Дурные вести… нести их тяжело. Сообщать - неприятно и проблематично. В первую очередь для того, кто вести принес.
Ишуннидан особенно остро чувствовала сейчас, что неведенье есть благо. Ей бы хотелось понимать… чуточку меньше. Не помнить, что муж ушел утром и вынужден был задержаться на работе до самой ночи. Он устал. Возможно, даже зол. А она идет к нему с незнакомцем, вором, которого наняли, чтобы прокрасться в их дом… и несет она новости о том, что кто-то хотел ее убить. Или похитить… одним Богам известно, что они задумывали…
О, он не будет рад. Но молчать о случившемся нельзя.

Уже почти на пороге кабинета Нереварина, шаманка перевела дыхание. Скорее всего ей придется быть спокойной за них двоих. Даже за троих, возможно.
А она злилась. И немного боялась. И абсолютно точно беспокоилась.
Хорошо было бы сесть и помедитировать часок другой… ох, Предки…

С застывшим лицом, без тени эмоции на нем, Ишуннидан взглянула на Данеля и сказала:

- Говорить мне первой. Побудь тенью моей, покуда момент не придет тебе глас обрести. Идем.

Голос прозвучал сухо, но твердо. Шаманку это устраивало. Не стоит пока выдавать свое волнение, пусть… пусть будет хотя бы видимость того, что ее разум абсолютно ясен и не затуманен тревогой. Вряд ли сработает, впрочем. Слишком напряжено было ее тело и это сквозило в каждом движении…

Эшлендерка распахнула дверь. Не глядя по сторонам, с достоинством приосанившись, она уверенно направилась прямо к тому, кого пришла увидеть.

- За вторжение мое нежданное прощения я прошу, но слова, которым прозвучать надлежит, ждать не могут, - категорично заявила Ишунндан прямо на ходу.

Скорее всего, нарушила какие-то местные правила приличия, и точно поступила дерзко, обрывая разговор Нереварина с Советником и секретарем, но не время было сомневаться. Ей только оставалось надеяться, что твердый взгляд и уверенные слова донесут до остальных всю критичность ситуации.
И все же, стоило ей увидеть мужа, как она чуть смягчилась. Усталый, определенно, удивленный… как же не хотелось взваливать на него еще больше проблем.
Эшлендерка остановилась напротив его стола и решила не таить печального взгляда.

- Прости мне. Я Звездами клянусь: менее всего желаю я тебя тревожить, но выбора иного нет. Позволь мне говорить, и без ушей чужих… - она покосилась на секретаря и Советника. – Прощенья я прошу за то, но в том нужда есть.

Пока мужчины собирали какие-то свои бумаги и направлялись к выходу из кабинета, шаманка позволила себе прикрыть глаза и перевести дыхание. Сжала кулаки на миг, до побелевших костяшек, невольно являя призрак той бури, что творилась у нее внутри.
По пути сюда шаманка пыталась старательно продумать как именно расскажет Нереварину о случившемся… или о том, что могло случиться. Теперь же собрать эти мысли воедино вновь оказалось непросто.
Стоило дверям закрыться, как Ишуннидан распахнула глаза и тут же начала:

- Не ведаю я, почему слуг лже-богов и пускают жить среди вас… особенно после того, что в монастыре случилось. Что же, ныне вновь они свою змеиную природу явили… в этот раз в дом наш ворвавшись. То на моих глазах было, и ежели, не наблюдала бы я со стороны за тем… - данмерка перевела дыхание. – Может и справилась бы я с тремя, но что ежели сон сморил бы меня? Неведомо мне, что сталось бы. Однако предупредили меня заранее, - она кивнула на Данеля и чуть склонила голову. – Потому стою я здесь, и говорю, что слуги лже-богов дурное замышляют… с надеждой на то, что услышишь ты.

Она оглянулась. Кратким жестом призвала вора подойти ближе.

- То есть Данель из семьи Телас. Тот, кому, возможно, я жизнью обязана своей. Ему о случившемся ведомей более чем мне и…

Ох, Боги и Предки…

- Вызвался он помочь с напастью этой, - как можно спокойнее закончила она. – Решенье за тобой будет.

Ишуннидан замолчала, морально готовясь к вопросам, буре и еще одним Богам известно чему.

