляя свою условную причёску. – Летео, ты можешь постоять на одной ноге, разведя руки в стороны? Я хочу кое-что проверить, – на самом деле Максина всего лишь пыталась скрыть собственное смятение. Она догадывалась о причинах расположения придворного мага Даггерфолла к ней, но искренне надеялась, что он так и будет лишь делать тонкие намёки не всерьёз и издалека, ожидая каких-либо активных действий именно с её стороны. Однако алхимик его недооценила, и теперь ей оставалось делать вид, словно она искренне не понимает, что нашло на альтмера. В определённом смысле это было правдой – за ту сотню лет, что она прожила в Нирне, девушка привыкла к полному отсутствию мужского внимания к ней, а потому попросту не могла поверить в то, что нашёлся кто-то, кому она приглянулась.

Максина не как не прокомментировала неожиданно успешные попытки Летео удержать баланс в явно неудобной для него позе, но стоило ему снова заговорить, как она вдруг вновь полезла в сумку, громко бормоча:
- А вот действительно неожиданно. Насколько я помню, яд именно этого вида ос не вызывает галлюцинаций… – она понимала, что злополучное насекомое в поведении её спутника виновно лишь косвенно, но пыталась найти любой повод вернуть его мысли в научную колею, хоть они и явно выскочили из оной ещё во время их побега из грибного подземелья. Алхимик смерила придворного мага пронизывающим взглядом, пытаясь понять, что он в ней нашёл, кроме поистине гениальной головы. Конечно, с точки зрения талморской расовой политики, оба они были даже хуже, нежели люди или аргониане, поскольку своим внешним обликом позорили великую расу альтмеров. И всё же Летео, при всех своих недостатках, не был похож на того, кто стыдился бы смотреть на себя в зеркало, а потому Максина искренне недоумевала, как он может совершенно серьёзно называть её красивой. Если бы он воспринимал её как свой последний шанс завязать хоть какие-то романтические отношения с противоположным полом, она бы могла понять, почему он так себя вёл, но причина явно была иной. Будь она более искушённой в вопросах отношений с мужчинами, то не преминула бы воспользоваться его расположением в полной мере, но альтмерка слишком привыкла достигать своих целей, используя для этого, в первую очередь, свои голову и зелья с порошками, а во вторую – то, что из-за её внешности, её часто не воспринимали всерьёз, а потому не расценивали и как угрозу. Ещё одной проблемой для шпионки стало то, что она и сама испытывала какое-то подобие симпатии к придворному магу, а потому ей было противно играть на его чувствах, хотя это и открыло бы перед ней ещё больше дверей в королевском замке Даггерфолла. Вот только если бы она всё же решилась на подобный шаг, ей пришлось бы придумать какую-то историю своему шраму, о котором она предпочитала лишний раз не вспоминать. Продолжая копаться в сумке, алхимик озиралась по сторонам, лихорадочно пытаясь придумать повод для того, чтобы переменить тему, и вдруг заметила двух скорпионов, выползших на широкий, плоский камень.
- До чего же символично! – произнесла она вдруг, кивая Летео, чтобы он тоже посмотрел на ползучих тварей. Скорпионы воздели к ночному небу клешни. Догадаться, что это самец и самка было несложно. Первый осторожно вложил клешни своей хладнокровной подруги в свои собственные, и членистоногие завертелись на камне в неожиданно изящном для их зловещего вида танце, размахивая длинными хвостами, время от времени скрещивавшимися.
- Скажи мне, Летео, на что похожи жала двух скорпионов? – спросила девушка, доставая из сумки щипцы.

Максина едва сдержалась, чтобы не подчеркнуть правоту Летео. Любить, но зачем? На время не стоит труда, а вечно влюблённым быть невозможно. То, что он называл даром Мары, было именно имевшей множество форм всеобщей галлюцинацией. На мгновение шпионка даже подумала, не показать ли ей придворному магу свой шрам и не раскрыть ли свои истинные мотивы, но вовремя опомнилась. Как бы ни было ей интересно увидеть его реакцию, подобный провал её талморское начальство вряд ли бы оценило.
- Если ты забыл, Летео, я не поклоняюсь ни аэдра, ни даэдра, – холодно произнесла Максина, едва сдержавшись, чтобы не помянуть Маннимарко. В том, что придворный маг от неё уже не отвяжется, она была почти уверена, но не понимала, ни чем заслужила такое внимание с его стороны, ни как ей себя повести. Он слишком торопил события. Алхимику всё ещё требовалось его расположение, но рисковать собственной легендой и ставить под удар ещё и его она не хотела, а в том, что в случае чего Талмор обеспечит серьёзные проблемы им обоим она не сомневалась. Обладай она хоть немного более типичной для альтмеров внешностью, и ей бы ничего не стоило избавиться от одновременно назойливого и нерешительного кавалера, просто намекнув на его расовую неполноценность, но она и сама была бесконечно далека от талморского идеала, а потому не могла позволить себе подобных слов. Всё, что ей оставалось – и дальше смотреть на брачный танец скорпионов, не обращавших на заклинание Летео ни малейшего внимания.
- Ты прав, – произнесла она, не глядя на альтмера. – Им действительно нет никакого дела до того, что думают о них окружающие.
Тем временем танец подходил к своему завершению. Скорпион быстро передал своей зловещей подруге какой-то мешочек, который та тут же убрала куда-то под собственное брюшко, после чего её жало стремительно воткнулось в тело её кавалера. Тот беспомощно дёрнулся и обмяк, а его жестокая подруга тут же впилась в него своими жвалами. Максина медленно обернулась к Летео, всё ещё держа щипцы наготове, словно скорпион – жало. На её лице заиграла странная улыбка.
- Вот он – величайший дар Мары смертным!

- Это имеет значение, Летео! Я не верю в дары каких-то там запредельно высших существ смертным! – отрезала Максина, вновь обернувшись к пировавшей своим возлюбленным самке скорпиона. Часть альтмерки бессознательно порывалась броситься в объятия своему спутнику, но девушка слишком хорошо понимала, что это плохо кончится для них обоих. И дело было даже не в том, что несмотря на её аристократическое происхождение, этот союз стал бы мезальянсом. Талмор потребовал бы от шпионки воспользоваться столь удобным рычагом для получения информации о даггерфолльских делах и даже влияния на короля, а заодно и ещё одной ниточкой, дёргая за которую можно было бы заставить действовать так, как это было нужно её хозяевам, и саму альтмерку. Если до того, как её принудили стать шпионкой, она никого не подпускала к себе, боясь раскрытия своих зловещих исследований, то оказавшись на государственной службе, была приневолена докладывать обо всех своих контактах командованию, а это поставило бы под удар всякого, к кому она рискнула бы привязаться. Но по той же причине шпионка не могла просто отказать придворному магу, так как всё то же начальство не оценило бы утраты столь перспективной ниточки к даггерфолльскому трону.
- Да, в природе продолжение жизни стоит смерти, – произнесла алхимик, наклоняясь над почти закончившей свою мрачную трапезу самкой скорпиона. – И он был согласен со своей судьбой. Вот только этой ночью её судьба в моих руках, а потому его самопожертвование было напрасным, – её голос, неожиданно для неё самой, прозвучал внезапно грустно. В следующий миг щипцы сжались на блестевшем в свете колдовского огня теле членистоногого.
- Стоит ли тысячи лет минута, после которой смерть настигнет обоих? – всё с той же печальной задумчивостью спросила Максина и отправила отчаянно сопротивлявшуюся самку в стеклянную колбу. Непривычно медленно запечатав её и отправив в сумку к остальным реактивам, она обернулась к Летео. Волшебный огонёк очутился точно у неё за спиной, от чего лицо альтмера оказалось подсвечено, в то время как её собственное исчезло в тени.
- Продолжения жизни не будет, – со вздохом произнесла Максина. – Смерть скорпиона была напрасной.

Максина молчала. Меньше всего она ожидала, что Летео вдруг начнёт декламировать стихи. Конечно, после всего, что он сказал за эту ночь, логическим продолжением могла стать только серенада. Или стихотворение, пусть и не его авторства. Альтмерка почувствовала, как к её горлу подошёл ком, а уголки глаз – увлажнились. До этой ночи никто не признавался ей в любви. Напротив, многие прямо говорили ей, что это чувство не для таких, как она. И вот, нашёлся тот, кто мог бы добиться взаимности от любой знатной красавицы, но почему-то выбрал её, а она не могла ни отвергнуть, ни принять его чувств, так как первое создало бы серьёзные помехи на пути к её цели – даже Летео Диренни вряд ли бы принял страстное желание Червивой Королевы пройти по пути Короля Червей, а второе означало бы для неё не только серьёзные проблемы с талморским эмиссаром, всегда находившим поводы напомнить альтмерке, перед кем она должна ползать на брюхе, но и утрату того, к кому она бы прибежала укрываться, если бы её темные делишки вдруг раскрылись официальным властям. Алхимик и придворный маг встретились слишком поздно, чтобы у них хоть что-то получилось.
- Красивые стихи, – негромко произнесла девушка, внезапно ощутив, что вот-вот заплачет от собственного бессилия. Больше всего ей сейчас хотелось завернуться в свой спальный мешок и заснуть с надеждой, что утром её спутник забудет всё то, что было сказано этой ночью. Так было бы лучше для них обоих.
- Знаешь, Летео, – неестественным голосом произнесла она, – ещё никто не пытался выведать мои профессиональные тайны столь изящным способом… – Максина прекрасно ощущала всю неуклюжесть такого обвинения, но другого способа хоть как-то увести разговор с опасной для обоих альтмеров темы не находила.

Альтмеры так и стояли почти вплотную друг к другу в сгустившихся сумерках. Максина угрюмо молчала, из последних сил стараясь не разреветься словно маленькая девочка. Впервые за долгое время она жалела о выбранном ею пути. Конечно, не начни она некогда заниматься алхимией, и их встреча с Летео и вовсе не состоялась бы, но то, чего не было вообще, гораздо легче пережить. По щекам шпионки бесшумно заструились слёзы, и она отчаянно надеялась, что придворный маг не захочет вновь осветить обстановку.
- Извинения приняты, – всё тем же неестественным голосом произнесла она. – И, Летео, не думаю, что я стану учить тебя алхимии. Всё равно твоя голова забита совершенно другими вещами… – девушка замолчала, закрыв глаза. В каком-то смысле ей всё же удалось добиться того, чтобы все остались в относительном выигрыше – Летео не получил однозначного отказа, талморцы и дальше будут полагать, что она лишь пытается втереться к нему в доверие, а сама она таким образом избавилась от огромного количества неприятных разговоров. Вот только теплее на душе ей от этого не становилось. В ответ на сожаления её спутника о спальном мешке девушка невесело усмехнулась сквозь слёзы.
- Мне не холодно. А даже если бы я и замёрзла, у меня есть зелья и на этот случай, – она отвернулась от Летео и уставилась в небо, пытаясь таким образом унять капавшие на холодный песок горькие слёзы.
- И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды… – произнесла вдруг она. – Желанья!.. Что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят – все лучшие годы!
Любить... но кого же?.. На время – не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? – Там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...
Что страсти? – Ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, –
Такая пустая и глупая шутка…*