Ни Нереварину, ни Ишуннидан, ни Данелю - никому из них не довелось уснуть этой ночью, и ранним утром все они были одинаково вымотаны и мрачны. Впрочем, менее всего это было заметно по Теласу, потому что до определенного момента он весь лучился умиротворением и спокойствием, довольный тем, что идет бок о бок с прекрасной шаманкой... куда-то. О том, что направляются они все-таки к ее мужу, данмер старался не думать. Лишь когда оба они переступили порог здания Совета, вор стал переживать. В первую очередь, как бы то ни было глупо, потому, что к жене регента стал испытывать непреодолимое влечение, и супруга ее, что естественно, видеть бы вовсе не желал никогда. Второй причиной для беспокойства стало осознание того, до чего же много всего повидал и совершил Нереварин, и насколько никчемными кажутся достижения Данеля с тем геройством в сравнении. Телас не так много понимал в истории и вряд ли осознавал весь масштаб подвига, который совершил регент Морровинда, и все же в глубине души чувствовал, что этот данмер заслуживает если не поклонения, то по крайней мере почтения. Третьим поводом помрачнеть стало опасение, что Нереварин поймет Теласа как-то не так, разозлится на вора, что влез без приглашения в его дом, и, чего доброго, придумает какое-нибудь суровое наказание для него.

В общем, причин для волнения было предостаточно, и Данель совершенно утих и присмирел. Он молча выслушал, что сухо сказала ему Ишуннидан, застыв на пороге кабинета, коротко кивнул и опустил голову. Уж что, а тенью он быть умел, справился с этой задачей и сейчас, тихо войдя следом за шаманкой и замерев в паре шагов от нее. Вор исподлобья быстро окинул кабинет любопытным взглядом, мельком рассмотрел лица Советника и секретаря и на пару секунд задержал взгляд на Нереварине, после чего опустил глаза в пол и стоял так до тех пор, пока речь не зашла о нем самом. Едва Ишуннидан упомянула, что Данель вызвался помочь, Телас снова посмотрел на регента, ожидая, что тот скажет на это. Нереварин, однако, не спешил выносить вердикт, сперва желая узнать подробности дела. За этим он и обратился к Теласу, аж целых три раза повторив, что именно хочет услышать. Данель постарался сохранить спокойное и невозмутимое выражение лица под прямым взглядом стоящего напротив регента, однако невольно с раздражением прищурился.

Прежде чем начать говорить, Данель слегка поклонился Нереварину, так как не сделал этого прежде, когда зашел. Речь медленная, спокойная, еще и учтивая давалась ему с трудом. Лишь ради того, чтобы Ишуннидан не было за него стыдно, данмер постарался говорить так, как следовало, а не так, как он привык.

-Меня нанял данмер, не назвавший своего имени, чтобы я проник в ваш дом и составил его план на бумаге. Еще он просил, чтобы я разведал, как в доме обстоят дела со стражей, и как часто Ишуннидан бывает одна. Сначала я согласился, но потом..., - Данель замялся и на мгновение глаза его забегали, но Телас быстро взял себя в руки и продолжил, - потом я убедился, что преступление против вас и вашей жены - это преступление против всего Морровинда. Этого я не хотел. Я передал нанимателю неверный план дома и убедил его, что у Ишуннидан до самой ночи много гостей. Это дало мне время вернуться к ней и предупредить об опасности, пока наниматель с сообщниками готовили... покушение. Или похищение. Я не знаю.

Телас вздохнул, подумав вдруг, какую ошибку мог бы совершить, если бы не решился обмануть нанимателя, и продолжил рассказ.
-На время я укрыл Ишуннидан в доме неподалеку, заплатив мальчику с улицы, чтобы он уведомил нас, когда появятся злоумышленники. Едва он прибыл с вестями, я и Ишуннидан вернулись к вашему дому, скрываясь в тени, и увидели, как трое незнакомцев выходят оттуда. Они, вероятно, не нашли то, что искали, и уходили недовольные. Мы проследили за ними и увидели, как они заходят в храм АЛЬМСИВИ.

Данель прямо и спокойно смотрел в глаза Нереварина, показывая, что скрывать ему нечего, и выдерживая испытующий взгляд регента. Тот был суров, но, как надеялся Телас, справедлив. Возможно, регенту и в голову не придет подозревать Теласа во лжи, ведь сам он за двести лет своих похождений вряд ли вел беспрекословно праведную и размеренную жизнь. Приходилось уж ему, небось, и в чужие дома залезать.

-Вы знали, что в городе есть этот храм? - неожиданно для самого себя вопросил Данель с непочтительной бесцеремонностью. Вор поджал губы, и лицо его снова на мгновенье исказилось недовольством. Он все еще был в некотором роде зол на Нереварина, за то, что тот оставил Ишуннидан одну на целую ночь, в то время как в Блэклайте попросыпались приверженцы лже-богов. Себя же Телас хоть и ощущал букашкой, но букашкой, все сделавшей правильно.

Отредактировано Данель Телас (12.02.2016 17:10:17)

И вновь воцарилось молчание. Кажется, Нереварину приходилось тщательно обдумывать, как ответить и что спросить, чтобы внешне оставаться столь же спокойным, как и несколько минут назад, но притом влезть своим пытливым умом во все подробности этой истории и... вывести Данеля на чистую воду? Что ж, единственным, о чем Телас хотел умолчать, было его отношение к Ишуннидан, и признавать здесь тот факт, что он посмел влюбиться в нее, данмер не собирался. Действительно, разве же это не нелепость - объявить регенту о своих чувствах к его жене, при том, что сама она о них еще ни слова не услышала? И Телас наблюдал за выражением лица Нереварина так же, как тот наблюдал за его лицом, жаль лишь, что вопросы здесь все-таки задавал регент, а Данелю только и оставалось, что отвечать и парировать.

-Да, вор, - просто подтвердил он. - Да, я был в курсе, что это ваш дом, регент. Я не был в Морровинде двадцать лет, и наняли меня, скорее всего, потому, что я был совершенно не в курсе всей местной... обстановки. А что же до того, почему я был убежден..., - Телас хмыкнул с едва заметной улыбкой на лице. - Дело в том, что я самонадеянный. И я могу долго вам рассказывать о том, какова моя мораль, но ведь времени не так много. Предлагаю просто поверить на слово - я всегда предпочитаю помогать, а не вредить. Разумеется, с большею охотой я помогу той, что встретит меня тепло и с добрым словом, - прикрыв глаза, Данель кивнул в сторону Ишуннидан, - чем незнакомому меру с неясными помыслами.

Вопросы сыпались градом, словно бы Телас не по доброй воле сюда пришел, чтобы поведать правду, а привели его на допрос с  пристрастием. Данмеру не нравилось то, что происходит. Особенно, как проходил разговор - они стояли, словно истуканы, посреди кабинета, в то время как на лице каждого читалась откровенная усталость. Нереварин испытывал Теласа, изображая спокойствие, Данель, в свою очередь, пытался изображать вежливость, Ишуннидан внимательно слушала. Однако кому нужно было все это представление? Одним лишь традициям и незыблемым правилам?

-Так... наниматель, - вор нахмурил лоб, припоминая во всех подробностях минувший день. - Это однозначно старик, худосочный, костлявый и высокий. Он был в длинном плаще до пят и в капюшоне. Но лицо я разглядел достаточно хорошо - его внешность запоминающаяся, очень резкие черты лица, весь в морщинах, и взгляд какой-то... нездоровый, - Данель задумчиво затих, пытаясь понять, что же именно во внешности того старого эльфа показалось ему таким ярким. - Да, глаза определенно безумные, и массивные надбровные дуги. Если я увижу его еще раз, то совершенно точно узнаю. И еще я запомнил кое-что - у него на правой руке серебряный перстень с рубином, похоже, что зачарованный. Он его все время теребил и крутил на пальце, - привыкший жестикулировать Данель, разговорившись и перестав обращать внимание на тяжелый взгляд регента, продемонстрировал буквально на пальцах, как именно выглядела привычка нанимателя, одновременно продолжая отвечать.

-Вчера утром он подсел ко мне за стол в таверне и предложил работу. Сумму дал немаленькую, около пяти сотен золотых. Я понятия не имею, откуда он обо мне узнал, тогда я об этом и не задумался. А сведения передать он наказал на окраине города, в жилом квартале... не очень благополучном. В общем, в трущобах. Там с ним был еще один мер, ростом пониже, коренастый, лица не помню. Оружия при них не было, или же оно было спрятано от глаз. Я слышал, как они упомянули в своей речи АЛЬМСИВИ и то, что жена регента, то есть, Ишуннидан, им только мешает. И... когда я передал нанимателю сведения - как вы помните, неверные - меня попытались запугать, использовав магию Изменения, кажется... Там было что-то вроде невидимой руки, сжавшей мою шею. Я не знаю.

Теперь Данелю предстояло вспомнить план дома и что в нем пришлось изменить, и он снова нахмурился, силясь сообразить. Сложно было описать словами то, что являлось обычными линиями и штрихами на бумаге. И какой в этом был смысл?
-На плане я поменял расположение комнат, добавил несуществующие стены, убрал кое-где проходы. Я указал, что в доме есть черный ход. Если вам угодно, регент, я нарисую схему еще раз, но какая в этом нужда, если злоумышленники уже побывали в вашем доме и своими глазами увидели все, что хотели? - тон голоса Теласа вновь скакнул куда-то в сторону непочтительности, а во взгляде так и читалось "Что за нелепые вопросы, Нереварин?". Медленно вдохнув и выдохнув, Данель с трудом напомнил себе о том, с кем все-таки разговаривает, и закончил свое повествование, рассчитывая на то, что вопросов больше не будет. - Дальше я планирую помешать им. Всем, чем могу, я стану помогать Ишуннидан и... вам. И если вы можете посчитать, что я ничем не смогу быть полезен, то я считаю иначе, - тут данмер даже позволил себе улыбнуться. Хотя, казалось бы, где же повод для радости?

И опять все замолчали. Слышно было даже, как обезумевший мотылек бьется о стеклянную лампу, не в силах достичь света. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Нереварин сделал свой последний выпад. Он знал о храме АЛЬМСИВИ. Что же, значит, так было нужно.

-Уж не мне раздавать вам советы, регент, - с напускным смирением ответствовал вор на это, склонив голову. - Должно быть, вы ведали, что происходит в Блэклайте, а Ишуннидан ведь... и сама может за себя постоять. Понимаю, понимаю, к чему излишнее беспокойство? В конечном итоге, на этот раз все закончилось благополучно, - Данель почувствовал, что еще пара слов, произнесенных таким тоном, и он точно лишится головы, и поэтому затих, переводя взгляд с Нереварина на Ишуннидан и обратно с плохо скрываемым любопытством.

Отредактировано Данель Телас (13.02.2016 17:13:58)

Встреча вышла не из приятных. Данель раздражал Нереварина, Нереварин - Данеля, и оба, каждый по своим причинам, пыжились от недовольства, как два подравшихся мальчишки, которых заставляют помириться. Да, им обоим следовало смириться с существованием друг друга и свыкнуться с той мыслью, что это напряжение вряд ли куда-то денется. Телас готов был потерпеть тяжелый взгляд регента ради Ишуннидан, а Нереварин - повременить с наказанием ради всего Морровинда. Да и вообще он мог себе позволить просто не обращать на вора внимание.

В конечном итоге, то ли это было влияние шаманки, то ли результат раздумий, но регент заговорил о благодарности, и Телас изобразил на лице сперва снисхождение, а после, поправившись, снова напустил на себя смирение. Он внимательно проследил взглядом за кошелем, который со звоном упал на поверхность стола, слегка поклонился Нереварину и остался стоять на месте. Тот Данель, что еще пару дней назад кочевал от одной Блэклайтской таверны к другой, сию же секунду схватил бы деньги и был таков. Этот, с позволения сказать, новый Данель понимал, что нужно держать самим собой поставленную планку. Благодарность - это хорошо, и монеты он возьмет, но жадность и мелочность - это плохо, и куда важнее сейчас остаться невозмутимым. В конце концов, разве не те же деньги ему всего несколько часов назад предлагала Ишуннидан? Тогда он отказался, подождет кошель и сейчас. Никуда он не денется.

Как и предполагал присмиревший Телас, разговор еще не был закончен. Его самонадеянное предложение помощи, как и ожидалось, вызвало некоторые вопросы у Нереварина. Однако Данель ответа тоже дать не мог. Впрочем, его и не требовалось - не успел вор и рта раскрыть, как регент обратился к жене за советом. Телас задумчиво опустил глаза в пол и стал в ожидании водить по полу перед собой носком ботинка. Сложный вопрос - можно ли ему доверять? Данель уж и сам не знал, уж больно быстро все менялось. Как можно доверять самому себе, когда еще вчера ты бы родину предал за туго набитый кошель, а сейчас стоишь и пыжишься, чтобы произвести впечатление на замужнюю эшлендерку?

Но Ишуннидан считала, что верить вору можно, и вор, признаться честно, обрадовался. Едва заметная улыбка скользнула по его губам и тут же пропала. Держать планку, быть серьезным, производить впечатление. Все остальное - там, за стенами Совета. Это было сложно, но почему бы и не постараться, когда стимул - вот он, перед глазами? Весьма, правда, недосягаемый стимул, но уж какой есть.

Его не спрашивали, но все-таки прежде заданные вопросы остались без ответа, и Данель взял на себя смелость выступить. Коротко, по делу, без привычной дурковатой болтливости и даже без прежде замеченной регентом дерзости.
-Я сделаю все, что смогу, в этом можете быть уверены. И стану делать то, что вы прикажете. Регент, - Телас сделал ударение на последнее обращение, прямо глядя на Нереварина. Шаманки, конечно, шаманками, но уж назвался груздем... Будь добр, подчиняйся правителю, перед которым ерепенишься. Все же он сейчас единственный, кто вправе решать, как быть дальше. Пусть это осознание и давалось вору с трудом.

Отредактировано Данель Телас (09.10.2016 21:58:07)

Прямота и честность не были оценены Нереварином по достоинству - доверия не было. Да и откуда ему взяться? Двухсотлетний герой грозит молодому вору лишением руки, наказанием за преступление, запугивает. Видимо, полагает, что это заставит его подчиняться беспрекословно. Данель опустил голову и поджал губы. Кроме досады и раздражения сейчас он ничего не чувствовал, испарилась тотчас и едва только осознанная необходимость почтения. Его здесь держали за мерзавца и дурака, а значит и стараться быть кем-то другим больше было не нужно. Как и любой старик, Нереварин подозрителен и недоверчив, и это обоснованно. Сколько бы вор ни старался, ему не поверят. "Как раз по тебе" - служба без славы и признания, да. Но честь? Разве у воров нет чести? И в частности у него самого, у Данеля? Телас так и не поднимал глаз на Нереварина, молча выслушивая все, что тот на него вываливал, а когда регент договорил, кивнул.

-Я все понял, - коротко ответил данмер, хотя, честно говоря, нет, не совсем. Расспрашивать о подробностях сейчас было бы совершенно глупо и неуместно, однако что именно узнавать, кого именно искать - этого Данель не понял. Впрочем, как обычно, он рассчитывал сориентироваться на месте, где-нибудь рядом с храмом культистов, столь дерзко покушавшихся на жизнь жены регента. - Спасибо, - добавил Телас напоследок, взял кошель, поклонился Нереварину, так и не поднимая на него глаз, поклонился и Ишуннидан, правда, на нее как раз-таки посмотрев, и быстро вышел за дверь. Только вне здания Совета, оказавшись вне поля зрения чужих глаз, данмер злобно пнул ногой валяющийся под ногами камень и выдал в пространство отчаянное "агрх!". Он был зол и на Нереварина, и на себя за то, что смел вообще рассчитывать на более теплый прием. Кошель, недолго подумав, Телас повесил на пояс и быстрым шагом, убрав руки в карманы, направился в сторону таверны, где были его вещи.

Размышления были мрачнее некуда, что на Данеля было совершенно не похоже. Все - приплыли - втюрился, как идиот, без шансов причем, нарвался на безумных культистов и разозлил их, вписался в удивительную авантюру по спасению регента, который даже поблагодарить-то толком не смог и только и делал, что в грязь втаптывал - денек что надо, нечего сказать! А это еще, подумать только, лишь начало. Даже монеты, мерно позвякивающие при ходьбе, не грели душу, как обычно, и это тоже настораживало. "Уж не заболел ли я?" - удивился Телас, растерянно потрогав тыльной стороной ладони свой лоб. Странно, но тот был холодным. "А, Шеогорат по мою душу," - заключил данмер и вздохнул.

В эту ночь, а точнее уже утро, он напился, разумеется. А что еще ему было делать? Не совсем же в праведники подаваться. До беспамятства упившись суджаммой и для верности заглушив ее флином, после чего стало плохо не только душевно, но и физически, Данель счел себя достаточно добитым жизнью, чтобы отправиться спать. На этой оптимистичной ноте можно было торжественно заключить, что началась новая веха жизни вора. А уж хорошо это или нет - пока не разобрать.